Агрессия в поведении подростков

Сам он дает следующее  определение:

«Сила агрессивной реакции  на какое-либо препятствие  представляет собой  совместную функцию  интенсивности возникшего гнева и степени  связи между его  побудителем и  пусковым признаком» [L. Berkowitz, 1962, р. 33].

Рис. 8.6. Схема различных  теорий агрессии. Гипотетические конструкты заключены в рамку [A. Bandura, 1973, p.54]

Позднее Берковитц [L. Berkowitz, 1974] расширил и видоизменил свою соответствующую лоренцовской модели врожденного запускающего механизма механистическую концепцию толчка. Пусковой раздражитель уже не является необходимым условием перехода от гнева к агрессии. Далее, допускается побуждение к агрессии раздражителями, связанными с обладающими подкрепляющим значением последствиями агрессивных действий, иными словами, в качестве дополнительной опоры своей концепции Берковитц привлекает парадигму инструментального обусловливания. Кроме того, предполагается, что появление релевантных агрессии ключевых раздражителей может повысить интенсивность агрессивного действия, например, замечаемое оружие в ситуации, воспринимаемой человеком как провокационная, так называемый эффект оружия [L. Berkowitz, A. Le’Pagе, 1967]. Бандура [A. Bandura, 1973] больше ориентирован на парадигму инструментального обусловливания, причем центральное место он отводит научению путем наблюдения за образцом. Эмоция гнева не является, по его мнению, ни необходимым, ни достаточным условием агрессии. Поскольку гнев представляет собой, с точки зрения Бандуры, всего лишь состояние возбуждения, получающее обозначение лишь постфактум, всякое эмоциональное возбуждение, идущее от негативно воспринимаемой стимуляции (скажем, шум, жара), может влиять на интенсивность агрессивных действий, если только действие вообще пойдет по пути агрессии. Ход такого действия не связан с простым запуском условных реакций, зависящих от предвосхищаемых последствий возможных действий, и никакое состояние эмоционального возбуждения, никакой побудительный компонент не являются для него необходимыми. Теоретическая позиция Бандуры, будучи многокомпонентной, ориентированной на теорию привлекательности концепцией поведения в духе притяжения (pull), представляет собой синтез традиций теории научения и когнитивных теорий мотивации. В первую очередь поведение определяется привлекательностью предвосхищаемых последствий действий. К числу таких решающих дело последствий относится не только подкрепление со стороны других людей, но и самоподкрепление, зависящее от соблюдения внутренне обязательных для личности стандартов поведения. Поэтому при одних и тех же особенностях ситуации вместо агрессии может быть выбрано действие совершенно иного типа, например: подчинение, достижение, отступление, конструктивное решение проблемы и т. д.

Основные положения  концепций Фрейда, Лоренца, Берковитца и Бандуры в виде несколько упрощенных схем представлены на рис. 8.6. Более поздние теоретические подходы, базирующиеся на теории социального научения, в значительной мере объединяют их отказ от подчеркнутой простоты и строгости S-R-механизма за счет расширения роли когнитивных процессов в осмыслении ситуационной информации — тенденция эта восходит к Хайдеру [F. Heider, 1958]. К этим процессам относятся атрибуция состояний эмоционального возбуждения, интерпретация намерений других людей, объяснение как своего, так и чужого действия диспозициональными или ситуационными факторами, обозначение поведения как агрессии [Н. A. Dengerink, 1976].

Наряду с Берковитцем и Бандурой среди авторов, сыгравших значительную роль в разработке данного направления, следует назвать и Фешба-ха [S. Feshbach, 1964; 1970; 1974]. Как мы убедились, он внес существенный вклад в уточнение понятия «агрессия», а в более поздних работах и в выявление условий возникновения агрессии и индивидуальных различий агрессивности, соотнеся последние с общим когнитивным развитием. Фешбах придерживается точки зрения, очень близкой к типичным когнитивно-личностным и мотивационно-психологическим концепциям, таким, как концепции Корнадта [Н.-J. Kornadt, 1974; 1983] и Олвеуса [D. Olveus, 1972], разбору которых посвящен один из последующих разделов.

