Теория элит Михельса

общество не может  существовать без господствующего или политического класса, и что наличие такого класса — постоянно действующий фактор социальной эволюции. Он с сочувствием цитирует мысль Руссо о том, что масса, делегируя свой суверенитет, перестает быть суверенной. Для него представлять ... значит выдавать единичную волю за массовую. Отсюда вытекает важнейшая исходная точка его рассуждений: «Масса вообще никогда не готова к господству, но каждый входящий в нее индивид способен на это, если он обладает необходимыми для этого положительными или отрицательными качествами, чтобы подняться над нею и выдвинуться в вожди». Даже самое бесклассовое (если таковое возможно) коллективистское общество будущего нуждается в элите.

Михельс был убежден, что большинство человечества никогда не будет способно к самоуправлению, даже в том случае, если когда-либо недовольным массам удастся лишить господствующий класс его власти. И все потому, что рано или поздно в среде самих масс с необходимостью появится новое организованное меньшинство, которое возьмет на себя функции господствующего класса. И делает глобальный вывод: господствующий класс представляет собой единственный фактор, имеющий непреходящее значение во всемирной истории.

Олигархические тенденции в  организациях зависят от статусного неравенства в обществе. В обществах, с высокой степенью неравенства  вероятность возникновения олигархии  выше, чем в тех, которые отличаются эгалитарной статусной структурой. Олигархизация есть функция статусного неравенства. Михельс выделил несколько причин олигархизации общества: «Эти тен-денции лежат в сущности: 1) человеческой природы, 2) политической борьбы и 3) организаций. Демократия ведет к олигархии, превращается в олигархию». Узкая специализация в управлении, препятствует контролю за управляющими. Психологические свойства массы (политическая индифферентность, стремление к подчинению сильной власти, чувство благодарности вождю) позволяют вождю навязывать свою волю подвластным. Элитарность является атрибутом общества и его отдельных институтов. Они элитарны в силу факта наличия в них организационной структуры. Согласно выявленной тенденции организация порождает доминирование избранных над избирателями. «Общество не может существовать без господствующего или политического класса, хотя его элементы подвергаются обновлению». Наличие этого класса – «постоянно действующий фактор социальной эволюции»

Суть закона: демократия, чтобы сохранить себя и достичь известной стабильности, вынуждена создавать организацию, а это связано с выделением элиты — активного меньшинства, которому массе приходится довериться ввиду невозможности ее прямого контроля над этим меньшинством. Поэтому демократия неизбежно превращается в олигархию, и люди, совершая социальный переворот, убегают от Сциллы, чтобы попасть к Харибде. Таким образом, демократия сталкивается с неразрешимым противоречием: во-первых, она чужда человеческой природе и, во-вторых, неизбежно содержит олигархическое ядро.

Нужно сказать, что  первоначально идеи и политические позиции Михельса отличались руссоистско-синдикалистским максимализмом, убежденностью автора в том, что подлинная демократия — ...непосредственная, прямая; демократия представительная —

явление преходящее, переходное: она несет в себе зародыш  олигархичности. Затем Михельс приходит к выводу о том, что олигархия — неизбежная тенденция в мире организаций, в том числе политических партий. Причина образования олигархии даже в самых демократических организациях лежит в технической невозможности обойтись без лидеров, без аппарата управления, из чего создается соответствующий слой чиновничества. Причем эти выводы ни в коей мере, по мнению автора, «не опровергают материалистическое понимание истории, не подменяют его, а только дополняют». Классовая борьба всей своей логикой приводит к созданию новой олигархии, переплетающейся со старой. В серьезной обоснованности этих выводов трудно усомниться.

Значительное внимание в своих научных исследованиях  Михельс уделяет анализу деятельности политических (прежде всего социалистических и социал-демократических) партий, выяснению их роли как источника и механизма формирования элитных правящих слоев. Михельс исходит из того факта, что власть в партиях принадлежит фактически узкому кругу лиц, находящихся на верхних ступенях партийной иерархии. Необходимость управления организацией требует создания аппарата, состоящего из профессионалов, и партийная власть неизбежно концентрируется в их руках. Но партия — это не самоцель и она не тождественна с классом или массой. Это средство достижения правящей партийной элитой определенных целей, главная из которых — государственная власть. Поэтому партии делегируют на самые высокие и авторитетные должности, особенно в парламентах, своих самых подготовленных и авторитетных представителей. Они стремятся заполучить наиболее влиятельные должности в аппарате государственного управления с тем, чтобы, по их разумению, принести наибольшую пользу.

