Культура и контркультура

C самого начала битничество  оформилось не столько как  литературное или художественное  течение, а как довольно агрессивно (можно сказать - экстремистски ) настроенная  идеологическая группировка, питавшая  известные - только входившие снова  в моду - симпатии к марксизму ( синтезированный фрейдо-марксизм  был уже на подходе), русскому  анархизму ( по этому поводу массово  переиздавались Кропоткин, Бакунин ), русской Октябрьской революции (дедушка Ленин? Почему бы и  нет!) и троцкизму одновременно (в  одном только Сан-Франциско до  сих пор существует не меньше  десятка троцкистских газет и  журналов!). Если к этому прибавить  протест (активный протест) против  американской внешней политики, американского “общественного мнения” и “общественной морали”, а также против святая святых - американского образа жизни, то можно представить, как заманчиво выглядела эта “ левацкая” идеологическая мешанина в глазах интеллектуальной молодежи.

Это была идеологически агрессивная группировка, которая пыталась отыскать в концептуально разнородной теоретической литературе обоснование новому жизнепониманию.

Не случайно Джон Чиарди в своей знаменитой статье “Эпитафия разбитым”, объясняя столь массовый успех битников, писал, что “ у молодежи есть все основания для того, чтобы бунтовать против нашего американского самодовольства. Каждый день вставать в половине седьмого, в восемь отмечаться у табельщика, в пять возвращаться домой и смотреть купленный в рассрочку телевизор, - такой образ жизни вряд ли может прельстить молодого человека.”

Молодого человека 50-х прельстил бунт, ну конечно же бунт! Это же так весело!

Бунт начался тогда же, в 50-х годах. Он обозначился как поиск собственных субкультурных ориентации. Сексуальный протест выразился в гомосексуальных экспериментах, которые стали модны в кругах интеллектуалов. Среди культовых фигур битников -- Уолт Уитмен, Томас Вулф, Генри Миллер. Так возникла в эстетике битников поэтизация мужского, мужественного, бунтарского характера. Дж. Тайтелл в книге «Нагие ангелы» отмечал, что молодые бунтари рассматривали себя как отверженных общества, ищущих основы иного мироощущения.

Развивая гомосексуальную эстетику Уитмена, продолжая традиции исповедальности, присущие Вулфу, и гипертрофируя “грязный” натурализм Миллера, многие из них сделали сексуальные перверсии темой своих произведений. Эстетизация мужского, мужественного, брутального характера и облика наиболее ярко выделяется в ранней поэзии Гинзберга.

Битничество привило интерес к ориентальной культуре, в которой, как они считали, альтернативность выражена манифестально. Буддизм, практика психоделиков, рок-музыка... Название романа Керуака «На дороге», как отмечают исследователи, весьма символично. Это бесконечный и лишенный смысла побег от благополучия буржуазного общества, от пуританства и ханжества "общей морали», от традиций цивилизации потребления. Это побег в никуда...  
В романе Берроуза «Голый завтрак» все персонажи условны. Сюжет в книге практически отсутствует, феерическая антиутопия воспроизводит обрывки полуосознанных, бредовых наркотических видений-галлюцинаций, в которых перемешаны гротескные черты нашего быта, приметы времени. В конвульсивно мятущуюся ткань повествования Берроуз виртуозно вплетает фактические и документальные материалы, обстоятельные справки из истории гомосексуальных традиций, ритуалов и обычаев всех времен и народов, фармакологические свойства всех наркотиков физиологические подробности их воздействия на человеческий организм. «Голый завтрак» -- это изображение жуткого карнавального шествия Апокалипсиса.

