Недемократический политический режим

    3. Парламент при фашизме либо  упраздняется (Италия после стабилизации  фашистского режима), либо вырождается  в чисто декоративный орган, лишенный каких-либо черт, свойственных парламентам демократических государств (Германия, Португалия до 1974 г.). Ни один из традиционных институтов парламентаризма при фашизме не сохраняется. Сама концепция представительного правления глубоко чужда фашизму. Наличие парламентских форм в фашистских государствах есть лишь вынужденная дань внешнему демократизму.

    4. Отношение фашизма к тем либо  иным формам государственного  устройства определяется его  общей тенденцией к максимальному  военно-бюрократическому централизму. Федерация ликвидируется (Германия). Местное самоуправление постигает та же участь. Внешние формы могут сохраняться, но сущности дела это не меняет. Фашизм не терпит никакой самостоятельности на местах. Универсальный партийно-государственный аппарат, централизованный и построенный по иерархическому принципу, действует на всей территории фашистского государства, не оставляя места ни для федеральной, ни для муниципальной самостоятельности. Единственно возможной формой государственного устройства при фашизме является централизованный военно-бюрократический унитаризм.

    В настоящее время фашизма в  его "классической" форме не существует нигде, однако во многих странах действуют  неофашистские партии и организации, ставящие своей целью уничтожение демократии и замену ее фашистским режимом. В США насчитывается свыше двух тысяч фашистских организаций (Общество Д. Берча, Американская нацистская партия, Американский легион Ку-клукс-клан и др.). В Великобритании существует фашистское "юнионистское" движение. Фашистскими по своему характеру являются такие партии, как Национальные правые силы в Испании, Национал-демократическая партия в ФРГ и многие другие. Фашистские партии и организации предпринимают попытки к объединению не только в национальных, но и в международных масштабах. Их деятельность при всей их явной малочисленности должна постоянно находиться в поле зрения демократической общественности и получать надлежащий отпор.

    Достаточно  широкое распространение получили различного рода тиранические режимы, при которых полностью уничтожаются все институты демократии. Одной из разновидностей тиранического режима был откровенно расистский режим апартеида в ЮАР, установленный в 1948 г. после прихода к власти Националистической партии. Из 33 млн. населения этой страны на долю белого меньшинства приходилось лишь 18%, 67% были африканцами, остальные - азиатами. Государственную же власть осуществляли только представители белого меньшинства. Конституция 1996 г. провозгласила отказ от апартеида и создала юридические основы перехода к демократии.

    Нобелевский лауреат Иосиф Бродский в 1979 г. дал  следующий портрет тирании: "У  тирана время, отведенное на размышления  о душе, используется для расчетов, как бы сохранить статус-кво. Это  происходит потому, что человек в его положении не видит различий между настоящим, историей и вечностью - госпропаганда сплавила их воедино, потому что так удобней и самому тирану, и населению...

    Единственная  задача стареющего тирана - удержать свое положение, его демагогия и лицемерие не подавляют умы подданных необходимостью в них верить или текстуальным разнообразием, в то время как молодой выскочка с его подлинным или наигранным рвением и целеустремленностью всегда в конечном счете повышает уровень общественного цинизма...

    Давно прошло время орлиных профилей, бород клинышком или лопатой, усов наподобие моржовых или вроде зубной щетки, скоро и брови уйдут в прошлое... Когда тобой правит никто, это самая всеобъемлющая форма тирании, ибо никто выглядит как все..." .

    Бродский  считал, что во второй половине XX в. как демократические, так и авторитарные государства все дальше уходят от духа индивидуализма к "стадному натиску масс" и что исключительность отдельного индивидуума заменяется "идеей анонимности" . Бродский делал упор на основу властной пирамиды, лежащую в массах. Он считал, что нравственная и интеллектуальная серость населения предопределяет серость и во многом неизбежность тирании.⁷ 

    4.Критика  тоталитаризма в  СССР.

