Введение

    Географическая  обособленность Англии, особенности  ее истории, раннее развитие промышленности и торговли привели к тому, что в течение многих веков английские юристы и судьи не испытывали значительного влияния законодательства других стран и самостоятельно творили право своей страны. И римское право, и континентальная юридическая доктрина мало отразились на английском праве. Этим обусловлено своеобразие английских правовых институтов.

    Значительной  особенностью английского права  является его архаизм. Итогом английской буржуазной революции был компромисс между дворянством и буржуазией. В результате дореволюционное право не было отменено полностью и заменено новым правом. Значительная преемственность дореволюционного и послереволюционного права является характерной чертой английского права. Но безусловно, развитие капиталистических отношений не могло не сказаться на содержании права, и постепенно его феодальная сущность уступила место буржуазной. В результате от старого права остались лишь его архаичные формы, но они наполнены новым содержанием.

    Особенность английского права в XIX—XX вв. в том, что оно осталось некодифицированным. Рост законодательства в конце XIX-начале XX в. значительно потеснил позиции прецедентного права. В XX в. в Англии законодательство окончательно превратилось в основной источник права.

    Цель  исследования – на основе научной  и нормативной литературы охарактеризовать и рассмотреть особенности уголовного права Англии в XVIII-XXв.

    При анализе используются следующие  методы исследования: анализ государственно-правовой  действительности, анализ научно-правовой, а так же нормативной литературы по проблеме исследования.  

1. Уголовное право  Англии в средние века 
 

      Нормы средневекового уголовного права в значительной  степени  были  созданы  судебной практикой  и доктриной. Уголовное статутное право представляло собой среди его источников не что иное, как воспроизведение (полное или  в более  или  менее  измененном  виде)  соответствующих норм общего права. Сложность порождалась и тем, что преступления и гражданские правонарушения различались не столько по природе противоправных действий, сколько по характеру иска и процесса их рассмотрения. Одно и то же деяние могло оказаться и гражданским, и уголовным правонарушением, так как право допускало и ту, и другую форму иска и соответствующего ему процесса — гражданского, направленного на подтверждение или восстановление определенных прав, либо уголовного, имеющего своей целью наказание правонарушителя за совершенное им деяние. Этим обстоятельством в значительной мере можно объяснить отсутствие в правовой системе Англии четкого понятия преступления, которое в Средние века было тесно связано с понятием греха. ¹

    При Генрихе II начала формироваться и определенная иерархия преступлений: тяжких и менее тяжких. К первой группе были отнесены прежде всего «преступления о жизни и членах» (убийство, нанесение тяжких телесных повреждений), которые были отнесены к исключительному ведению короля, к его «милости», так как они непосредственно затрагивали «королевский мир». Ко второй — уголовно-правовые проступки, посягательства на субъективные права других лиц (кражи и проч.). Эти правонарушения, которые позднее стали называться мисдими-норы, были отнесены к ведению шерифа и наказывались тюремным заключением, но чаще штрафом, которым могло быть заменено и лишение свободы.

    Своеобразной  прелюдией появления третьей  группы преступлений — государственной измены было понятие «политическое преступление», возникшее в период правления Эдуарда I, когда в 1283 г. он созвал баронов для решения вопроса о судьбе захваченного в плен принца Уэльса Дэвида. Впоследствии все политические преступления парламент стремился рассматривать в рамках особого политического процесса, по процедуре, свободной от пут общего права и строго контролируемой со стороны короны. Зарождение института импичмента, вероятно, и было связано с этими политическими процессами. Отмена ордалий в XIII в. стала свидетельством растущего понимания различий между грехом и преступлением.

    Измена  могла быть совершена по общему праву или посредством нарушения долга верности королю со стороны его подданных, что называлось великой изменой, или долга верности подчиненного человека своему господину — малая измена. В этом случае признавалось изменой только умерщвление вышестоящего лица, например убийство вассалом своего сеньора, женой — мужа или священником — своего епископа.

    Обвинение в великой измене было мощным орудием  в руках сильной королевской  власти, широко используемым в борьбе со своими светскими противниками, баронами и непокорным клиром. В последнем случае обвинение в измене было особенно действенным, так как оно лишало представителей церкви привилегии духовного звания, т. е. права рассмотрения их дел в церковных судах, которые исключали применение смертной казни («церковь не может проливать кровь»). Не последнюю роль играла и материальная выгода короля, пополнявшего свои землевладения за счет конфискованных земель лиц, обвинен-^ ных в измене. В силу этого понятие измены всемерно расширялось в королевских судах.