Следующим движением стали «новые левые». Новые левые -- совокупность идейно-политических течений 60 -- начала 70-х гг. в капиталистических странах, представители которых выступали с критикой теории и практики “старых левых” -- коммунистических и рабочих партий, обвинявшихся в недооценке роли вооруженного насилия и устаревших представлениях о движущих силах современного революционного движения. Словосочетание “Н. л.” вошло в широкий обиход после “Письма к новым левым” Ч. Р. Миллса, опубликованного в качестве программного документа в 1961 г. По утверждению Миллса, “потерпели крах” именно те “движущие силы исторического развития” (прежде всего рабочий класс), на которые ориентировались “старые левые”, стремившиеся “изменить структуру” капиталистического общества; по его мнению, студенческие выступления начала 60-х гг. в Турции, Южной Корее, Японии, Англии и США, а также кубинская революция (“средний возраст” руководителей которой составлял 30 лет) позволяют заключить, что движущей силой коренных социальных изменений становится молодежь. Наряду с ростом политической активности молодежи, сопровождавшейся появлением на Западе множества студенческих организаций «лево» - анархистского и троцкистского толка. Решающим для формирования “Н. л.” стал подъем национально-освободительного движения в колониальных и зависимых странах Африки и Латинской Америки. Осмысление особенностей этого движения в новой исторической обстановке, стратегии и тактики его вождей привело идеологов “Н. л.”, таких, как Ф. Фанон и Р. Дебре, к выводу о том, что основной революционной силой современности является крестьянство, “деревня” вообще, не коррумпированная еще “заподно-буржуазной” цивилизацией; городская интеллигенция и студенчество смогут возглавить это движение в том случае, если, сыграв роль “детонатора” крестьянского восстания, они откажутся от своего образа жизни, уйдут “в горы” и будут создавать партизанские отряды, вовлекая в них крестьян. При этом особый акцент “Н. л.” делали на насильственные политические методы борьбы, в особенности на вооруженное насилие, критикуя за их недооценку “старых левых”. У Фанона, чьи идеи были переведены на язык “левой” политической богемы Ж.-П. Сартром, эта тенденция получает гипертрофированный характер. Преувеличению “всеобщего” значения стратегии и тактики крестьянских вооруженных восстаний, предложенных “Н. л.” в качестве “модели” и для индустриально развитых капиталистических стран, способствовала тенденциозная интерпретация “Н. л.” “китайского опыта”, к которому они особенно часто апеллировали. В этой связи популярность среди “Н.л.” получили идеи создания “партизанского очага” как базы революции и “великого похода” как средства ее распространения по всей стране. В тех странах, где о крестьянстве в традиционном смысле говорить было трудно, “крестьян” должны были заменить “революционные интеллектуалы” и “студенты”; там, где не было африканских или латиноамериканских джунглей, стали говорить о “каменных джунглях” больших городов, где также должны быть созданы партизанские отряды (“городские герильи”). Значит толчок развитию мысли “Н. л.” в этом направлении дал Дебре, который ссылался на опыт кубинской революции. Большую роль в переосмыслении представлений о современном революционном процессе в духе переориентации на восточный образец сыграл неомарксизм с его идеей “поражения” западной культуры и цивилизации, западного “типа рациональности” вообще. Если “закат Европы” уже состоялся (Лдорно), а либерально-демократические “декорации” современных капиталистических стран лишь прикрывают их “фашизоидную” сущность (Маркузе), “света” приходится ожидать лишь с Востока и вообще от сил, находящихся за пределами -- на периферии или на дне -- “позднекапиталистической цивилизации”. В Западной Европе этот комплекс идей вылился, с одной стороны, в движение “внепарламентской”, главным образом студенческой, оппозиции (его лидеры -- Р. Дучке, Кон-Бендит, У. Бергман и др.), а с другой--в “прямые действия” левоэкстремистских групп, превратившихся со временем в террористические организации (“Красные бригады” в Италии, “Фракция Красной Армии” в ФРГ и пр.). Сразу же после “пика”, наступившего в конце 60-х гг., движение “Н. л.” резко пошло на спад. Основной причиной этого было негативное впечатление, которое вызвали у западной общественности левоэкстремистские “прямые действия” “Н.л.”, зачастую выливавшиеся в акты вандализма и терроризма,, а также парадоксы “практики” соединения социальной революции с сексуальной, ассоциирующиеся с неприемлемым образом жизни.