     Параллельно, начиная с конца 1920-х на Западе стали звучать аргументы, что определённые черты сходства есть между политическими системами СССР, Италии и Германии. Отмечалось, что во всех трёх странах установились репрессивные однопартийные режимы во главе с сильными лидерами (Сталиным, Муссолини и Гитлером), стремящиеся к всеохватывающему контролю и призывающие порвать со всеми традициями во имя некой высшей цели. Среди первых, кто обратил на это внимание, были анархисты Армандо Борги (1925) и Всеволод Волин (1934), священник Луиджи Стурцо (1926), историк Чарльз Бирд (1930), писатель Арчибальд Маклейш (1932), философ Хорас Каллен (1934). После показательных процессов 1937 года ту же идею стали выражать в своих работах и выступлениях историки Эли Халеви и Ханс Кон, философ Джон Дьюи, писатели Юджин Лайонс, Элмер Дэвис и Уолтер Липпман, экономист Кельвин Гувер и другие. Так, сенатор Уильям Бора в своём публичном выступлении в 1937 году назвал нацизм и коммунизм двумя собаками, лающими на конституционные правительства.

     В 1939 году заключение Пакта Молотова — Риббентропа вызвало глубокую озабоченность на Западе, которая переросла в бурю негодования после вторжения Красной Армии в Польшу, а затем в Финляндию. Американский драматург Роберт Шервуд ответил пьесой «Да сгинет ночь», удостоенной Пулитцеровской премии, в которой он осудил совместную агрессию Германии и СССР. Американский сценарист Фредерик Бреннан для своей повести «Позволь называть тебя товарищем» придумал слово «коммунацизм». В июне 1941 британский премьер-министр Уинстон Черчилль сказал, что нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма (что созвучно его же высказыванию, сделанному после войны: «Фашизм был тенью или уродливым детищем коммунизма»).

     После начала Великой Отечественной войны и в особенности после вступления США во Вторую мировую войну критика СССР пошла на убыль. Более того, начал получать распространение взгляд, что между СССР, США и Великобританией есть много общего. Но в то же время в 1943 вышла книга публициста Изабел Патерсон «Бог из машины», в которой СССР был назван «тоталитарным обществом».

     Подобные  критические взгляды на СССР с  самого начала вызывали острые споры, однако в годы холодной войны приобрели массовую популярность и были подхвачены антикоммунистической пропагандой. Многие либералы, социал-демократы, христианские демократы, анархисты и другие идеологические противники фашизма, нацизма и сталинизма стали сторонниками теории («тоталитарной модели»), что все три системы являлись разновидностями одной системы — тоталитаризма. Так, 13 мая 1947 президент США Гарри Трумэн сказал: «Нет никакой разницы между тоталитарными государствами. Мне всё равно, как вы их называете: нацистскими, коммунистическими или фашистскими». Наряду со словом «тоталитарный», по отношению к коммунистической идеологии использовалось выражение «красный фашизм». В то время как одни считали подобный подход спорным, другим он казался очевидным. Так, генерал Джон Дин опубликовал книгу «Странный союз», в которой выразил искреннее сожаление, что русский народ не видит сходства между режимами в родной стране и в побеждённой нацистской Германии.

     Статус  научной концепции за термином «тоталитаризм» утвердил собравшийся в 1952 г. в США  политологический симпозиум, где он был определен как «закрытая  и неподвижная социокультурная  и политическая структура, в которой  всякое действие — от воспитания детей до производства и распределения товаров — направляется и контролируется из единого центра»

     Тоталитарная  модель стала также предметом  научных исследований таких специалистов, как Арендт, Фридрих, Линц и др., которые занимались сравнительным анализом советского и нацистского режимов. Согласно модели, целью тоталитарного контроля над экономикой и обществом является их организация по единому плану. Всё население государства мобилизуется для поддержки правительства (правящей партии) и его идеологии, при этом декларируется приоритет общественных интересов над частными. Организации, чья деятельность не поддерживается властью, — например, профсоюзы, церковь, оппозиционные партии — ограничиваются или запрещаются. Роль традиции в определении норм морали отвергается, вместо этого этика рассматривается с чисто рациональных, «научных» позиций. Центральное место в концепции занимал беспрецедентный террор, связанный с Холокостом и ГУЛАГом. Сторонники концепции полагали, что тоталитаризм качественно отличался от деспотичных режимов, существовавших до XX века. Однако до сих пор специалисты не пришли к единому мнению, какие именно черты следует считать определяющими для тоталитарных режимов.

