Формирование социологической мысли в Украине

Такая позиция могла быть (и в дальнейшем стала) наиболее весомой причиной краха  «полудрагомановской» Украинской Народной Республики Отсутствие конвенциональных государственных структур, усвоение драгомановских общесоциалистических требований, упразднение государственной армии и создание «народной милиции, всеобщее вооружение народа непосредственно претворились в доктрину Винниченко-Шаповала, датированную 1917 г., о ненужности для Украины своей собственной армии, что, в свою очередь, привело к трагедии под Кругами. Ведь государство, зависящее от доброй воли отдельных граждан в сфере защиты своей национальной безопасности, всегда будет слабее государства, которое может заставить своих граждан воевать за него. Вплоть до революции 1917 г. федерализм Драгоманова, где все начинается с самоорганизации снизу, и марксизм, с его равнодушием к национальному и преклонением перед крупными государствами, были единственными серьезными конкурентами в среде украинских социалистов. Сам Драгоманов относился весьма критически к централизму Маркса, обвиняя «немца Карла Маркса» в том, что в Интернационале; а особенно в Совете, главное слово" было за государствами, а не за народами. Так, -- пишет Драгоманов, -- в нем был отдел (секция) и секретарь генеральный за Россией, хотя в России десятки стран и народов, непохожих друг на друга». По мнению Драгоманова, это было примером тяжкого греха: «Иначе говоря, этот «союз» (I Интернационал.-- Лет.) начал работу не снизу вверх, а сверху вниз».

Живя  в Швейцарии, Драгоманов поддерживал  тесные контакты с украинскими радикалами, особенно в Галиции, в частности  с двумя молодыми социалистами Михаилом Павлыком и Иваном Франко. Но если Павлык сразу стал и до конца оставался политическим сторонником Драгоманова, то Франко пережил марксистский период и возвратился к драгомановской идее центральной роли крестьянства в установлении социализма в середине 1880-х гг. Павлык рассматривал марксистскую «утопию» как программу создания полицейского государства и считал, что она могла найти приверженцев только среди наций, имеющих свое государство, что лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» фактически превратился в: «Нации Российс-кой и Германской империй, русифицируйтесь и германизируйтесь!» Когда в 1890 г. во Львове сформировалась первая украинская политическая партия,-- Русско-украинская радикальная партия -- это была коалиция, для которой старшие сторонники Драгоманова Франко, Павлык и Северин Данилович написали программу-минимум, а молодые марксисты Евгений Левицкий, Микола Ганевич и Владимир Охримович -- программу-максимум. Современники не могли не заметить противоречий между общими фразами программы-максимум о научном социализме и программой-минимум, предлагающей ряд реформ, чтобы помешать пролетаризации крестьян.[2]