Экспериментальное изучение агрессии

Во второй половине 50-х гг., еще до работ Басса [А. Н. Buss, 1961] и Берковитца [L. Berkowitz, 1962], стимулировавших лабораторные экспериментальные исследования агрессии, большие усилия были приложены для измерения, прежде всего основанными на ТАТ методиками индивидуальных различий агрессивности, главным образом выраженности ее позитивной и негативной тенденций [см.: S. Feshbach, 1970, р. 180-184]. Данные, полученные с помощью различных ключевых категорий анализа содержания рассказов ТАТ, сопоставлялись с прямыми показателями агрессивного поведения (например, с оценками других людей, с наказуемыми проступками). В результате возникла довольно сложная картина, противоречивость которой исчезла лишь после того, как исследователи занялись вычленением с помощью ТАТ тенденции подавления агрессии, рассматривая ее как регулятор открыто агрессивного поведения. В начале 60-х гг., т. е. после разработки лабораторных экспериментальных исследований, в которых до сей поры индивидуальные различия никак не изучаются, эти усилия сошли на нет. И только в 70-е гг. возобновились попытки диагностики мотива агрессии, но уже посредством проективных методик [D. Olveus, 1972; Н.-J. Kornadt, 1974].

Экспериментальное исследование агрессии началось с ответа на один нелегкий вопрос. Как, возбуждая  агрессивность в лабораторном эксперименте, контролировать условия ее возникновения, измерять ее воздействие на поведение  и не причинять при этом страдания  испытуемым и не нарушать этических  принципов? Как правило, испытуемый получает инструкцию, предписывающую ему осуществить электроразряд на другом человеке, выполняющем какое-либо задание. (В действительности этот человек, будучи помощником экспериментатора, никакого удара током не получал.) Разумеется, чтобы побудить испытуемого наказывать другого человека, требуется какой-либо фиктивный повод. Рассмотрим три экспериментальные процедуры, обычно применявшиеся в этих опытах. Первой из них была «машина агрессии» Басса [А. Н. Buss, 1961]. Испытуемый с помощью электроразряда различной интенсивности должен был сообщать другому человеку, который в том же или в соседнем помещении выполнял задание на научение, о допущенных тем ошибках. Испытуемым говорилось, что таким образом они смогут оказывать влияние на успешность научения другого человека. Как правило, в их распоряжении находилось 10 различных интенсивностей электроразряда (минимальная из них должна означать успех). Помимо силы тока зависимыми переменными выступали количество, продолжительность и латентное время наказаний, последнее, скорее, отражало импульсивные тенденции наказывающего [L. Berkowitz, 1974]. Вторая процедура [L. Berkowitz, 1962] — незначительное видоизменение первой. Испытуемый должен оценить работу (типа сочинения) другого и выразить свое мнение ударом тока определенной интенсивности. Удар током осуществлялся под предлогом обратной связи, направленной на улучшение результатов, и мог, как и в случае «машины агрессии», истолковываться (что и происходило на самом деле) в качестве просоциального акта [см.: R.A. Baron, R.J. Eggleston, 1972]. В последнее время появилось также немало исследований, в которых вместо электроразряда используются шумы различной силы, превосходящей болевой порог [D.A. Fitz, 1976].

Третья процедура — выполнение задания на скорость реакции -была предложена Тейлором [S. P. Taylor, 1965; 1967]. Испытуемые-мужчины соревновались с подставным партнером. Перед каждым туром им предлагалось выбрать одну из 5 интенсивностей тока, которую они могли применить к сопернику, если время реакции последнего превосходило время реакции испытуемого. Испытуемым также сообщалось, что их «противник» будет вести себя точно так же.

