Моральные ценности и категории морального сознания

ГБОУ СПО «Пермский профессиональный колледж статистики и учета»

Контрольная работа по дисциплине

«Этика и психология профессиональной деятельности»

Тема: Моральные ценности и категории морального сознания.

Проверила:

преподаватель

Степанова М. Г.

Сдала:

студент VI – го курса

«Журналистика»

Иванов И. С.

Пермь, 2012 г.

Содержание:

Вступление. Этические категории ………………………………………………. 3

1. Совесть ……………………………………………………………………….4

2. Стыд…………………………………………………………………………...6

       Чего же больше всего стыдится человек  ..............................................7

3. Вина ………………………………………………………...............................8

4. Честь и достоинство…………………………………………………………10

       Три аспекта понимания достоинства………………………………….12

       Комплементарность чести и достоинства ……………………………13

5. Любовь ……………………………………………………………………….14

       Разновидности любви…………………………………………………..17

Список использованной литературы ……………………………………………...21

Этические категории.

              Этические категории - это основные понятия этики, отражающие наиболее существенные стороны и элементы морали и нравственности.

              Основные понятия морального сознания служат для выражения различных сторон нравственного отношения человека к действительности, производства общих оценок самой реальности и поступков отдельных людей с точки зрения их желательности или, наоборот, нежелательности для нормального существования общества и для счастья самого человека.

              В самом общем плане основные понятия, или категории, этики (они же категории морального сознания) могут быть разделены на категории, отражающие общие оценки действительности с точки зрения их желательности или нежелательности для человека: «добро», «зло», «справедливость», «счастье и смысл жизни»; категории, фиксирующие способы упорядочивания совместной жизни людей: «норма», «принцип», «оценка», «идеал»; и категории, отражающие индивидуальные механизмы работы нравственного самосознания: «долг», «совесть», «стыд», «честь и достоинство», «моральные чувства».

              Происходит это потому, что сам предмет этики тесно взаимосвязан с жизнедеятельностью людей, с теми смыслами и ориентирами, которыми они руководствуются в своей повседневной жизни. Система этических категорий опирается на определенные представления об идеалах — высших ценностях, повернутых к индивиду своей манящей, призывной стороной, выступающих как высшие цели личностного развития – высших образцах, конечной цели нравственной деятельности, ценностях — нравственно значимых представлениях, нормах - требованиях к человеку, указаниях границ дозволенного. Все это в совокупности определяет общую стратегию, линию поведения человека.

              С понятиями морали и нравственности, морального и нравственного в поведении человека связаны оценки его как доброго, добродетельного, соответствующего морали общества или нравственности какого-либо человека, либо как злого, аморального, безнравственного. Этическая проблема добра и зла неотделима от соответствующей фундаментальной проблемы философии, которая в свою очередь связана с трактовкой бытия, человека, признанием или отрицанием существования Бога и его антипода, с проблемой соотнесения свободы и необходимости в действиях человека. «Почему человек, зная, «что есть хорошо», поступает плохо?». Этим вопросом задавался еще Сократ, и сегодня он звучит актуально, особенно когда мы анализируем причины агрессивности человека, причины конфликтов и войн, экологического кризиса. Для ответа на этот вопрос следует понять, а что есть сам человек? Вот к чему на протяжении веков и тысячелетий и стремится философия в лице своих лучших представителей. И возможно ли трансформировать человеческое сознание от доброго к злому и наоборот? От того или иного ответа на этот вопрос зависят, возможно, перспективы выживания человека на планете.

              Некоторые категории традиционно выделяются парами. Это, например, такие категории, как:

       добро (благо) и зло;

       долг и склонность;

       любовь и ненависть;

       любовь и дружба;

       стыд и совесть;

       честь и достоинство;

       свобода и ответственность;

       счастье и смысл жизни.

              Смысл объединения категорий по парам заключается в том, что одна и та же реальность общественной жизни фиксируется в них с разных сторон. Иногда это прямо противоположные понятия, радикально противопоставленные друг другу оценки (добро — зло), иногда — разные стороны отношения к явлениям в целом, оцениваемым положительно и близким по своему характеру (честь и достоинство, любовь и дружба).

              Основной целью рассмотрения категорий этики является ответ на вопрос о специфике нравственной мотивации.

1. Совесть

              В сознании человека имеется особый морально-психологический механизм ответственности, который, действуя изнутри его, придирчиво проверяет, выполняется ли долг. Этот механизм называется совестью. Совесть представляет собой способность человека, критически оценивая свои поступки, мысли, желания, осознавать и переживать свое несоответствие должному как собственное несовершенство.

              Руководствуясь велениями совести, человек берет на себя ответственность за свое понимание добра и зла, долга, справедливости, человечности, сам задает изнутри критерии моральной оценки и сам оценивает свое поведение. И если внешние опоры нравственного поведения – общественное мнение, веления закона, установленный распорядок или практикуемые обычно нормы поведения – можно при случае как-то обойти или перехитрить, то обмануть самого себя, оказывается, невозможно. Если это и удается, то исключительно самой дорогой ценой – ценой отказа от совести и потери человеческого достоинства. Совесть для духовно развитой личности – средоточие духовных ценностей и убеждений, основа самоуважения и чувства собственного достоинства.

              Основные функции совести – это:

       самооценка;

       самоконтроль.

              Совесть напоминает человеку о его моральных обязанностях, об ответственности, которую он несет перед другими и перед самим собой. Совестливый человек – это человек с острым чувством морального долга, предъявляющий к себе высокие нравственные требования. В совести моральная ответственность перед обществом приобретает форму ответственности перед самим собой. Таким образом, совесть можно определить как самооценку и самоконтроль личностью своих помыслов и поступков через призму нравственных требований и ценностей.

              Очень важно отметить рефлексивный характер совести, т.е. ее направленность на собственное сознание. Совесть - одно из ярких проявлений нравственного самосознания. С этой точки зрения совесть может быть истолкована как глубокая морально-психологическая структура личности, которая ведет с индивидом свой диалог изнутри: реальное «Я» оценивается идеальным «Я», тем самым, каким индивид хотел бы видеть самого себя. Эта глубокая морально-психологическая структура образно называется «голосом совести». Тихий, но настойчивый голос совести – мощнейшее орудие нравственности, он звучит в человеке тогда, когда нет никакого внешнего контроля, и субъект, предоставленный самому себе, казалось бы, мог действовать безо всяких ограничений. Однако ограничителем безбрежной моральной свободы выступает именно голос совести. Этот голос не дает человеку морально уснуть, постоянно тревожит человека, заставляет его корректировать свои поступки согласно ценностям и требованиям, существующим в обществе.

              Совесть производит оценку действия и поступков индивида и выносит свой вердикт: добрые они или злые, находятся ли они в соответствии с долгом, нравственны или безнравственны. Это образно называется «судом совести». Суд совести считается одним из самых суровых. Об этом человечество знало уже два с половиной тысячелетия назад. Так, Орест – главный герой одноименной трагедии Еврипида (480-401 гг. до н.э.), вероломно поднявший руку на свою мать и переживавший по поводу этого поступка, на вопрос, какой недуг тебя томит, без колебаний ответил: «Его зовут и у злодеев – совесть». О силе суда совести свидетельствуют и многочисленные пословицы и поговорки: «От человека утаишь, а от совести не скроешь», «Совесть без зубов, а грызет», «Злая совесть стоит палача». Голос совести – голос морального закона - заставляет трепетать даже самого смелого преступника, отмечал Кант.

              Разумеется, сила, громкость голоса совести зависит от ее развитости, которая неодинакова у различных людей. У одних она, можно сказать, в зачаточном состоянии, и голоса ее не слышно во многих ситуациях. У других же голос совести вырос до патологических размеров, и индивид обвиняет себя за малейшие прегрешения. В последнем случае человек нередко не в состоянии объективно осмыслить и оценить ту или иную ситуацию.

              Проблема развития нравственного сознания силы и глубины голоса совести нашла свое отражение в дискуссии о том, возможна ли вообще чистая совесть. По этому вопросу в этике были высказаны два противоположных взгляда. Один взгляд, выражаемый, в частности, выдающимся этиком XX в. Альбертом Швейцером, состоит в том, что чистая совесть как таковая невозможна. Это все равно, что круглый квадрат или сапоги всмятку. Если совесть – значит, непременно больная. Чистая совесть, говорит Швейцер, изобретение дьявола!

