Полицейская деятельность в Древнем мире

Полицейская деятельность в Древнем мире.

Для полицейской деятельности Древнего Мира характерно господство политического интереса над всеми другими, и владычество правительственного элемента над всеми остальными. Частные, человеческие интересы не только не находили содействия в государстве, но подчинялись его видам, принимали значение политических, государственных; тогда как политические, правительственные вопросы занимали все внимание общей власти и все назначение частных лиц и поэтому вели к стеснению прав населения [18]. 
В государствах Древнего Востока — Древнем Египте, Персидской Империи — это господство политического интереса над всеми остальными выражалось во всевластии одного человека, олицетворяющего государство - монарха. Монарху воздавались божественные почести, и формально [19] он не был ограничен в своих действиях ни законами, ни установлениями религии. 
В полисах (городах-государствах) Древней Греции единоличное правление никогда не было прочным, и сложилась полисная демократия, при которой вся полнота власти принадлежала гражданам, избиравшим должностных лиц, вершившим суд и утверждавшим законы. Однако эта замена единоличного правителя коллективным мало изменила сам характер правления. Мало того, что за пределами полисной демократии оставались рабы и лично свободные, но не имеющие права гражданства лица (периэки в Спарте, метеки в Афинах), но и по отношению к самим гражданам полис выступал как восточный монарх, вмешиваясь в мельчайшие их дела, накладывая на них тяжкие ограничения и повинности, наконец, наказывая не только за совершенные, но и за возможные проступки (остракизм в Афинах), принудительно изгоняя «избыточных» граждан в колонии - и все с целью сохранения полиса. Собственность граждан не рассматривалась как их личное имущество, на зажиточных граждан в принудительном порядке возлагались обязанности по организации праздников, постройке общественных сооружений, требующие значительных расходов, и не в чрезвычайной ситуации, а в обычном порядке. Самими гражданами полиса такие обязанности воспринимались как почетные, а уклонение от них считалось позором. 
Особое устройство полиса породило и презрение к производительному труду (за исключением земледельческого) как к занятию, недостойному свободного человека, и ставшее трагедией Греции и Рима. 
Хотя в русском языке полис часто переводится как «город», следует понимать глубокое отличие античного полиса от города средневекового или современного. Для нас город - центр сосредоточения торговой, ремесленной и промышленной деятельности, к чему прилагается городское самоуправление для регулирования частной деятельности в публичном интересе. 
Античный полис возникает как самоуправляющаяся община, причем община исходно земледельческая. Полноправными гражданами могли быть только те, кто имел свой земельный участок на территории общины. Сам город - это место, куда полноправные граждане собираются для решения политических вопросов: избрания должностных лиц, суда, утверждения законов. Богатые граждане могли иметь дом в городе, и наведываться в свои сельские усадьбы время от времени, те, кто обрабатывали землю сами, постоянно проживали рядом со своими земельными участками, и появлялись в городе только для исполнения гражданских обязанностей. Конечно, даже небольшие города по самой своей природе становились центрами торговли и ремесла, но торговля и ремесло были лишь дополнением к городу, и занимались ими люди, лишенные гражданских прав. А в дорийской Спарте граждане вообще не занимались никаким производительным трудом, посвящая все свое время военным упражнениям, и оставляя весь производительный труд илотам, находившимся на положении рабов, и лично свободным, но лишенным гражданских прав периэкам. 
Конечно, по мере развития полисной демократии ситуация менялась, и в первую очередь из-за появления большого числа граждан, утративших свои земли. Чтобы избежать гражданских конфликтов, в Афинах для граждан по рождению [20] были допустимы и профессии моряка, мелкого торговца, ремесленника, но все-таки это были занятия не слишком почетные. В эпоху расцвета Афинской демократии при Перикле многие бедняки предпочитали получать пособия за исполнение своих гражданских обязанностей [21], а не заниматься зазорными занятиями. Государство также поддерживало граждан сначала продажей хлеба по сниженной цене, а затем и даровыми раздачами, потому что избираемые должностные лица Афин нуждались при голосовании в голосах бедняков. 
