Основные типы лексических значений слова

Очевидно, что в выражениях терпение лопнуло, надежды лопнули осуществляется лишь метафорическое употребление глагола лопнуть в основном значении "треснув, разломаться или разорваться". Во всяком случае, терпение лопнуло - это не значит, что терпение исчезло, и даже не значит, что оно истощилось. Кроме того, ведь иначе как в сочетании со словами терпение и надежды слово лопнуть, кажется, и не употребляется в этом метафорическом смысле. Значение же "не выдержать сильного физического или психологического напряжения" является несвободным и выделяется лишь потенциально из нескольких устойчивых фразеологических оборотов: лопнуть со смеху, со злости, от злобы, от зависти.

Количество  фраз, группирующихся вокруг того или  иного связанного значения слова  и образующих своеобразную замкнутую  фразеологическую серию, может быть очень различно - в зависимости  от семантических потенций, от вещественно-смысловой  рельефности этого значения, от характера  его выделяемости. Кроме того, степень тесноты, замкнутости и слитности фраз, характер образности, а вследствие этого и степень несамостоятельности словесных компонентов фраз также могут быть очень разными. Например, глагол замять - заминать со значением "приостановить, пресечь дальнейшее развитие чего-нибудь (неприятного), умышленно не дать ходу" в разговорно-литературной речи встречается в очень узком контексте; он сочетается с немногими объектами: замять дело, разговор, какую-нибудь выходку, неприятное впечатление. У Гоголя в "Мертвых душах" сказано: "Замять неуместный порыв восторгания". У Достоевского в "Подростке" встречается индивидуальное фразеологическое сочетание замять слух: "Я даже и теперь не знаю, верен ли этот слух; по крайней мере, его всеми силами постарались замять". Толстовское выражение замять кого-нибудь (в "Войне и мире": "Анатоля Курагина... - того отец как-то замял") противоречит современному словоупотреблению. Еще более тесны фразеологические связи глагола затаить (затаить обиду в душе, глубоко затаить месть, затаить злобу).

Крайнюю ступень в ряду фразеологических сочетаний занимают обороты, включающие слова с единичным употреблением. Например, книжное слово преклонный встречается только в выражениях "преклонный возраст", "преклонные лета" или "года". Понятно, что в индивидуальном стиле оно может сочетаться и с каким-нибудь другим синонимом слова "возраст". Так у Некрасова: "Безмятежней аркадской идиллии Закатятся преклонные дни".

Приведенное в словаре под ред. Ушакова  выражение преклонный старик [42] кажется не вполне правильным. Слово преклонный понимается как синоним слов старый, даже престарелый, но с несколько стертым значением. Поэтому уже с "Словаре Академии Российской" слово преклонный в этом употреблении не признается за отдельную лексическую единицу; оно рассматривается лишь в составе фраз: преклонный век, лета - "старость, пожилые годы" [43]. Однако в "Словаре церковнославянского и русского языка" 1847 г. из этого употребления извлекается особое значение: "приближающийся к концу" (о возрасте и летах) [44]. По тому же пути идет и словарь под ред. Д. Н. Ушакова: "Преклонный, -ая, -ое (книжн.). Перешагнувший через зрелые года, приближающийся к глубокой старости, к смерти (о возрасте)" [45].

Таким образом, границы между фразеологически связанным значением слова и фиксированным употреблением его как неотделимого элемента одного-двух фразеологических оборотов оказываются в некоторых случаях забкими, но вполне определенными. И все же необходимо отличать фразеологически связанное, несвободное значение слова от употребления слова в нескольких фразеологических единствах, близких по смыслу. Например, в словаре под ред. Д. Н. Ушакова выделено в особое значение (7) употребление слова курс в таких соотносительных выражениях: быть в курсе (чего), держать (кого) в курсе (чего), войти в курс (чего), ввести (кого) в курс (чего). Из этих образных фразеологических оборотов извлекается такие мнимое значение слова курс: "осведомленность, знание последних фактов и достижений в какой-нибудь области" [46]. Но такого значения у слова курс, разумеется, нет. Все обороты, в которых это значение усматривается, сложились на базе основного значения этого слова "течение", "направление движения".