              В подобном случае приводится тот аргумент, что человек совестливый по мере своего самосовершенствования предъявляет к себе все более высокие требования. Он становится суперчувствительным к малейшему своему отступлению от моральных образцов и начинает переживать такие тонкости, которых обычный индивид и вовсе не заметит. Он все время страдает от своего несовершенства, и его совесть, как открытая рана. Тот же, кто говорит, что его совесть чиста, просто не имеет совести, потому что совесть как раз и есть инструмент, указывающий на уклонение от долга. Но ведь мы не ангелы! Мы постоянно грешим, попустительствуем своим слабостям, и, значит, чистая совесть – не более чем иллюзия, или самообман.

              Так что уверенность в чистоте собственной совести есть либо лицемерие, либо знак нравственной неразвитости, слепоты в отношении собственных оплошностей и ошибок, неизбежных для каждого человека, либо свидетельство успокоенности и, значит, смерти души. Наоборот, в ощущении нечистоты собственной совести – надежда. В муках совести – не только презрение к самому себе, но и тоска по просветлению и самоочищению, а значит, желание исправить ошибку, ответить за преступление. В муках совести – усилие к совершенству.

              Другой взгляд состоит в том, что признавать свою совесть чистой возможно и нужно. Чистая совесть – это сознание того, что ты в общих чертах справляешься со своими моральными обязанностями, что за тобой нет существенных нарушений долга и крупных отступлений от нравственных ориентиров. Зачем надо мучиться, если ты действительно выполняешь то, что положено, и делаешь это честно и охотно? Ощущение чистой совести дает человеку уравновешенность, спокойствие, способность оптимистично и бодро смотреть в будущее. Если у морального индивида возникнут реальные основания для сомнений в правильности того или иного своего поступка, индикатор-совесть моментально заработает. Это произойдет даже раньше, чем возникнет рефлексия, чем появится мысль – «что-то не так». Но там, где таких реальных оснований нет, изобретать себе муки и посыпать голову пеплом совершенно незачем. Совестливость не должна становиться болезнью, мазохистской страстью, тем самым самоуничижением, которое паче гордыни. В этом случае человек может так увлечься муками совести, что забудет о реальной жизни, которая продолжается.

              Нам представляется более обоснованной вторая точка зрения. С нашей точки зрения, чистая совесть – это нормальное состояние человека, выполняющего моральный долг, это награда за нравственные усилия. Без чистой совести добродетель потеряла бы всякую ценность.

              Совесть в значительной степени – эмоциональный феномен. Он проявляется через глубокие переживания, чаще всего негативного характера: самоупреки, укоры, тревожность и озабоченность человека моральностью и гуманностью своего поведения. Мы уже говорили о муках совести, угрызениях совести, которые сопровождают нравственную жизнь человека.

В древнегреческой мифологии муки совести изображались в виде Эриний – страшных чудовищ, которые неотступно преследуют и терзают нарушившего нравственные нормы и принципы человека.

              Однако совесть у человека, с психологической точки зрения, это не простая эмоция, а чувство. Человеческое чувство совести включает в себя и рациональный элемент. Совесть включается только тогда, когда человек знает моральные нормы. Если он не знает их, то голос совести в нем не заговорит. Чтобы переживать по поводу собственных отступлений от моральных требований и ценностей, нужно их знать и принимать.

              Таким образом, рациональный элемент является предпосылкой пробуждения совести. Однако разум зачастую действует в направлении ослабления чувства совести. В случаях, когда человек отступает от требований морали, разум нередко дает ему аргументы для оправдания неморального поведения: «Я не мог», «Я не успевал», «Мои старания все равно не дали бы результата» и т.д.

              Совесть по своей сущности имеет надрациональный характер. У нравственно развитой личности совесть неподкупна и бескомпромиссна в своих позициях, ибо в противном случае она постепенно начинает разрушаться, если человек пытается смягчить собственные требования и оценки злоупотребления присущей ему способностью к самореабилитации. Настоящий совестливый человек игнорирует рационально-практическое обоснование собственного несовершенства. В развитом нравственном сознании совесть приходит к человеку с более высокой меркой и говорит: «Ты лжешь себе, ты мог повести себя по-другому». Совесть заставляет людей говорить себе правду.

              Откуда же берутся эти более высокие критерии нравственного поведения, на которые опирается совесть? Каков источник нравственной самооценки и самоконтроля личности? Ответ на эти вопросы означает ответ на вопрос о природе совести.

              В религиозной этике голос совести представляется как голос внутри каждого человека иного трансцендентного мира. Совесть, утверждают религиозные мыслители, есть внутренний очаг, излучающий свет на всю нравственную жизнь человека, живущего верой в Бога. А голос совести при таком подходе рассматривается в качестве «голоса Бога в человеке как выразителя Божьей правды».

              Сторонники концепции естественной морали трактуют совесть как «врожденную способность видеть, оценивать, переживать события личной жизни».

              Приверженцы социологического подхода к интерпретации нравственной жизни трактуют совесть как результат интериоризации морального опыта человечества, «другого Я» во мне, ставшего «моим Я». Совесть, с точки зрения такого подхода, это обобщенный и интериоризированный (перенесенный во внутренний план психической жизни) опыт значимых других (родителей, воспитателей, учителей, сверстников, литературных героев и других референтных личностей). На основе освоения этого опыта и формируется совесть как нравственная способность самооценки и самоконтроля.

              В развитом же виде совесть представляет собой лично осмысленный опыт человечества и стоит на страже интересов всеобщих принципов человечности в каждом отдельном человеке.

              Совесть – это ответственность человека перед самим собой как носителем высших, универсальных ценностей.

2. Стыд.

              Социологическая трактовка совести не позволяет отличить ее от другого схожего с ней морально-психологического явления – стыда. Стыд, как и совесть, является проявлением нравственного самосознания личности. Как и другие формы нравственного самосознания, стыд базируется на формировании моральных обязательств, самооценке и самоконтроле личностью своих помыслов и поступков через призму нравственных требований. Это высоко эмоциональная форма переживания моральной ответственности, а также своего несоответствия велениям долга.

              Однако если совесть предполагает удовлетворение собственным нравственным поведением и помыслами – «чистая совесть», то в стыде всегда осуществляется негативная оценка собственных действий и помыслов. Стыд – чувство, выражающее осознание человеком своего (а также близких и причастных к нему людей) несоответствия принятым в данной среде нормам или предполагаемым ожиданиям.

              Вторым существенным отличием стыда от совести является то, что совесть - это критическая оценка с позиций нравственных требований своих действий, мотивов и моральных качеств перед самим собой. В совести диалог ведет эмпирическое «Я» с идеальным «Я». Это сугубо внутренний диалог. В стыде же диалог осуществляется с другими. Стыд выступает как переживание своего несоответствия моральным требованиям перед лицом других.

              В стыде доминирует другой, даже если в момент недостойного поступка человек один, и никто непосредственно за ним не наблюдает. Ему может быть стыдно перед собой, а это чувство – не что иное, как спроецированный внутрь нашего сознания взгляд других. Другие наблюдают за нами из глубины нашего «Я», судят нас нашим собственным внутренним голосом, предъявляют нам моральный эталон, властно указывают на него.

              В стыде мы непосредственно понимаем, как глубоко связаны с окружающими нас людьми. Другие люди, с которыми мы связаны общими представлениями о добре и зле, о должном и не должном, могут осуждать и осмеивать нас, если мы ведем себя несообразно принятым нравственным нормам и образцам.

              Только другие способны предать нас позору. Опозориться – пасть в глазах окружающих, в глазах общества – рассматривается нравственно-зрелым человеком как одна из самых больших морально-психологических бед. Пасть в чьих-то глазах, – это значит потерять моральную высоту, ценность, скатиться на низший уровень, где место только недостойным. Именно поэтому люди остро боятся стыда, страшатся позора, опасаются оказаться несоответствующими некоему комплексу требований, предъявляемых обществом и окружающими людьми.

              Итак, другие – это общество в целом, окружающие люди. Однако встает вопрос: в равной ли мере нам стыдно перед людьми? Ученые установили, что наиболее часто стыдятся чужих, старших и вышестоящих. Это происходит, вероятнее всего, потому, что три названных категории людей, во-первых, оказываются высоко значимыми, а, во-вторых, между мною и ими существует дистанция, которую я не могу преодолеть по собственной воле. При такой дистанции невозможно идентифицироваться. Чужие, старшие и вышестоящие не способны стать такими, как «Я», войти в мое положение, посмотреть на меня как бы изнутри моего «Я», понять меня и простить.

              Напротив, близких нам людей, ровесников и тех, кто рядом с нами по социальному статусу, стыдятся меньше, потому что это люди гораздо более способны войти в наше положение, увидеть ситуацию изнутри, посочувствовать, может быть, даже найти оправдание нашим ошибкам и промахам. Они не так сурово и беспощадно судят нас. Но если эти люди слишком многое значат для нас, то мы также испытываем сильный стыд-гнев на себя за то, что упали в глазах столь дорогих людей.