У Михельса мы встречаем элементы исторического подхода к демократии.На нижней ступени человеческой культуры господствовала тирания. Демократия могла возникнуть только на более поздней и высокоразвитой стадии общественной жизни». Но, анализируя события, мы замечаем, что по мере развития общества демократия вновь оборачивается вспять в сторону тирании, порождая такое явление, как вождизм. Конечно, институт вожцей был известен во всех прежних эпохах. Но когда сегодня, особенно среди ортодоксальной социал-демократии приходится слышать, что в социал-демократии нет вождей, а есть лишь чиновники, то остается лишь удивляться такому ограниченному видению мира и еще раз

подчеркивать: отрицание  вождизма на словах ведет к усилению этого вождизма на деле, ибо не позволяет массам разглядеть действительную опасность3. Даже если иметь в виду только психологический феномен, то и в этом случае ясно, что даже «самый что ни на есть благонамеренный идеалист за короткий период на посту вождя вырабатывает в себе качества, характерные для вождизма». И это справедливо. Давайте посмотрим историю практически каждой пролетарской партии. Что происходило с их лидерами после прихода к реальной власти в стране?

Партийная элита  обладает преимуществами перед рядовыми членами — имеет больший доступ к информации, возможности оказывать давление на массы. «Чем более расширяется и разветвляется официальный аппарат, — пишет Михельс, — чем больше членов входит в организацию, ...тем больше в ней вытесняется демократия, заменяемая всесилием исполнительных органов. Формируется строго обособленная бюрократия со множеством инстанций. Таким образом, нет сомнения в том, что бюрократизм олигархической партийной организации вытекает из практической формальной необходимости, ...демократия — всего лишь форма. Но форму нельзя ставить выше содержания»4.

Причем элита  очень подвержена всем соблазнам  обладания властью и всегда настроена «использовать массы в качестве трамплина для достижения своих целей и планов». Особое внимание Михельс уделяет борьбе элит за позиции власти. «Редко борьба между старыми и новыми вождями заканчивается полным устранением первых. Заключительный акт этого процесса состоит не столько в смене элит, сколько в их реорганизации. Происходит их слияние»5.

Невозможность демократии существовать без организации, управленческого аппарата и профессиональной элиты неизбежно ведет к закреплению постов и привилегий, к отрыву от масс, фактической несменяемости лидеров. Вожди, как правило, невысоко ставят массы. Вожди делают ставку на безмолвие масс, когда устраняют их от дел. Представитель ...превращается из слуги народа в господина над ним. Вожди, являясь первоначально творением масс, постепенно становятся их властелинами. Одновременно с образованием вождизма, обусловленного длительными сроками занятия постов, начинается его оформление в касту.

Опираясь на все  полученные выводы, Михельс доказывает «формально-техническую невозможность прямого господства масс» и долговременной демократии. И вытекает это прежде всего «из численности». Гигантские митинги стремятся без подсчета голосов и учета различных мнений принимать резолюции целиком, не вникая в детали. Толпы заменяют и вытесняют индивида. Причем ха-ризматических лидеров, поднимающих массы к активной деятельности, сменяют бюрократы, а революционеров и энтузиастов — консерваторы и приспособленцы. Руководящая группа становится все более изолированной и замкнутой, защищает, прежде всего, свои привилегии и в перспективе превращается в интегральную часть правящей элиты.

Профессиональные  функционеры профсоюзов, социалистических и левых партий, особенно ставшие членами парламента, меняют свой социальный статус, становятся членами правящей элиты. Таким образом, лидеры масс, став частью элиты, начинают защищать ее интересы и тем самым свое собственное привилегированное положение. Но интересы масс не совпадают с интересами бюрократических лидеров массовых организаций. Поэтому элита склон-на проводить консервативную политику, не выражающую интересы масс, хотя она и действует от их имени, конкурируя с другими фракциями политической элиты, а именно с элитой аристократии, менеджеров и т.д. Жизнь лидеров социал-демократических партий становится буржуазной или мелкобуржуазной, и они защищают свое новое положение. А поскольку элита «организуется и консолидируется, управляя массой», Михельс считает неизбежной элитарную структуру любой общественной организации.

Как видим, Михельсу нельзя отказать во многих тонких наблюдениях и обобщениях. Но можно разглядеть и белые пятна. Описывая действительную трансформацию лидеров социал-демократии, он абсолютизирует этот феномен, выводя его из вечных механизмов управления, с неизбежностью выливающихся в олигархическое правление. Главный вывод Михельса заключается в том, что неолигархическое управление большими организациями невозможно технически. Но ведь технические препятствия рано или поздно могут быть преодолены. Михельс не был знаком с возможностями современных управленческих и информационных систем. Возможна ли демократия и неолигархическое управление большими организациями, если технические препятствия для этого преодолены, если существует развитая система прямой и обратной связи между руководителями и членами больших организаций — проблема, которая еще ждет своего решения.

