2

Оглавление

Введение              3

Глава 1. Становление кросскультурных подходов.              5

Глава 2. Новые методологии и теории              12

Заключение              20

Список использованной литературы              22

Введение

В современной системе психологических знаний существует два подхода к изучению обусловленности психологии человека его этнической (культурной) принадлежностью. В западной (прежде всего американской) науке изучением связи культуры и психологии занимаются психологическая антропология и кросскультурная психология. В отечественной научной традиции, идущей от европейской философской мысли, подобные исследования ведутся в рамках этнической психологии.

Психологическая антропология возникла в 30-х годах XX в. как междисциплинарное направление исследований, отражающее желание культурных антропологов проникнуть во внутреннюю жизнь индивидов, обусловленную их социализацией. Яркими представителями этого направления были Р. Бенедикт, М. Мид, К. Клакхорн, Р. Линтон, К. Дюбуа и др. Основной предмет психологической антропологии — изучение того, как человек мыслит, чувствует, эмоционально реагирует и действует в условиях разных культур. Отличительной особенностью этой дисциплины является то, что она зародилась внутри культурной антропологии и служила развитию, прежде всего, этой науки.

Кросскультурная (или сравнительно-культурная) психология занимается изучением сходств и различий в психологии индивидов, принадлежащих к разным культурным и этническим группам; связей психологических различий с социокультурными, экологическими и биологическими особенностями, а также изучением современных изменений этих различий. Как для этнической психологии основополагающим понятием является «этнос», так для кросскультурной психологии понятие «культура» является базовым теоретическим конструктом. В английском языке слово «культура» используется во многих смыслах. Оно может означать расу, национальность или этничность, музыку, изобразительное искусство, пищу, одежду, ритуалы, традиции и т. д. Это слово стало популярным в США в последнее десятилетие и связано с такими понятиями, как «культурное разнообразие», «культурный плюрализм», «мультикультурализм».

Целью данной работы является изучение истории кросскультурной психологии.

Глава 1. Становление кросскультурных подходов.

Кросскультурная пси­хология возникла как особое направление соци­ально-психологических исследований. В начале 60-х годов американская социальная психология не могла не ответить на "злобу дня" обществен­ных умонастроений и не активизировать возмож­ности, дополняющие традиционно академичес­кое изучение социально-психологических явле­ний. По словам Г. Триандиса, сказанным во введении к его более позднему учебнику "Культу­ра и социальное поведение", он "написал эту кни­гу так, чтобы ее можно было использовать либо как сопровождение для базового учебника по со­циальной психологии, из которого преподаватель может выбрать несколько глав, либо как текст для курса о культурных различиях в социальном поведении. Она ставит своей целью расширение кругозора студента. Преподаватели и студенты найдут этот текст непосредственно применимым в курсах, задуманных для укрепления культурно­го плюрализма учебного плана"[1].

Бурное развитие прикладных областей, свя­занных с бизнес-консультированием, междуна­родными отношениями, экологическими наука­ми, социальной работой, требовало социально- психологических знаний, приближенных к реаль­ному межкультурному взаимодействию. Кросс- культурная психология была призвана ответить на этот практический запрос расширением гра­ниц социальной психологии для того, чтобы она "оставалась валидной для большинства людей" внутри и вне США.

В предисловии к упомянутому учебнику Триандиса 1994 г. научный редактор серии Ф. Зимбардо подчеркивает особенность социальной по­литики, которая с 60-х годов фокусируется на признании ценности различий между людьми. Во многих областях американской жизни разнообра­зие стилей с этого времени не просто принимает­ся, но и поощряется. Различия по признаку расы, пола, этноса, религии, сексуальной ориентации начинают признаваться продуктивными: "Такое разнообразие вносит новые богатые краски в ткань нашего существования". В это время в США активизируется политика мультикультурализма[2].

Население США исторически формировалось благодаря притоку иммигрантов; политологи предполагали, что примерно до середины XX в. в ходе урбанизации, развития постиндустриального общества этнические меньшинства ассимилиру­ются и растворятся. Однако в реальности все про­изошло наоборот - чувство этнической идентич­ности в сообществах иммигрантов только укреп­лялось. Стало ясно, что в среде итальянцев, греков, арабов иммигранты желали сохранять родной язык и традиционные ценности.

