Конформизм и диссидентство в среде советской интеллигенции 70 - 80-х годов ХХ-го века

 Справедливости  ради надо сказать, что масштаб политических репрессий в «годы застоя» был несравнимо меньше сталинского.

 Эпоха тоталитаризма, пришедшая в историю  в 20в. с тем, чтобы раз и навсегда доказать приоритет политики, идеологии над искусством, наукой, философией, духовной жизнью; над человеческой личностью и ее неповторимым духовным миром; над вечными вопросами и общечеловеческими ответами на них, неожиданно для себя натолкнулась на противодействие своим замыслам и планам всей предшествующей культуры, исторического прошлого, аккумулированного в традициях и человеческой памяти выдающихся творческих индивидуальностей, вставших на защиту вечных ценностей. Поэтому культурно-исторический урок, преподанный тоталитаризмом 20в., заключался в том, что культуру невозможно политизировать, идеологизировать, унифицировать даже средствами беспрецедентного насилия и террора; культуру невозможно переделать в соответствии с идеологическими установками и субъективными убеждениями тех или иных государственных  деятелей, даже очень сильных и влиятельных; культура не может стать в 20в. монистической и «одностильной», а творческая индивидуальность не может быть без остатка интегрирована в безличное массовое движение, в аморфную толпу.   
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

 3.Конформизм

 Конформизм  – податливость личности реальному или воображаемому давлению группы. Конформизм проявляется в изменении поведения и установок в соответствии с ранее не разделяемой позицией большинства. Различают внешний и внутренний конформизм, а также нонконформизм.

 Конформизм (от позднелат. conformis - подобный, сообразный), морально-политический термин, обозначающий приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка вещей, господствующих мнений и т. д. К. означает отсутствие собственной позиции, беспринципное и некритическое следование любому образцу, обладающему наибольшей силой давления (мнение большинства, признанный авторитет, традиция и т. п.), бездумное следование общим мнениям модным тенденциям.

 Явление конформизма  связано с группой. С тем, как может группа влиять на отдельного человека. Если человек согласен с мнением большинства, с мнением или убеждением группы – он получает поддержку и одобрение. Наоборот – если он идет против течения, то встречает недовольство, отвержение, ненависть. Таких людей называют нонконформистами. По большей части они лидеры, генераторы идей, новаторы. Если человек является лидером в коллективе – то ему будет позволено небольшое отклонение от общего поведения. Нонконформист предлагает новые идеи, идет нехоженой тропой. Подобный образ мыслей не приносит популярности. Сначала его не воспринимают, или считают идиотом, но через некоторое время люди принимают новые решения и спокойно пользуются всеми благами цивилизации. Так устроен мир: Сначала ненависть, насмешки, негодование, потом любопытство, а следом - бурный восторг и почитание. Нонконформист сталкивается с непониманием и отвержением со стороны общества. Конформистов большинство и скорей всего, человек просто боится менять жизнь, стремиться к новому, забывать старое. «Иногда несгибаемая позиция - результат паралича» (Станислав Ежи Лец).

Явление конформизма  исследовалось многими учеными. Были проведены эксперименты по выявлению группового давления. Например, эксперименты про отрезки, когда человек под влиянием группы давал заведомо ложный ответ. Вспомним «третью волну» - сила в единстве. Группа дает своим членам защиту и одобрение. В группе человек получает поддержку, но как только он отклоняется от нормы поведением или высказываниями – так сразу попадает в опалу и может быть исключен из группы. Конформное поведение играет двойную, как положительную, так и отрицательную, роль в социализации личности: с одной стороны, конформное поведение способствует исправлению ошибочного мнения или поведения, если более правильным оказывается мнение большинства. С другой стороны, конформное поведение мешает утверждению собственного независимого поведения или мнения. Но с другой стороны человек не может быть только конформистом или нонконформистом. Это зависит от ситуации и решаемого вопроса. Хотя встречаются и упертые, которые придерживаются своего мнения всю жизнь, а также товарищи, готовые свою правду отстаивать кулаками. Также человек не склонен к конформизму, если проблема касается его, затрагивает важные аспекты, особо значимые моменты. Тогда человек будет отстаивать свои позиции. Управление подразумевает работу в группе и с группой. Члены группы отличаются друг от друга личностными, физическими и умственными способностями. У каждого свои интересы, возможности и таланты. При решении любого вопроса возникают варианты решения. Каждый волен согласиться или не согласиться с принимаемым решением. Но кто-то примет самостоятельное решение, а кто-то проголосует, как и большинство. «Как все» – основное оправдание, как писал Лев Толстой. В тоже время при обсуждении иного вопроса, человек голосовавший «как все» предложит иной вариант. Основы конформизма закладываются в детстве. Такие «истины» как: «не высовывайся, живи как все». Общество навязывает нормы и установки. Я считаю, что должен быть выбор и решение человека – это его решение. Если правильно воздействовать на человека, – то даже навязанные решения он будет считать за свои. Иногда хватает небольшого намека, маленькой детали – и человек принимает навязанное решение. Конформисты помогают принимать коллективные решения, но они никогда не станут лидерами, генераторами идей, чемпионами.

