Истоки славянской мифологии

Истоки славянской мифологии

Славянская мифология, совокупность мифологических представлений  древних славян (праславян) времени их единства (до конца 1-го тысячелетия н. э.)

По мере расселения славян с праславянской территории (между Вислой и Днепром, прежде всего  из области Карпат) по Центральной  и Восточной Европе от Эльбы (Лабы) до Днепра и от Южных берегов Балтийского  моря до севера Балканского полуострова  происходило разделение славянской мифологии и обособление местных  вариантов, долго сохранявших основные характеристики общеславянской мифологии.

Собственно славянские мифологические тексты не сохранились: религиозно-мифологическая целостность  язычества была разрушена в период христианизации славян. Возможна лишь реконструкция основных элементов  славянской мифологии на базе вторичных  письменных, фольклорных и вещественных источников. Главный источник сведений по раннеславянской мифологии — средневековые хроники, анналы, написанные посторонними наблюдателями на немецком или латинском языках и славянскими авторами (мифология польских и чешских племен), поучения против язычества ("Слова") и летописи. Ценные сведения содержатся в сочинениях византийских писателей (начиная с Прокопия, 6 в.) и географических описаниях средневековых арабских и европейских авторов. Обширный материал по славянской мифологии дают позднейшие фольклорные и этнографические собрания, а так же языковые данные (отдельные мотивы, мифологические персонажи и предметы). Все эти данные относятся в основном к эпохам, следовавшим за праславянской, и содержат лишь отдельные фрагменты общеславянской мифологии. Хронологически совпадают с праславянским периодом данные археологии по ритуалам, святилищам (храмы балтийских славян в Арконе, Перыне под Новгородом и др.), отдельные изображения (Збручский идол и д.р.).

Особого рода источник для реконструкции славянских мифов  — сравнительно-историческое сопоставление  с другими индоевропейскими мифологическими  системами, в первую очередь с  мифологией балтийских племен, отличающихся особой архаичностью. Это сопоставление  позволяет выявить индоевропейские  истоки славянской мифологии и целого ряда ее персонажей с их именами  и атрибутами, в том числе основного  мифа славянской мифологии о поединке бога грозы с его демоническим противником. Индоевропейские параллели позволяют отделить архаические элементы от позднейших инноваций, влияний иранской, германской и других евразийских мифологий, позднее — христианства, заметно изменивших славянскую мифологию.

Уровни славянской мифологии

По функциям мифологических персонажей, по характеру их связей с коллективом, по степени индивидуализированного воплощения, по особенностям их временных  характеристик и по степени их актуальности для человека внутри славянской мифологии можно выделить несколько  уровней.

Высший уровень  характеризуется наиболее обобщенным типом функций богов (ритуально-юридическая, военная, хозяйственно-природная), их связью с официальным культом (вплоть до раннегосударственных пантеонов). К высшему уровню славянской мифологии относились два праславянских божества, чьи имена достоверно реконструируются как Perunъ (Перун) и Velesъ (Велес), а так же увязываемый с ними женский персонаж, праславянское имя которого остается неясным. Эти божества воплощают военную и хозяйственно-природную функции. Они связаны между собой как участники грозового мифа: бог грозы Перун, обитающий на небе, на вершине гор, преследует своего змеевидного врага, живущего внизу, на земле. Причина распри — похищение Велесом скота, людей, а в некоторых вариантах — жены громовержца. Преследуемый Велес прячется последовательно под деревом, камнем, обращается в человека, коня, корову. Во время поединка с Велесом Перун расщепляет дерево, раскалывает камень, мечет стрелы. Победа завершается дождем, приносящим плодородие. Не исключено, что некоторые из этих мотивов повторяются в связи с другими божествами, выступающими в других, более поздних пантеонах и под другими именами (например, Свантовит). Знания о полном составе праславянских богов высшего уровня весьма ограниченны, хотя есть основания полагать, что они составляли уже пантеон. Кроме названных богов в него могли входить те божества, чьи имена известны хотя бы в двух разных славянских традициях. Таковы древнерусский Сварог (применительно к огню — Сварожич, т.е. сын Сварога), Zuarasiz у балтийских славян. Другой пример — древнерусский Даждьбог и южнославянский Дабог. Несколько сложнее дело с названиями типа древнерусских Ярила и Яровит у балтийских славян,  так в основе этих имен — старые эпитеты соответствующих божеств. Подобные эпитообразные наименования, по-видимому, соотносились также с богами праславянского пантеона (например, Мать сыра земля и другие женские божества).