Следовательно, от значения слова отличается его употребление. Употребление - это или след былых применений слова, не создавших особого значения, или новое применение одного из значений слова в индивидуальном, не вполне обычном фразеологическом окружении, в своеобразной ситуации, с новой образной направленностью. Под переносным или композиционно осложненным применением слова в каком-нибудь из его основных значений возникают новые, своеобразные смысловые значения. Они летучи, изменчивы, иногда даже трудно уловимы. Они не свойственны общему языку, хотя и общепонятны. Например, академическим словарем русского языка зарегистрировано употребление причастия от глагола лаять в фразеологическом сочетании лающий голос (не о собаке) [47]. Ср. у Салтыкова-Щедрина в "Благонамеренных речах": "Из внутренностей его, словно из пустого пространства... вылетал громкий, словно лающий голос"; у Куприна в рассказе "Мелюзга": "Он угрюм, груб, у него лающий голос". Академический словарь приводит также выдержку из журнала "Солнце России" (1913, № 52): "Врешь!" - лающим голосом опять крикнул кто-то из окружающих нас".

Форма лающий здесь не выражает нового самостоятельного значения. О новом значении нельзя говорить уже по одному тому, что словосочетание лающий голос единично (ср., впрочем, лающий кашель). Другие связи этого рода у формы лающий возможны лишь в индивидуальном употреблении (например: лающие звуки, лающая речь и т. п.). Кроме того, лающий в выражении лающий голос присоединяет к основному значению глагола лаять лишь качественный оттенок: "как бы лающий" (ср. у Салтыкова-Щедрина: словно лающий), т. е. "похожий на лай" (короткий, отрывистый, хриплый). В этом случае можно говорить только об употреблении, а не о новом значении. Между тем в словаре Ушакова форма лающий выделена в самостоятельное слово именно из-за этого употребления, которое принято за особое значение [48].

История значений слова неразрывно связана  с историей фразеологических оборотов. Во фразеологических сочетаниях воплощаются  общие закономерности, управляющие  связью значений в пределах даненой семантической системы. Новые, индивидуальные употребления слова дают себя знать сначала в отдельных фразеологических сочетаниях. На основе их может затем выкристаллизоваться общее фразеологически связанное, несвободное значение.

Вместе  с тем угасание значения слова  далеко не всегда приводит к исчезновению всех относящихся сюда контекстов его  употребления. Очень часто сохраняются  осколки старого значения или архаического выражения в двух-трех фразеологических сочетаниях. Например, слово личина в значении "маска" и переносном - "притворная, искусствено созданная видимость, обманчивая или обманная внешность" постепенно утрачивается в русском языке. Но это переносное значение еще теплится в двух-трех выражениях и фразеологических оборотах: это - одна личина, под личиною чего-нибудь ["Прямой был век покорности и страха, Все под личиною усердия к царю" (Грибоедов)], надеть личину кого-нибудь или чего-нибудь "прикидываться кем-нибудь".

Разъединение  фразеологических сочетаний также  приводит к образованию новых  выражений и новых смысловых  оттенков. Например, глагол напиться (так же, как и его экспрессивные синонимы нализаться и т. п.) в разговорно-фамильярной речи сочетается с выражением до чертиков (ср. до зеленого змия) в значении "до крайней степени опьянения, до галлюцинаций". Тут до чертиков является обозначением высшей, предельной степени, но только одного очень определенного действия. Будучи оторвано от глагола напиться выражение до чертиков может в индивидуальной речи стать шутливо-ироническим обозначением высшего предела вообще чего-нибудь. Именно так употребил это выражение художник А. Я. Головин, рассказывая о Левитане: "До каких "чертиков" виртуозности дошел он в своих последних вещах!.. Его околицы, пристани, монастыри на закате, трогательные по настроению, написаны с удивительным мастерством" [49].

Таким образом, изучение не только синонимики, но и фразеологически связанных значений, употребления слов тесно объединяет лексикологию со стилистикой.

VI

Кроме качественных различий между значениями свободными и значениями фразеологически связанными, несвободными, в лексической системе русского языка очень рельефно выступают специфические особенности значений, осуществление которых обусловлено синтаксически. в самом характере взаимосвязанности лексических значений слов и их синтаксических свойств сказываются качественные различия двух основных синтаксических категорий - словосочетания и предложения.

Своеобразный  тип значений синтаксически обусловленного характера формируется в словах, за которыми закрепляется строго определенная функция в составе предложения. Функционально-синтаксически ограниченное значение качественно отличается от всех других типов значений тем, что синтаксические свойства слова как члена предложения здесь как бы включены в его семантическую характеристику. Например, ср. в разговорной речи слово молодец при выражении похвалы, одобрения в функции сказуемого: Она у нас молодец; Молодец, что хорощо сдал экзамены. Ср.: Не жилец она на белом свете; ср. также: Не житье, а масленица.