Хотелось бы высказать  еще несколько замечаний по поводу «железного закона олигархии» Михельса. Во-первых, требует уточнения термин олигархия. Известно, что Платон называл олигархией власть богачей6. Но закономерность, которую описывает Ми-хельс, — это отнюдь не концентрация власти в руках богатых. Ее гораздо правильнее было бы назвать элитарной или бюрократической тенденцией. 

социолог, представитель классического периода  европейской политической социологии и основатель (наряду с М.Я.Острогорским) социологии партий; политолог и экономист. Автор ряда работ, из которых самые  известные: "Социология политической партии в условиях демократии" (1911, анализ социалистических партий, сделанный  на основании личного опыта участия  в этом движении); изд. посм. "Первые лекции по политической социологии" (1949). Вклад в развитие политической мысли. Среди политологов получили признание работы Михельса в области теории элит, о партиях и социально-политических движениях, о бюрократии и по вопросам взаимосвязи демократической теории и практики. Вместе с тем главная заслуга этого ученого – сформулированный им "железный закон олигархии", смысл которого в том, что партии, массовые движения, крупные социальные и политические структуры в целом подчиняются тенденциям к олигархизации, бюрократизации и авторитарности, которые выражаются: в сосредоточении власти в руках их лидеров (они становятся профессиональными и легальными политиками и в итоге внедряются в состав правящей элиты) и профессионального аппарата (партийной бюрократии); в уменьшении влияния рядовых членов на политику партии и в ослаблении их контроля над аппаратом и лидерами; в отходе от первоначальных целей и их замене интересами партийного руководства и управленцев. Разработке подобной закономерности предшествовали эмпирические исследования европейского социалистического движения, давшие материал для теоретизирования. Михельс полагал, что даже для оппозиционных левых партий и движений (или вообще движений демократической ориентации) по мере их усиления характерны спад политического радикализма и фактический отход от первоначальных целей. Это объясняется тем, что для эффективной организации массовых движений и партий необходим развитый институт партийного лидерства, устойчивый и профессиональный партийный аппарат, состоящий из выходцев из пролетариата, постепенно отстраняющихся от своего класса: они приобретают знания и навыки, недоступные рядовым членам соцпартий, они участвуют в политической борьбе и интригах в законодательных органах власти и в профсоюзах (т.е. осуществляют властные функции). Тем самым для лидеров и функционеров более далеким становится понимание основы своего класса – тяжелого наемного труда и они все больше уподобляются мелкой буржуазии. Приобретенный ими социальный статус всецело зависит от парторганизации; значит, аппаратчики превращаются в выразителей и защитников интересов парторганизации, бюрократического компонента ее структуры, а не своего класса. Сверх того, они приобретают сильное влияние на партию и ее политику путем контроля над ее ресурсами, над принятием решений, что и приводит к уменьшению политического радикализма и к реформизму в социалистическом движении. Но такой вывод Михельса довольно скоро стал подвергаться критике в силу того, что появились серьезные исключения: напр., труднообъяснимый радикализм партии большевиков в России, неудовлетворительное с научной точки зрения противопоставление консервативно-реформистской партийной элиты и неизменно революционно-радикальных масс. Тем не менее, положение Михельса о росте консерватизма и олигархичности социальных структур в смысле их переориентации на собственные интересы (т.е. интересы управленческих и руководящих кругов) по мере их институционализации, усложнения и увеличения численности довольно распространено и в современной политологии, хотя и воспринимается только как одна из возможных тенденций, которую можно пресечь. Важен вывод Михельса о том, что изучение административно-бюрократических систем в политике не является полным без учета норм, ценностей и интересов представителей бюрократии, ибо олигархический характер власти вызван не только техническими требованиями организаций, но и психологическими свойствами их представителей (лидеров, управленцев и т.д.). Михельс модифицировал теорию "циркуляции элит" В.Парето, отметив: новые силы (контрэлиты), регулярно поднимающиеся из масс, ассимилируются в уже сложившиеся структуры элиты, причем их поведение и мировоззрение определятся не предыдущим социальным статусом, а текущей политической ситуацией, в зависимости от которой власть осуществляется "политико-экономическим", "политико-интеллектуальным" или "волевым политическим" классом. Первоначально Михельс придерживался руссоистского отношения к демократии, считая подлинной только прямую демократию с непосредственным участием масс в политике и видя в олигархизации угрозу демократии, В течение жизни он изменил эту позицию на противоположную: олигархизация неизбежна в силу того, что сама демократия не может существовать без организаций, элиты и т.д., а народ не способен эффективно властвовать; более того, олигархизация даже желательна, ибо приводит к власти "лучших". Несмотря на спорность многих идей Михельса и абсолютизацию им олигархических тенденций, его научное наследие вызвало немало плодотворных дискуссий, позволивших лучше понять поднятые им проблемы и увидеть связанные с ними опасности для демократии.