Роль личностного фактора в политике

В русле этой традиции велись дискуссии  конца XIX - начала XX века о роли личности в истории, которые хорошо известны благодаря идеям Л. Толстого, Карлейля, Джеймса, В. Плеханова и Л. Троцкого. Пожалуй, наиболее известная книга о роли личности - работа Сиднея Хука «Герой в истории»2. Роль личности в истории - вообще - и в политике - в особенности - обосновывается сторонникам данного подхода личными достоинствами вождей: политическим талантом, способностями, знаниями, навыками, авторитетом.  

Как видим, речь идет о том, что личностным качествам придается большее  значение, чем собственно политическим позициям того или иного персонажа. В этом же ключе работают и те политические психологи, которые рассматривают  не столько достоинства политиков, сколько, напротив, их комплексы в  качестве мотива политического участия. Так, американский исследователь Дж. Барбер, следуя за Альфредом Адлером, предлагает компенсаторную теорию власти.  

Он  полагает, что именно комплекс неполноценности, вызванный детскими травмами, пережитыми политиком на ранних стадиях становления  его личности, мобилизует его на достижения, не сравнимые с достижениями его более удачливых сверстников.

 
Второй подход, напротив, скорее принижает  роль личности в политике. Среди  сторонников этой точки зрения есть различия. Так политологи позитивистского  толка, особенно бихевиористских направлений, не возражая против исследования отдельных компонентов личности в политике, не видят смысла в анализе целостной личности как фактора, влияющего на процесс и систему.   

Так, А. Инкелес, выражая точку зрения многих политических социологов, считает, что индивидуальные особенности «гасят» друг друга в масштабных политических процессах. Есть смысл, поэтому, изучать не индивидуальные, а массовые закономерности, например, распределение политических ролей. Личностью же политолог может пренебречь.

 
Иную по замыслу, но сходную по сути позицию занимают политологи, которые считают личностный фактор в принципе не значимым по сравнению с факторами социального воздействия на политику. Теоретики, принадлежащие к марксистской традиции, выделяют экономические факторы, детерминирующие политику. Политологи, стоящие на позициях функционализма, фокусируют исследование на системообразующих составляющих политических партий, организаций, движений.   

Общее между ними состоит в том, что  они выводят личность за рамки  факторов, среди которых следует  искать причинное объяснение макрополитических процессов. Политическая практика авторитарных и тоталитарных режимов дает дополнительные аргументы тем политологам, которые стремятся ограничить значение личностных детерминант политики.  

Они полагают, что если авторитарная политика рассматривает человека как материал для своих политических экспериментов, то зрелая демократическая система  должна быть безличным механизмом, который обеспечивал бы человеку его права и свободы независимо от того, какой лидер сегодня во главе государства.  

Крайним выражением этой позиции являются леворадикальные, анархистские концепции, которые отрицают не только авторитет вождей, но и  необходимость вообще любой организованной политической деятельности, сводя, тем  самым, на нет значение разумной личности в политике. На место воли и сознания личности, планирующей и организующей политический процесс, приходят массовые инстинкты.

 
Однако, линия водораздела между приведенными выше точками зрения в прошлом проходила по вопросу о личности нерядовой. Основные дискуссии велись вокруг роли политического лидера. Личность рядового гражданина обозначалась, так сказать, во множественном числе, как часть массы.  

И хотя и сейчас, литература по проблеме личности в политике содержит по-прежнему большое число работ о личностях  политиков, их во многом вытесняет проблематика, связанная с обычными гражданами. Вовлечение в политику ранее пассивных  слоев населения со всей остротой поставила перед политической психологией  и политологией в целом, вопрос о  том, как личностные особенности  влияют на участие в политике.

 
Помимо выявления «веса» категории  личности в анализе политического  процесса в политической психологии ставится и другая важная задача: понять, каково содержание взаимодействия личности и политики, какие тенденции прослеживаются в разных типах политических систем. В истории политической мысли  сложились довольно устойчивые системы  представлений, получившие классическое отражение в трудах Т. Гоббса, Г. Спенсера, А. де Токвилля, Ж.-Ж. Руссо и других.  

Одна  из моделей взаимоотношения между  личностью и политикой описывается  в терминах «подчинения» личности государству, мотивируется необходимость такого подчинения природой личности: неразумной, эгоистической и потому нуждающейся  в контроле. Эта точка зрения идет от Т. Гоббса. Современные политологи вводят новые мотивы, объясняющие необходимость подчиненного положения личности, мотивируя его управленческими задачами (Д. Белл, С. Липсет, У. Мур), обеспечением устойчивости демократии (Р. Даль, У. Корнхаузер), достижения большего равенства (Дж. Роулз, Г. Гэнс).   