    Попытки пресечь эти злоупотребления  предпринимались со стороны феодалов неоднократно, но только Статут Эдуарда  III 1351 — 1352 гг. поставил на какое-то время толкование измены в определенные рамки. С принятием этого статута, который, по утверждению Кока, «не заменил положений общего права, а только придал им законное выражение», в уголовном праве Англии окончательно складывается система преступлений, ставшая впоследствии традиционной: измена, фелония и мисдиминор.

    Понятие «великая измена» вначале ограничивалось пятью формами: 1) умышление смерти короля, его королевы или их старшего сына и наследника (при этом, вопреки действительному смыслу, понятие «умышление» включало в себя не только наличие умысла, но и действие, обнаруживающее его); 2) совершение насилия в отношении супруги короля, его незамужней старшей дочери или жены его старшего сына и наследника, что включало в себя прежде всего изнасилование, признаваемое таковым и при согласии женщины; 3) ведение войны против короля, (королевства), участие в войне против короля на стороне его врагов, оказание им помощи и поддержки; 4) подделка большой или малой королевской печати или королевской монеты, а равно ввоз » королевство фальшивой монеты или любой другой похожей на английскую с сознательным ее использованием. Чеканка фальшивой монеты еще в практике Гленвилля квалифицировалась как тяжкое преступление, но до принятия статута 1351 — 1352 гг. не считалась изменой, хотя ранее были случаи обвинения в измене за этот вид преступления; 5) умерщвление канцлера, главного казначея или королевского судьи. В этот перечень не вошли другие преступления против короля, например попытки его свержения, массовые беспорядки, бунты. Поэтому в статут была внесена оговорка, что он может дополняться парламентом. Таким образом, парламенту отводилось право отнесения того или иного правонарушения к измене. Если у судей возникали трудности, которые невозможно было разрешить надлежащим образом без помощи парламента, то дело передавалось для решения в парламент. В 1397 г. статут 1351 — 1352 гг. был дополнен указание о том, что к измене относится попытка свержения короля, а также преступления всех тех, «кто был осужден парламентом как изменник».¹

    Перечень  отдельных видов измены дополнялся другими преступлениями против государственной безопасности, известными общему праву: призыв к мятежу, незаконное сборище в целях учинения беспорядков, а также сговор, соглашение двух или более лиц с противозаконными намерениями. Нечеткость понятия «сговор» давала возможность широко использовать его как против всяких форм недовольства существующим режимом, так и применительно к частным деликтам или даже к нарушениям договоров при таких обстоятельствах, «которые делают эти нарушения вредными для общества».

    Мисдиминор  развился постепенно из правонарушений, ранее влекших за собой лишь взыскание причиненного ущерба в гражданском порядке. Мисдиминоры, как менее тяжкие преступления, чем фелонии, были связаны чаще всего с нарушениями субъективных прав другого человека, нанесением ему ущерба любым способом, возникшим вследствие неправомерных действий другого человека (правонарушения). Они могли рассматриваться в суде в соответствии с гражданским правом по жалобам о нанесении ущерба. Сюда могли входить и избиение или нанесение ран, если в жалобе не было добавлено, что имело место нарушение королевского мира. Со временем включение в эту группу серьезных преступлений, таких, как мошенничество, изготовление фальшивых документов, подлог, сняло принципиальные различия между фелонией и мисдиминором. Способствовала этому и возможность выбора той или иной формы иска при совершении преступлений. В случае удовлетворения иска о фелонии, например при причинении увечья, преступник расплачивался жизнью, если же потерпевший предъявлял иск «о нарушении прав», то это преступление относилось к мисдиминорам, влекущим штраф или тюремное заключение, которого можно было избежать, заплатив выкуп в виде дополнительного денежного штрафа или взноса в казну по договоренности с королем о прощении.

    Среди преступлений против личности английская средневековая судебная практика и доктрина особое внимание уделяли различным видам убийства, наказание за которые варьировалось с учетом многих обстоятельств в зависимости от причисления или непричисления сто к фелониям. В делах XIII в. об убийствах упоминались понятия злостного убийства с признаками фелонии или злостного убийства, совершенного с заранее обдуманным умыслом. Брактон в своем трактате дает определение понятия тайного убийства совершенного в отсутствие свидетеля или когда убийца неизвестен, а также ряд положений об убийствах в ссоре или драке, которые впоследствии были признаны неотъемлемой частью общего права (ответственность за подобного рода убийства несли все те, кто избивал жертву, держал ее со злым умыслом или пришел с намерением совершить убийство, дать совет или оказать иную помощь убийце).