Так сложилось разделение занятий на достойные свободных граждан и недостойные. Первое из достойных занятие - участие в политической жизни, именно оно отличает свободного полноправного гражданина от несвободных и полусвободных, а также те науки, которые помогают в реализации этого права: ораторское и военное искусство, законоведение. Достойными являлись также свободные занятия: философия, искусство, наука, и освященное традицией земледелие. Даже наука, если она была направлена на решение практических задач, выпадала из перечня достойных занятий: римскую систему стенографии разработал вольноотпущенник Тирон, рабами или вольноотпущенниками были большинство врачей, Архимеду его низкие занятия по изготовлению машин извиняли только тем, что он делал это для защиты родины. 
Такое отношение к производительному труду затрудняло развитие полиции благосостояния, ограничивая ее разнообразными запретами и ограничениями, например на вывоз зерна из Аттики, установлением цен на зерно и предметы первой необходимости, раздачей гражданам зерна из государственных запасов, принудительным ограничением потребления, а также мерами по сокращению самого населения. В то же время Древнему миру почти неизвестны меры, направленные на содействие торговому и промышленному развитию, являющиеся ядром современной полиции благосостояния [22]. 
Сплоченные гражданской солидарностью греческие полисы показали свое превосходство перед большими, но рыхлыми монархиями Востока, скрепленными только внешней силой из чуждых друг другу частей. Победа в греко-персидских войнах и последовавшие за ней годы были эпохой расцвета греческого полиса, и именно в эти годы родилось представление о превосходстве греков и их образа жизни над варварским. Однако после подъема начался кризис греческих полисов, связанный с внутренними конфликтами, ослаблением солидарности граждан, противоречиями между гражданами и негражданами, с неспособностью полиса выйти за свои узкие рамки. Настроения этого времени нашли выражение в трудах Платона и Аристотеля [23], которые, пытаясь найти выход из кризиса полиса и путь к возвращению величия Греции, предложили модели идеального государственного устройства. 
В диалоге «Республика» Платон берет за образец дорийские государства, и в первую очередь Спарту. Идеальное государство предстает как государство небольшое, со строго ограниченным числом жителей, разделенных на три категории: правителей, воинов и работников, причем только правители и воины являются гражданами, а работники лишены гражданских прав и должны содержать правителей и воинов. Зато правители и воины лишены семьи и собственности, и единственным их вознаграждением является служение благу народа, а работники живут семейной жизнью и обладают имуществом. Каждый из трех классов должен оставаться в пределах своих обязанностей и не вмешиваться в чужие [24]. В более позднем диалоге «Законы» Платон пытается приблизить к этому идеалу реальные государства, не достигшие еще идеала, и идет на некоторые компромиссы. Платон не так резко отделяет правителей и воинов от остальных граждан, допускает для них семью и собственность, зато предусматривает и существование полусвободных жителей для занятия ремеслом и рабов для грубых работ. Правители должны заботиться о том, чтобы граждане не впадали в бедность, но зато имеют право их воспитывать и выбирать их образ жизни: как жить, на ком жениться, чем заниматься, как работать, как отдыхать, что есть, какие книги читать [25], какую музыку слушать, но исключительно для их же (граждан) блага. 
Аристотель пытается сгладить крайности позиций Платона, но по сути соглашается с ним: большое государство не может быть благоустроенным, оно должно быть лишь достаточным, нельзя допускать всех жителей к управлению, а только воинов, жрецов и тех, кто занимается государственными и судебными делами, остальные могут быть полугражданами и рабами. Несмотря на глубокие различия в философских системах Аристотеля и Платона, в области политической философии их позиции оказываются сходными, потому что в их основе лежит политический опыт греческого полиса, его расцвета и кризиса, и здесь великие философы Древней Греции выражают идеи своего времени. 
Достижения Античной Греции в сфере культуры, искусства, философии, науки трудно переоценить, именно грекам принадлежит заслуга синтеза наследия Классического Востока и достижений Античной Греции, выразившегося в эллинизме, охватившем весь мир Средиземноморья и даже вышедшего за его пределы [26]. Но организационная и государственная жизнь была слабой стороной античной Греции, будучи единым народом, греки так и не смогли создать единого государства, оставаясь вплоть до завоевания Греции Римом совокупностью отдельных полисов, а эллинистические монархии Востока напоминали восточные деспотии, в которых основанные греками-колонистами города оставались отдельными вкраплениями. 
Но то, что не удалось грекам, удалось римлянам, начав с города - государства, мало отличавшегося от древнегреческих полисов, римляне построили государство, объединяющее не только родственных им латинов, но и народы, не имеющие с Римом ничего общего.

