История и методология исследования массовой коммуникации

    П. Лазарсфельд и  Р. Мертон рассматривают МК в контексте  организуемого ими социального действия и провоцируемых массовых вкусов. Поэтому если обобщить их суждения о МК и ее основных функциях, то можно сделать вывод, что массовая коммуникация представляет собой поток коммуникативных действий с целью (помимо чисто информационных, просветительских целей):

• присвоения статуса общественным проблемам, личностям, организациям и общественным движениям;
• укрепления социальных норм;
• наркотизации социума. «То, что массовая коммуникация повышает уровень информированности широких слоев населения, является бесспорным. Вместе с тем возрастающий поток сообщений массовой коммуникации может непреднамеренно (а часто и преднамеренно. – В.Б.) преобразовывать энергию людей от активного участия к пассивному знанию» (П. Лазарсфельд, Р. Мертон, с. 144–145).

    В научной литературе, как отечественной, так и зарубежной, дается большое количество определений  понятия «коммуникация». Оно обозначает феномен, находящийся в фокусе изучения процессов как в области фундаментальных, так и социальных наук, интегрирующих эти процессы через сообщение. Этими словами начинается статья об изучении коммуникации в Международной энциклопедии коммуникации (Gerbner G., Schramm W., p. 358). Причины интегративной природы теории коммуникации авторы энциклопедии объясняют тем фактом, что корни ряда основных проблем современной коммуникационной революции и изучающей ее науки уходят в глубь веков. Ведь, как мы уже отмечали, информативно-системные связи составляют основу социальности человечества в создании, сохранении и исторической трансляции для будущих поколений его социально-культурных ценностей и традиций.

    Истинной, личностно  освоенной социальностью считает  коммуникацию немецкий философ Ю. Хабермас. Но таковой она становится не сразу, а лишь по мере того, как начинает обеспечивать людям возможность совершенно свободного и беспристрастного обсуждения высших ценностей. Последние исторически изменяются, и поэтому требуют постоянного спора о себе. Исходя из этого, у Ю. Хабермаса сама теория познания предстает как коммуникативный процесс, как коммуникация (Хабермас, 1992). Немецкий ученый развил свою концепцию на основе ряда ранее существовавших философских положений, в частности – взглядов своего предшественника в немецкой философии – К. Ясперса, утверждавшего, что истина – это коммуникация, и, стало быть, истинная коммуникация – это коммуникация по поводу искания истины.

    Американский социолог Чарльз Кули имел в виду под коммуникацией  механизм, с помощью которого осуществляются и развиваются все многообразные  человеческие взаимоотношения, символы, заключенные в разуме, а также средства для передачи их в пространстве и сохранения во времени. Как видим, от понимания коммуникации в широком смысле общения как такового авторы все чаще переходят к определениям, основанным на технических возможностях этого общения.

    В прикладных моделях  коммуникации, то есть моделях, которые  в середине XX века были призваны объяснить  процессы в резко развившихся  технических системах, отслеживаются  составляющие коммуникативной цепочки  с целью прогнозирования новых эффективных коммуникативных действий (термин Ю. Хабермаса). Основными прикладными моделями коммуникации явились модель Клода Шеннона (математическая) и Норберта Винера (кибернетическая).

    Схема коммуникации по Клоду Шеннону: 

    Шеннон выделял  три уровня коммуникации: технический, семантический, а также уровень эффективности. Технические проблемы коммуникации связывались им с точностью передачи информации от отправителя к получателю. Семантические проблемы – с интерпретацией сообщения получателем в сопоставлении с изначальным значением. Проблема эффективности говорит о результатах изменения поведения в связи с переданным сообщением.

    В модели Н. Винера самым  важным ее компонентом является положение  об обратной связи. «Информация, поступающая  обратно в управляющий центр, стремится противодействовать отклонению управляемой величины от управляющей» (Винер, с. 160).

    Особо рассматривает  Н. Винер функционирование социальной информации. В группах необщественных животных информация не возрастает, поскольку  нет активного информационного обмена. В случае эффективной социальной организации информации больше, чем содержит каждый из членов социума.

    Идеи К. Шеннона  развил С. Бир. В частности, он определил  обратную связь как «возврат части  выходной информации на ее вход, которая затем изменится. Положительная обратная связь вызывает увеличение уровня сигнала на выходе и, следовательно, на входе; отрицательная обратная связь при увеличении сигнала на выходе вызывает уменьшение сигнала на входе, и таким образом, в принципе является стабилизирующей». (Вир, с. 407–408).

