Судебное красноречие. Первые учителя судебного красноречия

     Слово «красноречие» — русского происхождения, означает умение говорить красно, т. е. красиво, убедительно и увлекательно. Красноречие представляет собой речь содержательную, общественно полезную и нужную в отличие от краснобайства, пустословия или болтовни.

     Русское судебное красноречие начинает развиваться  во второй половине 19 века, после судебной реформы 1864 с введения суда присяжных  и присяжной адвокатуры. Этому  способствует провозглашение новых  принципов судоустройства и судопроизводства - гласности, устности, состязательности и др. Именно правильно, логично, доказательно построенное “слово” обвинения  и защиты нередко могло служить  основанием для того или иного  приговора.

     Бурный  расцвет судебного красноречия  был порожден под влиянием не только внутренних факторов, но и внешних  — имеется в виду воздействие  специфических черт судебного красноречия  других стран, среди которых первое место занимает Франция.

     Русское судебное красноречие многое переняло из традиции французского судебного  ораторского искусства, и это  является объективным процессом, так как вплоть до конца XIX в. в России не было ни одного комплексного исследования, которое могло бы использоваться как практическое пособие построения судебных речей. Россия XIX в. не имела деятелей русской филологии, занимавшихся именно проблемами русского судебного красноречия и стилистики судебного слова.

     И только в 1910 г. выходит в свет работа судебного деятеля, теоретика судебного красноречия П. Сергеича (П. С. Пороховщикова) «Искусство речи на суде», представляющая собой первое подробное, высокоуровневое исследование судебного красноречия, его условий, методов и сущности.

     Среди русских обвинителей и защитников выдвинулось несколько даровитых  ораторов, успели сложиться некоторые  типичные особенности, позволяющие  говорить о русском судебном красноречии. Речи лучших русских ораторов отличаются простотой и искренним тоном, отсутствием риторики и театральных  приемов, уважением к участвующим  в процессе.

     В характеристиках нет стремления представить личность противника в дурном свете и тем дискредитировать его; целью характеристики ставится выяснение характера и образа действий данного лица, насколько это необходимо для процесса. Простота стиля, однако, не делает судебные речи русских ораторов сухими и бесцветными докладами; это живая и продуманная оценка практического материала, творческая работа над ним, умелое проведение главной мысли оратора.

     К концу XIX в. русское судебное красноречие, представленное этими талантливыми и высокообразованными русскими юристами, начинает закономерно порождать  свои самостоятельные, оригинальные черты  — это яркая художественность, гуманность, психологизм и эмоциональность, идейно-нравственный анализ речей. Кроме  того, прослеживается тенденция очищения языка от иностранных элементов, использования в судебных речах  простых языковых формулировок, рассчитанных на воздействие и подчинение широкой  аудитории. Таким образом, начинает складываться теория русского судебного  красноречия.

     Судебные  речи талантливых русских юристов  с полным правом можно назвать  блестящими образцами судебного  ораторского искусства. Речи лучших судебных ораторов характеризуют такие  черты, как глубокое знание предмета, содержательность и оригинальность мысли, отказ и от вычурности, и  от банальности.

     Выдающиеся  судебные ораторы не только защищали и обвиняли, они вскрывали общественно-политические корни преступлений, открыто говорили о язвах и пороках общества, отстаивали высокие моральные принципы. Характерен в этом отношении следующий  пример. В процессе по обвинению  Веры Засулич в покушении на петербургского градоначальника Ф. Трепова защитник П.А. Александров произнес настолько убедительную и эмоциональную защитительную речь, что в зале судебного заседания многие плакали, а решение присяжных заседателей о невиновности В. Засулич было встречено овацией. Публика на руках вынесла адвоката из зала заседания суда, и на улице его приветствовала тысячная толпа ликующих людей.

     Среди профессионально значимых речевых  умений, о необходимости владения которыми пишут риторы судебного  русского красноречия, можно выделить следующие.