    Кроме тайного, убийство в обычном его  понимании включало также все другие виды лишения жизни человека, в том числе и те, которые не подлежали уголовному наказанию и могли быть оправданы благодаря смягчающим вину обстоятельствам. К ним относились убийства по крайней необходимости, или в состоянии самообороны, или «по чистой случайности», или в случае невменяемого состояния убийцы. Смягчение наказания или освобождение от него зависели и от других условий. Не считалось, например, фелонией убийство хозяином человека, подошедшего к его дому с целью поджога, или убийство слугой торговца человека, ограбившего его хозяина, либо убийство, совершенное при охране заповедного места королевского парка, и т. п. Убийство уже в XIV в. стало разделяться на уголовно наказуемое как фелония (со смертной казнью и конфискацией имущества), уголовно наказуемое как мисдиминор и вообще не наказуемое по уголовному праву. Судебные последствия совершения этого преступления все более стали зависеть не от содержания объективной стороны преступного деяния, а от формы и степени вины. К категории фелонии относилось и самоубийство.

    Среди имущественных преступлений очень  рано в качестве тяжкого был признан поджог и насильственное проникновение в чужой дом. Выделение этих фелонии было связано с сакральным отношением англичан к дому как к замку, охраняющему его от вреда («мой дом — моя крепость»). В связи с этим поджог даже самого ветхого жилища карался сожжением самого преступника.

    Своеобразной  была трактовка хищения у Брактона, который определял это понятие  не как простую кражу, а несколько  шире, как «злоумышленное обращение с чужим имуществом против воли собственника с намерением обратить это имущество в свою собственность». Всякая кража во времена Эдуарда I каралась в качестве фелонии смертной казнью, но при Эдуарде III (XIV в.) отнесение даже мелкой кражи к фелонии стало вызывать протесты, поэтому, оставаясь фелонией, «малая кража» (при стоимости похищенного меньше 12 пенсов) наказывалась не как фелония, а как мисдиминор.

    Это была одна из многочисленных правовых аномалий, известных английскому уголовному праву. К их числу следует отнести и аномально тяжкую уголовную ответственность за бродяжничество, которое всемерно пресекалось так называемым кровавым законодательством от Генриха VII до Елизаветы I (вторая половина XV — начало XVII в.).

    К бродягам, подлежащим таким наказаниям, как смертная казнь, тюремное заключение, обращение в рабство, порка, клеймение, относились безработные в течение месяца, слуги, ушедшие самовольно от хозяев, просящие милостыню мужчины, за исключением калек, неспособных к труду, а также студентов, если они получили специальные разрешения канцлера своего университета, и др.

    Четкого сложившегося комплекса принципов  и институтов, относящихся к общей  части, английское уголовное право  также не знало. До XII в. в праве господствовало представление об объективной ответственности. Долгие века английское уголовное  право  касалось главным  образом  преступных действий (убийства, разбоя, похищения детей, насилия над женщиной, ночного воровства со взломом), исключая преступное бездействие. Все вышеперечисленные преступные деяния предполагали злой умысел. Не было и четкого представления об обстоятельствах, смягчающих или отягчающих вину преступника. Частая непосильность оплаты большого штрафа приводила преступника к смертной казни. Король в этом случае мог смягчить наказание в связи с явной невыгодой для королевской казны полного разорения преступника или его казни. Начиная с англонормандского   периода  действовал   неформальный   механизм мировой сделки короля с преступником о смягчении наказания. В случае, например, изнасилования допускался компромисс и между частными лицами «но с согласия короля или судей», а также членов семьи потерпевшей.¹

    С начала XII в. под влиянием римского и канонического права стало изживаться объективное вменение и утверждаться идея о необходимости установления вины в качестве основания уголовной ответственности. Впервые заимствованный из поучений Блаженного Августина принцип «действие не делает виновным, если не виновна воля» был отражен в законе Генриха I 1118 г. На понимание формы вины в XIII в. огромное влияние оказали доктрина, труды английских правоведов. Так, Брактон, трактуя понятия умышленного и неосторожного убийства, указывал, что «если убийца совершил убийство, занимаясь недозволенным делом, то ответственность наступает» даже при отсутствии его вины. Он исходил при этом из религиозно-моралистического взгляда на вменение: «тому, кто занимается незаконным делом, вменяется все, что проистекает из преступления». В XIII в. человек, даже случайно убивший другого человека, нуждался в помиловании короля, на которое он мог, однако, безусловно рассчитывать. Орудие убийства конфисковывалось во всех случаях, чтобы очистить его от «кровавого пятна путем посвящения Богу». Оно продавалось, а деньги от продажи шли на благотворительные цели «для спасения души» убитого, умершего без покаяния.