2. КОВАЛЕВСКИЙ, МАКСИМ МАКСИМОВИЧ

Ковалевский Максим Максимович - социолог, историк, правовед, общественный деятель. Окончил  юридический факультет Харьковского университета (1872) , продолжал образование в Берлине, Париже, Лондоне. Один из основателей Московского психологического общества (1884). Преподавал право в Московском университете, после увольнения в 1887 уехал за границу. С 1905 - работает в Петербургском ун-те, Психоневрологическом и Политехническом институтах. Академик (1914). Основатель партии "Демократические реформы", депутат I Госдумы, с 1907 - член Госсовета. Находился под влиянием позитивизма Конта и Спенсера, развивал концепцию социального прогресса, содержание которого состоит в росте солидарности общественных групп и народов. Ставил задачу разработки такого метода исследования, который преодолел бы односторонности психологизма, экономизма, биологизма в социальных теориях. Среди обществоведов своего поколения М. М. Ковалевский выделялся разносторонностью исследовательских интересов, большим объемом публикаций, и все это сочеталось с активной общественной деятельностью— публицистической, издательской, депутатской. В отличие от правоведов, находившихся под традиционным и сильным влиянием немецкой классической философии и «науки государственного права», он был позитивистским социологом в духе Конта, но с гораздо большим уважением к правовым началам, эволюционистом в духе Спенсера, но с более полным учетом роли борьбы общественных классов, ее связи с ростом населения и с появлением частной  собственности. Ковалевский продолжил и развил сравнительно- правовые исследования в духе Г. Мэна, сочетая изучение права, с анализом его взаимосвязей с учреждениями государственной власти. Он был также крупным авторитетом в зарождающейся этнографии.                                          
Первой его программной работой стал очерк «Историко-сравнительный метод в  юриспруденции» (1880), где отчетливо проведена мысль об огромных и все еще мало использованных возможностях в деле воссоздания «естественной истории права» (как важной составной части общественного бытия и перемен). Европейские авторитеты критиковались им за слабое внимание к историческому опыту стран Востока, который он сам к этому времени в значительной мере освоил. На основе эмпирических исследований, в которых он принял участие, им были  опубликованы два тома об изученных источниках «правовой эмбриологии»: «Закон и обычай на Кавказе» (1886), «Современный обычай и древний закон» (1886), в которых содержалась, помимо всего другого, одна из первых разработок темы «Родовое право». 
Уточненная Ковалевским задача сравнительного метода правоведении сводилась к следующему: выделив особую группу сходных обычаев и учреждений у разных народов на сходных ступенях (включая, в частности, обычаи и учреждения России и Индии), необходимо тем самым подготовить материал построения истории прогрессивного развития форм общежития и их внешнего выражения в праве. От сравнительной истории права, согласно Ковалевскому, надо ждать ответа на вопрос, какие правовые порядки отвечают родовой, а какие государственной или всемирной (универсальной) стадии общественности, в какой внутренней связи состоят между собой отдельные  юридические нормы в каждом из указанных периодов. Наконец, что может считаться в том или ином законодательстве переживанием прошлого и что зачаткам будущего развития, что вымирает, что зарождается, а также что должно быть устранено со временем и что восполнено и усовершенствовано. 
Ковалевский был правоведом, государство - ведом, социологом и историком одновременно. Для него понимание природы государства и его деятельности немыслимо без выявления и учета его исторических корней. Невозможно обходиться, к примеру, «без материального понимания действующего закона», неразумно ограничиваться при его изучении лишь формальным анализом предписаний о правах, компетенции, обязанностях, ответственности и т. д. Нельзя понять американской Конституции 1787 г., не уяснив себе, что было заимствовано на этой земле из английскою конституционного опыта и традиций, что сохранила новая федерация от старой конфедерации и какие исторические прецеденты (например, Нидерланды) уже имела конфедеративная форма объединения. 
Одним из магистральных направлений в его исторических исследованиях стало изучение процесса развития европейских государств. «От прямого народоправства к представительному правлению» —так назывался его трехтомный труд (1906 г.), к сожалению, оставшийся незавершенным. В нем была представлена параллельная история государственных учреждений и политико-правовых идей. Новизна этого вида анализа и обобщений состояла в показе более тесной связи и зависимости политической мысли от течения общественной и политической жизни. 
В упомянутом труде Ковалевский, в частности, доказывал, что многие варианты доктрины ограниченной монархии и городского республиканского правления нашли себе место в Средние века в памфлетах, проповедях, дидактических виршах и в текстах поспешных манифестов и разного рода деклараций гораздо раньше, нежели в доминирующих течениях политической мысли и ее классических произведениях Ковалевский не оставлял без внимания и духовную культуру, ее памятники и комментарии к ним. Нередко в обсуждении государственных порядков и политического быта он обращался к авторитетному мнению Шекспира, Лопе де Вега и более древних авторов. 
Когда история уходит «в бездонную глубину доисторического» (выражение С. А. Котляревского), то самые ранние стадии государственной организации и правового общения неизбежно вводят исследователя в мир мифологии, этнологии и археологии. В этой области Ковалевский также сумел стать высоким авторитетом мирового значения и занять почетное место в истории формирования русской этнографической науки. 
Взгляды поздних славянофилов отмечены в целом патриотическим культуро-национализмом и возросшей мерой недоверия к европейскому политическому опыту с его представительным правлением, идеей равенства и почтительным отношением к правам и свободам человека и гражданина.[7] 

3. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ В. АНТОНОВИЧА И М. ГРУШЕВСКОГО