Типичные вариации условий заключались в предшествующем опыту оскорблении, т. е. в преднамеренном ударе током, нанесенном партнером, и в ожидании возможности ответить тем же. По данным самоотчета, испытуемых по степени агрессивности разделили  на три группы: высокая степень, средняя  степень (контрольная группа), низкая степень. Оказалось, что у испытуемых, склонных к подавлению своей враждебности (низкая степень), в отличие от испытуемых с высокой степенью возбуждения  агрессивность проявляется тем  меньше, чем сильнее предшествующее оскорбление. Хотя казалось бы, что предварительное оскорбление, примешивая к инструментальной агрессии еще и враждебную, должно было усиливать ее. Актуализованная агрессивность контролировалась главным образом с помощью опроса, направленного на выяснение ее типа, степени и состава (данные опроса, конечно, соотносились с последующей силой ударов током). Применявшиеся в этих исследованиях экспериментальные ситуации являются весьма искусственными. Поэтому остается неясным, в какой мере полученные результаты обладают внешней (экологической) валидностью, иначе говоря, сохраняют или нет обнаруженные взаимосвязи свою силу для ситуаций повседневной жизни. Удар током был выбран исследователями, поскольку он весьма соответствовал строго бихевиористскому определению агрессии Басса и поскольку причинение физической боли считалось существенным признаком нападения. Однако в действительности это оказалось не так. В частности, в ситуации перемены ролей не было обнаружено никаких различий в силе ответных ударов током для случаев, когда перед этим испытуемый получал от своего противника реальные удары и когда он просто узнавал, током какой интенсивности противник предполагал его ударить [J. Schuck, К. Pisor, 1974]. Кроме того, сомнения вызывает и внутренняя валидность результатов, полученных при помощи машины Басса [см.: R. Hilke, 1977; Н. Werbik, R. Munzert, 1978].

Лишь в очень  немногих исследованиях испытуемые не включались в структуру весьма искусственного механизма наказания  электротоком, а вовлекались в  события, подстроенность которых заметна далеко не сразу [H.-J. Kornadt, 1974]. Однако в этих случаях всегда остается проблематичной этическая сторона дела, даже когда после эксперимента испытуемым все объясняют. Как показывают результаты уже рассмотренного исследования Бандуры и его коллег [A. Bandura et al., 1975], для многих испытуемых то, что им приходится делать, представляется сомнительным с моральной точки зрения

Личностные  характеристики

Когда исследователи  начали обращаться к личностным свойствам, средства измерения которых были разработаны для совсем иных целей, результаты оказались довольно плодотворными, что мы покажем на нескольких примерах. Затем мы займемся предпосылками построения концепции мотива, подготовленными уже самыми первыми попытками выявить с помощью ТАТ диспозициональные различия готовности, к агрессии и соотнести их с наблюдаемым агрессивным поведением. Эта концепция мотива связана с анализом специфических особенностей ситуации, но не с тем, который вытекает из теории свойств, а с тем, который осуществляется при третьем взгляде на поведение (см. гл. 1) и который направлен на выяснение взаимодействий ситуационных и личностных факторов.

Одним из средств, позволяющих провести различия между  людьми по степени их агрессивности, является четвертая шкала MMPI (Многостадийный личностный опросник штата Миннесота). Уилкинс, Шарфф и Шлоттманн [J.L. Wilkins, W.Н. Scharff, R.S. Schlottmann, 1974] отобрали с помощью этой шкалы высоко и низко агрессивных испытуемых и обнаружили, что первые даже при чисто инструментальной агрессии (к тому же «просоциальной», ибо удар током должен повышать успешность научения) прибегали к току большей интенсивности. Последующее сообщение о случаях насилия доводило испытуемых первой группы до такой степени агрессивности, которую низко агрессивные достигали, только когда они предварительно подвергались оскорблению.