Понятие научного "этноцентризма" появляет­ся уже в 60-70-х годах и в течение трех последую­щих десятилетий превращается в мишень посто­янной критики в самом лагере кросскультурной психологии. "К сожалению, этноцентризм, под­разумевающий убежденность в превосходстве собственной культурной группы, повлиял на исследования в социальной психологии, так что да­же некоторые из наиболее уверенных выводов в социальной психологии не работают при оценке культур за пределами Северной Америки", — с го­речью констатируется в другом авторитетном канадско-американском издании по кросскультурной психологии. Обращается внимание на "самодостаточность" американских психоло­гов, которые практически не работают за преде­лами США.

Стала ощутимой необходимость выхода за рамки поисков социально-психологических уни­версалий, всегда считавшихся основной задачей этой науки, что потребовало существенного про­движения в области методики и организации ис­следований[3]. Такого рода усилия и были предпри­няты кросскультурными психологами, которые столкнулись с новыми для этой области науки проблемами: организацией международных про­ектов, созданием программ полевых исследова­ний, восприятием опыта работы культурных ант­ропологов. Поначалу маргинальная в структуре социальной психологии кросскультурная психо­логия к концу 80-х получает права гражданства и в социальной, и в общей психологии[4]. Этот рост влияния связан не только с нараставшим объе­мом исследований, на основе которых были вы­двинуты убедительные интерпретации. Можно сказать, что данные кросскультурных исследова­ний оказались востребованными практикой в большей степени, чем академические результаты лабораторных исследований "чистых" социаль­ных психологов: кросскультурные проекты име­ли хорошее обеспечение, к ним привлекались все более серьезные научные силы, образовывались научные сообщества, в том числе Международ­ная ассоциация кросскультурной психологии.

Не менее важно и то, что сами академические социальные психологи все больше убеждались в том, что кросскультурные данные не просто на­ращивают эмпирическую базу социальной психо­логии, но и зачастую радикально меняют сущест­во видения феномена. Именно так случилось с за­кономерностями, выявленными в "Я-концепции". Эффекты, казавшиеся базовыми, такие, как "эф­фект соотнесения с собой" и "эффект эгоцентри­ческого смещения" в автобиографической памяти, оказались специфическим эффектом самовоспри­ятия личности в западной культуре. Аналогичные открытия происходили в области аттитюдов, со­циальных ролей и др. Новое видение известных социально-психологических феноменов в свете кросскультурных исследований - это, пожалуй, наиболее эффектная часть работ Триандиса.

Кросскультурное расширение социально-пси­хологической перспективы происходило и в дру­гом направлении - исследовались различные культуры в рамках международных корпорации. Тем самым одновременно решались две задачи: с одной стороны, выявляли общее в организацион­ной культуре фирмы, а с другой - различия, кото­рые имеются в национальных отделениях кон­кретной фирмы. Объектами исследований стано­вятся такие промышленные гиганты, как "Дженерал моторе", корпорации Форда и IBM. Появились и другие направления в кросскультурных программах - изучение культурных различий внутри общества, не связанных с этносом. Речь идет о тендерных различиях, а также о культур­ных различиях, обусловленных нетрадиционной сексуальной ориентацией[5].

В последнее десятилетие, кроме отмеченных здесь этнического, организационного и гендерно- го направлений, можно наблюдать развертыва­ние исследований, посвященных социокультур­ным аспектам межличностных отношений; соот­ношения традиционных и современных моделей поведения в странах, где отчетливо представлены элементы традиционной культуры; брачно-семейных отношений, здоровья, делового общения, организационного взаимодействия.

При общем взгляде на массив современных кросскультурных исследований, представляемых, в частности, на международные конференции, складывается впечатление, что в последнее время кросскультурная психоло­гия развивается прежде всего по экстенсивному пути, занимаясь поисками сфер проявления кросскультурных различий[6]. Для становления но­вой области науки это совершенно закономер­ный этап, результатом которого должно стать определение границ предмета. Между тем такие насущные вопросы для любой новой науки, как спецификация феноменов, формирование корпу­са понятий и их операционализация для целей эм­пирического исследования, еще далеки от своего решения.

Все чаще в обобщающих работах кросскультурных психологов можно встретить высказыва­ния, говорящие о необходимости формирования общей теории, которая бы организовала и напра­вила исследования, "интегрируя многочисленные эмпирические факты"[7]. Между тем именно создание такой единой общей теории наталкива­ется прежде всего на трудности теоретического характера, состоящие в понимании самого фено­мена культуры, или, говоря словами Триандиса, в решении вопроса: "Где находится культура? Во­вне или в разуме ее членов?". Культура, понимаемая как внешний феномен, требует изу­чения процессов адаптации к ней, усвоения ее норм, совладания с ее давлением, подчинения ей или борьбы с ее требованиями. Отсюда - одна ме­тодология психологического исследования. Если же культура находится "в разуме ее членов", то возникают задачи исследования природы и места культурных феноменов в структуре психики, пси­хологических механизмов культурного сознания на уровне индивида и групп.