Армия. В Древнем царстве не существовало регулярной армии. Армия создавалась из ополченцев по всей стране на случай проведения военных операций, преследующих, как правило, грабительские цели захвата рабов, скота, другого имущества. Участие в таких военных походах было прибыльным делом, так как воины принимали непосредственное участие в дележе военной добычи, большая часть которой отдавалась фараону. В мирное время ополченцы занимались своим хозяйством. Во главе военных отрядов выступал или сам фараон, или назначенный им сановник. Кадрового офицерства не было.

В период раздробленности военная сила из ополченцев находилась в распоряжении местных номархов. Уже в Среднем царстве организация военного дела была достаточно высокой, ею непосредственно занимался джати, следивший за набором армии, командующий военно-торговым флотом. В это же время появляется кадровое офицерство, пополняющее специальные формирования "спутников царя", выполняющих особо важные военные поручения фараона. Рано в Египте стала формироваться и царская гвардия, личная охрана царя.

В XVIII в. до н. э. гиксосы в ходе завоевания Египта приводят с собой лошадей. С этого времени в египетской армии наряду с пехотой появляется конница и боевые колесницы.

В Новом царстве после разгрома гиксосов в связи с активизацией военной политики создается постоянная боеспособная армия из земледельцев-египтян, мелких и средних горожан, которые были на полном содержании фараона.

Расширение границ государства за счет соседних территорий потребовало строительства пограничных крепостей, опорных охранных пунктов, флота, а вместе с тем увеличения регулярной армии, создаваемой в ходе периодически проводимой переписи населения и переписи военных наборов из юношей-новобранцев (неферу). Помимо новобранцев в армии начали входить и отряды наемников, завербованных среди нубийцев и др.

Растет число офицеров, повышается их роль в государстве и социальный престиж. Воины за особые заслуги награждаются земельными наделами и пр. Командный состав армии в связи с общей военизацией государственного аппарата наделяется функциями гражданских чиновников, руководит сооружением оросительных каналов. Воинским начальникам экспедиционных отрядов еще в Древнем Египте передавались функции управления захваченными территориями. Непрекращающийся рост числа наемников из иноземцев в конце Нового царства ослабляет египетскую армию, а вместе с тем и военное могущество империи.

Армия сначала выполняла полицейские функции, а в эпоху Нового царства эти функции стали выполнять специальные полицейские отряды, призванные нести охрану столицы, каналов, зернохранилищ, храмов.

Античность (восходит к лат. antiquitas — древность) — в общем смысле это слово означает «греко-римская древность», иначе говоря, цивилизация Древней Греции и Древнего Рима во всём многообразии её исторических форм. Также иногда Античностью называют любые очень древние времена, используя понятие синонимично слову «древность». В Античности следует искать истоки многих ценностей, которые составили впоследствии европейскую культуру. Поскольку на Античность приходится несколько столетий человеческой истории, её принято подразделять на эпохи и периоды.