    Таким образом, стандартная  модель массовой коммуникации, принятая большинством исследователей, состоит  из следующих элементов: 

    Одним из основателей  социологического направления теории массовой коммуникации является Гарольд Лассауэлл. В его работах (как и в трудах Н. Винера) информационные связи исследуются как неотъемлемые атрибуты жизненной материи. Однако общественные структуры обладают своими специфическими качествами, которые порождаются необходимостью сохранения социальных институтов, духовных ценностей и их идеологического обеспечения. Исходя из этого Г. Лассауэлл выделял три основные функции социально-коммуникативных процессов: контроль за средой, корреляция всех компонентов общества для его сохранения и развития, передача социального наследия другим поколениям. По его мнению, в демократических обществах рациональные выборы ценностей зависят от просвещенности, которая, в свою очередь, зависит от коммуникаций, но особенно от равноценности внимания к ним среди лидеров, экспертов и массы рядовых людей.

    Э. Багиров еще  в 1978 г. опубликовал среди прочих схем прикладных моделей коммуникации тогда еще широко не известный  у нас окончательно сформулированный Г. Лассауэллом вывод относительно акта коммуникации: кто сообщает, что именно, по каким каналам, кому и с каким эффектом. Эффект в схеме Г. Лассауэлла, в отличие от модели Шеннона-Уивера, предстает как конечная и главная цель коммуникации. Однако, как позже отмечали исследователи, передаваемые по каналам связи сообщения отнюдь не всегда приводят к ожидаемому результату.

    Теоретики массовой коммуникации разрабатывали основы этой теории и развивали ее положения, прежде всего с целью исследования того, каковыми могут быть направления  и методы, условия и результаты воздействия определенных идей, стереотипов, мнений, образов на умы и души, мнения и политические взгляды людей, читателей и зрителей, потребляющих массовую информацию.

    Не случайно широко развернулись подобные исследования в  период массового распространения, и, прежде всего – в США, радио- и телевизионного вещания. Одним из первых детальный ответ на этот вопрос дал уже цитировавшийся нами представитель Чикагской психологической школы Гарольд Лассауэлл. Его считают также основателем так называемого «количественного метода анализа содержания». Он напрямую связывал успех любого символа в соревновании с другими символами. Так, к примеру, по символам заголовков газет, которые должны обязательно попадать в «рамку внимания» читателя, можно путем их количественного подсчета сделать вывод о всем содержании газет.

    Выработка критериев  отношения к определенным событиям и фактам, содержащимся в акте коммуникации, – одна из наименее разработанных сторон анализа содержания. Это отношение проявляется как в вербальных знаках коммуникации (слово, словесный образ, словесная метафора, интонация высказывания), так и в визуальных (композиция кадра, крупность плана, ракурс, монтаж). П.А. Флоренский считал, что все в общении, коммуникации держится на словах-образах. М. Бахтин писал, что нужно бояться девальвации слова, девальвации слова-образа, девальвации образа в произведении. О значении в акте коммуникации знаков-символов, образов и образных представлений и других выразительных и изобразительных оценочных средств говорится во второй части названной выше книги Ю.П. Буданцева, в книгах Ю. Лотмана «Семиосфера», Р. Барта «Мифологии» и «Camera Lucida». «Движение личности от незнания к знанию (как к цели) совпадает с движением личности от стереотипных, «конечных» представлений о мире ко все более полному реалистическому образу бесконечной действительности» (Буданцев, 1979, с. 135). Узнавая, человек открывает новое, или сравнивает с чем-то, что он в свое время знал и прочувствовал. Это тоже открытие, изобретение – через себя, но с помощью емкого и образного сравнения другого. Открытие запрятанных потенциальных смыслов – это бесконечный творческий процесс, это коммуникация во времени и пространстве, во время которой уничтожаются стереотипы и приближается красота истины. Профаническое становится сакральным.

    Русские философы именно в этом смысле понимали коммуникацию: как приращение знания, а не усреднение и профанизацию его.

    Главные провидческие идеи В.И. Вернадского – о возрастающей геологической роли человека и человечества, возрастающая роль науки как основной силы строительства ноосферы (разумной оболочки Земли). Ведь планета вступает в новую фазу своего развития, и человек разумный должен играть все более определяющую роль в этом процессе. Осознание того, что связь человека с природой настолько всеобъемлюща и глубока, что любое действие отражается на среде обитания, на ноосфере и биосфере, – становится фактором, сдерживающим губительное воздействие на природу, на психику и сознание человека. Вся научная, культурная, информационная деятельность должна стать ноосферным действием – расширением научно-гуманистического сознания в мире.