Между тем как в культурологии, так и в кросс- культурной психологии продолжают сосущество­вать обе точки зрения, причем они используются часто в зависимости от того, как понимается предмет кросскультурного исследования[8]. При изучении миграций, аккультурации, международ­ного бизнеса, межнациональных конфликтов чу­жая культура выступает в качестве внешнего фактора, обусловливая блок соответствующих психологических подходов. В психолого-антро­пологических же, культурно-психологических ис­следованиях культуру пытаются понять как осо­бую ментальность, выявляя ее исторические кор­ни и психологические механизмы. Сам Триандис, впрочем, пытался объединить обе точки зрения, утверждая, что культура находится "в разуме", но ее нельзя понять, не интерпретируя такие факто­ры ее формирования, как экология и история. Как известно, Триандис дополняет традицион­ное понимание культуры делением ее на объектив­ную и субъективную: если в качестве объективной культуры он приводит примеры технических объ­ектов (инструменты, дороги, радиостанции) то в качестве субъективной - психологические фено­мены.

Тем не менее основным предметом кросскультурной психологии для этого авторитетного ис­следователя оставались культурные особенности поведения, зависящие от "элементов субъектив­ной культуры", за которые принимались все те же традиционные для американской социальной психологии феномены: аттитюды, нормы, роли, правила, стереотипы, атрибуции, убеждения и т.п. В этот перечень включались и социально- когнитивные феномены: ассоциации, категориза­ции, коннотативные значения. Таким образом, вслед за Триандисом долгое время считалось, что только эти привычные и устоявшиеся социально-психологические явления и должны изучаться кросскультурной психологией. Ситуация каза­лась однозначной, тем более что именно в прояв­лении данных социально-психологических фено­менов и были обнаружены существенные куль­турные различия, которые были представлены Триандисом в качестве основного содержания но­вой науки.

Между тем развитие кросскультурной психо­логии сопровождалось не только расширением культурных границ традиционной академической социальной психологии. Примером могут слу­жить многочисленные американские исследова­ния различий в общении[9]. За пре­делами США социальные психологи также осваивали новые сферы этого предмета. Так, под руководством Р. Гудвина в Великобритании и других европейских странах проводились кросскультурные исследования семейных отношений и межличностного общения, в Канаде М. Бондом - исследования организационной культуры и др. В них предполагалось, что культура благодаря влиянию неких "независимых" переменных, в ча­стности коллективизма-индивидуализма, создает особые конфигурации известных социально-пси­хологических феноменов.

Так, именно линия доказа­тельства существования универсальных "измери­телей" культуры становится наряду с расширени­ем предметной области этой науки одним из основных направлений развития кросскультурной психологии 80-х. В середине 90-х годов инте­грация этих двух методологических подходов ка­залась достаточно продуктивной.

Глава 2. Новые методологии и теории

Сформировавшись к 90-м годам как своего ро­да расширительный вариант социальной психоло­гии, кросскультурная психология продолжила ак­тивные поиски собственного предмета. Одно из направлений этого поиска связано с выдвижени­ем Триандисом понятия культурного синдрома. Импульсом для такого выдвижения явилось на­мерение описать связь между феноменами: куль­турными (независимая переменная) и социально- психологическими (зависимая переменная). Та­кая методология "классического эксперимента", очевидно, была продиктована пониманием куль­туры как "рукотворной части среды", по Герковицу, которая извне обусловливает культурную специфику тех или иных социально-психологиче­ских явлений. Именно эта теоретическая посыл­ка и диктует методологию сложившейся к 90-м годам американской кросскультурной психоло­гии: сравнение культур "X" и "Y" по выполнению задачи "Z". Из нее следует схема любо­го традиционного кросскультурного исследова­ния, например сравнение либо аттитюдов в двух культурах, либо ценностных ориентации, норм, выполнения ролей, справляющегося поведения и т. п.