              Чего же больше всего стыдится человек? В каких ситуациях чаще всего человек начинает стыдиться?

1. Человек стыдится своего несоответствия собственным моральным ориентирам, высокопоставленным в данном сообществе, в данной культуре. Это, прежде всего, стыд за свои осуждаемые пороки, такие как пьянство, похоть, безудержная агрессивность, склонность ко лжи. В европейской культуре, развившейся под огромным влиянием христианства, переживание стыда тесно связано с телесным, плотским началом человека. Христианские представления о теле как вынужденной материальной форме, тесно связанной с грехопадением, тянущей душу к низу, привели к тому, что в западной культуре стыдно обнажаться, демонстрировать свою телесность, проявлять физические желания, особенно связанные с полом. Сексуальность в течение многих столетий была под моральным запретом.
2. Человек испытывает стыд, когда его внутренний мир раскрывается перед другими, а он не готов к этому и не желает этого. Он чувствует себя в таком случае душевно голым, незащищенным, уязвимым и стыдится своей открытости и незащищенности. Так бывает, когда читают вслух личное письмо или интимный дневник. Так случается, когда начинают вслух говорить о тех наших личных чертах, качествах, чувствах, о которых вовсе не надо знать посторонним. Быть может, в них, как и в письме, нет ничего дурного и осуждаемого, но они просто не предназначены для чужих ушей и глаз. В моей жизни существует интимное, то, что относится только лично ко мне или к узкому, мною избранному кругу людей. Все остальные выступают как чужие, дальние. Стыд – это не только боязнь осуждения и насмешки, это еще и душевный механизм, защищающий интимность, возводящий стену между мной и чужими, которым вовсе незачем знать, каков я внутри себя, даже если я очень хорош. Потеря стыда означает потерю интимности – особого драгоценного качества личного общения.
3. Человек стыдится, когда переживает и осознает свое несоответствие господствующим в обществе нормам и ценностям. Круг этих норм и ценностей далеко выходит за пределы собственно моральных отношений. Так, можно не соответствовать ценностям успешности, материального достатка, культуры, образованности. Типичной ситуацией стыда в этом смысле является переживание своей бедности, нищеты, неграмотности перед лицом богатства, состоятельности и высокого образования. Человек низкого материального достатка нередко испытывает чувство отвергнутости, непризнанности со стороны обеспеченной публики, ему стыдно за свою немодную и небогатую одежду, узость возможностей, неумение стяжать деньги и славу. Его положение зачастую мало зависит от его собственных усилий, но все равно является предметом стыда. Подобное положение складывается тогда, когда индивида не устраивает его идентификация с той социальной группой, к которой он объективно принадлежит по образу жизни, уровню доходов и образованию. Он желал бы идентифицировать себя с совсем другими социальными слоями. Стыд за свой социальный статус и свойственные ему черты усиливается презрением, которое могут испытывать к такому человеку люди более состоятельные или грамотные. Кичливость на одной ступени социальной иерархии оборачивается стыдом на другой. В то же время, если человек не принимает ценность богатства или социального статуса как аксиому, он не станет стыдиться собственного положения. Бедный, но честный, бедный, но благородный – эти выражения утверждают собственно моральные ценности, которые, если считать их выше богатства, снимают ситуацию стыда, а быть может, даже превращают ее в ситуацию морального превосходства.
4. Человек стыдится не только тогда, когда он не соответствует почитаемым ценностям, но и когда он не в состоянии воспроизвести должным образом наличные в обществе стандарты. В прежних культурах, да отчасти и в нашей, стыдно было нарушать обычай. В наши дни, когда обычаи ослабли в отношениях между людьми, общепризнаваемые стандарты диктует мода. И обычай, и мода диктуют нам, что стыдно быть не как все, «белой вороной».
5. Человек может испытывать стыд не за себя (свое несоответствие социальным нормам и ценностям), а за другого, когда чье-то поведение на наших глазах явно идет вразрез принятым стандартам и вызывает жалость или насмешку. Во всех подобных случаях мы вольно или невольно идентифицируем себя с оступившимся, переживаем его положение, как свое собственное, и смущаемся и стыдимся так, как если бы впросак попали мы сами. Идентификация при этом предполагает некую общность «мы», но не зависит от степени реальной близости к человеку: можно стыдиться не только за сына или друга, но и за учителя, и за главу государства, если их поступки и действия относятся к разряду стыдных.

              Человек может испытывать ложный стыд. Он связан, прежде всего, с тем, что человек может чувствовать свое несоответствие самым разным требованиям, в том числе и требованиям заведомо аморальным, но признанным в качестве положительных в той или иной субкультуре. Так, например, в подростковых коллективах нередко процветает культ силы, жестокости, показного цинизма, и тот, кто оказывается не в состоянии ударить другого, поиздеваться над ним или обмануть его, сам подвергается издевательству и осмеянию. Он испытывает в этом случае ложный стыд – стыд за свою мягкость и отсутствие агрессии, т.е. ценности переворачиваются: человек стыдится того в себе, к чему должен, согласно общечеловеческой морали, относиться позитивно.

3. Вина.

              Промежуточную позицию между совестью и стыдом занимает такая форма морального самосознания, как вина. Вина является также высоко эмоциональным нравственным явлением. Вина – это переживание несоответствия моральным требованиям и невыполнения своего долга перед лицом собственного внутреннего «Я» или перед Богом. Если стыд возникает перед лицом других, то индивид чувствует вину без оглядки на мнения других. Другие люди могут считать, что он не виноват, и даже убеждать его в этом, но если индивид ощущает, что виновен, посторонние мнения не могут устранить его внутреннего переживания. Вина возникает в ситуации, когда индивид чувствует личную ответственность за происходящее и считает, что именно он сам является причиной чужих страданий или нарушений долга.

              Источником вины могут служить самые разнообразные внешние события. Например, произошла автомобильная катастрофа, и погибли люди. Все участники дорожно-транспортного происшествия могут чувствовать себя виновными в гибели людей. Иногда эту вину берет на себя один самый совестливый.

              Однако вину вызывает и внутреннее состояние. Человек может поймать себя на дурных мыслях или запретных влечениях и станет испытывать угрызения совести и чувствовать себя виноватым перед людьми или Богом.

              Переживая вину, люди страдают и стремятся избавиться от этого чувства. Иногда они пытаются психологически переложить вину на других. Однако избавиться от чувства вины не очень просто. Самообман далеко не всегда дает эффект, в глубине души люди, совершившие тяжелые поступки или преступления, знают, что виноваты именно они, и бессознательно продолжают переживать.

              Наиболее эффективный путь избавления от чувства вины – это раскаяние и получение прощения. Раскаяние – это серьезный нравственно-психологический акт. Виновный признает свою вину, сожалеет о содеянном и просит простить его, облегчить душу, снять с нее тяжесть вины. Прощение – это прерогатива того, кому нанесено зло. В случае обыденных отношений это – другой человек, другие люди. В случае религиозных отношений – это Бог. Прощение – это акт великодушия и милосердия. Прощение, данное пострадавшим, как бы символически уничтожает причиненное зло, делает негативные отношения между двумя сторонами снова позитивными, свободными от обиды или ненависти.

              Прощение – важный акт не только для того, кто оказался в положении виновного, но и для того, кто пострадал в результате его действий, был обижен. Долгое хранение чувства обиды наносит большой моральный и психологический ущерб ее носителю. Чувство обиды сушит обиженного и вызывает у него желание мести – нанесения ответного зла. Обидчивость легко переходит в злопамятность. Обида провоцирует отвечать на зло злом, темное чувство теплится во внутреннем мире и может в любой момент полыхнуть ответной ненавистью. Стойкая обида заставляет уязвить другого, что в результате способно породить собственное чувство вины. Потому прощение – вещь неформальная. Только прощение оказывается в силах оборвать плетущуюся цепочку взаимного зла, ненависти и сопровождающего их страдания.

              Долгое и упорное переживание своей виновности в реальных или придуманных проступках может опускаться в глубины бессознательного и оттуда разрушительно действовать на здоровье и судьбу человека. Подавленная, а не «отреагированная», как говорят психологи, вина выражается в болезнях, постепенно подтачивающих организм. На уровне событий человек, носящий в себе постоянное чувство вины, может попадать в самые дикие переделки: автокатастрофы, несчастные случаи, где будет регулярно ломать себе руки и ноги, а то и шею. Психологи говорят в этом случае, что вина бессознательно ищет наказания. Что же делать? Очевидно, проблема в том, что для окончательного ухода разрушительного чувства вины человеку бывает мало прощения со стороны тех, перед кем он виновен. Ему надо еще простить самого себя, окончательно отрешиться от следов сделанного зла, перестать находиться в его капкане. Культура и общество выработали для этого мощный нравственно-психологический механизм, который называют раскаянием или покаянием.