3. Периодизация  полицейской деятельности. 
Описание любого исторического явления предусматривает установление его исторических границ и периодизацию. И исторические границы, и периодизация носят условный характер, но ничего лучшего наука предложить не может. Указать на конечную границу истории полицейского права нетрудно: раз мы признали, что полицейская деятельность свойственна и нашему времени, вопрос заключается только в том, что в нашей жизни уже стало историей, а что еще является современностью? Сложнее указать на начало истории полицейской деятельности, поскольку встает вопрос: можно ли говорить о полицейской деятельности в догосударственную эпоху? Вопрос этот для России тем более актуален, что в течение семидесяти лет в нашей стране господствовало учение, утверждающее, что государство должно отмереть. 
Вопрос о полицейской деятельности в первобытную эпоху труден вовсе не потому, что тогда не существовало солидарности и взаимопомощи между людьми. По своей животной природе люди являются существами общественными, и само их выживание возможно только в рамках сообщества. Конечно, природа человека не сводится к его животной природе[52], но и забывать об этой животной стороне природы человека не следует[53]. Забота о потомстве, и шире – о сородичах - является одним из признаков высокого развития животных[54]. 
Вопрос в том, можно ли эту деятельность отнести к «полицейской деятельности»: ведь полицейская деятельность предполагает осознанное представление об «общем благе»[55], а человек в эту эпоху был неразрывно связан со своей семьей, родом и племенем, практически не осознавая себя в отрыве от них. У некоторых первобытных народов принято в интересах сохранения рода убивать стариков и больных, а у некоторых о больных и стариках заботятся до последнего дня их жизни. Однако выбор того или иного решения зависит не от свободной воли отдельного человека, а от традиции: старик, уходящий умирать, не делает свой выбор, точно также и дети, отправляющие умирать своих родителей, не делают своего выбора, а следуют традиции. Полицейская деятельность возникает при наличии хотя бы двух субъектов, интересы которых надо согласовывать, раз нет «личного», нет и «общественного», раз нет человека как субъекта, то не существует как субъекта и общества: ни человек, ни «общество» не свободны в своих поступках. 
Поэтому говорить о «полицейской деятельности» в первобытном обществе можно только в эпоху разложения первобытного общества, когда человек начинает осознавать свою особую природу, выделяющую его из животного мира, и осознает свою свободу, то есть способность выбирать. Но эпоха разложения первобытного общества и есть эпоха, предшествующая возникновению государства. В традиционном обществе существовал суд, являющийся обычно судом старейшин, но действовал он на основании традиции. Первобытный суд не располагал и особым механизмом для исполнения своих решений: самым страшным наказанием для первобытного человека являлось его изгнание из племени: изгнанный человек, оставаясь один на один с силами природы, неизбежно погибал, если только его не принимало другое племя. Но в эпоху разложения первобытного общества, возникновения неравенства и частной собственности традиционное разрешение конфликтов между человеком и обществом уже не отвечало потребностям жизни, поэтому возникли особые механизмы, позволяющие человеку выйти за рамки предписанных правил. Это в первую очередь мужские союзы[56], членство в которых защищало от власти старых родовых структур[57]. Руководители таких союзов часто присваивали себе право налагать табу[58] на имущество, принадлежащее членам этих союзов, и тем самым защищать его от посягательства соплеменников, санкционируя имущественное неравенство. Наконец и сам суд старейшин постепенно превращался в инструмент в руках нарождающейся родовой аристократии, что привело к появлению долгового рабства, то есть закабалению соплеменников. 
 
 
 
Еще одной особенностью эпохи разложения первобытного общества стали постоянные войны. Войны бывали и раньше, но это были редкие столкновения за охотничьи угодья, месть за убийство родственников и.т.д. Однако в эпоху разложения первобытного общества вместе с ростом производительных сил возникли войны за добычу, за возможность превратить войну в источник постоянного дохода. Рост же роли военной деятельности вел к росту значения военных вождей, которые все более подчиняли себе традиционные родовые органы управления[59]. Именно эта война всех против всех, против которой общественные институты первобытного общества оказались бессильны, и вызвала появление государства, с рождением которого уже можно говорить о «полицейской деятельности» в современном смысле слова. 
Классики полицейского права выделяют три главных исторических этапа полицейской деятельности, имеющих свои особенности[60]. 
1. На первом этапе находятся государства, почти не сознающие условий безопасности и благосостояния. Правительство не предпринимает действительных мер относительно этих условий, и за эти меры берется общество, в первую очередь религиозные организации. Но при отсутствии анализа этих условий сами меры, принимаемые обществом и религиозными организациями, крайне недостаточны. Эту ступень занимают древневосточные государства[61], Греция, Рим, и средневековые государства до XIII века по Р.Х. 
2. На втором этапе правительство, осознав важность условий безопасности и благосостояния, стремятся взять это дело в свои руки, и доставить народу безопасность и благосостояние во что бы то ни стало. Но без участия в этой работе со стороны общества, правительства не в состоянии ни провести анализа, в чем заключаются эти условия, ни принять надлежащих полицейских мер. Эту ступень занимают «абсолютистские» государства с XIII века до XVIII века по Р.Х. 
3. На третьем этапе, в XIX веке по Р.Х., вследствие научного анализа условий безопасности и благосостояния, и тех средств, которые могут быть приняты для их обеспечения, раскрывается существо полицейской деятельности как совместной деятельности общества и правительства. 
 