Экономического процветания оказалось недостаточно, чтобы освободить общество от социально-политической напряженности, от духовно-психологической неудовлетворенности. Социально- психологический климат 60-х годов в высоко развитых странах определялся и войной " во Вьетнаме, и борьбой негров за гражданские

права в США, и широким развитием национально-освободительного движения и получившим столь большой размах именно в те годы молодежным, женским движением. В США нередко были случаи ухода от общества, часто в особые коммуны. В 1971 г. их насчитывалось в стране 2000, в них входило почти 20000 человек. Все это свидетельствовало о глубоком духовном кризисе общества, о серьезном его неприятии определенной частью общества. "Что только не находится в состоянии кризиса? Кризис молодежи, кризис театра, кино, университета, морали, культуры, философии, сельского хозяйства. Но понятие кризиса предполагает нормализацию в будущем этого положения. Современное же положение правильнее было бы назвать не кризисным, а катастрофическим, ибо потеряна прежняя основа общества, прежние ценности, но сохраняется всевластие государства с его извечным чувством господства и злобы", - отмечал известный левый французский философ А. Лефевр.

Именно в этой ситуации Маркузе провозглашает "тотальную революцию" как переход от настоящего к будущему, между которыми как бы нет никакой связи. Поэтому отрицание существующего может быть совершенно не в рамках этого существующего, а только за его пределами. Единственной альтернативой в таком случае выступает полный отказ от всего существующего, "Великий Отказ". Этим объясняется то, что субъектом общественного изменения у "новых левых" выступают лишь аутсайдеры, изгои общества, ибо только они не интегрированы в него. Считается, что в рамках позднекапиталистического общества произошло воссоединение антагонистических противоположностей: капиталиста и пролетария. Интегрированный в эту систему пролетариат перестал выступать "локомотивом" истории. Достигнув высокого жизненного уровня, он оказался заинтересованным в сохранении, а не разрушении сложившегося способа производства, обеспечивающего ему столь высокий уровень потребления. Весь трагизм этого положения, по Маркузе, заключается в том, что рабочий перестал ощущать себя рабом, ему кажется, что он свободный гражданин, не понимая того, что "рабы развитой индустриальной цивилизации - сублимированные рабы..." Если еще и можно говорить об обнищании в то время, когда "рабочий имеет не только один автомобиль, но и два автомобиля, не только один телевизор, но и три телевизора, все это еще может быть обнищанием, но я не думаю, что кто-либо может утверждать что такого рода обнищание активизирует жизненную потребность в радикальном мышлении и радикальных действиях". Перестав выступать в качестве радикальной оппозиции, рабочие превратились, согласно теоретикам "новых левых", в опору существующей системы, существующего образа жизни.

Об этом же говорил идеолог национально- освободительного движения Ф.Фанон, считавший, что обуржуазившийся пролетариат не способен сокрушить цитадель империализма, что на это способны только трудящиеся третьего мира, не вовлеченные в эту систему. В "Одномерном человеке" Маркузе говорит о том, что технический прогресс создает такие формы жизни, которые примиряют оппозиционные силы. Более того, видимо, наибольшим достижением индустриального общества стала его способность воспрепятствовать изменениям, порождать партнерские отношения между трудом и бизнесом. И буржуазия, и пролетариат движутся в одном направлении, преследуют общие цели и разделяют фактически одни и те же политические идеалы. Интегрированность пролетариата как бы приобретает тотальный характер и охватывает все сферы общества.

Рабочий и предприниматель, - пишет он, - смотрят одни и те же фильмы, телепередачи, читают одни и те же газеты, слушают одно и то же радио. Поэтому не приходится удивляться сколь многое их объединяет. В современном мире, по-прежнему, считает Маркузе, существуют два основных класса: рабочий и буржуа, наемный труд и капитал, однако, в этом мире "произошли такие структурные и функциональные изменения этих двух классов, что они, по-видимому, больше не являются носителями исторических преобразований. Скрытая заинтересованность в сохранении и совершенствовании существующих институтов примиряет эти ранее антагонистические классы во все увеличивающемся масштабе". Об этом же говорил Миллс в своем известном "Письме к новым левым" (1960 г.), когда писал, что потерпели крах именно те движущие силы исторического развития, которые стремились изменить структуру капитализма. Сартр, восторженно принявший выступление французской молодежи 68 года, также ссылается на то, что рабочий класс не смог выполнить свою историческую функцию могильщика капитализма. Хабермас писал о том, что в позднекапиталистическом обществе возникла возможность урегулирования классовых конфликтов.

