Деятельность германской разведки во время первой мировой войны

       Все же итальянское командование было застигнуто врасплох развернувшимся 24 октября  германо-австрийским наступлением. До его начала на итальянские окопы  были сброшены кипы фальшивых, отпечатанных в Австрии номеров наиболее читаемых газет Северной Италии. В них сообщалось о столкновениях населения с  полицией, о расстрелах демонстраций, публиковались списки убитых и раненых  во время подавления волнений. Для  придания достоверного вида всем этим сообщениям австрийская разведка собрала  массу мелких сведений (подлинные  фамилии жителей определенных итальянских  городов, занимаемые ими должности  на службе и т. п.). Поэтому сомнений в подлинности газет ни у кого не возникло, и они серьезно подорвали  дух итальянской армии, особенно солдат из Северной Италии - пьемонтцев, из которых состояли наиболее боеспособные части. Итальянские потери в битве  при Капоретто достигли 800 тыс. человек, половина из которых приходилась  на пленных. Полный развал итальянского фронта Антанте удалось предотвратить  лишь спешной переброской в Северную Италию французских и английских дивизий. 

2.4. Неудачи в разведывательной  деятельности

       В первые месяцы 1915 г. английская почтовая цензура перехватила несколько  писем, адресованных фирме "Диркс  и Кo" в голландском городе Роттердаме. Английская контрразведка еще ранее  установила, что под маской этой голландской фирмы скрывается "почтовый ящик", в задачу которого входила  пересылка шпионских донесений  в Германию. Внешне письма были невинного  содержания, однако невидимыми чернилами  в них сообщались некоторые сведения, заставлявшие предполагать, что автор  их близок к овладению важными  военными секретами. Письма опускались в разные почтовые ящики, так что  не было возможности определить местожительство  их отправителя.

       Английская  контрразведка решила подменять  письма, посылавшиеся на адрес "Диркс  и Кo", снабжая немцев фальшивой  информацией. Но как было обнаружить самого шпиона? В письмах он непрерывно требовал денег. Возникла надежда, что его удастся поймать, когда ему будет заплачено за собранные сведения. Однако шпион был обнаружен еще до этого времени. В очередном письме, на марке которого стоял штемпель почтового отделения города Дептфорда, сообщалось, что "Ц" уехал в Ньюкасл, и предлагалось сообщить о "201". Что означало это число? Кто-то высказал предположение, что это номер дома, где находится "почтовый ящик" шпиона. Запрос в Дептфорд позволил установить, что здание под номером 201 имеется только на улице Хай-стрит. В нем была расположена булочная, владельцем которой был натурализовавшийся в Англии немец Петер Ган. При обыске у него нашли в потушенной печи коробку со всеми материалами для тайнописи и конверты, схожие с теми, в которых отправлялись письма к "Диркс и Кo".

       Ган отказался объяснить происхождение  этой коробки и заявил, что ему  ничего не известно о "Ц" и "201". Не больше могла сообщить полиции  и жена Гана, явно не посвященная  в секреты мужа. Зато опрос соседей  сразу дал важные результаты. Выяснилось, что Ган, разорившийся в 1913 г., вскоре снова открыл пекарню, хотя никому не удалось узнать, откуда он добыл  деньги. Это подтверждало причастность Гана к шпионажу, впрочем, и без  того уже ясную. Важнее были показания  одной жившей поблизости женщины, что  к Гану часто заходил высокий, хорошо одетый иностранец, кажется, по фамилии Миллер. Начались поиски по гостиницам этого иностранца. В одном  из пансионатов, как выяснилось, проживал русский подданный Карл Фридрих  Миллер. Хозяйка пансионата сообщила, что ее постоялец уехал в Ньюкасл. Это вполне совпадало с сообщением в письме о поездке в этот город  таинственного "Ц". Ныокаслская  полиция быстро нашла и арестовала Миллера, который был доставлен  в Лондон. В его вещах было обнаружено неотправленное письмо к "Диркс и  Кo".

       Миллер, вначале отрицавший свое знакомство с Ганом, вскоре во всем сознался. Этот 50-летний немец из Латвии собирал  информацию через женщин, за которыми ухаживал, и мужчин, которым обещал участие в выгодных делах. Миллер был расстрелян, Ган получил семь лет каторжной тюрьмы. Однако сообщение  о казни Миллера в лондонском Тауэре не появилось в английских газетах. В течение трех месяцев  после расстрела шпиона английская контрразведка продолжала от его  имени снабжать немцев фальшивой  информацией и получать даже за это  солидную плату от фирмы "Диркс  и Кo". Только после того как  сестра Миллера, жившая в Бельгии, узнала о смерти брата, известие об этом дошло  и до немецкой разведки.

