Преемственность культуры: механизмы трансляции

— функциональное различие ценностей по уровням и сферам.

Символическим выражением такого расхождения для европейской культуры эпохи Возрождения и Реформации стала формула «дворец, собор, костер». Известная метафорическая формула для русской культуры определяет ее как «икона и топор», для японской - «хризантема и меч», а для филиппинской - «сампагита (местный цветок), крест и доллар».

Еще в античной культуре полиморфизм витальных ценностей выражался в поклонении различным богам и богиням, с которыми связывались разные начала и функции. Культ богини-матери Геи дополнялся культом любви, олицетворенном в Афродите, а наряду с ними почетное место отводилось властной и ревнивой Гере и вечной девственнице Артемиде. В пантеоне каждой религии верующие могли обрести покровителей на самые разные жизненные ситуации.

Хорошо известны практические оппозиции, часто встречающиеся в жизни и получившие основательную разработку в философии и социологии: быть — иметь, работа - досуг, богатство — солидарность, наука - мораль и т.д. Эти оппозиции по-разному распределяются в зависимости от социальной принадлежности индивида, или от типа культуры, или от характера функциональной деятельности. Культивирование досуга — в большой степени привилегия богатых и знатных, а солидарность имеет более высокий статус, чем «бессердечный капитал» в среде с устойчивой религиозной регуляцией. Конечно, в каждой среде признаются так или иначе и другие ценности, что и служит одним из факторов той коммуникации, которая обеспечивает поддержание социального взаимодействия. Но когда эти различия переносятся в идейную сферу, возникает острая идеологическая борьба - «трудящихся» против «праздных», «мира» против «кулаков» (или «кровопийиев»), «высокой человеческой морали» против «бесчеловечной науки и техники» и т.д.

В рамках собственно духовной системы преданность ценностной ориентации может вступать в противоречие со сложившимися устоями. Всякое художественное новаторство, например, означает в той или иной степени нарочитое нарушение уже принятого стиля в стремлении к открытию новых вариантов эстетического или морального видения мира. На рубеже XIX-XX вв. во Франции и других европейских странах такие прорывы сопровождались общественными скандалами вокруг импрессионистов, постимпрессионистов и т.д. Однако позднее перманентный авангардизм стал признанным явлением художественной жизни, и общественное сознание спешило признать очередное необычное явление в искусстве.

Таким образом, при рассмотрении культуры ценности предстают как подвижная и зависимая сфера культурной регуляции, обусловленная обшей динамикой, вовлекающей в свое движение и то, что утверждалось как бы бесспорным, нерушимым, однозначным, вечным и священным. Свидетельством тому могут служить не только разрушенные древние храмы и святилища, но и недавно ниспровергнутые культы, символы, верховные законы, снятые нерушимые границы и т.д. В условиях социальных потрясений, как простые человеческие нормы, так и высокие ценности могут быть подвергнуты интеллектуальной критике и отменены.

Как мы увидим, в условиях резких сдвигов (революций) в обществе могут возникать тенденции к быстрому и радикальному ниспровержению прежде высоко почитавшихся ценностей в пользу новых, подчас прямо противоположных.

Преемственность в различные исторические эпохи.

Характер подхода к решению соотношения преемственности и новаторства, как правило, определяется методологическими установками исследователя. Установки, исключающие наличие качественных изменений в обществе, ведут к отрицанию возможности подобных изменений и в сфере культурного бытия. Тем самым снимается необходимость решения проблемы преемственности в культуре, роли и значения традиций и новаторства. В свою очередь, негативистская позиция приводит к неприятию факта преемственности между различными историческими этапами культуры, к игнорированию роли и значения культурной традиции, культурного наследия и абсолютизации прерывности, дискретности в культуре. Подобный нигилизм, как правило, возникает в переломные моменты развития общества, когда проблема отношения к культурному наследию приобретает острый политический характер. Он, прежде всего, затрагивает сферу духовной культуры и часто, хотя и не всегда, бывает направлен именно против существующего этапа развития культуры, а также этапа, непосредственно предшествующего данному.5

История культуры знает много примеров нигилистического отношения к предшествующей или существующей культуре. Можно сослаться на философов-киников, отрицающих, наряду с моралью господствующих классов, многие элементарные нормы человеческого сосуществования; на мыслителей эпохи Возрождения, полностью или частично отрекающихся от традиций средневековой культуры; на «философию жизни», представители которой в лице Ф. Ницше объявили «традицию отрицания традиций». В XX столетии отрицательное отношение к факту преемственности в культуре и роли традиции в культурном процессе высказывают представители франкфуртской школы Т. Адорно (1903-1969), Г. Маркузе (1898-1979), Ю. Хабермас (р. 1929) и др. С точки зрения Т. Адорно, истинным в сфере искусства•может быть лишь отрицание, настоящее искусство всегда абсурдно. Поддерживая данную мысль, Г. Маркузе призывал к бунту против «репрессивной культуры позднебуржуазного общества» и ратовал за создание «новой чувствительности» в восприятии мира. Критические стрелы Ю. Хабермаса направлены против преемственности в сфере языка, который, по Хабермасу, является выразителем идеологического господства, социальной власти, служит узакониванию отношений организованного насилия и в связи с этим нуждается в полной реконструкции.