Парадоксально, но, несмотря на уже сформи­ровавшееся в научных кругах неприятие "евроцентризма" в кросскультурных программах, в конкретных исследованиях, как правило, главной задачей продолжает оставаться поиск психологи­ческих универсалий (этик-компонентов) или пунктов различия (эмик-компонентов)[10]. В практи­ке исследований эта методология сравнения обо­рачивалась попытками специалистов выявить преимущественно отличия между культурами, применяя западный инструменарий к местному материалу незападных культур[11]. Однако, как указывают авторы одной из обобщающих работ, это чревато ошибками: так, если в западной культуре интеллект означает прежде всего способность эффективно общаться и преуспевать в обществе, то интеллект в мест­ном обществе индейцев рассматривается как со­циальная компетентность, гуманитарная позиция и контроль над негативными эмоциями. При сравнении совершались ошибки, впоследствии обобщенные под названием "интеллектуальный колониализм". "Евроцентризм" оста­вался неизжитым и, по-видимому, явился логиче­ским следствием этой схемы[12].

Между тем направление "культурного сравне­ния", согласно схеме Триандиса, по заданным па­раметрам-измерениям развивалось в 80—90-х го­дах очень бурно и к настоящему времени пред­ставлено огромным количеством авторов, совокупность работ которых могла бы составить библиотеку. Одной из них является исследование кросскультурных аспектов общения с помощью культурных измерений, предложенных Мэри Ду­глас, которое было предпринято нами в со­ставе международной группы социальных психо­логов под руководством Р. Гудвина. Разуме­ется, межкультурные особенности общения изучались и ранее. Можно даже сказать, что этот предмет был одним из наиболее популярных как в культурной антропологии, так и в кросскультурной психологии, причем в последней преиму­щественно в связи с анализом "индивидуализма- коллективизма" или с попытками выделения культурных стилей общения[13].

В середине 90-х годов применяемая методоло­гическая схема казалась вполне адекватной. Се­годня же отсутствие явных различий в саморас­крытии, анализировавшихся в связи с культурны­ми параметрами (эгалитаризм, иерархичность, индивидуализм и фатализм), выделенными вслед за Дуглас, может свидетельствовать о следую­щем: для кросскультурного анализа различий не­обходимо изучение более содержательных и ком­плексных феноменов, а выбираемые "парамет­ры", несмотря на их видимую универсальность, не всегда служат надежными референтами.

В самом конце 90-х годов сложившийся рас­клад теоретических сил в кросскультурной психо­логии был представлен двумя точками зрения. Первая ориентирована на развитие существую­щего с 80-х годов направления и принималась ос­новоположниками современной кросскультур­ной психологии: Г. Триандисом и Р. Диаз-Герреро. Вторая, представляемая Г. Яходой и Д. Прайс-Уильямсом, отрицает перспективность традици­онной парадигмы культурного сравнения и возлагает надежды на теоретические и ме­тодологические возможности культурной психо­логии. Культура, в отличие от традиционной кросскультурной точки зрения, определяется ими не как "независимая переменная", а как сущ­ность, неотделимая от индивида. Эти авторы счи­тают, что для эффективного продвижения иссле­дований культуры в психологии исходные цели кросскультурной психологии должны формули­роваться заново.

В рамках первого направления определились лидеры, совершенствующие и развивающие ме­тодологию кросскультурного сравнения. Наибо­лее заметен, на наш взгляд, вклад Г. Ховстеде, С. Шварца и М. Бонда, имеющих значительное число последователей. Именно они в рамках тра­диционного направления попытались преодолеть его внутреннюю ограниченность. Все трое шли к теоретическим обобщениям от исследователь­ской практики. Они известны прежде всего тем, что организовывали и проводили масштабные кросскультурные проекты, причем каждый из них стал основоположником влиятельных школ в кросскультурных исследованиях. Не являясь аме­риканцами по происхождению, они ратуют за борьбу с "этноцентризмом", за мультикультурное понимание современного мира, за использование незападных инструментов в кросскультурных ис­следованиях, за осознание преимуществ различ­ных "культурных профилей". По существу, в их теоретических схемах очень много общего - от преданности идее "измерения" культур по фикси­рованным параметрам до приверженности одной и той же феноменологии, лежащей в основе "из­мерений", а именно ценностных феноменов.

Исследования различий между культурами в корпорации IBM, проведенные Ховстеде, принес­ли ему заслуженную известность. Ставя перед собой задачу изучения различий между культурами на национальном уровне через исследование "ядерного", по его выражению, об­разования культуры - ценностей, Ховстеде, по су­ти дела, последовательно проводит традицион­ную теоретическую линию поисков культурных универсалий, начатую еще социальными антро­пологами 50-х годов. Тогда А. Инкелес и Д. Ле- винсон предположили, что существуют общие для всех культур темы, отражающие такие уни­версальные проблемы, как связь с авторитетом, концепция "Я" и способы улаживания конфлик­тов. Ховстеде, следуя этой же схеме, ищет "куль­турные измерения" и с помощью факторного анализа, охватившего 49% дисперсии, подтверж­дает их.