     Во-первых, “следует основательно продумать будущую  речь, наметить план, записать тезисы, фактические данные (по необходимости), но не следует ее заучивать наизусть, надо учиться говорить без бумажки, творя речь в процессе ее произнесения”.

     Во-вторых, как подчеркивает П.С. Пороховщиков, для публичного выступления следует  подготовить речь так, чтобы ее могли  понять и неспециалисты, “… каждое слово оратора должно быть понимаемо  слушателями совершенно так, как  понимает он”.²

     Эти положения актуальны для современной  методики обучения: будущему специалисту  предстоит общаться не только с коллегами, но и с неспециалистами, не имеющими четкого представления о лексическом  наполнении каких-либо терминов, тем  более профессиональных. Об этой установке  всегда должны помнить будущие профессионалы, которым предстоит общаться на деловые  темы не только со специалистами.

     В-третьих, как никогда актуально положение, выдвинутое в свое время Н.Ф. Кони, о том, что любой специалист должен с любовью и уважением относиться к родному языку “…завет Тургенева  о бережном отношении к родному  языку забывается до очевидности, происходит какая-то ожесточенная порча языка”. Предостерегает Н.Ф. Кони и от чрезмерного  увлечения употреблением новых  слов и выражений, заимствованных слов. Естественно, речь не идет о тех профессиональных выражениях и терминах иноязычного  происхождения, без которых невозможно представить речь профессионала-юриста или экономиста. Речь идет о тенденциях к специальному усложнению, “модернизации” языка, за которой порою скрывается пустота содержания. ³

     Наконец, следует особо отметить еще одно положение, без которого речь юриста, как и экономиста, вряд ли достигнет  желаемой цели: эмоциональность, нужная тональность, громкость, темп. Именно речь, в которой учтены ее такие качества, способна вызвать настроение и расположение к излагаемым фактам. Судебное красноречие - часть ораторского искусства, общие правила которого приложимы и к нему; но вместе с тем существуют некоторые

особенности, создаваемые условиями судебного  состязания.

     В видах удобства их можно рассмотреть, применяясь к аристотелевскому делению  речей на 5 частей (вступление, программа  речи, изложение, доказательства и заключение). Само собою, разумеется, что сообразно с обстоятельствами дела и объемом речи число ее частей и их расположение могут и должны меняться. В этом отношении оратор должен руководиться единственно началом целесообразности.

     Вступление  речи служит для подготовки слушателей, для введения их в предмет речи; неудачные первые фразы могут ослабить впечатление всей речи. Вступление произносится обыкновенно в спокойном тоне; исключение составляют реплики, вызванные несдержанными речами противников, и речи в процессах, в которых оратор обращается преимущественно к чувству судей, рассчитывая добиться таким способом снисхождения.

     Темой вступления бывает интерес дела, его  общественное значение, обращение к  судьям, выяснение спорных вопросов, предварительное разрешение которых  необходимо для успешной аргументации оратора, устранение предубеждения  судей, слабые места речи противника и, наконец, краткое описание самого события, дающее возможность сразу  перейти к разбору отдельных  деталей дела и т. д.

     Программа речи устанавливает порядок изложения и намечает отделы речи, последовательность их, значение и взаимную связь. В программе С. речи намечаются как юридические, так и бытовые и психологические особенности данного случая.

     Изложение слагается из описания события и характеристики участвующих в деле. В современном процессе на суде присяжных, оценивающем не только деяние, но и деятеля, характеристики имеют важное значение, так как образ действий лица, вероятность совершения им преступления зависит от его свойств, привычек и взглядов. Исследование личности на суде не должно, однако, идти дальше необходимого для выяснения истины.

     Отступление от этого правила, допускаемое иногда в речах французских адвокатов, создает на суде ложную атмосферу, без  надобности вводит судей в область  интимной жизни подсудимого или  других лиц. Описание события в сложных делах должно быть не только простым пересказом или повторением обстоятельств дела, но последовательной и полной картиной, в которой все установленные судебным следствием обстоятельства оценены и поставлены на свое место.

