Политическая элита Казахстана

Политическая  элита Казахстана

 
 
В последние годы разве что ленивый  не критиковал принципы проводимой в  Казахстане кадровой политики в частности, и механизм формирования и функционирования правящей элиты в целом. Такой  подход понятен и вполне объясним: власть в стране, в недрах которой находится практически вся таблица Менделеева (особенно, углеводороды), а сама она граничит с Россией, Китаем и Средней Азией, является предметом зависти и вожделения со стороны многих. 
 
Наверное, пересказывать содержание многочисленных нападок, написанных как правило людьми, либо этой властью отторгнутых, либо - невостребованных (не считая десятков заказных публикаций у сторонних "политологов"), просто бессмысленно. "Все плохо, все неправильно и вообще в Казахстане - средневековье". Полемика имела бы смысл только в том случае, если противная сторона что-то представляла из себя в интеллектуальном плане. Но увы… 
 
Взять к примеру модель "западного либерального демократического общества", многократно навязываемую Казахстану в качестве примера для подражания, причем 100%-ного, и рассмотреть ее с той точки зрения, с которой доморощенные "демократы" описывают Казахстан. Президент одной из этих стран, являющийся представителем местной родоплеменной знати (WASP), обеспечивает избрание своих сыновей губернаторами-акимами двух провинций, а затем старший и сам становится президентом - при многочисленных нарушениях и фальсификациях на выборах. Упомянутый президент-сын по своим ораторским показателям превзошел воспетый в анекдотах образ Леонида Ильича в сотни раз. Администрация-"семья" нового президента состоит из ставленников транснациональных нефтяных и военно-промышленных корпораций, которые получают из рук "семьи" на бесконкурсной основе многомиллионные госзаказы и подряды. Во внутренней политики страна демонстрирует сворачивание демократических институтов при одновременном резком усилении влияния спецслужб, а во внешней - преобладают ковровые бомбардировки мирного населения других стран и полное попрание норм международного права. И такая модель, по мнению "оппозиции", должна быть реализована в нашей стране... 
 
Казахстан за 12 лет своей независимости (и за 70 лет советской власти, которые являются неотъемлемой частью нашей истории) прошел сложный и тернистый путь. Первоочередными задачами власти после декабря 1991 года было не воспроизведение какой-либо "модели", а становление институтов государственности и проведение экономических реформ. Первая задача, точнее механизм ее исполнения зачастую критикуется за то, что за эти годы количество различных ведомств и госслужащих выросло в разы по сравнению с 70-80-ми годами. Довод отчасти справедливый, однако почему-то не берется в расчет то, что в Казахской ССР не было министерств по управлению нефтяной, газовой, химической, оборонной промышленностью, МИД и Минобороны существовали только на бумаге, а в разгар горбачевской перестройки были упразднены министерства геологии и цветной металлургии с передачей их функций союзным властям. Президент и правительства Караманова и Терещенко, как бы их не критиковали сейчас, просто вынуждены были заниматься "бюрократизацией" казахстанской госвласти; создавать и воссоздавать ведомства, без которых Казахстан просто не мог существовать - министерства промышленности, обороны, иностранных дел, внешнеэкономических связей, экологии, науки, Госкомимущество, Антимонопольный комитет, налоговые и таможенные органы, пограничные и внутренние войска, Агентство по атомной энергии, Высшую аттестационную комиссию, патентное ведомство и другие. Отраслевые министерства, утратившие свое значение в качестве институтов госвласти, были преобразованы в госконцерны и госхолдинги, т.е. в более естественное для них состояние. 
 
Одновременно шла реформа управления регионами: проводить централизованную экономическую политику в условиях не до конца оформленного государства и наличия полновластных мини-парламентов (советов народных депутатов) было самоубийственно. Поэтому в регионах были созданы местные администрации, составляющие единую вертикаль управления. 
 