4. Полицейская деятельность в государствах древнего мира. 
 
«Древняя история состоит преимущественно в образовании гражданских обществ. Там все движется к образованию гражданского союза; там повсюду образуются эти союзы; там являются все формы гражданского общества; там общественность, в смысле построения государства, была исчерпана жизнью, начиная с деспотизма, переходя в теократию и монархию, и заключая народным правительством, а часто анархией. Отсюда объясняется господство политического интереса над всеми другими, и владычество правительственного элемента над всеми остальными. Частные, человеческие интересы не только не находят содействия в государстве, но подчиняются его видам, принимают значение политических, государственных; тогда как политические, правительственные вопросы занимают все внимание общей власти и все назначение частных лиц и поэтому ведут к стеснению прав населения. Права фараонов Египта, царей Вавилонских и Ассирийских, власть городов Финикийских и республик Греции и Италии должны были поглощать собою все права населения, для образования гражданского общества и для сообщения ему обеспеченной безопасности. Отсюда вышло, что, за единственным исключением избранного Иудейского народа, десятимиллионные населения древних государств лишены были прав свободы, принадлежавших одним представителям политического интереса, блюстителям политической безопасности»[62]. 
Приведенная цитата рождает множество вопросов. Мы говорим, что в России для обеспечения прав и свобод граждан не хватает гражданского общества, а В.Н.Лешков пишет, что «образование гражданских обществ» привело к «владычеству правительственного элемента над всеми остальными»? Мы привыкли ассоциировать «владычество правительственного элемента» с единоличным деспотическим правлением, но ведь в Античной Греции власть была выборной и сменяемой? И неужели в светских Афинах человек был менее свободен, чем в теократическом Древнем Израиле? Тем не менее на эти вопросы «полицейское право» дает положительные ответы. 
Когда говорят о «гражданском обществе», его обычно противопоставляют государству, однако это противопоставление условно и возникло только в последние столетия: ведь государство есть политически организованный народ. Именно возникновение государства вносит новое, политическое (то есть публично-правовое) начало в организацию народа, и только после возникновения государства можно говорить об образовании гражданских обществ, до этого люди были членами семьи, рода, племени, даже изгнанными изгоями, но не гражданами. Государство есть «гражданский союз», «форма гражданского общества», пусть и не исчерпывающая собой все богатство форм гражданского общества. В Древнем Мире государство было новым изобретением, оно возникло для защиты первых островков цивилизации от накатывающихся волн окружающего варварского мира и предохранения этих островков цивилизации от внутренних раздоров и распрей, гибельных для них. Древние государства создали такие условия благоустройства, без которых цивилизация была бы невозможна. Идея «освобождения естественного человека от сковывающих его оков цивилизации» в Древнем Мире не могла бы придти в голову ни одному разумному человеку: слишком близок был хаос, слишком свежо было знание о том, что представляет собой «естественный человек», чтобы можно было с этой темой заигрывать. Поэтому идея государства как олицетворения порядка в Древнем Мире не подвергалась сомнению. Однако, подчинив все другие формы гражданского общества, все частные интересы, древние государства пали, а вмести с ними пали и охраняемые ими цивилизации. 
Внешние формы господства политических интересов над всеми иными, были различимыми, но суть их была одинакова. 
Пирамиды Древнего Египта до сих пор поражают воображение. Не менее грандиозны были и целостная система орошения долины Нила, и канал, соединяющий Средиземное море с Красным и.т.д.