Имеется также  ряд разнообразных личностных свойств, указывающих на устойчивую тенденцию  торможения агрессии. Например, Дорски, использовавший в своем эксперименте процедуру Тэйлора с соревнованием на лучшее время реакции [F. Dorsky, 1972], подразделил испытуемых в соответствии с их ответами на опросник «социальной тревожности» (страха перед «социальными» последствиями своего деяния). Когда подставной партнер начинал постепенно наращивать интенсивность тока, испытуемые с низкой тревожностью отвечали ему тем же, в то время как испытуемые с высокой тревожностью применяли ток меньшей интенсивности. В ситуации же, когда лишь партнер имел в своем распоряжении ток особо сильной интенсивности, испытуемые с высоким уровнем социальной тревожности вели себя особенно сдержанно. Однако, если возможности возмездия были обратными (только испытуемый мог применять ток сверхсильной интенсивности), они пользовались током максимальной силы в 4 раза чаще, чем испытуемые, которым свойственна низкая социальная тревожность. Аналогичные данные Тэйлор [S.P. Taylor, 1967] получил для «сверхконтролируемых» испытуемых, отмечавших в ответах на опросник самооценочного характера свою склонность к подавлению испытываемой ими враждебности. Своим партнерам эти испытуемые постоянно отвечали током меньшей интенсивности. В работе Денгеринка, О’Лири и Каснера [Н.A. Dengerink, M.К. O’Leагу, К.N. Kasner, 1975] то же было показано для людей с внешним (в смысле Роттера) локусом контроля в противоположность внутреннему локусу контроля.

Перечисленные свойства личности указывают скорее на страх перед возмездием, чем  на внутреннее торможение агрессии, влекущее за собой в качестве самооценочного последствия своей агрессивности чувство вины. Кнотт, Лейзейтер и Шуман [R. D. Knott, L. Lasater, R. Shuman, 1974], применив фиксирующий переживания вины опросник, выявили признаки внутреннего торможения агрессии. По сравнению с испытуемыми со слабым переживанием вины лица, склонные к сильному чувству вины, проявляли меньшую ответную агрессию как по частоте применения электроразряда, так и по его интенсивности. Кроме того, у них с большим трудом формировалась условная ответная агрессия.

Рассмотренные диагностические методики представляют собой лишь косвенные показатели склонности к агрессии или ее торможению. Более непосредственными являются специально разработанные опросники. Как и MMPI, к которому они отчасти относятся, первоначально это были просто методики, организованные по принципу «общего вагона», т. е. набором вопросов о различнейших формах поведения и установках [например, шкала Закса и Уолтерса: M. Zaks, Р. Н. Walters, 1959]. Опросник Басса — Дарки [А.Н. Buss, A. Darkee, 1957] содержит, выделенные с помощью факторного анализа субшкалы, такие, как агрессивность и враждебность. Но пока осуществленная с помощью факторного анализа дифференциация не привела к разработке теоретических конструктов, которые стали бы объяснительным опосредующим звеном между множеством ситуационных особенностей и многообразием форм поведения. Эти конструкты дают лишь модели взаимосвязей конкретных видов поведения, переживаний и отношений. Теоретически обоснованная разработка диагностических средств должна осуществляться противоположным путем: на основе обобщенных конструктов центрального характера последовательно проверяются вытекающие из теории конкретные взаимосвязи действий и ситуаций и уже после этого составляются вопросы.

Уточнение гипотезы катарсиса  с позиций теории мотивации

В противоположность  этому во фрустрационной теории агрессии представителей Йэльской группы [J. Dollard et al., 1939] гипотеза катарсиса получила иную, более конкретную и тем самым более поддающуюся проверке формулировку:

«Предполагается, что подавление любого акта агрессии представляет собой фрустрацию, увеличивающую побуждение к агрессии. И наоборот, осуществление всякого  акта агрессии должно это побуждение снижать. В психоаналитической терминологии такое  освобождение называется катарсисом… По-видимому, само снижение более или менее кратковременно, и при продолжении исходной фрустрации побуждение к агрессии возникает снова [p. 50] …Всякое проявление агрессии представляет собой катарсис, снижающий побуждение к любым другим актам агрессии» [р. 53].