              О раскаянии обычно говорят вне религиозного контекста. Человек делает зло людям, чувствует вину и раскаивается, то есть глубоко сожалеет о случившемся и принимает наперед твердое решение никогда больше не совершать ничего подобного. Раскаяние – это совсем не бесконечное биение себя в грудь и посыпание головы пеплом, после которого бодро идут безобразничать дальше. Это коренное изменение своего поведения, своих оценок, быть может, всего жизненного пути. Начать новую жизнь нельзя с грузом старой вины. Искреннее раскаяние помогает человеку обновиться, стать лучше, выше, нравственнее. Теперь ему нужна сила воли, чтобы претворять принятое нравственное решение в жизнь.

              Покаяние – понятие религиозное. Оно происходит перед лицом Бога. Бог всемилостив, он простит, но человек должен сам осознать вину и, раскрыв ее для себя в полной мере, отринуть все скверное в себе. Принося покаяние в грехах, верующий очищает душу, переживает катарсис – чувство восторга, просветления, облегчения. Правда, поговорка иронизирует: «Не согрешишь – не покаешься, не покаешься – не спасешься», однако серьезный подход к покаянию означает, что после него – не грешат. Настоящее покаяние – фундаментальное событие в жизни личности. Оно предполагает не только признание неверности прежних поступков, а быть может, и образа жизни, но и согласие понести наказание за грех. «Отработать» его, претерпеть страдания, которые помогут окончательно стереть с души пятна греха и вины. Стремление к тому, чтобы пострадать за свою вину, и радикальное изменение поведения – важнейшие черты покаяния.

              Долг, совесть, стыд и вина – реальные явления нашей нравственной жизни, и каждый, наверное, сможет добавить множество интересных нюансов к их описанию.

4. Честь и достоинство

«Честь - это бриллиант на руке у добродетели».
Вольтер

«Честь - это достоинство нравственно живущего человека».
Д. С. Лихачев

              Среди понятий нравственного самосознания заметное место занимают понятия чести и достоинства личности.

              Честь – это понятие, отражающее признание достоинства человека со стороны других, а также принятие или утверждение человеком этого признания. В отличие от достоинства в собственном смысле слова «честь» воздается в соответствии с мерками и ожиданиями, распространенными в данном сообществе (сословно-групповом, локальном, профессиональном) или предполагаемыми по отношению к занимаемому человеком статусу.

              Достоинство – характеристика человека с точки зрения внутренней ценности, соответствия собственному предназначению.

              В понятиях чести и достоинства выражаются представления морали о ценности всякого человека как нравственной личности, содержится требование уважительного и доброжелательного отношения к человеку, признания за ним свободы самоопределения и равенства в правах с другими. Одновременно в этих понятиях зафиксирована способность личности к самооценке и самоконтролю на основе требовательного и ответственного отношения к самому себе. Честь и достоинство человека предполагают совершение им только таких поступков, которые способны обеспечить ему общественное уважение, высокую личную самооценку и переживание морального удовлетворения.

              Однако наряду с общими характеристиками понятий чести и достоинства следует видеть и определенное различие между ними. Понятие чести в большей мере связывается с общественной оценкой или самооценкой личности поведения человека как представителя определенной общности, социальной группы в связи с определенными требованиями, которые общественное мнение предъявляет к члену этой общности или социальной группы. Говорят о чести дворянина, чести офицера или чести жены, чести девушки. Честь требует от человека поддерживать и оправдывать ту репутацию, которой он обязан вследствие своей принадлежности к некоей общности и собственным заслугам. Поэтому в чувстве чести значительная роль принадлежит внешним критериям. Однако чувство чести как нравственное чувство ориентировано не только на внешние критерии. Иначе нравственная мотивация могла бы быть заменена расчетливым желанием слыть и казаться тем-то и тем-то вместо того, чтобы быть им на самом деле. Нравственная мотивация чувства чести связана со стремлением человека к внутренней честности и порядочности по отношению к нравственным требованиям и к самому себе.

              Понятие достоинства имеет более широкий нравственный смысл и основывается на признании равных прав каждого, на внутреннем самоуважении личностью себя и уважении как равного со всеми морального субъекта.

              Понятие человеческого достоинства говорит нам об особой ценности человека. Чувство собственного достоинства – это переживание собственной ценности и утверждение ее, возможно, вопреки обстоятельствам.

              Проблема достоинства была освещена в этических трудах выдающегося немецкого мыслителя XVIII века Иммануила Канта. Кант утверждал, что человек как разумное существо никогда не может быть лишь средством подобно простой вещи, а всегда является целью самой по себе. Именно из разумности человека возникает по Канту его достоинство – особая ценность и значимость людей как личностей.

              Каждый человек обладает достоинством в силу своей разумности и принадлежности к человеческому роду, таким образом, достоинство – родовое качество разумных существ. Способность сознавать, ставить цели, следовать нравственному закону – это то, что поднимает людей над слепой природой, живущей только стихийными влечениями, находящейся в тисках необходимости. Человек причастен разуму и свободе, и это делает его достойным особого положения в мире. Каждый, считает Кант, обязан чувствовать, что он достоин истинно человеческого отношения, должен обладать глубоким самоуважением, признавать в себе существо с особым статусом в бытии. При этом, утверждает великий моралист, каждый должен также признавать и уважать достоинство других людей. Все люди равны в своем достоинстве, в этом смысле среди них нет «более значимых» и «менее значимых».

              Идеи И. Канта о достоинстве стали основополагающими для рационалистической этической мысли последних столетий. Кант основывает достоинство на разумности как собственно человеческом качестве и не упоминает о Боге. В противоположность И. Канту вся религиозно-философская западноевропейская традиция усматривает достоинство человека в его богоподобии. Господь создал человека по своему образу и подобию, он вложил в него дух, который выше ограниченного земного разума, и хотя человек согрешил и пал, он сохраняет свою глубинную связь со Всевышним. Человек как духовное существо обладает свободой – вполне божественной прерогативой – и способностью к творчеству. Его душа бессмертна, вечна, и этим он в корне отличается от всех других живых существ. С точки зрения христианства, человек должен быть смиренным и испытывать «страх Божий», и все же он обладает особым достоинством и особой полнотой бытия: он соединяет в себе бессмертное духовное начало и телесность, плотскую материальную завершенность. В этом смысле человек даже выше ангелов, потому что те только духи, а он универсальное единство духа и материи, посюстороннего и потустороннего, смерти и бессмертия. Достоинство человека – в его возможности, будучи земным существом, выбрать путь к Богу, правильно употребить свою свободу, добровольно протянув руку навстречу Христу.

              Как видим, и в религиозной, и в безрелигиозной традиции достоинство человека понимается как его способность подняться над детерминацией, природными условиями, как способность возвыситься и «стать поверх» игры бессознательных сил, пытающихся смять его и подчинить себе. Дух и разум – те «внутренние инстанции», благодаря которым мы достойны лучшей судьбы, чем судьба камня, катящегося с горы, именно они дают нам право уважать и ценить себя.

              Если философы отрефлексировали смысл понятия «достоинство» именно как ценность каждого человека в силу его обладания разумом, духом и свободой, то в массовом сознании представление о достоинстве издревле имеет, по крайней мере три взаимосвязанных, но различных аспекта. Однако всех их объединяет одно: достоинство перестает быть принадлежностью каждого, оно является прерогативой определенных личностей и групп, обладающих некоторыми моральными, духовными и социальными качествами. Собственно «человеческое достоинство», незримо лежащее в основе всех других видов достоинства, как бы остается в тени или, быть может, является чем-то вроде воздуха, в котором «живут» более конкретные понимания достоинства. Причем все они, так или иначе, соотносят «достоинство» и «достойность» – обладание безусловной ценностью и обладание конкретно ценимыми качествами, достойными похвалы.

       Три аспекта понимания достоинства

              I.