[63] Все эти сооружения, равно как и вся организация жизни Древнего Египта были бы невозможны без развитого государственного аппарата, то есть полиции, охватывавшей все стороны как безопасности, так и благосостояния. Однако с точки зрения полицейского права Египет нельзя назвать благоустроенным государством. Египет не признавал и не допускал прав личности по бесконечности прав фараона, который считался живым богом[64], и был собственником всего, что было в Древнем Египте. Кроме того, в Древнем Египте каста господствовала над отдельными лицами: по требованию касты, тот становился воином, кто рожден быть жрецом, и тот делался купцом, кого природа назначала в герои. Жрецы Египта обладали глубокими знаниями, но облекали его в тайну. Народ оставался осужденным на рабство, суеверие, невежество. А поскольку не было ни религиозного, ни научного просвещения народа, народ был лишен и нравственных основ своего поведения, и вынужден был довольствоваться весьма сомнительной традицией. По закону царя Амазиса, каждый житель Египта должен был ежегодно объявлять правительству, чем он живет, чем промышляет, и если оказывалось, что он живет на счет общества, то подвергался смерти. Однако целью этого закона было вовсе не приобщить, пусть и жестокими мерами, народ к труду, а лишь сохранить средства, которые власть желала использовать в своих интересах. Закон Египта признавал за ворами право составлять касту с собственным начальником, к которому обращались все обокраденные и от которого они получали свои вещи с уступкою 25% в пользу касты. Таким образом, в законах Египта мы не находим ни освящения общественных интересов, ни узаконения общественного права. В Египте не существовало и не могло существовать ничего, подобного местному самоуправлению со своими автономными интересами и ответственностью перед жителями, все управление было подчинено интересам государства, и управлялось назначенными государством чиновниками исключительно в государственных интересах. 
На фоне этого тотального поглощения государством человека и общества единственным исключением является Древний Израиль. Народ Израиля верил в Единого Бога, сотворившего Мир, и давшего народу через пророков свои заветы. Жители Израиля были рабами Божиими, и потому не могли быть ничьими иными рабами, поэтому в Древнем Израиле было запрещено рабство единоверцев[65]. Даже после образования государства цари Древнего Израиля не могли рассматривать своих единоверцев как рабов подобно тому, как рассматривал египтян живой бог фараон. Не могли цари Древнего Израиля и произвольно устанавливать законы: ведь законы народу дал Бог, поэтому цари вынуждены были выслушивать обличения пророков. Не знает право Древнего Израиля и отчуждения земли в собственность, отчуждение допускается лишь на время, по окончании которого земля возвращалась ее исходному владельцу[66], поэтому цари не могли, подобно фараонам, сосредоточить всю собственность народа в своих руках. Так для Древнего Израиля религия стала силой, ограждающей произвол государства. 
Для нас привычна мысль, что материальные потребности первичны, и только по их удовлетворению обращаются к потребностям духовным, но Древний Израиль являет собой обратную картину. Его промыслы существовали не для обеспечения материального блага, а только для поддержания существования народа, поэтому в праве Древнего Израиля найдется мало полицейских мер, направленных на обеспечение материального благосостояния народа. Однако всем был открыт путь к образованию учением, толкованием, школами. Значение книг, по которым всему учился избранный народ, известно каждому, по ним учились и частью образовались христианские общества в их понятиях о Боге и природе, о человеке и его истории. Наконец, в Древнем Израиле существовала система общественного призрения вследствие общего закона, повелевавшего Израилю: «да не будет у тебя недостаточен»[67], не существовавшая ни в одном древнем языческом обществе[68]. В Древнем Израиле считали обязанностью народа поддержку недостаточных, которых в Египте карали смертью. 
В полисах (городах-государствах) Античной Греции идея единовластного правления бога-царя не привилась[69]. Конечно, и в полисах Античной Греции бывали случаи единовластного правления, но они не опирались ни на религию, ни на традицию. Полисы Античной Греции гордились своей политической свободой, и с презрением относились к «варварским народам», подвластным единовластному деспотическому правлению, считая эти народы прирожденными рабами. Греки готовы были драться за свою свободу, они одержали победу в греко-персидских войнах, отразив нападения много превосходящей их Персидской империи. Битвами этой войны за свободу стали Марафонское сражение, подвиг трехсот спартанцев при Фермопилах, морские сражения при Артемисии и Саламине, битва при Платеях, после которой персидская армия была изгнана из Греции. Однако, восхищаясь героизмом древних греков, их любовью к свободе, следует четко понимать серьезное отличие античного представления о свободе от представления современного. Ограниченность античной свободы заключалась не только в том, что она распространялась лишь на полноправных граждан полиса, оставляя за своими рамками рабов, неполноправных граждан (периэков), женщин и.т.д., но и в том, что античная свобода была свободой исключительно политической. 