Известный историк, этнограф, археолог Владимир Антонович (1834—1908) использовал свои знания для изучения социальной структуры, психосоциальных типов, поведения  толпы, факторов социального развития. Он одним из первых отечественных исследователей связывал название «Русь» со славянским племенем полянинов и, вопреки польским националистическим историкам, а также русской великодержавно-шовинистической историографии, указывал на ее генетическую связь с историей Киевской государственности. Именно Антонович предложил для практического употребления термин «Украина-Русь», который, по его мнению, мог не только утверждать преемственность исторического прошлого и настоящее, а и определенной мерой, самым упоминанием о старых временах оказывать содействие консолидации украинского народа, территориально разделенного между Австро-Венгрией и Россией. Ученик Антоновича, выдающийся историк, политический деятель Михаил Грушевский (1866—1934) считал, что социальный прогресс в одинаковой мере определяется биологическими, экономическими и психологическими факторами. Значительное место в его исследованиях отведено изучению истории Украины, исторического процесса вообще, генезиса восточнославянских народов. Но особое внимание заслуживают взгляды Грушевского относительно возникновения и развития украинской и русской народностей, становления государственности в Украине и России. До Грушевского в русской историографии общепринятой была такая схема истории Русского государства: предыстория Восточной Европы, неславянская колонизация, расселение славян, формирование Киевского государства, история, которая достигала XII ст. Потом она переходила к Большому княжеству Владимирскому, от него в XIV ст. — к княжеству Московскому, где была начата история Московского царства, со временем империи. Из истории украинско-русских и белорусских земель, которые остались за пределами Московского царства, временами брались важнейшие эпизоды (государство Данила, формирование Большого княжества Литовского, уния с Польшей и т.п.) с приобщением к русскому государству. Эта схема преследовала генеалогическую идею — доказать право московской династии князей, а потом царей, держать под властью не только собственные московские, а и другие, завоеванные, земли. Со временем, когда основной акцент был перенесен на историю народа, общества, культуры, данная концепция была реализована в работах из истории великорусского народа, активно использовалась для обоснования идеи Москвы как «третьего Рима». М. Грушевский доказал, что Киевское государство, право, культура были образованы украинско-русской народностью. Владимиро-московское государство — это произведение другой, великорусской народности. Киевский период перешел не в владимиро-московский, а в галицко-волынский (XIII ст.), потом 
— литовско-польский (XIV-XVI ст.). Владимиро-московское государство не было ни наследником, ни преемником Киевского, оно выросло из своего корня, и отношение его с Киевским можно было бы скорее приравнять, например, к отношениям Римского государства с его галльскими провинциями. Поэтому это нельзя рассматривать как наследственность двух периодов в политической и культурной жизни Франции. То, что московские князья насадили в великорусские земли формы общественно-политического устройства, право, культуру, выработанные исторической жизнью Киева, не дает права включать Киевское государство в историю великорусской народности. Этнографическая и историческая близость украинской народности к великорусской не должна способствовать их перемешиванию. Предложенный Грушевским подход дает возможность последовательно представлять историю великорусской, украинско- русской и белорусской народностей, а не заслонять историю восточного славянства историей великорусского народа; не игнорировать историю белорусской и украинско-русской народностей или объединять ее с великорусской. Он настаивал на необходимости устранения эклектичного характера «русской истории», прекращения сшивания в кучу эпизодов из истории разных народностей, рассмотрения истории каждой народности в «ее генетическом преемстве с начала вплоть до сегодняшнего дня». Во время вынужденной эмиграции (1919—1924) Грушевский создал в Вене Украинский социологический институт. Кроме издания научных работ, его сотрудники проводили лекционную деятельность. Были изданы социологические исследования М. Грушевского, В. Липинского, В. Старосольского, П. Христюка, 
М. Шрага, М. Лозинского. Вообще под эгидой Украинского социологического института увидели мир 13 работ, посвященных разным аспектам минувшей и современной жизни Украины. Для украинских эмигрантов были организованные безвозмездные общедоступные курсы из общественных наук. Они охватывали разнообразные вопросы социологии, политологии, политэкономии, истории: начала общественной и государственной жизни, или генетическая социология (М. Грушевский); социальные основания развития искусства (Д. Антонович); история украинской революции (П. Христюк); теория нации (В. Старосольський); государство и государственное право (М. Шраг) и др. [8] 

4. ИВАН  ФРАНКО И ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛЬНОГО ПРЕДЕЛА