В слове  петух различаются два значения: 1) "самец кур", 2) "забияка" в применении к человеку [50]. Однако характерно, что со вторым значением этого слова не связан ни один из фразеологических оборотов, образовавшихся на основе слова петух: пустить петуха (о певце); пустить красного петуха ("поджечь", из разбойничьего жаргона); с петухами (рано) вставать, до петухов (до зари) не спать, засидеться.

Таким образом, переносное значение слова  петух нельзя считать фразеологически связанным. Правильнее всего было бы признать это значение, в отличие от прямого, свободного номинативного значения, значением предикативно-характеризующим. Предикативно-характеризующее значение существительного может быть использовано для называния, обозначения кого-нибудь или чего-нибудь лишь в случае индивидуального указания (обычно при посредстве местоимения этот). Например, если о задире сказали: Вот так петух! или что-нибудь другое в этом роде, то можно продолжать в таком духе: Другого такого петуха не найти! Или: Этот петух всегда всем испортит настроение! Но как название, как обозначение слово петух к человеку применяется обычно лишь в качестве фамилии или прозвища (можно вспомнить гоголевского Петра Петровича Петуха). Предикативно-характеризующее значение у имени существительного может реализовываться в сказуемом или в составе сказуемого, в обращении, в обособленном определении и приложении.

В сущности, соотношение тех же двух типов  значений наблюдается и в слове  тетеря с тем лишь различием, что здесь в разговорно-шутливой речи предикативно-характеризующее значение повело к образованию устойчивых фразеологических сочетаний глухая тетеря, сонная тетеря, ленивая тетеря. Сюда же можно присоединить такие слова - с их прямыми и переносными функционально-синтаксически ограниченными значениями, - как гусь (ср. гусь лапчатый, вот так гусь!), осел, ерш (ср. ершиться), лиса, байбак, ворона (ср. проворонить) и т. п.

Синтаксически ограниченное значение слова с семантической  точки зрения часто представляет собой результат образно-типического  обобщения какого-нибудь общественного  явления, характера, каких-нибудь свойств  личности и является народным выражением их оценки, их характеристики. Поэтому  оно применяется как предикат, как обращение, как приложение, или  обособленное определение, или даже сначала как возникающее в  речи переносное, нередко метафорическое, обозначение, в тех случаях, когда  необходимо отнесение лица, предмета, явления к какому-либо разряду  в системе коллективно осознанных способов их характеристики. Своеобразные семантические особенности этого  типа значений слова особенно ярко выступают в случаях переходных, развивающихся, но еще не ставших  стандартными. В этом отношении показательно складывающееся предикативно-характеризующее  значение у слова перекати-поле [51]. 

Есть  слова, которым присуще только функционально-синтаксическое значение. Например, слово загляденье в академическом словаре русского языка под ред. акад. А. А. Шахматова определяется прежде всего как действие по значению глагола заглядеться, но ни одного примера, иллюстрирующего это значение, не указано [52]. В этом значении слово загляденье в современном русском языке употребляется только в выражении на загляденье. Например, у Кокорева в "Очерках и рассказах": "Стол почтенных лет, но всегда выглядит на загляденье и около него скамья"; у Лескова в рассказе "Неразменный рубль": "Я приду к отцу Василию и принесу, на загляденье, прекрасные покупки".

Начиная с XIX в., слово загляденье обозначает все то, на что можно заглядеться, чем можно залюбоваться; в этом значении оно употребляется только в функции сказуемого; черты имени существительного в нем стираются, падежные формы ему уже не свойственны. У Пушкина в прозаическом отрывке ("В одно из первоначальных чисел апреля") читаем: "Что за карета - игрушка, загляденье"; у А. Майкова в стихотворении "Два мира": "И целый лес кругом колонн, Все белый мрамор, загляденье!"; у И. С. Никитина в поэме "Кулак": "... остался У бедняка рысак один: Ну, конь! Ей богу, загляденье!"; у Григоровича в романе "Переселенцы": "Маленький чепчик на голове ее был просто загляденье"; у Гончарова в "Обрыве": "Вон Балакин: ни одна умная девушка нейдет за него, а загляденье".