       Другой  попыткой восполнить провал германской шпионской сети в начале войны  была посылка в Англию офицера  запаса Карла Лоди. Он работал гидом  на пароходной линии, связывавшей Германию с атлантическими портами США, и  бегло говорил по-английски. Но Лоди не был опытным разведчиком. Прибыв в Англию с американским паспортом, он стал действовать почти открыто. Первая же его телеграмма в Швецию, написанная по-немецки, возбудила подозрения, и с тех пор с него не спускали глаз во время его поездок по портовым городам и местам сосредоточения войск. После того как намерения  Лоди были полностью выяснены, он был  арестован в Ирландии, доставлен  в Лондон и в ноябре 1915 г. казнен в Тауэре. (В первые годы войны  английское правительство настаивало на проведении публичных процессов  над пойманными шпионами, сообщало о смертных приговорах и приведении их в исполнение. Таким образом под предлогом сохранения "законной процедуры" оно пыталось оказать устрашающее воздействие на вражеских агентов. Однако позднее по настоянию контрразведки сведения о поимке неприятельских шпионов исчезли, чтобы можно было от их имени посылать донесения в Берлин.)

       Кроме Лоди несколько других, столь же слабо подготовленных или непригодных  для разведывательной работы немецких агентов были без особого труда  выловлены английскими властями. Часть их была завербована среди  немецких эмигрантов в Южной Америке. Некто Фернандо Бушман обратился  к той же фирме "Диркс и Кo" с просьбой о высылке денег  по указанному им адресу. По адресу явилась  полиция, и в сентябре 1915 г. шпион  был осужден на смертную казнь.

       Другой  немецкий разведчик - Роберт Розенталь  был арестован в результате... ошибки датского почтового чиновника. Из Копенгагена было отправлено донесение  в Берлин о том, что в Англию посылается немецкий агент под видом  представителя датской торговой фирмы, продававшей газовые рожки. Датская почта отослала донесение  в Лондон. Впрочем, пока письмо достигло английской контрразведки, прошло несколько  недель, и о шпионе было известно лишь, что он торгует газовыми рожками. Тем не менее поймать его удалось  очень быстро. Были поставлены под  особый контроль списки желавших покинуть Англию, и через некоторое время  Ньюкасл сообщил, что после поездки  в Шотландию собирается отбыть в  Копенгаген некий Роберт Розенталь, торговец газовыми рожками. Розенталь  пытался все отрицать, но ему предложили написать несколько строк, и выяснилось, что его почерк полностью идентичен  почерку попавшего не по адресу донесения  из Копенгагена в Берлин.

       Начиная с 1916 г. немцы пытались вербовать  себе на службу иностранных корреспондентов  американских газет и посылать их с поручениями в Англию. Об этом англичане подробно узнали от арестованного  ими американца Джорджа Бокса  Бэкона. Однако, как правило, немцам не удавалось достаточно хорошо замаскировать  своих агентов. Их выдавали и адреса "почтовых ящиков" в Голландии, известные английской контрразведке, и неумение правдоподобно объяснить  происхождение получаемых ими денег, а порой даже размеры переводимых  им по телеграфу сумм (педантичное  немецкое начальство обычно высылало одну и ту же сумму своим агентам  на предварительные расходы, и получение  такого хорошо известного англичанам аванса уже само по себе было серьезной  уликой). Вероятно, главной причиной успеха английской контрразведки было знание адресов в нейтральных  странах, по которым шпионы направляли свои донесения.

       Одним из не совсем обычных, хотя тоже неудачливых  германских агентов был голландец  Лео Паккард. Он являлся руководителем  цирковой труппы карликов, разъезжавшей накануне войны по различным районам  Англии. Уже тогда было замечено, что труппа, пренебрегая крупными городами, обращает особое внимание на военные гавани и места, находившиеся поблизости от военных лагерей. Частые поездки Паккарда в Голландию  еще можно было объяснить профессиональными  соображениями - необходимостью обновлять  его своеобразную труппу. Но вряд ли владельцу бродячего цирка было необходимо встречаться с одним  из заправил германского шпионажа - Штейнгауэром. А эти встречи происходили  без достаточного соблюдения мер  предосторожности, и одну из них имели возможность в Роттердаме наблюдать английские агенты. За несколько недель до войны цирк Паккарда давал представление в одном военном лагере. Вскоре после представления была обнаружена пропажа секретных документов. Подозрение пало на ассистентку оборотистого голландца карлицу Марию, но против нее не было явных улик.

       В начале войны Паккард ликвидировал свое цирковое предприятие и стал директором театра в Лондоне. А потом  еще раз сменил ремесло и начал  заниматься экспортом и импортом кинофильмов. При этом Паккард пытался  отправить значительное количество кинопленки по одному подозрительному  адресу в Голландии, однако, конечно, не получил экспортной лицензии. За Паккардом было установлено тайное наблюдение. Его заметили хвастающим большими деньгами, которые он зарабатывает, несмотря на попытки помешать его  торговле с Голландией. Была перехвачена  его переписка с немецким "почтовым ящиком" в Голландии. Хотя Паккард  не сообщал ничего запрещенного для  разглашения, в ответном письме ему  рекомендовалось попытать счастья  в прибрежных городах Англии. Паккард  был арестован. На первом же допросе  он выразил готовность предать своих  немецких хозяев и отныне работать на Англию. Выудив из потока лжи, в который  вылились показания Паккарда, достаточно полезные для себя сведения, английская контрразведка передала голландца  судебным органам. Он был присужден  к пожизненным каторжным работам, но после войны очутился на свободе  и долгое время печатал статьи о своих, разумеется, вымышленных  подвигах.