К более низкому  уровню могли относиться божества, связанные с хозяйственными циклами  и сезонными обрядами, а также  боги, воплощавшие целостность замкнутых  небольших коллективов: Род, Чур у восточных славян и т.п. Возможно, что к этому уровню относилось и большинство женских божеств, обнаруживающих близкие связи с коллективом, иногда менее уподобленных человеку, чем боги высшего уровня.

Элементы следующего уровня характеризуются наибольшей абстрагированностью функций, что позволяет иногда рассматривать их как персонификацию членов основных противопоставлений; например, Доля, Лихо, Правда, Кривда, Смерть, или соответствующих специализированных функций, например Суд.

С обозначением доли, удачи, счастья, вероятно, было связано  и общеславянское Бог: можно сравнить богатый (имеющий бога, долю) — убогий (не имеющий бога, долю), в украинском языке — небог,  небога — несчастный, нищий. Слово "Бог" входило в имена различных божеств — Даждьбог, Чернобог и другие. Славянские данные и свидетельства других наиболее архаичных индоевропейских мифологий позволяют видеть в этих наименованиях отражение древнего слоя мифологических представлений праславян. Многие из этих персонажей выступают в сказочных повествованиях в соответствии со временем бытования сказки и даже конкретными жизненными ситуациями (например, Горе-Злосчастье).

С началом мифологизации исторической традиции связываются герои мифологического эпоса. Они известны лишь по данным отдельных славянских традиций: таковы генеалогические герои, например Кий, Щек, Хорив у восточных славян. Тем не менее, и для праславянской мифологии правдоподобна реконструкция уровня генеалогических героев. Более древни истоки в персонажах, выступающих как противники этих героев, например, в чудовищах змееобразной природы, поздними вариантами которых можно считать Соловья-Разбойника, Рарога-Рарашека. Возможен праславянский характер мифологического сюжета о князе-оборотне, от рождения наделенным знаком волшебной власти (сербский эпос о Вуке Огненном Змее и восточнославянский эпос о Всеславе).

Сказочные персонажи  — по-видимому, участники ритуала  в их мифологизированном обличье  и предводители тех классов существ, которые сами принадлежат к низшему  уровню: таковы баба-яга, кощей, чудо-юдо, лесной царь, водяной царь, морской царь.

К низшей мифологии  относятся разные классы неиндивидуализированной (часто и не человекообразной) нечести, духов, животных, связанных со всем мифологическим пространством от дома до леса, болота и т.п.: домовые, лешие, водяные, русалки, вилы, лихорадки, мары, моры, кикиморы, судачки у западных славян; из животных — медведь, волк.

Человек в его мифологизированной ипостаси соотносится со всеми предыдущими  уровнями славянской мифологии, особенно в ритуалах: Полазник, Праславянское понятие души, духа выделяет человека среди других существ и имеет глубокие индоевропейские корни.

Роль древа мирового в славянской мифологии.

Универсальным образом, синтезирующим все описанные  выше отношения, является — древо  мировое. В этой функции в славянских фольклорных текстах обычно выступают  Вырий, райское дерево, береза, явор, дуб, сосна, рябина, яблоня. К трем основным частям мирового дерева приурочены разные животные: к ветвям и вершине — птицы (сокол, соловей, птицы мифологического характера, например Див), а также солнце и луна; к стволу — пчелы, к корням — такие животные, как змеи и бобры. Все дерево в целом может сопоставляться с человеком, особенно с женщиной: часто изображалось дерево либо женщина между двумя всадниками, птицами на русских вышивках. С помощью мирового дерева моделируется тройная вертикальная структура мира — три царства: небо земля и преисподняя, четверичная горизонтальная структура (север, запад, юг, восток), жизнь и смерть (зеленое, цветущее дерево и сухое дерево в календарных обрядах).

Система противопоставлений в славянской мифологии

Мир описывался системой основных двоичных противопоставлений, определяющих пространственные, временные, социальные характеристики. Дуалистический принцип противопоставления благоприятного — неблагоприятного для коллектива реализовывался иногда в мифологических персонажах, найденных положительными или отрицательными функциями, или  в олицетворенных членах оппозиции. Таковы: счастье (доля) — несчастье (недоля). Праславянское обозначение положительного члена этой оппозиции имело смысл "хорошая часть (доля)". Ритуал гадания — выбора между долей и недолей у балтийских славян связан с противопоставлением Белбога и Чернобога — в славянском фольклоре очень часто встречается персонификация доброй доли и злой доли, лиха, горя, злосчастия, встречи и не встречи.