              Первое понимание – понимание достоинства как добродетельности – просто нераздельно сливает «достоинство» и «достойность». О ком-либо говорят: «Это достойный человек», имея в виду, что данная личность обладает нравственными достоинствами, то есть добродетелями, ценимыми в обществе. Достойный человек – это человек, соответствующий нравственному образцу: добрый, честный, стойкий, справедливый и т.д. Достойный человек и ведет себя неизменно достойно – не унижает себя и не унижает других. Он соблюдает «человеческое достоинство» каждого и в любом другом индивиде видит именно человека, а не просто вора, нищего или врага. Достойный человек поступает гуманно и справедливо, даже если никто этого не видит, он не идет на подлость, клевету, интриги, потому что не желает делать зла и предавать человеческое в самом себе. Он испытывает глубокую ответственность перед собственной личностью.

              II.

              Второй аспект понимания достоинства – это акцентирование в первую очередь тех самых качеств «надприродности» и духовно-психологической свободы, о которых говорит философия.

              1. Умение противостоять своим низменным влечениям, умение бороться с собственными плотскими побуждениями, желаниями и страстями.

              Человек, обладающий чувством собственного достоинства, не станет, даже если он очень голоден, униженно умолять о куске хлеба людей, которые явно станут его третировать и над ним насмехаться. Он перетерпит физические страдания, но не сделается игрушкой и забавой в руках недоброжелателей. Такой человек не станет также молить о любви того, кто его не любит, он обуздает собственную страсть, предпочтя выпрошенному удовлетворению целостность собственной личности.

              И, наконец, человек с достоинством никогда не пойдет в рабство к другим ради материальных благ и финансового благополучия. Свобода и самостоятельность для него предпочтительнее «золотой клетки».

              2. Умение стойко и мужественно встречать выпадающие на твою долю испытания.

              Никто из нас не огражден от возможных потерь и ударов судьбы. Каждый может потерять здоровье, близких, работу – те опоры, которые существуют в нашей жизни и без которых мы не мыслим себя. Для любого человека может также встать вопрос о неком радикальном выборе, который потребует отказаться от многих благ, может возникнуть долг, которого не было раньше – необходимость идти на войну, непосильно трудиться или ухаживать за тяжелобольным. Встретить такого рода испытания с достоинством – это значит не растеряться, не впасть в истерику, не начать метаться, скулить и проклинать все на свете. Это значит не бежать от проблемы, а искать пути ее наиболее гуманного и эффективного решения. Достоинство сохраняет тот, кто после первого шока собирает свою волю воедино и целеустремленно действует: воюет, трудится, ухаживает – выполняет свой долг. Достоинство присуще тому, кто после своей личной потери не начинает ненавидеть весь мир, не спивается и не впадает в безысходную депрессию, а продолжает жить, стремясь не отравлять продолжающуюся жизнь ни себе, ни другим.

              III.

              Третий смысл слова «достоинство» довольно резко контрастирует с первыми двумя. В нем имеется в виду уже не «человеческое достоинство» как духовность и нравственность, а достоинство как обладание социально признанными, ценимыми в обществе благами: социальным статусом, богатством, славой, заслугами перед народом и государством. Теперь выражение «достойный человек» прочитывается иначе: в Средневековье – это представитель знатного рода, в рыночном обществе – крупный предприниматель, богач, в разные времена к «достойным» относили крупных полководцев, знаменитых художников, людей преуспевающих, известных, уважаемых, хорошо владеющих своим делом. Люди «достойные» в социальном смысле могут не обладать добродетелями чистых душой бессребреников, они – не ангелы, но это в большинстве своем те, кто соблюдает все принятые в обществе или в социальной группе нормы поведения, четко выполняет «правила игры» и выходит в победители. Достоинство этих представителей весьма разных общественных слоев выражается в том, что называют честью. Честь – это чувство своего социального достоинства, своей особой общественной ценности в связи со статусом, мастерством, богатством. Честь диктует человеку необходимость иметь хорошую репутацию – постоянно являться достойным похвалы в глазах других людей. Честь необходимо отстаивать, репутацию – поддерживать. Здесь мало просто быть человеком или даже очень хорошим человеком, надо еще и выглядеть таким перед другими. Честь в большей степени, чем достоинство, стремится к внешнему признанию, знакам уважения, почитания, одобрения. Достоинство – переживание более «внутреннее», интимное, оно далеко не всегда требует демонстрации и нередко является просто состоянием души, не требующим броского поведения.

              В идеале «обладание достоинством» включает в себя все четыре перечисленных нами понимания: это и чувство безусловной собственной ценности, и обладание совокупностью позитивных нравственных качеств, и умение подняться над желаниями и обстоятельствами, и уважение общества, связанное с умением заслужить хорошую репутацию и поддержать свою честь. Исходным и фундаментальным моментом является, конечно, первое качество – ощущение себя личностью, субъектом размышления, воли и выбора. Собственно, все конкретные толкования достоинства основаны на наличии именно этого момента: если человек не уважает себя как личность, он не может быть ни нравственным, ни стойким, ни почитаемым со стороны других. Только безусловное самоуважение и принятие себя служит основой роста во всех других сферах человеческих отношений.

              Хотя достоинство является неотъемлемой «родовой чертой» людей, его можно потерять, и многие люди его теряют. Утратить достоинство – значит уподобить себя вещи, сделаться средством в руках других людей, причем сделаться им добровольно. И. Кант с гневом и пафосом протестует против подобного поведения. Он наставляет своих читателей не раболепствовать, не холопствовать, не попадать в долговую зависимость, которая может привести вас к роли разменной монеты в чужой игре. Человек, считает Кант, не должен стать предметом продажи ни за какую цену. «Не будьте прихлебателями и льстецами! Не допускайте попрания своих прав другими!», – взывает великий моралист. Глубоко почитая достоинство в человеке, Кант утверждает, что человек ни перед кем не должен падать ниц, даже перед самим Богом. Когда вы падаете ниц, вы поклоняетесь уже не идеалу, а идолу.

       Комплементарность чести и достоинства.

              Понятия чести и достоинства развивались в единстве и параллельно друг другу, между ними определенно существуют различия, которые, возможно, и представляют наибольший интерес для этического анализа. Действительно, честь и достоинство - категории комплементарные (так же, как долг и совесть, свобода и ответственность, страдание и сострадание), то есть они взаимопредполагают и взаимодополняют друг друга. Именно поэтому они одновременно и едины, и отличаются друг от друга. Так, если честь, как уже отмечалось, - это внешнее признание ценности человека и внутреннее стремление к нему, то достоинство - объективная ценность личности, которая может быть и не связана с ее признанием или осознанием. Иными словами, честь - это то, что человек должен завоевывать, то, чего он должен добиваться; достоинство же принадлежит ему по праву рождения, потому что он человек (человеческое достоинство). Таким образом, понятие чести связано с социальным статусом личности, ее соответствием требованиям и ожиданиям, предъявляемым группе, к которой человек принадлежит, в то время как понятие достоинства безразлична к ним.

5. Любовь, ненависть

              Среди нравственных чувств особое место принадлежит чувству любви. Любовь в самом широком смысле этого слова – это нравственное чувство, характеризующееся высокой степенью эмоционально положительного отношения, выделяющего его объект среди других и помещающего его в центр жизненных потребностей и интересов. Примером таких чувств может быть любовь мужчины к женщине, любовь к Родине, любовь к матери и т.д.

              Однако немецкий философ Людвиг Фейербах справедливо считал, что любовь между мужчиной и женщиной является исходной для всех других ее видов. Поэтому при рассмотрении любви мы будем отталкиваться от этой базовой формы любви. В этом смысле любовь предстает как чувство, обусловленное сексуальной потребностью и характеризующееся интенсивностью, напряженностью, относительной устойчивостью и выражающееся в стремлении быть с максимальной полнотой представленным своими многозначными чертами в жизнедеятельности другого человека таким образом, чтобы побуждать у него потребность в ответном чувстве той же интенсивности, напряженности и устойчивости.

              Любовь как нравственное чувство не может быть сведена к биологическому влечению полов, сексуальному чувству. Половой инстинкт – это естественный фундамент любви, ее начало. Но для того, чтобы это влечение выросло до настоящего чувства, необходима целая система взаимосвязей и взаимодействий.

              Любовь к другому человеку – это утверждение его бытия. Когда мы кого-то любим, то хотим, чтобы он был, существовал, продолжался, никогда не умирал. В этом любовь противоположна ненависти, стремящейся подавить и уничтожить. Кроме того, любовь – это утверждение Другого как уникального, неповторимого, единственного существа. В любви, если это настоящая любовь, мы не выбираем своего Любимого из числа других, что означало бы рациональное, холодное сравнение. Любовное переживание рождается спонтанно, оно как бы выбирает за нас с абсолютной точностью. В этом смысле любовь свободна (нельзя заставить себя полюбить кого-то, кто вовсе не нравится!) и не свободна (нельзя умственно-волевым усилием заставить себя разлюбить, если уж сердце заговорило).