При всем отличии от древневосточных деспотий, образованнейшие общества древности, греческие республики и Рим, имели в своем основании также одну идею, которая становилась здесь на место божества и так же требовала себе и жертв и приношений. Эта идея была salus reipublica, благо республики. Она обнимала собою все человеческие отношения, и господствовала над всеми ними. 
В дорийской[70] Спарте двое царей (басилевсов) были исключительно военными вождями. В мирное время вся полнота власти принадлежала совету старейшин (герусии), и народному собранию полноправных воинов-спартиатов (апелле), которые могли сместить царей и избрать на их место новых. И тем не менее, несмотря на такое полновластие народного собрания, не только жизнь илотов[71] и периэков[72], но и жизнь граждан Спарты была полностью подчинена жестокому и неизменному распорядку. Восхищаясь героизмом спартанских воинов, мы не должны забывать о том, что спартанцам предписывалось, что есть, с кем вступать в брак, как воспитывать детей. и.т.д., и все это было подчинено только одной цели – благу государства. 
В ахейских[73] Афинах жизнь граждан была свободнее от государственного регулирования, однако и здесь последний бедняк и первейший богач равно были убеждены в том, что государство может взять у них все имущество, всю их собственность в интересах государства. Более того, в Афинах существовал обычай, именуемый остракизмом: раз в год граждане Афин писали на глиняных осколках имя того гражданина, который, по их мнению, является опасным для государства.. Получивший определенное количество голосов изгонялся из города, хотя бы он и не был ни в чем не виноват[74]. И в Афинах, и в других полисах развилась систем доносчиков, обвинявших своих сограждан не без коварства, не без участия зависти, не без клеветы, особенно распространившаяся во времена упадка полиса. Жертвой этой системы стал и философ Сократ, и многие другие граждане, хоть чем-то выдающиеся из общей массы.  
В Античной Греции возникли и современная наука, и европейская философия[75], за что мы должны быть ей навсегда благодарны. Однако из-за презрения Античной Греции к производительному труду достижения античной науки никак не влияли на производительные силы Античной Греции. В полисах Античной Греции существовал развитый полицейский аппарат, но вся его деятельность была направлена исключительно на защиту интересов государства. Мер, направленных на развитие народного благосостояния, Античная Греция не знала, единственными мерами были запреты на вывоз зерна или иных сельскохозяйственных продуктов и.т.д. 
При таком стеснении промышленность постоянно была в застое, а народонаселение росло и угрожало ежеминутно вступить в страшную борьбу со средствами продовольствия, выражаясь в духе теории Мальтуса, поэтому греческие государства принимали законы против размножения населения, от принудительного вывода колоний (фактически изгнания своих граждан) до легализации детоубийство. Афинский законодатель Солон только узаконил древний обычай, дав отцам право бросать детей на произвол судьбы, подкидывать и даже осуждать на смерть и убивать. В ряде городов, например в Афинах, когда они были главой Афинского морского союза, и располагали значительными средствами, государство ввозило зерно для раздачи гражданам, но целью этих мер была вовсе не благотворительность, то есть помощь недостаточным и неспособным содержать себя, а лишь предотвращение гражданских конфликтов. Зато мы не встречаем в Античной Греции никаких распоряжений в пользу больных и нищих, которые были бы вызваны состраданием, которое никогда не было добродетелью античных греков. Помощь таким нуждающимся могла быть заслугой лишь отдельных лиц. 