       Немцы редко направляли в Англию агентов-женщин, главным образом из-за трудностей, связанных с разработкой правдоподобных легенд, которые позволили бы им побывать в военное время на Британских островах. Однако и те немногие немецкие шпионки, которых все же удавалось  забросить в Англию, оказывались  неподходящими для предназначенной  им роли.

       ...Осенью 1915 г. в Англию прибыла 40-летняя  шведская подданная Ева Бурновиль.  Ее предки были выходцами из  Франции, чем и объяснялась  ее по-французски звучавшая фамилия.  Она была агентом немецкой  разведки. До этого Ева Бурновиль  перепробовала много профессий  - была актрисой, гувернанткой в  аристократических семьях, медицинской  сестрой, а одно время даже  секретарем посольства. Она свободно  говорила на шести языках.

       Ева Бурновиль приехала в Англию формально  для лечения. Одна знакомая шотландка  рекомендовала ее своим приятелям, жившим в Хекни, на севере Лондона. Ева  завязала связи с этой семьей, но своей неумеренной любознательностью  возбудила подозрение. В частности, шведка донимала своих лондонских знакомых расспросами о численности и  расположении орудий противовоздушной обороны, о результатах налетов "цеппелинов". Ева Бурновиль также просила  помочь устроиться на работу в "шведскую" секцию почтовой цензуры, но никто не решился дать ей рекомендацию. Часто  меняя гостиницы, Ева Бурновиль  продолжала свои расспросы у прислуги и даже у офицеров, встреченных  ею в отелях. Другой немецкий шпион, работавший английским цензором, - Зильбер (о нем речь пойдет ниже) со всякими  предосторожностями довел до сведения Евы Бурновиль, что она таким  путем лишь привлекает внимание английской контрразведки.

       Ева Бурновиль посылала свои донесения  на имя некоей "госпожи Фольштрем". Английская цензура быстро распознала, что наряду с невинным "отрытым" текстом имелись строки, написанные симпатическими чернилами. Разумеется, ни одно письмо - хотя сведения, сообщаемые в них, и не представляли особой ценности - не покинуло английских берегов. После  этого британская контрразведка  занялась поисками адресата. В одном  из писем был указан обратный адрес: Лондон, отель на Берфордской площади. В этой гостинице проживало более 30 человек. Чтобы установить, кто  именно из них является немецким агентом, в отель был направлен агент  контрразведки. Представившись артиллерийским офицером, он стал нашептывать постояльцам, которые вызвали его подозрение, самые невероятные истории о  новом военном снаряжении. На другой день почтовая цензура задержала  письмо в Копенгаген с точным пересказом одной такой истории. Контрразведчик знал, кому он сообщил эту басню. 15 ноября 1915 г. немецкая шпионка была арестована. Суд приговорил ее к  смертной казни, замененной пожизненной  каторгой. В 1922 г. Еву Бурновиль выслали  в Швецию.

       Еще менее ценным агентом оказалась  немка Елизавета Вертгейм. Она  вышла замуж за немца, натурализовавшегося  в Англии, и таким образом стала  британской подданной. Разведясь с  мужем, Елизавета имела достаточно средств для безбедной жизни. Это была грубая болтливая особа, носившая кричаще яркие костюмы  и производившая отталкивающее  впечатление своей вульгарностью  и нахальством. Однако именно на эту  даму обратил внимание путешествовавший богатый американец Реджинальд Роланд. Необычная парочка совершала  поездки по стране, тратила много  денег и... посылала подозрительные письма в Голландию, которые и  привлекли к Вертгейм и Роланду  внимание контрразведки.

       Елизавета приставала к знакомым офицерам, стремясь выудить сведения военного характера. Ее вопросы были настолько навязчивыми, что Скотланд-Ярд вскоре же был  уведомлен о столь настойчивом  любопытстве. Елизавета Вертгейм и  ее спутник были арестованы. Роланд предъявил американский паспорт, который  оказался фальшивым. Призванный для  экспертизы секретарь американского  посольства установил, что изображенный на паспорте орел был скопирован очень  неискусно: у царя пернатых были вывернуты  лапы и недоставало пера в хвосте. Печать на фотографии была другого  химического состава, чем тот, который  употреблялся в американских учреждениях, выдававших паспорта. После недолгого  запирательства Реджинальд Роланд сознался, что его действительная фамилия  Георг Бреков и что он родом  из Штеттина. Почему Брекова, сына фабриканта роялей и музыканта по специальности, сочли особо подходящим человеком  для занятия военным и морским  шпионажем, осталось тайной германской разведки. Вероятно, подкупило то обстоятельство, что Бреков с 1908 г. жил в Америке  и отлично владел английским языком. Из Америки Бреков был направлен  в Антверпен, откуда его после  обучения в шпионской школе через  Голландию перебросили в Англию.