              Когда мы рассматриваем Другого как единственное, неповторимое существо, то воспринимаем его в некотором смысле как совершенство. Это значит, что у нас нет потребности поскорее своего любимого переделать, перевоспитать, перекроить по собственным меркам. Любовь – это принятие другого таким, каков он есть, призвание его как абсолютной ценности. Знаменитый индийский проповедник XX в. Ралжниш очень хорошо говорит, что в любви мы как бы слабеем перед завершенностью, целостностью и абсолютностью любимого, мы не деятельны, потому что просто ничего не можем сделать.

              Однако при таком понимании чувства любви у всякого думающего человека возникает правомерный вопрос: а не является ли такая завороженность просто результатом игры собственной фантазии? Может быть, мы придумываем образ другого, идеализируем его и влюбляемся в свою собственную выдумку? Такая опасность, конечно, есть.

              Однако давно подмечено, что любящий глаз видит предмет своей любви, другого, иначе, чем все окружающие люди. Любящий глаз не останавливается на одной лишь эмпирической реальности, а способен заглянуть в глубину, увидеть в любимом его лучшие возможности, которые пока не реализованы, уловить его тенденцию к духовному, интеллектуальному и эмоциональному росту. Любовь – это бережное проникновение в загадку чужой субъективности, она не ослепляет, а напротив, делает человека зрячим, открывает личность другого.

              В идеале переживания любви являются взаимными, любовь тогда полноценна, когда она имеет адекватный ответ с другой стороны. В этом случае происходит взаимослияние душ, их счастливое гармоничное соединение. При этом индивидуальность не растворяется друг в друге, и личность сохраняет свою неповторимость. Происходит лишь взаимное обогащение, из которого появляется новое качество – качество духовно-чувственных отношений.

              Любовь – это такой вид отношений между людьми, который не допускает господства одного человека над другим или беспрекословного подчинения одного другому. В любви обе стороны равны, одна не жертвует другой, а каждый, ничего не теряя, только приобретает. Люди в этом типе отношений не остаются разделенными так, как это бывает в отношениях ненависти. Вместе они составляют неразделимое целое, каждая сторона, или часть которого служит условием и важнейшей предпосылкой для совершенствования другой.

              Истинная любовь – это дарящая любовь. Если мы хотим только получать что-то от другого, то мы еще не любим. Мы просто удовлетворяем за счет другого свои потребности, решаем собственные проблемы, относясь к любящему как к средству, а не как к цели. Такая «любовь» непродуктивна, она ничего не способна давать, а может только брать, заполняя чужим чувством и страданием собственную пустоту. Истинная любовь стремится давать, а не получать. При этом в любви дают другому отнюдь не только материальные блага, дают свое соучастие, свою жизнь, свою субъективность, и за счет взаимности «давания» происходит взаимообогащение.

              Отдавая в любви свою жизненную силу и энергию другому существу, человек делит с ним свою радость, увеличивая и собственную, расширяя свое понимание мира, обогащая личный кругозор, свой опыт, знания и переживания, которые вместе составляют его духовное богатство.

В любви человек отдает, чтобы получать, и получает, чтобы отдавать. Настоящая любовь вызывает в человеке взрыв ответной энергии, обратно направленные движения душевной щедрости. «Давание пробуждает другого человека тоже стать дающим, и они оба увеличивают радость, которую внесли в свою жизнь. В дарении себя и есть та сила, которая рождает любовь» (Э. Фромм).

              Любовь предполагает заботу о другом человеке, заинтересованность в улучшении его жизни и развития. Где нет этого, там не может быть настоящей любви. Заботиться – значит интересоваться жизнью другого, стараться уберечь его от опасностей и неудобств, это значит трудиться для него. Заботиться – значит способствовать развитию того, кого любишь, создавать для него условия.

              Любовь как нравственное отношение наряду с заботой предполагает и ответственность. Ответственность непосредственно вытекает из заботы. Мы всегда чувствуем себя в ответе за любимого, что бы с ним ни происходило. Однако это не простое формальное выполнение долга, а живое переживание, чувство тесной связанности с предметом любви. Ответственность выражается в нашей способности чутко и тонко улавливать потребности и стремления любимого, помогать ему.

              Любовь – это также активное проникновение в любимого с целью познания, но без нарушения его права иметь тайны и оставаться личностью. Страстное признание другому в любви отличается от бездушного созерцания и безразличного мышления, используемого как бездушное средство познания мира. Это познание путем духовного сближения, идентификации с любимым человеком, переживание тождества с ним.

              Человек, глубоко и по-настоящему любящий кого-то, не может любить только его одного. Свои благодатные качества его любовь распространяет на других окружающих людей. Любящий, лично обогащенный этим чувством, избыток его дарит другим людям в виде доброты и сердечности, отзывчивости и человечности.

              Виды любви. Существует несколько видов любви: братская, материнская, эротическая любовь, любовь человека к самому себе и любовь к Богу. Братская любовь – это любовь между равными, одинаково распространяемая человеком на всех близких ему людей. Материнская любовь – это любовь сильного к слабому, защищенного к беззащитному, имущего к неимущему. Материнская любовь наиболее бескорыстна и открыта для всех.

              Эротическая любовь – это любовь психофизиологического плана к единственному человеку, жаждущая полного слияния с ним и продолжения в потомстве. Последний тип любви, в отличие от двух предыдущих, является исключительным в том смысле, что требует предпочтительности, особого выделения любимого существа среди других ему подобных и особенного, исключительного к нему отношения.

              Любовь человека к себе до недавнего времени находилась в полном пренебрежении в нашей литературе из-за господства идеологии, исключительно ориентированной на общественный идеал: любовь к себе клеймилась как эгоизм. Мнение о том, что любить других добродетельно, а любить самого себя грешно, до сих пор довольно широко распространено среди людей в условиях нашей идеологически искаженной культуры. Но поставим вопрос: может любить других человек, не способный любить себя?

              Ответ на него при трезвом размышлении должен быть отрицательным. Каждый человек – такое же существо, как и окружающие его люди, и если он любит других, то почему же он не должен любить себя? Не может быть двух разных типов любви: к людям и к самому себе; любовь как высокое чувство или есть, или ее вовсе нет. Известное библейское выражение «Возлюби ближнего, как самого себя» содержит мысль о прямой зависимости между этими двумя сторонами всеобщей любви – к себе и к окружающим людям. «Любовь к другим и любовь к себе будет обнаружена у всех, кто способен любить других» (Э. Фромм). От любви к себе эгоизм отличается тем, что при нем существует исключительная любовь к себе в ущерб такому же отношению к окружающим людям. Эгоистичный в любви человек желает всего того, что он должен отдавать людям, только для самого себя. Кстати, и любовь к другому может приобретать форму эгоизма. Так, мать, беззаветно и бездумно любящая свое дитя, жертвуя собой в угоду его эгоистическим устремлениям, лишает аналогичного чувства не только себя, но и в окружающих людях не видит чьих-то детей.

              Любовь к Богу в самом широком, социально-психологическом смысле слова вбирает в себя все виды любви, поскольку Бог в душе верующего означает Высшую Добродетель, и в меру своих жизненных сил и возможностей он старается на деле ее реализовать в своем отношении к людям и к самому себе. Бог выступает как символ и воплощение принципов добра, справедливости, истины и любви, поэтому понятно проявление у человека аналогичных чувств к нему.

              Кроме перечисленных, можно выделить и описать разновидности любви, включающие отношение любящих людей к своим близким, прежде всего, к матери и отцу. Когда такая любовь приобретает крайние формы, лишающие любви других людей, то она превращается в псевдолюбовь. Один ее вид Э. Фромм назвал невротическим. Вариантом невротической любви, центрированной на родителях, является исключительно матерински и отцовски ориентированная любовь. Матерински ориентированные мужчины, например, в своих любовных отношениях часто остаются детьми и от женщины, так же, как и от матери, жаждут материнской любви. Они бывают мягки, добры, нежны и обаятельны, но вместе с тем беспомощны и безвольны. Их отношение к женщине остается поверхностным и безответственным, а цель – скорее быть любимым, но не любить. Если женщина не всегда восхищается таким мужчиной, «если она делает попытки жить своей жизнью, если она хочет быть любимой и окруженной вниманием и... если она не согласна прощать любовные дела с другой женщиной … то мужчина чувствует себя глубоко задетым и разочарованным» (Э. Фромм). Такой мужчина ищет женщину, похожую на мать, и, найдя ее, становится счастливым, так и не выходя из возраста ребенка до конца своих дней.