В истории нашей страны также можно встретить нигилистическое отношение к культурному наследию. Оно было характерно для «вульгарного социологизма», имевшего широкое распространение в 20—30-е гг. XX в., и являющегося питательной средой для различных «левацких» движений.

Идеологические установки так называемого европоцентризма, проявляющего довольно высокую активность в настоящее время, также выражают полное пренебрежение по отношению к отечественному культурному наследию, традиционным национальным ценностям.

Нигилистическая трактовка культурного процесса, отрицающая преемственность в культуре и абсолютизирующая ее прерывность, приводит к потере прошлых материальных и духовных Ценностей человечества. Историческая практика показывает, что на определенных переломных этапах развития общества, когда нигилизм по отношению к прошлым или существующим материальным и духовным ценностям принимает внушительные формы,

Когда новые культурные ценности или идеи еще не созданы, в обществе возникает ситуация, когда утрачиваются сущностные ценностные ориентиры и в культуре появляется некоторая дискретность. Однако эти сложные периоды в жизни общества обычно преодолеваются, «связь времен» возобновляется, и цельность культуры восстанавливается.

Наряду с нигилизмом в истории культуры имеют место концепции, абсолютизирующие момент устойчивости в культурном процессе, стремящиеся «законсервировать» традиционные ценности, мифологизирующие отдельные периоды прошлой культуры, приписывающие им совершенства и добродетели, неизвестные современникам.

Подобная мифологизация нередко порождает стремление механически, без каких-либо купюр и изъятий восстановить традицию, вернуться к «золотому веку». Идея возвращения «золотого века» близка многим мыслителям — философам, историкам, социологам, литераторам. Еще Гесиод, древнейший поэт античности, живший в XVIII—XVII вв. до н.э., с сожалением вспоминал об ушедшем «золотом веке», когда люди жили «как боги, со спокойной и ясной душою, горя не знал, не зная трудов, и печальная старость к ним приближаться не смела... недостаток был им ни в чем не известен», и выражал уверенность в том, что это время еще вернется.

История показывает, что любые попытки полного, механического возвращения традиций прошлого являются тщетными, ибо они не учитывают тех изменений, которые со временем происходят во всех областях социального бытия, в общественном сознании в целом, а также в групповом и индивидуальном сознании, в общественных и индивидуальных ориентирах, запросах и ценностях.

История культуры представляет сложный процесс, включающий в себя моменты устойчивости и изменчивости, сохранения достижений прошлого и их дальнейшего развития. Любая культура не может возникнуть на «пустом месте». Она обязательно учитывает прошлый культурный опыт. Это проявляется в том, что каждым новым этапом культурного процесса сохраняются и используются результаты прошлой материальной деятельности (техника, производственные технологии, здания, производственные навыки и умения и др.), духовного производства (язык, научные, философские, религиозные идея, произведения искусства, историческая память, политическая и правовая культура, нормы поведения, обычаи, обряды, уклад жизни и др.), а также методы и способы культурного наследования. Фактом сохранения культурного наследия и традиционных ценностей обеспечивается целостность культуры, возможность ее совершенствования. Если бы каждое поколение людей начинало свою историю с «чистого листа», то человечество до сих пор ютилось бы в пещерах и добывало огонь при помощи трения.

При изучении проблемы преемственности в культуре не следует забывать того факта, что любая национальная культура, как это было отмечено выше, не является однородным образованием. Она включает в себя культуру конкретных социальных групп, обладающих собственными пристрастиями в области искусства, разным отношением к религиозным и моральным ценностям, имеющих определенный уклад жизни и т.д. Это определяет их отношение к значению и роли культурного наследия и выбор тех или иных традиционных ценностей. Горожанин и сельский житель, учитель и рабочий, студент и пенсионер нередко выбирают не только различные, но и противоположные традиционные ценности и ратуют за их сохранение. Некоторые социальные группы тяготеют к устойчивости, сохранению традиций, другие выражают эти тенденции слабее. При делении на социальные группы, например, по возрастному признаку, первое характерно для старшего, а второе для молодого поколения.

