В новой  редакции цитата стала звучать так: «Я был очень удивлён его высокой оценкой организаторских способностей Л.Д.Троцкого, - Владимир Ильич подметил моё удивление.

- Да, я  знаю, о моих отношениях с ним  что-то врут. Но - что есть - есть, а  чего нет – нет, это я  тоже знаю. Он вот сумел организовать  военных спецов.

Помолчав, он добавил потише и невесело:

- А всё-таки  не наш! С нами, а - не наш.  Честолюбив. И есть в нём что-то... нехорошее, от Лассаля...

Эти слова: «С нами, а - не наш» я слышал от него дважды, второй раз они были сказаны  о человеке тоже крупном. Он умер вскоре после Владимира Ильича. Людей  Владимир Ильич чувствовал, должно быть, очень хорошо". Видимо, не должны были слова о том, что Троцкий «не наш» проскочить мимо читателя. Поэтому Горький усилил их беглым упоминанием еще об одном «не нашем крупном человеке».

Финал

Смещаются акценты и в окончании очерка. Раньше оно было более философичным и звучало: «Владимир Ленин умер. Наследники разума и воли его живы. В конце концов побеждает все-таки честное и правдивое, созданное человеком, побеждает то, без чего нет человека». В новой редакции окончание звучит более веско и вряд ли оставляет простор для мысли, который был при первом варианте: «Владимир Ленин умер. Наследники разума и воли его - живы. Живы и работают так успешно, как никто, никогда, нигде в мире не работал».

Заключение

В заключение хочется  снова привести слова журналиста и писателя Дмитрия Быкова из очерка «Был ли Горький?»: «Ленин был для Горького на протяжении многих лет образцом того самого нового человека, о котором он страстно мечтал и которого почти не встречал в реальности; и надо сказать, основания для такого отношения у него были. Абсолютное бескорыстие, столь же абсолютная преданность делу, юмор, неизменный при всем догматизме, и полное отсутствие рисовки – все это было непривычно; Плеханов, которого Горький хорошо знал по журналу «Жизнь», вел себя совершенно иначе. Трудно сказать, действительно ли подслушал Горький слова рабочего-делегата «Плеханов – наш учитель, наш барин», но сам он воспринимал его именно так. В Ленине его завораживали оптимизм и готовность к активному действию, европейская работоспособность и отсутствие азиатской пассивной мудрости – словом, этот человек соответствовал своей репутации. В первый момент, правда, он разочаровывал – так ли должен выглядеть вождь?! – но вскоре становилось ясно, что только так и должен: логичен, ясен, заразительно энергичен. Разумеется, в очерке Горького о Ленине много елея, много и смешных, двусмысленных деталей – чего стоит сцена, в которой Ильич щупает, сухие ли у Горького простыни; но за всем этим проступает на редкость привлекательный образ – особенно заметна феноменальная ленинская наивность: он в самом деле полагал, что может использовать историю, повелевать ею… На деле все обстоит ровно наоборот – история воспользовалась им для разрушения и реставрации империи, для того, на что у династии Романовых не было ни сил, ни легитимности; но это выяснилось куда позже. Пока же Горький заряжался от Ленина оптимизмом – сильно поубавившимся после поражения русской революции»⁶. 
 

Список  литературы 

1. М. Горький, «В. И. Ленин» (ред. 1, 2),
2. Д. Быков, «Был ли Горький?»,
3. Сб. «Ленин о литературе», Гослитиздат, М. 1941,
4. В. И. Ленин, Сочинения, изд. 4-е,
5. журнал «Октябрь», 1941