"Культурные измерения" всегда предполага­ют идею независимой культуры как оппозиции человеку, и, думается, метафора культуры как ментальной компьютерной программы и коллек­тивного программирования ("Именно коллектив­ное программирование разума отличает членов одной группы или категории людей от другой") не меняет принципиальной посылки, на­кладывающей жесткие ограничения на метод о - логию исследования: культура локализуется во­вне личностей и независимо от них[14].

Компьютерная метафора не вполне объясняет и послойную организацию культуры, заявленную Ховстеде: "...люди заключают в себе несколько слоев ментального программирования, соответ­ствующих разным уровням культуры": 1) национальный уровень, 2) уровень реги­ональной и/или этнической, и/или религиозной, и/или языковой принадлежности, 3) уровень по­ла, 4) уровень поколения, 5) уровень социального класса, 6) организационный или корпоративный уровень[15]. Идея одностороннего влияния культуры (даже имеющей послойное строение) на человека принципиально ограничивает возможности пони­мания того, как взаимодействуют ценности раз­ных слоев культуры, как осуществляется выбор или принятие каких-либо ценностей на индивиду­альном и групповом уровнях и почему ценности изменяются. Шалом Шварц развивает парадигму "культурных измерений" через группирование ценност­ных оснований поведения.

Результаты поиска единых "культурных изме­рений", оснащенного хорошим статистическим аппаратом, обширной базой данных, отличающе­гося стремлением получить "обобщенные порт­реты" культур уже не по пяти, а по десяти параме­трам, выглядят в методологическом плане очень респектабельно. Однако насколько ценностные феномены могут коррелировать с реальностью действий мыслей и поступков людей?

Различные списки "культурных измерений", созданных западными авторами, начинают напо­минать варианты перечней "качеств лидера", ти­пологии национальных характеров и прочие не слишком успешные попытки (как в известной притче о трех слепых и слоне в темной комнате) с одной фиксированной точки зрения "объять" многоуровневую, сложную (как по географии, так и по внутренней структуре) реальность куль­туры.

Майкл Бонд, канадец, живущий и работающий в Гонконге, делает еще одну интересную попытку преодолеть "этноцентрическую" ограниченность западной методологии в кросскультурных иссле­дованиях. Он выдвигает в качестве центрального понятие социальных аксиом, которые представ­ляют собой "общие верования, связанные с мате­риальной, личностной, социальной и духовной ре­альностью"[16].

Если попытаться суммировать содержание этих отчетов, то участники проекта практически единодушны в признании такого преимущества методологии SAS, как сочетание в нем принципов универсализма и релятивизма. Релятивизм реали­зуется здесь предоставлением возможности (плюс к заложенным в опроснике пяти универсальным факторам) дополнять этот перечень местными социальными аксиомами с помощью специальной процедуры открытых вопросов. Опросник с от­крытыми вопросами содержал описание различ­ ных форм социального поведения, а затем дан­ные подвергались контент-анализу. Выявленные таким образом "местные" аксиомы должны отра­жать связь ценностных феноменов с культурны­ми формами поведения[17].

При всем уважении к высокой "технологичнос­ти" исследования нельзя не заметить, что стремле­ние объединить принцип "культурного релятивиз­ма" с универсалистским подходом тем не менее осуществляется под флагом "номологической" методологии. Ключевой же вопрос об адекватно­сти "номологических" методов сложной ткани культуры остается открытым[18].

Перечисленные подходы, безусловно, разви­вают и совершенствуют методологию современ­ного кросскультурного исследования. Они не пе­рестают восхищать масштабами вложенных в них организационных усилий и широтой геогра­фии, но мало что прибавляют к изначальной тео­рии. В такой теории, где культура не имеет чело­веческого лица, а определяется только историей и экологией, нет места активности человека; идея "запрограммированных" людей очень бихевиоральна, но мало современна.

Говоря о методологии, нельзя не заметить, что многоуровневый характер культуры слабо отра­жается в исследовательских программах, а ре­зультаты, достигнутые на пересечении тендер­ных и национальных, профессиональных и наци­ональных групп, ставят вопросы о сходстве данных, полученных в разных этносах на одних и тех же социальных категориях (например, про­фессиональных), "поверх" национальных. Что можно в этом случае сказать о глубине и "влия­нии" культурных слоев?