Что касается кадровой политики, то на первом этапе становления государственности, в стране просто не было людей, живших и работавших в условиях независимости и рыночной экономики. Большей частью у власти осталась "старая" элита, точнее та ее часть, которая смогла воспринять новые реалии и адаптироваться к ним. Ее по возможности обновили за счет кадров, приглашенных из Москвы, т.е. из союзных структур. Кроме того, были востребованы политики, "выращенные" в первом парламенте суверенного Казахстана - Верховном совете 12-го созыва. Еще в 1990 году был создан ряд структур, в которых готовились специалисты, призванные проводить экономические реформы (Госкомиссия Совмина по экономической реформе, Высший экономический совет, Фонд культурного, социального и научно-технического развития Казахстана). 
 
Таким образом, уже в 1992 году в Казахстане была сформирована модернизированная система управления, снабженная специалистами, которые по крайней мере в теории знали, что надо строить и реформировать дальше. Первые годы независимости были временем адаптации - к своей независимости, государственности, рынку. Рост преступности и коррупции, всевозможные аферы, моральное разложение множества госчиновников и "новых казахов", стремительные взлеты и падения, пресловутая "распродажа закромов родины" и т.д. - все это был объективный процесс, та цена, та школа, которую Казахстан заплатил за новый опыт. Стало окончательно ясно, что стране нужны не только свои экономисты, юристы, бизнесмены, дипломаты и генералы, но и собственники. 
 
В 1994-1997 годах по стране прошла волна приватизации, по сравнению с которой предыдущие годы показались многими "цветочками". Гиганты промышленной индустрии ушли практически за бесценок. Нефтегазовая сфера, цветная и черная металлургия, химическая промышленность обрели новых хозяев, некоторые из которых неизвестны по сути и поныне. Лишь на рубеже 1997-1998 годов окрепший госаппарат смог остановить эту вакханалию и приступить к ее "очистке". Однако постприватизационный период совпал с мировым экономическим кризисом и усилением политического противостояния. 
 
В итоге была выстроена компромиссная система: новые хозяева большей частью сохранили свою собственность, отечественная бизнес-элита получила в управление неприватизированные естественные монополии, а госаппарат, вынужденный смириться с допуском и тех, и других к власти, взял тайм-аут для отдыха, сохранив за собой контрольные функции и политическую власть в стране. Период 1999-2001 годов можно охарактеризовать как олигархический капитализм, т.е. экономическая власть в стране перешла к ряду групп, контролирующих банки, заводы, фабрики, скважины, газеты, телеканалы, трубопроводы, отдельные министерства и спецслужбы. Причем "взаимодействие" между данными группами осуществлялось по правилам известной игры "Монополия". 
Политический кризис осени 2001 года, развязанный самими амбициозными представителями политтусовки и олигархического сообщества, поставил на данной модели крест. Госаппарат "проснулся", очистился от новоявленных "штурмовиков" с одной стороны и не менее свежих "олигарх-демократов" с другой, и уверенно вернул себе полноту власти в стране. За последние годы в Казахстане была проведена реорганизация и "чистка" исполнительной власти, силовых структур, госмонополий, принят ряд принципиально важных законов, завершивших переходный период в экономике, проведены показательные процессы над коррумпированными чиновниками. Благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура поспособствовала активизации социальной и инвестиционной политики. Иными словами, нынешний период развития Казахстана можно охарактеризовать как стабильное развитие. 
 
Можно отметить значительный рост образовательного уровня управленческой элиты, как в государственном секторе, так и в частном. Причем данный тезис не обязательно иллюстрировать тем примером, что количество министров, акимов и генералов, имеющих звания докторов, кандидатов наук, профессоров и академиков, резко выросло. Речь идет именно о качественном росте: в стране сформировалась когорта профессиональных менеджеров и управленцев, которые - по аналогии с "профессиональными революционерами" 20-30 годов прошлого столетия, - с одинаковым успехом могут руководить и отдельными предприятиями, целыми отраслями и - при необходимости - политическими проектами. Основной успех здесь сыграла политика президента, реализуемая с самого начала 90-х годов и направленная на создание своеобразных "инкубаторов элиты", как в образовательной сфере (КИМЭП, НВШГУ, Академия госслужбы, программа "Болашак"), так и внутри управленческой (Высший экономический совет, Агентство по стратегическому планированию). Кроме того, в целях освежения, оздоровления, омоложения управленческого корпуса, государство шло на различные эксперименты, в том числе и весьма неоднозначные. К таковым можно отнести привлечение на госслужбу сотрудников различных частных финансово-банковских и коммерческих структур, которые с одной стороны передали полученные ими в бизнесе навыки, приобретя взамен управленческий опыт и государственный подход к решению проблем, а с другой - во многом способствовали сращиванию госструктур и бизнеса, преимущественно в корыстных целях. Однако, несмотря на ряд проблем морального свойства, о которых будет рассказано ниже, можно уверенно заявить, что казахстанская элита состоялась. 
 