Жизнь — смерть. В  славянской мифологии божество дарует жизнь, плодородие, долголетие — такова была жива у восточных славян и  Род у восточных славян. Но божество может приносить и смерть: мотивы убийства связаны в славянской мифологии  с Чернобогом, Перуном, поражающим демонического противника. Воплощениями болезни и смерти были Новь, Марена, собственно Смерть как фольклорный персонаж и класс низших мифологических существ: мара, замора, кикимора. Символы жизни и смерти в славянской мифологии — живая вода и мертвая вода, древо жизни и спрятанное около него яйцо с кощеевой смертью, море или болото, куда ссылается смерть или болезни.

Чет — нечет —  наиболее абстрактное и формализованное  выражение всей серии противопоставлений, элемент мета описания всей славянской мифологии. Оно предполагает вычленение благоприятных четных и неблагоприятных  нечетных чисел, например дни недели: четверг связан с Перуном, пятница  — с Мокошью. Целостные числовые структуры в славянской мифологии — троичная (три уровня мирового дерева, бог Триглав, большая роль числа три и в русском фольклоре), четвертичная (четырехголовый сбрученский идол, возможное объединение в одно божество четырех персонажей мифологии балтийских славян — Яровит, Руевит, Поревит, Поренут), семеричная (семь богов древнерусского пантеона, может быть древнерусский Симаргл), девятеричная и двенадцатеричная (двенадцать как завершение ряда 3 — 4 — 7). Несчастливые нечетные числа, половина, дефектность характеризуют отрицательные понятия и персонажи, например число "13", лихо одноглазое.

Противоположение  правый — левый лежит в основе древнего мифологизированного права (право, правда, справедливость, правильный), гаданий, примет и отражено в персонифицированных  разах Правды на небе и Кривда на земле.

Противопоставление  мужской — женский соотносится  с оппозицией правый — левый в  свадебных и похоронных ритуалах (где женщины сидят слева от мужчин). Существенно различие мужских  и женских мифологических персонажей по функциям, значимости и количеству: малочисленность женских персонажей в пантеоне, соотношение типа Див  — дивы, Род — рожаницы, Суд — суденицы. Особенно значительна роль женского начала в магии, колдовстве.

Оппозиция верх —  низ в космическом плане трактуется как противопоставление неба и земли, вершины и корней мирового дерева, разных царств, воплощаемых Триглавом, в ритуальном плане реализуется в расположении святилищ Перуна на холме и Велеса в низине.

Противопоставление  небо — земля (подземное царство) воплощено в приурочении божества к небу, человека к земле. Представления  об "отмыкании" неба и земли  святым Юрием, богородицей, жаворонком или другим персонажем, создающем  благоприятный контакт между  небом и землей, связаны у славян с началом весны. Мать сыра земля  — постоянный эпитет высшего женского божества. В преисподней пребывают  существа, связанные со смертью (например, русалочки-земляночки), и сами покойники.

Противопоставления  юг — север, восток — запад в  космическом плане описывают  пространственную структуру по отношению  к солнцу, в ритуальном плане —  структуру святилищ, ориентированных  по сторонам света, и правила поведения  в обрядах также четыре мифологизированных ветра, соотнесенных со сторонами света.

В противопоставлении суша — море особое значение имеет  море — место пребывание многочисленных отрицательных, преимущественно женских персонажей; жилище смерти, болезней, куда их отсылают в заговорах. Его воплощения — море, океан-море, морской царь и его двенадцать дочерей, двенадцать лихорадок. Положительный аспект воплощается в мотивах прихода весны и солнца из-за моря. На указанное противопоставление наслаивается другое: сухой — мокрый (можно сравнить Илья Сухой и Мокрый, Никола Сухой и Мокрый, сочетание этих признаков в Перуне, боге молнии — огня и дождя).

Противопоставление  огонь — влага воплощаются  в мотивах противоборства этих стихий и в таких персонажах, как Огненный Змей ( в русских былинах о Волхве Всеславовиче, в сказках и заговорах, в сербском эпосе о Змее Огненном Волке ), Огненная птица (сказочная жар-птица, словацкая "птица-огневик", птица Страх — Рах в русских заговорах с ее иссушающими вихрями), Огненная Мария (связана с Громовитым Ильей в сербских и болгарских песнях, противопоставлена Марии Макрине (от "мокрый")). Особую роль играет "живой огонь" в многочисленных ритуалах, обряды сожжения, возжигания костра и обряды вызывания дождя (пеперуда, додола — у южных славян), культ колодцев. Огонь и вода соединяются в образах Перуна, Купала, огненной реки.