              Отцовски ориентированная любовь чаще всего встречается у женщин, которые сами в детстве были очень привязаны к своим отцам. Став взрослыми, они стараются найти такого мужчину, в котором бы воплотились лучшие черты отца, и обычно крепко привязываются к нему. Женщина, отцовски ориентированная, бывает счастлива с мужем, который заботится о ней, как о ребенке.

              Разновидность псевдолюбви – фанатичная любовь к кумиру. Из любви равноправной она превращается в самоуничтожающую, любовь-преклонение, любовь-обожествление. Человек, любящий так другого, утрачивает себя как личность, теряет вместо того, чтобы приобретать. Это уже не любовь в описанном выше высоком смысле этого слова, а идолопоклонничество.

              К категории псевдоглубоких любовных межличностных чувств может быть отнесена сентиментальная любовь. Здесь на первый план выходит поверхностное, ритуальное ухаживание, театральное поведение с эпизодами мелодрамы. Тех, кто реализует такую любовь, на самом деле не характеризует сколько-нибудь глубокое чувство к любимому человеку. Они, скорее, заняты самолюбованием, самими собой, чем проявлением чувства любви к другому человеку, на которое они, вероятно, вообще не способны.

              Замечено, что два человека влюбляются тогда, когда находят друг в друге воплощение идеала. Правда, иногда такое идеальное видение бывает односторонним, и в этом случае появляется так называемая неразделенная любовь. Правда также и то, что идеальные черты далеко не всегда с самого начала видны друг другу, а иногда то, что видится, на самом деле может быть иллюзией. «Привлекательность, – пишет Э. Фромм, – означает красивую упаковку свойств, которые престижны и искомы на личностном рынке».

              Идеальное представление о наиболее желаемом объекте любви – явление историческое. Время от времени, в зависимости от состояния и уровня развития общества, оно меняется. Так, в Средние века, а отчасти и в более позднее время, вплоть до середины XIX века, таким идеалом в мужском воплощении являлся рыцарь, а в женском – нежное, романтическое и преданное сердце. С конца XIX до середины XX вв. в мужском идеальном образе ценились честолюбие, сила, агрессивность, в женском – свобода поведения, кокетство и сексуальность. С середины текущего столетия идеалом мужчины начал постепенно становиться деловой, энергичный, терпимый, эрудированный, общительный и добрый человек, а идеалом женщины – примерно такая же личность, дополнительно обладающая еще одной парой достоинств: скромностью и деловитостью.

       Разновидности любви

     В ХХ веке, веке господства анализа и всеобщей систематизации, не избежала этой участи и любовь. Психологи выделили и определили шесть разновидностей или шесть "цветов" лю6ви, куда почти все древнегреческие виды. Это любовь-сторге, любовь-агапе, любовь-эрос, любовь-.манuа, любовь-прагма, любовь-игра. С чисто практической точки зрения прикладная этика предлагает нам знать их, уметь различать и выстраивать.стратегию и тактику своего поведения в соответствии с этим "узнаванием".

              Любовь-сторге

              Это как бы наследница греческих сторге и филиа; это любовь-дружба, любовь-понимание. Возникает она постепенно - не как удар стрелы, а как медленное вызревание цветка. Любящие такой любовью вслушиваются друг в друга, стараются идти друг другу навстречу. Между ними царит тесное общение, глубокая душевная близость. Секс при такой любви ясен и прост, любящие считают его продолжением душевной близости, и он входит в их отношения не сразу, а на поздних ступенях сближения. У такой любви особая прочность, она может перенести долгую разлуку, любящие не боятся неверности, зная, что их внутренняя тяга друг к другу не угаснет от увлечения; Сторге - само доверие, это терпеливое чувство, предполагающее умение ждать и прощать. Это чувство неэгоистичное, в нем сильны слои дружественных привязанностей и даже расставаясь, люди не делаются врагами, а остаются добрыми друзьями.

              Любовь-агапе

              Как и у греков, она сосредоточена на ты и полна альтруизма и обожания любимого. Любящий такой любовью готов простить все, даже измену, готов отказаться от себя, еслиэто дает счастье другому. Такая любовь самоотречение сегодня довольно редка. Она чаще встречается у женщин, но порою свойственна и мужчинам. Это любовь тяжелая и трагическая, она полна чрезмерного самоотречения, любящий или любящая готовы жертвовать ради любимой или любимого своим чувством, не требуя никакой ответной жертвы. Для агапе свойственна тревога, мучительная в то же время радостная, делающая человека духовно богаче. Агапе xapaктернa для первой любви, для робкого зарождающегося чувства. Это чувство, как правило, а сексуально, секс здесь не доминирует. Душевностью своих чувств агапе напоминает сторге, а силой, накалом похожа на эрос.

     Любовь-эрос

              Это пылкое чувство, которое долго и бурно торит в человеке. Эрос - стихия, ничто не может сравниться с ним по силе эмоционального воздействия. Это настоящая страсть, она захватывает человека целиком, лишает его возможности рассуждать, потому это чувство и называют "безрассудной любовью" Люди, которые испытывают его, не очень влюбчивы и могут долго жить без любви; но когда они влюбляются, любовь захватывает их целиком. При такой любви очень обострена душевная зависимость от близкого человека. Любящий сделает для любимого все - и из любви к нему и из боязни потерять его, особенно когда другой любит его иной любовью (не относящейся к типу, обозначаемому термином "эрос"). Он хочет все знать о любимом и открыть ему все о себе. Такими людьми правит тяга к полному слиянию душ. Главная радость жизни для них - в любимом, поэтому они разлучаются редко, ненадолго. При разрыве они испытывают тяжелую, почти смертельную боль, и трагедия разрыва для них может быть страшнее смерти. По своему облику любовь-эрос - это как бы пылкая юношеская любовь. Она, видимо, чаще бывает у юных, а среди зрелых людей - чаще у людей эмоциональных склонных к сильным душевным переживаниям. У эроса сильное "магнитное притяжение*,. Любящие такой любовью всегда помнят день первой встречи, мгновение первого по целуя , ощущение первой близости; любовь для них - праздник, потому и каждый миг полон радужной праздничности. В любви-эросе телесные тяготения стоят на первом месте, особенно в начале. Но они глубоко пропитаны эстетическими красками - здесь сильно влечение к физической красоте, изяществу линий, силе тела.

              Любовь - маниа , любовь-одержимость (от греч. "мания", - болезненная страсть).               Маниа - любовь-тревога, любовь тоска. Это чувство чрезвычайно опасное, изматывающее, иссушающее, несущее вечную неуверенность в себе, в любимом, ревность, недоверие, оно не выносит разлуки. Такая любовь берет человека в плен, подчиняет его себе. Надо иметь большое терпение, чтобы понять, а то и простить человека, мучимого манией. Маниа редко бывает счастливой; это пессимистическая, саморасшатывающая любовь, ее питают люди, у которых недостаточна энергия светлых чувств. Такое чувство встречается обычно у не уравновешенных людей холерического темперамента, которые обращены в себя и полны внутреннего разлада. У таких людей обычно заниженная самооценка, ими часто правит ощущение неполноценности, скрытое или осознающее. Они излишне тревожны, ранимы, от этого у них случаются психические срывы и сексуальные трудности. Неуверенность в себе делает их чувство воинственным, собственническим, ими может править болезненный эгоцентризм. Это может вызвать изломанную, болезненную любовь-ненависть.

     Любовь - прагма (дело, практика). Это спокойное, благоразумное чувство. Если в любви-маниа царят чувства, подчиняющие себе разум, то в прагме царит разум, и чувства покорны ему. Здесь рядом с влечением, эмоцией, страстью, всегда стоит верный страж - сознание. Прагма не отличается разнообразием эмоциональных оттенков: они могут быть и довольно тусклыми, и по-настоящему добрыми и надежными - этим прагма похожа на сторге. У привязанности-прагмы есть преимущество: со временем прагма не ослабевает и не остывает, а наоборот, может делаться теплее, душевнее. Настоящий прагматик не полюбит того, кто недостоин любви. Любовь для него - дело и головы, и сердца. Он сознательно руководит своими чувствами, хорошо относится к близким: помогает им раскрыть себя, делает добро, облегчает жизнь. Для прагматиков очень важен разумный расчет, причем не эгоистический, а житейский. Они стараются все планировать и могут, скажем, отложить развод до того, как перейдут на другую работу, кончат учебу, вырастят ребенка. С тех же позиций они смиряются и с сексуальными проблемами. Девиз прагмы - как можно более полная совместимость (этот принцип положен в.основу современной службы знакомств и брака).