За каких-то десять лет правящая элита заметно помолодела, получила дипломы престижных российских и зарубежных вузов, заговорила на нескольких языках, можно даже сказать, что способствовала симбиозу западного (вестернизированного) и восточного (традиционного) стилей управления и внутриэлитного взаимодействия. 
 
Основной проблемой на сегодняшний день, на взгляд автора, является уровень развития отечественной элиты. Элита - а это прежде всего высший и средний слой госаппарата, менеджмент национальных компаний, банков, приватизированных промышленных предприятий, региональные политико-экономические бонзы - встала перед дилеммой: какой именно Казахстан в будущем она хочет видеть в ракурсе своих личных и групповых интересов. 
Экономическое процветание той части элиты, которая является хозяевами, акционерами бывшей госсобственности основано на проведенной в 90-х годах приватизации, проведенной, скажем так, не вполне транспарентно. Другая, не менее крупная часть элиты, находящаяся на госслужбе, во главе регионов и государственных национальных компаний, находится в зависимости от высшей госвласти, которая по тем или иным причинам выбрала их в качестве наемных менеджеров по отношению к своим ресурсам. Естественно и желание "менеджерской" элиты стать собственниками - неприватизированных естественных монополий в частности и контроля над ресурсами в целом. 
 
Элита нуждается, как минимум, в гарантиях сохранности своего социального положения и своих капиталов. Отказ от пересмотра итогов приватизации, легализация капиталов и собственности, сокращение фискальных и административных рычагов давления на бизнес, расширение прав СМИ (которые нынче преимущественно и принадлежат бизнес-элите), расширение своих лоббистских функций в исполнительной и законодательной ветвях власти - все эти шаги можно отнести к реформам, направленным на выполнение задач казахстанской буржуазии. Однако, элита прекрасно понимает, что упомянутые гарантии сохранения, а также возможности дальнейшей экспансии может дать только доступ их представителей в высшей политической власти в стране, т.е. конституционно-правовое перераспределение сфер влияния в стране от государственной власти к тем институтам, где бизнес-элита может занять доминирующие позиции. 
 
К решению данного вопроса также подключены еще две группы, которые скорее следовало бы отнести к контрэлите. Прежде всего, это казахстанская "демократическая оппозиция", состоящая из "обделенных" в ходе приватизации бизнесменов, отвергнутых властью чиновников и просто маргиналов, финансируемых как вышеназванной бизнес-элитой, так и из-за рубежа - силами, заинтересованными в наличии такого вот своеобразного рычага внутриполитической дестабилизации в Казахстане. Помимо "демоппозиции" контрэлита представлена и рядом псевдоцентристских сил, реально выступающих за дестабилизацию положения в стране и перераспределение власти в свою пользу - без изменения действующих политико-правовых устоев. 
 
Казалось бы, довод о том, что бизнес-элита как детище реформ и носитель либеральных и демократических традиций должна стать основной опорой и источником политической власти в стране, вполне справедлив. Более того, бизнес-элита имеет в своем арсенале все необходимые средства для завоевания поддержки электората - СМИ, финансы, инфраструктуру, а главное - контроль над стратегически важными естественными монополиями и опыт пребывания на госслужбе. Достаточно разумно выбрана и стратегия - в первую очередь лоббировать принятие тех законов, которые могли бы наилучшим образом усилить их стартовые позиции (о выборах, о СМИ и т.д.). При этом всячески подчеркивать достоинства собственных лидеров и раскручивать любые, даже незначительные проколы исполнительной власти с целью ее дискредитации. 
 