"Новые левые" исходят  из возможности насильственного  переформирования социальной материи, поэтому им близок дух "революционного  мессианства" 20-х годов. "Ныне  нас объединяют не какие-то  отвлеченные исторические теории, а экзистенциальное отвращение  к обществу, которое разглагольствует  о свободе, но изощренно и жестоко  подавляет элементарные запросы  и потребности как личности, так  и народов, борющихся за свое  социально- политическое освобождение". Этот протест выражается прежде всего и в основном в духовно-психологической и культурно-эстетической сфере, все надежды возлагаются на новое сознание, на возникновение новой культуры, создании "контркультуры", "Новое сознание" пренебрегает материальными благами, не доверяет существующим институтам и учреждениям. Забюрократизированное, тоталитарное по своей сути общество породило определенный тип сознания, которому нужно противопоставить иное сознание, обществу - контробщество, культуре - контркультуру, конформизму - нонконформизм. Надо положить конец практике управления, манипуляции массовым сознанием.

Следующим движением стали хиппи. Хиппи [англ. hippie] - 1) группы молодежи в западных странах, отвергающие многие ценности и нормы общества на основе и в духе «контркультуры»; 2) человек с экстравагантным поведением, нарочито небрежно и претенциозно одетый.

Пpоблема "отцов" и "детей" вечна как этот далеко не лучший из миpов. Меняются лишь фоpмы ее пpоявления. Hакал пpотивостояния тоже бывает pазным - от хлопания двеpью в собственном доме до теppоpизма в масштабах планеты. Hо итог, к сожалению, постоянен: выpосшие "дети" сами пpевpащаются в бpюзжащих и моpализиpующих "отцов", забывших свою юность.

И все же то, что пpоизошло в 60-х,выходило за pамки пpивычных пpоявлений детского непослушания. Десятки тысяч молодых людей в Стаpом и Hовом свете одновpеменно поpвали демонстpативно с укладом жизни своих pодителей, попытались выpваться из клетки повседневного, одуpяющего своей монотонностью бытия, стенами котоpой были вполне мещанские добpодетели: Деньги, Благосостояние, Умеpенный консеpватизм, Каpьеpа.

Была пpедпpинята попытка опpокинуть сложившиеся ценности, возвестить о наступлении новой эpы -Эpы Любви. Молодежь хотела иных взаимоотношений между людьми,отношений, где не было pасчета; она жаждала миpа, где человека пpинимали бы целиком, со всеми его достоинствами и недостатками, где его любили бы только за то, что он есть.

Западный миp был ошаpашен масштабами нового "исхода". Гоpода и веси Запада наводнили юноши и девушки стpанного вида и поведения:одетые в наpочито стаpую и pваную одежду ,они тихо сидели на площадях и улицах, бpенчали на гитаpах и читали стихи. Beatles были их гимном, Кеpуак - философией, а битловское же "All you need is love" - девизом.

И называли они себя стpанно: хиппи.

Чpезвычайно интеpесны воспоминания писателя Василия Аксенова об этом вpемени,котоpые я пpиведу максимально полными:

«... Осенью 1967 года, т.е. около восьми лет назад, в Лондоне я впеpвые увидел хиппи. Тогда они еще только начинались как наиболее эксцентpическое выpажение новой молодежной культуpы. Культуpа возникала спонтанно, никто конечно, ее не насаждал, она pождалась в пабах Ливеpпуля, где впеpвые удаpили по стpунам Джон Леннон, Джоpдж Хаppисон, Ринго Стаpр и Пол МакКаpтни, в маленьких лавчонках Мэpи Квант вдоль знаменитой Кингз-pоуд в Челси.

Тысячи стpаниц уже написаны об этом и совеpшенно четко установлено, что молодежь пpотестовала пpотив кастовых основ буpжуазного общества.

Мэpи Квант взмахом ножниц откpыла девочкам ноги. Паpни-поpтные с Каpнеби-стpит, что в двух шагах от лондонского Сити, заполненного чеpными и сюpтуками, котелками и бpюками в мелкую полоску, шили немыслимо яpкие pубашки и галстуки, невеpоятной шиpины джинсы... .Все танцевали и пели новую поп-pок-музыку.