     Доказательства составляют чрезвычайно важный отдел судебной речи; в иных случаях она может состоять только из этого отдела с прибавкой нескольких вступительных или заключительных фраз. Оратор должен для убеждения суда достигнуть своею речью, так называемой процессуальной достоверности, исключающей разумные основания для сомнения в правильности выводов.

     Если  такое сомнение не устранено, судебная речь не достигла цели. Бремя доказательств в процессе лежит на обвинении; поэтому в защитительной речи можно ограничиться опровержением доводов противника. Доказательства должны располагаться так, чтобы слабые не заслоняли сильных; лучше, поэтому избегать нагромождения доводов или, по крайней мере, указывать, какие из них имеют главное, какие - второстепенное значение.

     Достоинство судебного состязания требует также, чтобы противник не пользовался  неловкостью оппонента в ущерб  истине и против своего убеждения. Расположение доказательств в судебных речах  определяется особенностями данного  дела; общепринятое правило, установленное  Цицероном и Квинтилианом, - не начинать со слабых доказательств, приберегая их к концу, когда на судей уже произведено должное впечатление; наоборот, при опровержении доводов противника считается выгодным начинать с его самых слабых доказательств. Если речь длинна, считается полезным в конце кратко резюмировать приведенные доказательства и восстановить в памяти судей ход аргументации.

     Заключение судебных речей служит для выражения окончательных требований и выводов оратора: здесь подводятся итоги сказанному, наносятся последние удары противнику, оратор в последний раз старается укрепить в сознании судей поддерживаемые им положения.

     Заключение  бывает нужно только в больших  судебных речах, но и в таком случае оно должно отличаться краткостью, так как иначе судьи могут  не уловить главного вывода и требования. Заключение часто произносится в  повышенном тоне: настроение оратора  естественно достигает наибольшего  подъема в решительный момент судебного состязания, он делает последнее  усилие убедить судей в правильности своих взглядов и воздействовать на их чувство, для чего и прибегает  к такому сильному средству, как  пафос.⁴

Выдающиеся  русские ораторы судебного красноречия;

     Анатолий  Федорович Кони (1844-1927) - выдающийся российский юрист. Внес значительный вклад в развитие юридической психологии. Его труды, где рассматриваются вопросы юридической психологии, качественно отличаются от трудов других авторов тем, что обобщив свой громадный опыт, он подходит к оценке каждого явления с точки зрения его применимости в практической деятельности юриста. Больше всего внимания А.Ф. Кони уделял психологии судебной деятельности, психологии свидетелей, потерпевших и их показаниям.

     А.Ф. Кони принадлежит, несомненно, особое место в разработке русского типа обвинителя и вообще образа русского оратора, в соответствии с требованиями отечественного речевого идеала, Так, его отдельная работа («Советы  лекторам») посвящена рассмотрению образа русского оратора вообще, а  также анализу основных речевых  приемов и способов воздействия  на русскую аудиторию.

     В ряде теоретических работ («Нравственные  начала в уголовном процессе», «Приемы  и задачи прокуратуры» и др.), исследуя проблемы нравственности судебного  процесса, идею гуманного суда «по  справедливости», «по совести», который  более всего соответствует русскому национальному характеру, автор большое внимание уделяет характеристике образа русского судебного оратора, призванного реализовывать в практике судебных выступлений идеи гуманности и человеколюбия.

     Он  неоднократно подчеркивает необходимость  учитывать особенности «русского  народного характера», «добрые душевные свойства русского человека», называет такие черты слагающегося русского типа обвинителя, как «спокойствие, отсутствие личного озлобления против подсудимого, опрятность приемов обвинения, чуждая и возбуждению страстей, и  искажению данных дела, отсутствие лицедейства в голосе, в жесте  и в способе держать себя на суде, простоту языка, свободного от вычурности или от громких и «жалких» слов…». В судебных выступлениях А.Ф. Кони на практике реализует названные им черты русского типа обвинителя.