Однако  общим для всех приверженцев данной модели является представление о  политическом регулировании как  подчинении личности государству, организации, элите, ограничивающих участие рядового гражданина и его роль в политике. При этом сама личность выступает  в роли пассивного объекта управления, нуждающегося в надличностных механизмах, способных обуздать ее несовершенную природу.

 
Иным представляется характер взаимодействия личности с системой тем политическим психологам, которые следуют за А. Смитом, Г. Спенсером, У. Годвиным и видят в личном интересе механизм, который приводит в движение и самое политику. Модель «интереса» предполагает, что и социальный и политический порядок возникает как естественный результат сочетания интересов разных людей, поэтому обществу нужна не сила подавления, а рациональное осознание индивидом своих выгод от общих усилий.  

Важнейшим постулатом в этой традиции является рассмотрение личности как субъекта политической деятельности. Современные  либеральные и неоконсервативные теоретики, использующие эту модель, резко негативно относятся к любым формам коллективности, централизации власти и подчинения ей индивида. Проблемы политического строя, власти и свободы они рассматривают в индивидуалистической перспективе.

 
«Поведенческая революция» привела  к выделению проблемы личности в  политике в специальную область  в рамках политической психологии. Есть несколько типов исследований, представляющих эту область. Во-первых, это так называемые кейс-стадиз (case studies), или качественные исследования конкретных случаев, в фокусе которых находятся неповторимые индивидуальности, будь то политик или простой гражданин.  

Хотя  методы, используемые для создания индивидуальных политических портретов, нацелены на раскрытие их уникальных личностных качеств, они вполне отвечают научным критериям. Для этого  используются стандартизированные  процедуры обработки материалов.

 
Многие работы этого направления  представляют собой психобиографии политических деятелей. Среди работ психобиографического направления выделяются труды Э. Эриксона о Лютере, А. Гитлере и Элеоноре Рузвельт, А. Джорджа об американском президенте Вудро Вильсоне, Е. Вольфенстейна о И. Ганди, В. Ленине и Л. Троцком. Создана галерея портретов, среди которых можно найти практически всех известных мировых политиков: вплоть до Б. Ельцина, Саддама Хусейна и Б. Клинтона.  

Основная  задача кейс-стадиз - дать представление о личности политика, исходя из опыта его первичной социализации и выводя из этого опыта  внутренние мотивы политических поступков. Описывая жизненный опыт политика, кейс-стадиз, как правило, отвлекаются от общей политической ситуации.  

Другое  направление изучения личности в  политике - агрегативное, напротив, встраивает факты личной биографии политика в исторический контекст самого политического процесса. Такие авторы, как Дж. Кокс, С. Хьюз, М. Блох, Б. Броди, А.Я. Гуревич и другие историки и политологи видят свою задачу не в редукции политических событий к действиям отдельных личностей, но в привнесении личностного компонента как фактора в объяснение исторических событий в политике. Это направление исследует влияние личностных факторов на такие процессы как войны, революции, национальный характер, политическая культура.

 
Третье крупное направление представлено типологическими исследованиями. В  них предпринимаются попытки  «классифицировать политических деятелей в психологических терминах от самых примитивных до сложнейших»4. Основаниями для классификации служат отдельные психологические особенности политиков, свойства их поведения, мышления, стиля межличностных отношений, принятия решения и т.д.  

Одной из наиболее известных классификаций  является схема Т. Адорно, основанная на понятии авторитарности5. М. Рокич предложил в качестве основания для типологии политиков такое качество, как догматизм. Д. Рисман избрал две базовые личностные ориентации: на традицию и на внутренние цели. Г. Лассвелл и Дж. Барбер выделяют политические роли; так, Г. Лассвелл предлагает типологию, включающую роли «агитатора», «администратора» и «теоретика», а Дж. Барбер - роли «зрителя», «рекламирующего», «сопротивляющегося» и «законодателя».

 
Обобщая развитие проблематики личности в политике, американский политический психолог Фред Гринстайн предложил концепцию, определяющую значение личностного фактора в политическом процессе. Его роль становится особенно важной, во-первых, когда появляются абсолютно новые политические обстоятельства, не имеющие аналогов в прошлом.  

Во-вторых, - в сложной и противоречивой ситуации с большим числом неопределенностей. В-третьих, - в ситуации, когда есть выбор между различными силами, предлагающими  разные политические решения. По мнению Ф. Гринстайна, роль личности в политическом процессе тем больше, чем более восприимчива среда к тому, что личность ей предлагает, чем выше позиция человека в политической системе и чем больше сила Эго того или иного политика.

 
Заметим, что сегодня уже не дискутируется  вопрос о том, нужны или не нужны  исследования личности в политике. Вульгарный психологический редукционизм ранних работ уступил место сбалансированному учету как личностных, так и ситуационных переменных, представленных в мультивариативном подходе.