 Если кто-то продавался, то не за добро и не за комфорт: таковых не имелось в  наличии. Продавался он по душевной склонности и знал это сам. Предложения не было, был чистый спрос. И. Бродский О конформизме в СССР.

  Нередко приспособление к новым ценностям имело и отчетливо выраженный принудительный характер.

 Необходимо  отметить несколько этапов сотрудничества интеллигенции с властями, на каждом из которых отчетливо проявились тенденции ее конформизации. Первый этап условно можно было бы назвать "технократическим". Он предполагал передачу интеллигенцией знаний и опыта в рамках государственных учреждений, учебных и научных заведений, фабрично-заводских технико-управленческих структур – в соответствии с государственной политикой, но без какой-либо существенной поддержки политическому курсу. Такой подход уже изначально в силу своей двойственности должен был стать элементом приспособления интеллигенции к современным политически реалиям. Он оставлял прежним содержание научной, образовательной и бюрократической деятельности, предоставляя ей лишь отчасти новое обличье, обязательное для ретуши неприятного интеллигенту "сосуществования", но никчемное для повседневной интеллигентской практики.

 Следующий этап сотрудничества интеллигенции и  властей условно можно назвать "идеологическим". Теперь передача знаний и опыта интеллигентов стала и одним из элементов политической поддержки. Отметим основные предпосылки этого явления. Традиционная иерархичность структуры управления тех учреждений, где работал интеллигент – независимо от того, сколь широкой групповой автономией могли там пользоваться – ставила в одинаково подчиненное положение и конформиста, и протестующего. Человек начинал подчиняться, еще не признавая этого – посредством исполнения установленных старым режимом, но подтвержденных режимом новым уставов и регламентов, обращаясь с прошением по деловым вопросам, участвуя в профессиональных или общих собраниях. Находившиеся у руля управления "красный директор" и "красный профессор" неизбежно придавали административной деятельности определенный политический вектор, а прошения все отчетливее ориентировались на логику тех, кто в своих оценках широко пользовался политическими штампами. Вовлекаясь в "деловые отношения" с режимом, интеллигент должен был в значительной степени и заимствовать его язык, коды поведения, ритуалы – но последние были пропитаны именно политическим содержанием. Обычная техника функционирования учреждений и заведений оказывалась, таким образом, в силу ряда факторов тем условием, которое определяло конформистские тенденции.

 Конформизм практически всей массы людей, причисляющих себя к интеллигенции или традиционно рассматриваемых как таковая, сыграл свою роль в формировании негативного к ней отношения. Но если у инженера и техника, военнослужащего или врача (при условии профессиональной компетентности) социальный и культурный конформизм как-то оправдан стремлением делать свое дело, то у людей, как говорили в старину свободных профессий он легко трансформируется в рептильную приспособляемость и рабскую потребность.

 Лицемерное  притворство, лживость фразеологии, какая-то скользкая фальшивость чувствуется и народными массами, и властями предержащими, что уважения к интеллигенции, упрощенно и безосновательно рассматриваемой как нечто цельное, не прибавляет. Неинтеллигентность интеллигенции, ее несоответствие собственной идее – вот что лежит в основе скверного к ней отношения. Свойство слепо следовать авторитету оказалось пагубным, когда в попытке уйти от себя самой наша интеллигенция обратилась к нонконформизму, но, поняв новое как простое, прямое, незамысловато линейное отрицание старого, опять пришла к обычному конформизму. Порождая власть, в свое время царскую, впоследствии советскую, а еще позднее так называемую демократическую, интеллигенция каждый раз в порыве антиконформизма переходила к оппозиции, простой незамысловатой. Вместо того чтобы кропотливо работать, адиабатически медленно улучшая ситуацию, она просто вставала на путь голого отрицания.  
 

