Социология риска

Потенциальная и актуальная кризисность объектов,  изучаемых прикладной рискологией,  в значительной степени способствует увеличению многовариантности, остроты и фатальности опасностей внутри наблюдаемых систем,  в данном отношении,  как правило,  превосходя социологию.  Исключением является разве что практическая социология наиболее экзотических девиантных групп, «нашпигованных»  рисками,  которая в данном контексте становится тождественной социальной рискологии. Важно понимать,  что социальная рискология всегда отражает субъективные особенности восприятия ситуаций различными исследователями.  Как показывает практика,  восприятие ситуаций, имеющиеся концепции и ход исследовательских работ могут быть совершенно различными,  в зависимости от политико-идеологической, психологической,  ментально-образовательной,  культурной, методологической и организационно-ведомственной принадлежности «социологических наблюдателей». Предмет и объект,  функции и особенности социальной рискологии делают ее уникальной,  с точки зрения творческих возможностей и комплексности анализа,  составной частью социологии,  психологии и политологии риска,  социальной рискологии в целом.  При этом,  однако, вполне можно говорить о предметной самостоятельности социальной рискологии как быстроразвивающегося научного направления,  имеющего четкие социально-полезные функции.

Несмотря на отсутствие терминологического,  методологического и предметного единства современных исследователей, имеющийся плюрализм уже начал демонстрировать вполне определенную тенденцию к осознанию исследовательских направлений именно через призму социальной рискологии в ее теоретическом и прикладном вариантах,  что предполагает большую социальную ответственность и интеграцию научных дисциплин и исследовательских направлений на основе здравого смысла и социальной полезности.  Понимание этого факта сегодня выводит на новый уровень исследований,  фактически означает возникновение новой рискологической парадигмы,  характеризующийся уже не  «открытым»  и неуправляемым «разбросом»  значений терминов и исследовательских направлений,  а комплексной, отвечающей духу современной эпохи, предметной областью. Несмотря на возникновение новой рискологической парадигмы, принципиален факт продолжающегося существования прежних исследовательских традиций с характерной для них логикой классического понимания социальной реальности.  Развитие социологии и гуманитарных наук в целом обусловило новое постижение кризисно-рисковой проблематики,  не отменяя логики прежних схем,  но обеспечивая выход на новый,  более  «комплексный»  уровень. 

 

 

 

 

 

 

 

                                      

 

 

 

 

 

 

 

 

 

    ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

В течение столетия социология проделала путь от изучения множества  отдельных рисков и рискогенных  ситуаций к пониманию того, что  само общество является генератором  рисков. К середине 1980-х годов  изучение рисков становилось все  более запутанным и хаотичным: риск-анализу  явно недоставало центрального фокуса. Но дело заключалось не только в  разнообразии рисков, их масштаба и  направленности. Исторически  широко  известная  и  вполне  тривиальная  мысль  о  двойственности, двузначности всякого орудия, наконец, получила научный  статус. Действительно, дубина, нож, автомат  – одновременно инструменты креативной и разрушительной деятельности, защиты и нападения. Освободители на поверку  часто оказываются завоевателями, защитники –  агрессорами или  оккупантами.

Безопасность для одних  превращается в опасность, риск для  других. Сегодня существуют тысячи орудий, веществ, групп, официально имеющих  статус двойного назначения. То же можно  сказать и о социальных институтах, организациях, сообществах. Все или  почти все может быть использовано как во благо, так и во вред. Более  того, благое дело совсем не обязательно  отзывается тем же. Напротив, оно  зачастую порождает желание превратить даруемое благо в риск, в моральные  или физические потери для благодетеля. Не зря родилось утверждение «Ни  одно доброе дело не остается без наказания». Дальнейшее сосредоточение исследований на отдельных аспектах социальной ткани  затемняло общий интерес и  могло привести к пренебрежению  проблематикой, которая впоследствии стала одной из основных в современной  социологии.

 

 

 

 

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

 

1.  См.:  Кравченко С.А.,  Красиков С.А.  Социология риска:

полипарадигмальный подход. – М.: Анкил, 2004. – С. 62-276.

2. См. напр.: Саморегуляция и прогнозирование социального поведения

личности / Под ред. В.А.Ядова. – Л.: Наука, 1979; Человек и его  работа / Под

ред.  А.Т.Здравомыслова,  В.П.Рожина,  В.А.Ядова. –  М.:  Мысль, 1967;

Подмарков В.Г. Введение в  промышленную социологию. – М.: Мысль, 1973.

3. Легасов В.А.  Проблемы безопасности техносферы //  Коммунист. –

1987. – № 8.

4.  Никитин С.М.,  Феофанов К.А.  Социологическая теория риска в

поисках предмета // Социологические  исследования. – М. – 1992. – № 10. –  С.

120-127.

5. См.: Россия: риски и опасности «переходного» общества / Под ред.

О.Н.Яницкого. – М.: ИС РАН, 1998; Риск в социальном пространстве / Под

ред. А.В.Мозговой. – М.: ИС РАН, 2001.

6. Luhmann N. Soziologie des Risikos. – Berlin-New York: Walter de

Gruyter, 1991. S.9.

7.  См.:  Гацко М.Ф.  Сущность понятий  «угроза»  и  «опасность»  и их

соотношение в военно-политической сфере //  Проблемы внутренней

безопасности России в XXI веке. М., 2001; Пирумов В.С. Некоторые  аспекты

методологии исследования проблем  национальной безопасности в

современных условиях // Геополитика  и безопасность, 1993. – № 1. – С. 12.

8.  См.  иллюстрацию «спирали разрушения»,  расшатывающей

«несущую конструкцию  традиционных расчетов безопасности»  и серьезно

осложняющей определение  ответственных за ущерб инстанций:  Бек У. Что

такое глобализация? – М., 2001. С. 79.

9. См.: Феофанов К.А. Социальные риски в современной социологии.

–  М., 2001;  Феофанов К.А.  Цивилизационная безопасность Российской

Федерации. – М., 2003. 21