Альтернативный подход декларирован Г. Яходой и Д. Прайс-Уильямсом. Он предполагает большее погружение в проблемы культурной психологии и ориентирован на определенное от­ступление от традиционных целей кросскультурной психологии, которая, по их мнению, не рас­сматривает культуру как взаимосвязанную с ин­дивидом и не проводит культурные сравнения по психологическим переменным, заключенным в культурной среде. Тем самым она не трактует контекст как многоуровневый. С этой точки зрения утверждается, что необходимо дви­гаться к культурной психологии и видеть, как од­на переменная в изучаемой культуре связана с другими переменными в той же культуре[19]. Таким образом, по мнению этих авторов, исходные цели кросскультурной психологии должны формули­роваться заново для эффективного продвижения исследований культуры в психологии. Новый подход заявлен, но его эмпирическое продвиже­ние связано с некоторыми методологическими проблемами, в частности с технологией культур­ного сравнения. Думается, определенные шаги в этом направлении уже сделаны отечественными исследователями менталитета[20] и последователями концепции социальных представлений.

Так, несмотря на методологические трудности, подход к культурным и кросскультурным явлениям через анализ социальной психологии и особенностей менталитета приближает нас к ответам на важ­ные вопросы о том, как образуются новые куль­турные пласты, как найти взаимопонимание в мультикультурных обществах и каковы механиз­мы воздействия глобализма на местные культу­ры.

Заключение

В течение многих лет кросс-культурные исследования по-настоящему не воспринимались как серьезная и активная отрасль психологии. Скорее, их считали доменом тех немногих психологов, которые проявляли эзотерический интерес к культуре, далекий от забот профилирующей психологии, или занимались этническими меньшинствами.

В последние несколько лет кросскультурные исследования в психологии приобрели популярность. Нет сомнений, что многое в этой популярности обязано текущему вниманию к культурному многообразию и межгрупповым отношениям, а также ко все большей разнородности населения. Множащиеся проблемы и напряжение в межкультурных отношениях и растущее признание недостатков психологической литературы также способствуют осознанию необходимости в кросс-культурном подходе.

Однако в гораздо более широком смысле растущий интерес к кросс-культурной психологии является нормальным и здоровым развитием, ставящим под сомнение природу истин и принципов, накопленных к настоящему времени, и изыскивающим возможности дать еще более точную картину поведения для людей из различных культурных сред. По мере того как психология становится более зрелой и поднимаются подобные вопросы, многие ученые и писатели начинают признавать, что многое (но не все) в исследованиях и литературе, что когда-то считалось универсальным для всех людей, в действительности культурнограниченно. Ширящаяся значимость и признание кросскультурных подходов в социальных науках, и в психологии в частности, является реакцией на это осознание. Кросс-культурное исследование и образование оказывают сильное влияние на наше понимание истин и принципов, касающихся человеческого поведения.

Взгляд на движение идей и методологических схем исследований в кросскультурной психологии дает возможность увидеть, как расширилось за последние десять лет понимание сути кросскультурных различий. Акценты, переносимые с фик­сации инвариантных параметров на своеобразие социально-психологических особенностей культур, были учтены исследователями из разных ме­тодологических лагерей при создании плацдар­мов для более содержательного, качественно ориентированного анализа. Именно это направление поисков и позволит кросскультурной психологии сыграть свою роль в открытии новых перспектив для социальной психологии, перед которой неумолимо встает задача "необхо­димости глобальных изменений в теоретических подходах".

Список использованной литературы

Абульханова К.А. Российский менталитет: кросскультурный и типологический подходы // Российский менталитет: вопросы психологической теории и практики. М., 1997.

Андреева Г.М. В поисках новой парадигмы: традиции и старты XXI в. // Социальная психология в современном мире. М., 2006.

Белик А. А. Психологическая антропология: История и теория. М., 2003.

Емельянова Т. П. Кросскультурная психология: проблемы и тенденции развития // Психологический журнал. 2004. Т. 25. № 1.

Знаков В.В. Кросскультурные различия в понимании лжи // Российский менталитет: психология личности, сознание, социальные представления. М., 1996.

Лебедева Н.М. Введение в этническую и кросскультурную психологию. М., 2004.

Стефаненко Т. Г. Этнопсихология. М., 1999.

Стефаненко Т.Г. Социальная психология в культурно-исторической перспективе // Социальная психология в современном мире. М., 2006.