Носителями культурного наследия являются не только различные социальные группы, но и отдельные деятели культуры: ученые, литераторы, художники, мастера, народные умельцы и др. В своей деятельности они опираются, сознательно или бессознательно, на накопленный опыт, традиции, выбирая из них наиболее близкие для себя по характеру и духу и тем самым осуществляя непрерывность культурного процесса.

Традиционные ценности, несмотря на различное к ним отношение в рамках национальной культуры, играют огромную роль в жизни данной нации, народа, являются выразителями «лица» нации, определяют ее своеобразие.

Человек - единственный из живых существ, обитающий как бы в двух мирах одновременно. С одной стороны, он - природное тело, подчиненное всем физическим, химическим и биологическим законам и вне природного мира его существование немыслимо. Эта жизнь, увы, коротка и ограничена во времени и в пространстве. Hо, с другой стороны, человек живет и в мире неприродном, сверхчувственном, созданном им самим - в мире культуры. Этот мир свободен от оков времен и расстояний.

Стоит только подойти к книжной полке, протянуть руку и открыть том Аристотеля, как вопреки разделяющим нас тысячам лет и сотням километров, великий мыслитель античной Греции становится нашим собеседником. Мы воспринимаем мир с его точки зрения. Причем воспринимаем активно - соглашаясь с одним, задумываясь над другим, оспаривая третье. Иными словами, мы вступаем с ним в диалог, как бы отменяя тем самым законы физического пространства и времени. То, что невозможно в мире природном, достигается в мире культуры. В нем человек общается с мыслителями средневековья и художниками эпохи Возрождения, встречается с гением Рублева и Пушкина, сопереживает взглядам Шекспира и Ремарка, то есть приобщается к вечности. Hе это ли имел в виду H.А.Бердяев, определяя личность как точку пересечения двух миров, вечного и временного (Бердяев Н.А. Духовное состояние современного мира // Новый мир. 1990. N 1. С.222.)? Именно эта принадлежность человека к двум мирам и лежит, на наш взгляд, в основе религии, по-своему ее отразившей и противопоставившей миру земному (природному) - мир божественный, миру преходящему - мир вечный. Потому и неверно выбрасывать религиозные взгляды из мира культуры.

Диалогичность представляет собой одну из важнейших феноменологических характеристик культуры. Культура не просто формирует и реализует сущностные силы человека, но реализует их в диалоге, в обмене информацией, эмоциями, знаниями.

Философ М.К. Мамардашвили подчеркивал, что книга существует только тогда, когда ее читают, симфония существует только тогда, когда она исполняется (Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. М.,1990.С.151). Аналогичные рассуждения правомерны и по отношению ко всей культуре. Освоение и развитие социального опыта невозможно вне общения. К этому убеждению, каждый своим путем, пришли и психологи , и философы. Академик Л.H.Коган называет диалог самым реальным бытием культуры, ее имманентной сущностью, способом реализации ее функций (Коган Л.Н. Теория культуры. Екатеринбург,1993.С.130.).

Культура возникает вместе с людьми и вместе с ними претерпевает исторические изменения. Первый, еще самый тонкий пласт культуры - зарождение языка и речи - и послужил той разграничительной линией, которая раз и навсегда отделила мир животных от мира людей, мир биологический - от мира социального. Hе ошибется тот, кто скажет, что культура - это своего рода код, наносимый обществом на предметы природы и формы межличностных отношений. В каменном топоре кроме камня все остальное - культура. Это, разумеется, не означает, что любой природный объект меняет свои, природой данные свойства, как только попадает в поле деятельности человека. Дело в том, что во взаимосвязи с человеком природа раскрывается такими своими качествами и свойствами, которые определяются самой этой взаимосвязью и в результате приобретают человеческие, общественные характеристики, не содержащиеся в самих природных объектах, как таковых. Для пользования такими "закодированными" предметами и отношениями надо уметь расшифровать "код", перевести его на понятный человеку язык чувств и мыслей. Первобытное общество наиболее ярко демонстрирует это положение.

Предметы, сделанные в одном племени, для людей других племен зачастую оставались тайной, ибо несли на себе отпечаток неизвестного образа жизни. Элементы культуры одного общества для представителей другого были вне поля культуры в силу того, что у последних отсутствовал "ключ", позволяющий расшифровать значение этих предметов. Hе случайно многие археологические находки древности до сих пор остаются загадкой, и мы можем лишь гадать об их истинном предназначении.

Общество формирует и в предметах, и в людях, в их сознании одинаковые формы деятельности. Иначе люди и вещи не смогут "понимать" друг друга. Сари - одежда для индийца, но не для рядового европейца, который видит в ней просто кусок ткани. Чтобы увидеть в нем одежду, надо знать те формы жизнедеятельности, в соответствии с которыми кусок ткани превратился в сари.