Для такого мыслителя, как Иван Франко проблема национального представала в  особом свете, поскольку ключевым в  конечном результате длительных поисков  систем и взглядов оказалось сочетание  идеи национального освобождения с социальным, изобретение баланса между первым и вторым. Заметим, что длительное время в общественно-философских взглядах Каменяра для национального не отводилось какого-то значительного места, а приоритет, как дань популярному тогда социализма, безоговорочно отдавался экономическому и социальному. "Я убежден, что экономическое положение народа – это главное основание целого его жизни, развития, прогресса" – писал Франко в одном из ранних писем. Но в процессе своей идеологически-мировоззренческой эволюции и политической деятельности он пришел к пониманию невозможности решения украинского вопроса только с позиций решения социально-экономических проблем. Состоялся, выражаясь словами Оксаны Забужко, крах годы тлеющей в сознании Франко иллюзии относительно приоритета общечеловеческого, социально-экономического над национальным. К этим выводам привел мыслителя и сам характер в подавляющей своей массе крестьянской среды галицких украинский (90% населения), в котором общественная дифференциация еще не получила глубоких форм, чтобы оттеснить осознание необходимости прежде национального освобождения. Последние десятилетия XIX в. убедительно свидетельствовали об этом: постоянная потребность консолидации общественных сил не оставляла другой альтернативы, кроме смерти – смерти ассимилятивную. Отход от первенства национального был мировоззренческим выбором измены (и даже духовного самоуничтожения). Именно попранием национальным фактором определенной частью украинских сил Франко объясняет и их конечную "уныние и апатию" и пропагандирует необходимость создать из "… этнической массы украинского народа украинскую нацию, общественный культурный организм, способный к самостоятельной культурной и политической жизни" – как огромную действенную задачу. Идея важности независимости и обособленности "национального", видпорного (по Франко) до ассимилирующей работы польского или русского национального фактора, выстраивалась в идею самостоятельности целой нации, и как логическая закономерность – национальной государственности. Для Франка, уже зрелого мыслителя, "национальный идеал, продуманный до крайних консеквенций", приобретал первостепенное значение, ибо только идеал национальной самостоятельности, перебирая еще себе на вооружение западноевропейские идеалы социального равенства и политической свободы, "один только может дать им поле для полного расцвета ", и создать с" ободранной толпы "современный европейский народ – нацию, с собственной национальным достоинством, культурой и государством – где нация (по Гегелю) может оправдать свое существование в истории в кругу других народов.

Таким образом Франково понимание национального  сформировалось в процессе выбора между  национальным и социальным, потому эпоха, в которой он жил, была эпохой импульсивного "маятника" с противоположными национально-духовными и материалистически-интернациональными помыслами. В конечном итоге произошло возвращение Франка к национальному через социальное и интернациональное, со стремлением поднять украинскую национальную идею к европейским стандартам "национального", с возможным желанным закреплением ее в общественном сознании западных украинский. Обращаясь к механизму формирования национальной идеи, Франко указывал на ведущую роль украинской элиты как исполнителя такой задачи. Следующие слова И. Франко написано как бы специально для нашего времени: "Перед украинской интеллигенцией открывается теперь … огромная действенная задача – создать из огромной этнической массы украинского народа украинскую нацию, цельный культурный организм, способный к самостоятельной культурной и политической жизни, видпорний на ассимиляционной работу других наций … и при том подан на присваивание себе в качестве широкой мере и в скорейшим темпе общечеловеческих культурных достижений, без которых сегодня ни одна нация и одна, хотя и как сильное государство, не может произойти ". Владимир Антонович в те времена писал: «Трагическая развязка истории Украины вызвана тем, что украинский народ никогда не мог выработать ни обстоятельной цивилизации, ни собственной дисциплины, ибо те, которые становились во главе его и брались заботиться народной судьбой, малы по себе весьма недостаточный запас культуры ». Что касается Франко, то у него есть вещи, беспощадно эксплуатировались различными партиями, объединениями, ориентациями. Каждый в нем что-то находил, извлекал и цитировал. Несмотря на то, что Франко понимал и знал свой народ, его судьбу, он говорил, что «для украинского народа украинская государственность наполнена сущностью ничто …» Украинская крестьянину все равно, как умирать от голода: от рук своего господина или чужого. Ему абсолютно все равно, кто из его будет «шкуру драть» и налог снимать. Как видим, социальные взгляды Ивана Франко относительно национальной идеи были противоречивыми и своеобразными. Даже сегодня многие идеи Ивана Яковлевича звучат свежо и требуют углубленного изучения и анализа.[4]

4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Значительное  влияние на общественную мысль в  начале XX в. имели идеи государственности  и исторической поступи Украины. По мнению историка, политолога, социолога  Вячеслава Липинского (1882--1931), политический идеал для Украины -- правовая «трудовая» монархия в форме гетьманату. Украинскую нацию можно сконсолидовать на базе «территориального патриотизма», то есть путем пробуждения солидарности между всеми постоянными жителями Украины независимо от их социального статуса, вероисповедания, этнического происхождения. А идея украинской государственности -- тот фактор, который должен обеспечить национальное единство всех слоев украинского общества на грунте компромисса между ними. Итак, в второй половине XIX -- в начале XX в. социологические проблемы волновали большинство ведущих украинских ученых. Но в их работах исследовались лишь отдельные социологические аспекты. Ощутимым был дефицит новейшей социологической Методологии, системного видения комплекса социологических проблем. И все же в этот период сформировалась украинская социологическая традиция. Упрощенные трактовки уступали местом дифференцированным, более самодовлеющим концепциям. Формировался собственно социологический аппарат. Началась системная работа по вопросам методологии и техники исследований. Новые социологические идеи, которые прорастали в Европе, находили благодатный грунт и в Украине.