     После начала хрущёвской «оттепели» теория претерпела серьёзный кризис, поскольку не могла объяснить процесс ослабления режима изнутри. Кроме того, возник вопрос, является ли СССР по-прежнему тоталитарным режимом или сравнение очевидно меняющейся советской системы с поверженными фашистскими режимами неуместно. Возникла потребность в формулировке модели, которая бы объяснила приход диктаторов к власти и её дальнейшую эволюцию.

     В 1970-е гг., в силу дальнейшего смягчения  режима в СССР, термин «тоталитаризм» стал всё реже употребляться советологами, однако продолжал оставаться популярным среди политиков. В своём эссе «Диктатура и двойные стандарты» (1978 г.) Джин Киркпатрик настаивала, что следует отличать тоталитарные режимы от авторитарных. Согласно Киркпатрик, авторитарные режимы заинтересованы преимущественно в своём собственном выживании и поэтому, в отличие от тоталитаризма, допускают отчасти автономное функционирование элементов гражданского общества, церкви, судов и прессы. Отсюда был сделан вывод, получивший известность при Рейгане как «доктрина Киркпатрик», что во внешней политике США могут оказывать временную поддержку авторитарным режимам ради борьбы с тоталитаризмом и продвижения американских интересов.

     Падение коммунистических режимов в странах  советского блока и СССР во второй половине 1980-х вызвало повторный  кризис в теории. Утверждение, что тоталитарные режимы не способны сами инициировать радикальные реформы, было признано ошибочным. Однако в целом анализ тоталитаризма внёс значительный вклад в сравнительную политологию, и употребление этого термина до сих пор достаточно распространено.

     В Восточной Европе после вторжения в Чехословакию интеллигенция называла «тоталитаризмом» политику жёсткой цензуры, мракобесия, уничтожения нежелательной (с точки зрения режима) исторической памяти и культуры.

     В Советском Союзе тоталитаризм официально считался характеристикой исключительно буржуазных государств периода империализма, в особенности фашистской Германии и Италии. Использование термина по отношению к социалистическим государствам называлось клеветой и антикоммунистической пропагандой. В то же время советская пропаганда называла некоторые зарубежные коммунистические режимы фашистскими (например, Тито в Югославии или Пол Пота в Кампучии).

     Советские диссиденты и, после начала перестройки, большинство реформаторов (включая Лигачёва) также называли советскую систему тоталитарной. Использование термина было связано главным образом с отсутствием в советской политологии лексикона, необходимого для критического анализа истории СССР. При этом вопросы природы и стабильности тоталитарного режима играли в возникшей дискуссии вторичную роль; на первом плане было подавление гражданских прав, отсутствие общественных институтов, защищающих человека от государственного произвола, монополия КПСС на политическую власть. Это служило одним из оправданий для призывов к радикальным реформам. В начале 1990-х эти тенденции нашли отражение в нормативных актах. Например, преамбула Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» провозглашает, что за годы Советской власти миллионы людей стали жертвами произвола тоталитарного государства.⁸ 

     Заключение.

     В курсовой работе я рассмотривается влияние недемократических политических режимов на общественно-политическую жизнь общества, внешнюю и внутреннюю политику государств.

     Как мы видим тоталитарный и авторитарный режимы сильно тормозят развитие общества, это мы можем отследить на более близком для нас примере бывшего СССР, когда ценности конкретной политической партии и идеологии ставятся выше ценностей человеческих и ценностей гуманизма. Чрезмерное подавление воли народа, граждан страны может вылиться для государства в глобальную проблему  способную привести к развалу государства, а также экономической и гуманитарной катастрофе.

     На  современном этапе развития государств мы должны стремиться  к построению демократического общества, с сохранением общечеловеческих ценностей, сохранением правосознания у граждан своего государства. Более развитые демократические государства должны помогать другим странам с режимами близкими к недемократическом, встать на путь демократизации общества, но это должно проводиться мирным путем, не таким как это делало США в Ираке, применяя насилие и фактически устроив геноцид иракского народа, с применением силы невозможно исправить положение дел в государстве, нужно убеждать людей об изменении политического курса. Граждане должны сами решать каким путем пойдет их страна.