Однако существует ряд моментов, которые позволяют усомнится в целесообразности проведения "буржуазно-демократической революции" в Казахстане. 
 
Во-первых, та бизнес-элита, о которой идет речь, представляет собой не элиту среднего класса, выразителя и защитника его интересов, а узкую прослойку лиц, чьи стартовые позиции в начале 90-х годов разительно превосходили средние показатели - в силу тех или иных причин, отнюдь не самого объективного свойства. Более того, говоря об "оффшорной приватизации", "экономике племянников" и прочих штампах, применяемых для описания процесса первичного накопления капитала и перераспределения госсобственности, надо в первую очередь помнить, что наиболее активными участниками данных процессов были представители нынешней бизнес-элиты, сегодняшние "олигарх-демократы". 
 
Во-вторых, вызывает серьезные вопросы практика (с теорией и идеологией вопросов нет), которую бизнес-элита использует для реализации своих программных задач. Популистские лозунги, информационные войны с использованием "черного PR", умело раскрученные факты "гонений" со стороны власти, псевдолиберальная терминология, скупка голосов и "профессиональных политиков" - ко всему этому особых претензий по определению быть не может: это стандартная практика политической борьбы на постсоветском (и не только) пространстве. Намного большее опасение вызывает готовность сторон использовать в этой борьбе любые средства. Взять к примеру недавнее повышение внутренних цен на ГСМ. Те бизнес-структуры, которые на ровном месте, без всяких объективных предпосылок взвинтили цены, либо принадлежат, либо контролируются представителями отечественной бизнес-элиты. При этом, борьбу за снижение цен (естественно, с "антинародным правительством") и максимально возможную шумиху развернули именно те телеканалы, газеты и политические партии, которые подконтрольны опять же доморощенным "олигархам" (не говоря уже об отдельных профильных госструктурах, укомплектованных "социально близким" чиновниками). В итоге, бизнес-элита с одной стороны получила хороший профит за счет электората, а с другой заработала очки в глазах все того же электората в качестве борцов за социальную справедливость. И где гарантия, что аналогичная схема не будет опробована в дальнейшем - на парламентских или президентских выборах? 
 
Нынешняя модель управления во многом несовершенна, она нуждается в определенной модернизации, постоянном реформировании, перестройке с учетом воздействия внешних факторов. Однако, не стоит забывать, что независимости Казахстана со всеми его институтами государственности и опытом реформ всего лишь 12 лет, и переходный период отнюдь не закончен. Сильная президентская власть, которая является одновременно вершиной и основанием государственной пирамиды, источником реформаторского и консервативного подходов, на сегодняшний день безальтернативна; тем более, что нынешняя политическая система находится на высшей точке своего развития. 
 
Одним из основных препятствий к системному реформированию является то, что сегодня и власть, и силы, поддерживающие и противостоящие ей, неразрывно связаны друг с другом. Над каждой стороной довлеет совместное прошлое - оно дает право контрэлите критиковать власти, и при этом оно же дает власти полное моральное право вытаскивать из архивов аналогичные прецеденты из жизни оппозиции, как "конструктивной", так и "радикальной". И все же, нынешняя власть, в отличие от многочисленных "демократов", выражающих узкогрупповые сомнительные интересы, реализует политику, направленную на решение общегосударственных задач, синтезируя различные точки зрения и реагируя на изменения внешней среды. 
 
Говоря же о стратегических задачах власти по отношению к элите следует отметить, что количественный и качественный состав нынешней элиты принимается властью как данность (такая же как и сама власть), однако отнюдь не в качестве идеальной модели. Власть посредством тщательной селекции и, одновременно, смелых экспериментов поэтапно готовит новую генерацию казахстанских политиков, чиновников, менеджеров - тех, кому предстоит через 5-10 лет управлять страной, придя на смену как нынешней политической и деловой элите, которая к тому времени окончательно утратит свой как конструктивный, так и деструктивный потенциал. Переходный период в Казахстане может быть завершен лишь при условии существенного качественного и, что принципиально, персонального обновления правящей элиты.