              Любовь людус - любовь-игра . Человек здесь как бы играет в любовь, и его цель - выиграть, причем выиграть как можно больше, потратив как можно меньше сил. В людусе нет ни глубины чувств, ни настоящей преданности, ни тревоги за себя и любимого человека. Человек, "играющий" в любовь, ищет обычно кратких ощущений, он живет мгновением, редко заглядывает в будущее у него нет ревности, нет собственнического отношения к возлюбленному; он не распахивает перед .ним душу и не ждет от него того же. У него высокая самооценка, он никогда не испытывает чувства неполноценности. Конечно же, людус - не любовь и не любовное поведение. Эти люди не умеют любить, в их душах нет струн, на которых играет это чувство, в них царят лишь простейшие чувства наслаждения. Они хотят радостных беззаботных отношений, их отпугивает более серьезная Привязанность. Некоторые из них стремятся иметь двух, а то и трех возлюбленных сразу. Внешность партнера важна в этом случае меньше, чем собственная независимость. У такого человека легкое отношение к телесным радостям: они для него не высшая цель, а часть игры, он не вкладывает в них душу. Его больше влечет удовольствие от игры, чем ее результаты. Нынешнее "игроки в любовь" - это упрощенный сколок с аристократической французской любви XVIII в6ка. Но то была утонченная любовь-игра, полная хитроумия и риска, стремящаяся к изысканным наслаждениям души и тела. Теперешние иrроки - это чаще всего бытовые донжуаны. Психологические разновидности, "цвeтa" любви не остаются неизменными в отношениях конкретных людей. Они могут видоизмеuяться затухать, становиться более поверхностными или, напротив, углубляться, переходить друг в друга. Легкомысленный людус, например, иногда может стать прелюдией более глубокого эроса. И здесь многое зависит от нас самих: наших знаний и наших усилий.
     Кроме того, следует иметь в виду, что среди рассмотренных видов любви есть совместимые, полусовместимые и несовместимые.

      Агапе - самая уживчивая любовь, так как она отказывается от себя и принимает чужие правила.Это любовь-отклик, любовь-эхо.

              Людус, игра, наоборот, самая неуживчивая связь; она не совмещается ни с чем, кроме другого людуса, но и с ним лишь на время.

              Прагма, польза, лучше всего уживается с другой прагмой. Она несовместима со взбалмошной манией, враждебна вульгарному людусу. Не очень близок ее расчетливой сдержанности пылкий эрос. Более или менее мирно она уживается с агапе и со сторге.

              Маниа лучше всего сочетается с агапе; тип поведения, свойственный агапе, успокаивает маниа. Маниа может совмещаться со сторге и с эросом, но им, особенно эросу, будет трудно с ней - их соединяет нестойкая полу совместимость.

              Сторге лучше всего сочетается со сторге, эрос - с эросом. Но сторге и эрос могут быть совместимы и друг с другом.

              Конечно, лучше всего, когда встречаются одинаковые виды любви: им всегда легче друг с другом. Но в жизни соединяются люди с разными типами характеров и системами ценностей. И это тоже надо иметь в виду, учитывая темперамент другого и стараясь приспособить к нему свой собственный.

              Судьбы союза разных чувств зависят также от их активности или неактивности по силе активности выделяют три пары:

       активные чувства - эрос и людусф;

       полуактивные - маниа и прагма;

       малоактивные - агапе и сторге.

              Когда сходятся разные виды любви, то развитием их отношений правит более активное чувство. Если соединяются одинаковые по активности чувства, то ведущим становится чувство более неблагополучное, более противоречивое.

Если более светлое и цельное чувство вступает в союз с чувством более противоречивым (эрос, агапе, сторге и маниа, прагма, людус), то линия их судьбы больше зависит от противоречивого и темного чувства.

              Среди пружин, которые правят сочетаниями наших чувств, много иррациональных и даже опасных. Поэтому для упрочения, продления чувств, необходимо стараться целенаправленно воздействовать на них, отдавая предпочтения тому, что соединяет, перед тем, что разъединяет.

              К сожалению, все реестры любовных чувств- и древние, и новые - неnолны и nриблизительны. Все они улавливают внешние проявления любви и не видят внутренних корней: в них не хватает психологической и этической базы. А вместе с тем темперамент, характер, нравственная культура - все они создают ткань любовного чувства, его своеобразие.
              Так, следует учитывать, что у флегматика, например, не бывает романтического полыхания страсти, как у пылкого холерика; но зато его любовь дольше и надежнее. В любви сангвиника нет тонкости полутонов, как у меланхолика, но зато она жизнерадостнее, ярче ...
              Есть люди, чувства которых быстро загораются и быстро гаснут, это те из холериков и сангвиников, которые умеют самоуглубляться, идут на поводу у своих нервических желаний.

Есть люди быстро зажигающиеся, долго горящие и не гаснущие - это флегматики; есть медленно загорающиеся, горящие неярко, но с повышенной чувствительностью, с              переливами полутонов - это меланхолики.

              Есть люди, у которых сильно звучат физические струны влечения и слабее - психологические. Их больше среди мужчин и женщин сильного темперамента, а также среди молодых людей. У других людей громче звучат психологические струны влечения и тише - физические. Это люди слабого и умеренного темперамента, люди глубоко душевные, к ним относится, например, большинство женщин.

              У людей, способных на долгое, устойчивое чувство (пылкие, чувствительные меланхолики, флегматики) любовь больше тяготеет к длительности, а у нервических, беспечных холериков и сангвиников она гаснет быстрее. Узкое поле ощущений, видимо, помогает любви быть более стойкой, а широкое уменьшает ее стойкость, но зачастую усиливает ее праздничность, яркость.

              У интровертов, ориентированных вовнутрь себя, и у двувертов (бицентрисmов) чувству легче быть долгим, чем у экстравертов, ориентированных вовне, зато у экстравертов любовь более искрометна и жизнелюбива. При этом у интровертов сильнее психологические проявления любви, у экстравертов - физические, а у бицентристов они уравновешены.

              От того, какой у человека темперамент, зависит его предрасположения к определенным видам любви. Так, пылкий и чувственный сангвиник более тяготеет к эросу и сторге, а если он интроверт, то и к маниа. Флегматик и меланхолик влекутся к сторге и агапе,

              И конечно, склад любовных чувств прямо зависит от нашей нравственной ориентации,

от нашего эгоцентризма, альтруизма или эгоизма.

              Итак, своеобразную музыку любовного чувства, его неповторимость создает, видимо, трио своеобразий: психологическое своеобразие наших темпераментов, волевое своеобразие характера, своеобразие нашего нравственного склада. Вид любви, к которому влечется человек, возникает на их стыке, порождается их сплавом, равнодействием. Как именно это происходит - в этом и заключается, по-видимому, великая загадка любви.

Список использованной литературы:

1. Гусейнов А.А. , Апресян Р.Г. Этика/ А.А. Гусейнов, Р.Г. Апресян. – М., 1998.
2. Кукушин Н.В. Твоя профессиональная этика/ Н.В. Кукушин. – М., 1994.
3. Кондрашов В.А. Этика., Чичина Е.А. Эстетика. – Ростов-на-Дону, 1998.
4. Профессиональная этика сотрудников правоохранительных органов. – Учебное пособие. – М., 1997.
5. Психология. Педагогика. Этика: Учебник для вузов. – М., 1999.
6. Фромм Э. Психоанализ и этика/ Э. Фромм. – М., 1998.
7. Шрейдер Ю.А Лекции по этике/ Ю.А. Шрейдер. – М., 1994.
8. Шрейдер Ю.А. Этика/ Ю.А. Шрейдер. – М., 1998.
9. Юм Д. Трактат о человеческой природе/ Д. Юм. – Минск, 1998.
10. Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность/ Ю. Хабермас. – М., 1992.
11. Шопегауэр А. Свобода воли и нравственности/ А. Шопенгауэр. – М., 1992.
12. Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Прикладная этика. - Тюмень, 2001
13. Гоббс Т. Человеческая природа. // Избр. Соч. в 2 т. - Т.1 - М., 1964.
14. Гусейнов А.А. Золотое правило нравственности. - М., 1982
15. Гусейнов А.А.. Ирлитц Д. Краткий очерк истории этики. М.,1987
16. Словарь по этике // Под ред. Гусейнова А.А. и Кона И.С. М..1989
17. Кант И. Критика практического разума. // Кант И. Собр.Соч. в 6 т. - Т.4 - М., 1965
18. Кропоткин П.А. - Этика - М., 1991
19. Малахов В.А. Стыд. М.,1980
20. Милтс А.А. Совесть // Этическая мысль. М.,1990
21. www.libsid.ru
22. www.canash.ru