    А вот как формулирует  основу своего мировоззрения священник  и ученый П.А. Флоренский в работе «Автореферат». «Основным законом  мира Флоренский считает второй принцип термодинамики – закон энтропии, взятый расширительно, как закон Хаоса во всех областях мироздания. Миру противостоит Логос – начало эктропии^1[1]. Культура есть сознательная борьба с мировым уравниванием: культура состоит в изоляции, как задержке уравнительного процесса вселенной, и в повышении разности потенциалов во всех областях, как условии жизни, в противоположность равенству – смерти». (Флоренский, 1994, с. 39). 

    3. Конец XIX – начало XX века и возникновение учений о массах и психологии масс. Марксистские и немарксистские (Г. Лебон, Г. Тард и др.) взгляды на массы. Развитие концепций о массах и их месте в культурно-коммуникативных процессах учеными середины и конца XX века (А. Молем, Т. Адорно, М. Хорнхаймером, С. Московичи, Ю. Хабермасом) 

    Когда мы давали понятие коммуникации, мы не касались качественных, оттеночных сторон ее, связанных с определением «массовая». В трудах о массовой коммуникации априорно сложилось такое положение, когда вроде и вопросом задаваться не стоит – о какой именно массовости идет речь: и так все ясно. Однако в контексте наших размышлений о коммуникации как общении по выявлению истины, смыслов жизне- и мироустройства, необходимо конкретизировать значение и историко-социологические корни понятий «масса (ы)», «массовая (ое)».

    В переводе с латинского слово не означает ничего более, нежели «ком», «кусок». Как наполнилось  оно своими социальными содержаниями? Прежде всего надо отметить, что  К. Маркс, В.И. Ленин, философы и социологи-марксисты  понятие масса (ы) употребляли в двух случаях.

    Во-первых, в своем  абстрактном значении, и тогда  оно само по себе не становилось  атрибутом социологического тезауруса, а было синонимом слова «слои» («трудящиеся массы», «народные массы», «беднейшая масса» и т.д.). Уже в  полемике с младогегельянцами, которые считали массу враждебной истине и прогрессу, К. Маркс и Ф. Энгельс подчеркивали, что именно массы творят историю в соответствии со степенью собственной зрелости.

    Во-вторых, под массой подразумевалась наиболее передовая  и сознательная часть общества, прежде всего пролетариат, к которому в результате революционной пропаганды должна непременно присоединиться и другая часть – «низшие классы», «городская и деревенская беднота, живущая в условиях мелкобуржуазного существования», «обыватели из их медвежьих углов» (выражения В.И. Ленина из разных его работ, в основном – посвященных полемике с народниками). В работе «От какого наследства мы отказываемся?» В.И. Ленин цитирует по-немецки К. Маркса из «Святого семейства»: «Вместе с основательностью исторического действия будет расти и объем массы, делом которой оно является». (Ленин, т. 1, с. 399).

    У Карла Поппера  мы нашли объяснение такого уверенного, если не сказать – самоуверенного и безапелляционного взгляда ученых-марксистов. Объяснение носит лингвистический оттенок. Он пишет о некоторых марксистских терминах, обычно переводимых словами «class-conscious» («классово-сознательный») и «class-consciousness» («классовое сознание»). Эти термины обозначают результат процесса, посредством которого люди осознают свою классовую ситуацию. Будучи классово-сознательными, они знают не только свое место, но также и свой истинный классовый интерес. К. Поппер вместе с тем отмечает, что кроме этого значения слово, используемое К. Марксом, имеет и другое значение, которое обычно утрачивается при переводе. Буквальный перевод – это «self-conscious» («самосознательный»), однако даже в обыденном языке это слово имеет, скорее, значение «осознавать собственную ценность и силу», т.е. быть полностью уверенным в себе, уверенным и гордым своим классом, верящим в его историческую миссию. Именно поэтому Маркс и марксисты применяют его почти исключительно к рабочим, и очень редко к буржуазии. Каким же образом рабочий знает, что все это осуществится? «Поскольку он классово-сознателен, он должен быть марксистом. Сама марксистская теория и ее научное пророчество пришествия социализма есть неотделимая часть исторического процесса, в ходе которого классовая ситуация «проникает в сознание», утверждая себя в умах рабочих». (Поппер, 1992, т. II, с. 136).