Все, что мы сказали о Греции, можно применить и к Древнему Риму, который развил античную жизнь в более ясных формах. Учреждения, которые были первоначально созданы для города-государства, распространились затем (претерпев некоторые изменения) на всю громадную Римскую Империю, ярко продемонстрировав как сильные, так и слабые стороны античного понимания свободы. Образование Римской Империи, охватывавшей собой не только все Средиземноморье, но и территории современной Франции, части Германии и даже Британии, дало большой толчок развитию взаимных связей вошедших в состав Империи народов, обмена как материальными, так и духовными ценностями. Однако это было вовсе не результатом осознанной полицейской деятельности, направленной на создания условий благосостояния входивших в Римскую Империю народов, а лишь побочным итогом укрепления Рима как государства. Рим построил великолепные дороги, сохранившиеся кое-где до наших дней, однако эти дороги были предназначены для дел государственного управления и общественной безопасности, а не для развития торговли, промышленности и иных народных интересов. В Римской Империи была создана почтовая служба, но как и в Персидской Империи, почта служила лишь целям правительства, Частные лица не могли пользоваться услугами почты, то есть для народных интересов, для сношений между лицами неофициальными, почты как бы не существовало. 
Точно так же, как и в Античной Греции, в Риме производительный труд презирался как рабское занятие, поэтому и в Риме невозможно найти правительственных мер, направленных на содействие промышленности. Отсюда, как и в Античной Греции, стремление ограничить число граждан. Законы Рима представляли главе семейства все права относительно его детей: право продажи, право подкидывания и право смерти. Только сила обстоятельств в связи с крайней убылью граждан вынудила у римского закона в конце республики распоряжения относительно умножения народа, но закон этот оказался бессильным. 
Также как в Античной Греции, в Риме были приняты раздачи хлеба пролетариям и организация для них публичных зрелищ, но вызваны эти меры были не соображениями милосердия. По положению, что нет ничего веселее сытого римского народа, можно было столько же бояться его голода, и правительство делало все для снабжения народа хлебом и вообще пищею[76], не заботясь о его нуждах духовных, ни даже о его телесном увечье или физических болезнях. Больные не опасны, а сострадание не было добродетелью римлян, как оно не было добродетелью античных греков. Врачевание почиталось занятием рабским, не совместным с достоинством римского гражданина, и если богатые еще могли найти какую-нибудь помощь в сведениях своих рабов, бедняки оставались жертвою случая. 
Именно в Риме, а до него в эллинистических государствах возникло то, что с некоторой долей условности можно назвать местным самоуправлением. В Античной Греции каждый полис был самостоятельным государством, то есть обладал всей полнотой государственного суверенитета. Однако, будучи включаемыми в состав эллинистического, а затем и Римского государства, полисы, утрачивая свой государственный суверенитет, сохраняли внутреннее самоуправление. Кое-где (например, в греческом праве), эти города уже рассматривались в имущественном обороте как особые юридические лица, и именно муниципии стали одной из первых форм юридических лиц в праве римском[77]. 
Однако идея salus reipublica, взятая в своей последовательной полноте, противоречила такому автономному существованию местных союзов. Постепенно вся жизнь муниципий была подчинена исключительно идее блага государства, которое все больше и больше подминало под себя общество. Единственной задачей муниципий стало служить источником материальных средств и человеческих сил для поддержания все разрастающегося государства, и в эпоху поздней Римской Империи должностные лица муниципий были прикреплены к своим должностям и не могли оставить их без разрешения государственных чиновников, так как несли ответственность за исправность исполнения муниципией государственных повинностей. Так к концу Римской Империи стал воссоздаваться кастовый строй, при котором никто не мог быть свободен в выборе занятия, но принуждался к нему государством и кастой. 
Это привело Римскую Империю к глубокому упадку, однако правящие верхи так и не осознали, откуда грозит стране главная опасность. Один из Римских Императоров, давая наставления своему преемнику, сказал: «плати жалование войскам, а о прочем не беспокойся». При таком взгляде на обязанности правительства не стоит удивляться тому, что Римская Империя рухнула, и вовсе не от нашествия варварских народов, которые она в лучшие годы с успехом отражала, а от истощения собственных сил. Главною причиною этого было искусственное построение государства, которое оперлось всем бытием на начало централизации, совершенно забыв о правах общества и самом его существовании.