 Как целое, интеллигенция, к сожалению, оказалась неспособной  подняться над обыденным сознанием, которому чужда в принципе постановка сложных, многомерных, многосторонних, многопараметрических проблем общего, абстрактно характера. Более того, сама мысль о многозначности связи причин и следствий, многовариантности решений, о возможности правоты оппонента хоть в чем-то для такого сознания совершенно неприемлема, злит, выводит из себя. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

4. Интеллигенция и перестройка: от демократизации общества до развала страны

 В 1987 году М.С.Горбачев определил перестройку как «назревшую необходимость, выросшую  из глубинных процессов развития нашего социалистического общества. Оно созрело для перемен, можно сказать, оно выстрадало их. А задержка перестройки уже в самое ближайшее время могла бы привести к обострению внутренней ситуации, которая, прямо   говоря, заключала в себе  угрозу серьезного социально-экономического и политического кризиса». Задержки не произошло, но если охарактеризовать в  нескольких словах постперестроечный  период развития нашего  общества,  как результата политики перестройки, то употребления фразы – «обострение внутренней ситуации в результате глубокого социально-экономического и политического кризиса» - нам не избежать. Таким образом, перестройка привела наше общество к тому результату, во избежание которого она задумывалась и проводилась. Почему это произошло? Была ли неверна политика, действительно ли общество было готово к переменам, были ли мудры «архитекторы» перестройки? Вопросов бесконечно много, но на многие мы сегодня (зная точный результат) можем ответить. Высказывая свое чисто субъективное мнение, я хотел бы отметить необходимость перестройки для нашего общества, но я во  многом не согласен с  путями осуществления политических, экономических изменений, не говоря уже о внешнеполитических шагах нашего руководства, которые были, мягко говоря, не дальновидны.

 Первые   проблески стремления что-то перестраивать в конструкциях устоявшихся основ общества обнаружились лишь  в 1987  г. В фокусе реформ оказались институты надстройки, политическая система.    Не было никаких далеко идущих нововведений и в сфере гласности. О гласности говорилось много и всегда настойчиво, но на деле занавес свободы слова был приоткрыт после Чернобыльской трагедии. Январский (1987 г.) Пленум ЦК КПСС стал во многих отношениях поворотным. Именно он дал мощный импульс реальной демократизации советского общества, усилил внимание  к   творческому осмыслению состояния страны и его причин. В последующем М.С.Горбачев выдвигал и более смелые, неожиданные для руководства КПСС идеи о многопартийности, об отменен статьи 6 Основного Закона СССР, о плюрализме форм собственности. Впервые предпринималась попытка дать целостное представление о перестройке. К обсуждению   предлагалась широкая программа мер: подготовка закона о госпредприятии, развитие кооперации, выборность руководителей предприятий, совершенствование  советской избирательной системы, изменения в практике формирования  выборных органов в партии и  других общественных организациях. Впервые за годы перестройки в конкретную плоскость была переведена проблема соотношения выборных и исполнительных органов Советов народных депутатов, в КПСС, в других общественных организациях. 

  Внутри  СССР  появилась дестабилизирующая  сила – Россия, что в конечном итоге предопределило конец Советского Союза, со всеми вытекающими последствиями. Открылась  новая  страница  Российской истории – становление нации и государства – очень длительный и болезненный период. Но увы, накануне перестройки интеллигенция была радикально антисоветской, крупные руководящие посты уже были заняты законченными плебеями, готовыми холуйствовать перед иностранными государствами, а массы, массы испытывали глухое недовольство. «Красные» публицисты недоумевают: чем же недовольны были люди? Их логика такова. Советская власть дала миллионам людей возможность получить отличное образование, избавила народ от страха безработицы, обеспечила всем пусть и скромный, но гарантированный достаток. Обороноспособность СССР также была на высочайшем уровне. Казалось бы, живи и радуйся! Как говаривали в те времена бабушки: «обут, одет, нет войны, что еще вам надо-то, молодежь?» Но «молодежь» и не только молодежь взахлеб читала самиздат, травила антисоветские анекдоты, переходящие в русофобию, слушала «голоса», и потихоньку мечтала «хоть немного погнить, как загнивающий запад»

 Революция в  России, о которой говорил Горбачев, и в которую с таким энтузиазмом  ринулась наша интеллигенция, достигла поворотного пункта. Этот пункт — «не от мира сего». Он в душе каждого революционера или попутчика революции. Сегодня ни один из них, как бы ни был он защищен идеологическим угаром, цинизмом или гибкостью ума, не может уже не признать перед самим собой: смысл проекта, в котором он принял участие, ясен; этот проект, какими бы идеалами он ни оправдывался, означает пресечение всей предыдущей траектории России, ее размалывание в пыль для построения здания новой цивилизации; большинство народа этого проекта не понимает и не принимает.