Личность как субъект и объект политики

      Субъект – это индивид, принимающий непосредственное сознательное участие в политической деятельности. Существует три группы субъектов: персональные, подданные  и партиципанты. А объект – это  всего лишь человек, над которым  осуществляется управление с помощью  других людей, находящихся на вершине  власти. То есть он должен беспрекословно ей подчиняться и ничего не может  с этим поделать.

      Участие личности в демократическом политическом процессе является способом самоутверждения  человека, формирования культуры общения, навыков управленческой и самоуправленческой деятельности.  
 
 

II. Политические взгляды американских просветителей XVIII века

2.1. Политико-правовые  идеи Т. Пейна

      Томас Пейн (1737 – 1809) был уроженцем Англии и в Америку прибыл по совету и  рекомендации Франклина. В период американской войны за независимость он стал популярнейшим  публицистом.

      В памфлете "Здравый смысл" (январь 1776 г) Пейн от имени здравомыслящего  американского патриота изобретательно защищал идеи республиканского самоуправления штатов и смело нападал на явные  и скрытые пороки наследственной монархии и полуреспубликанского парламента метрополии. Памфлет имел характерный  подзаголовок – '"О происхождении  и назначении правительственной  власти с краткими замечаниями по поводу английской конституции". Одна из сквозных мыслей сводилась к тому, что вопрос о независимости Америки  есть всего лишь вопрос целесообразности и экономической выгоды, а не вопрос для судебного разбирательства. Дело Америки в значительной мере является делом всего человечества, утверждал Пейн и заявлял о  своем сочувствии тем, кто борется  с врагами естественных прав всего  человечества.

      Пейн  одним из первых стал проводить четкое различие между обществом и государством – по их происхождению, роли и назначению. "Общество создается нашими потребностями, а правительство – нашими пороками: первое способствует нашему счастью, положительно объединяя наши благие порывы, второе же – отрицательно, обуздывая наши пороки; одно поощряет сближение, другое поощряет рознь). Далее следовали  сентенции, предвосхищающие некоторые  суждения Годвина и Бакунина против государства. "Общество в любом  состоянии есть благо, правительство  же и самое лучшее есть лишь необходимое  зло, а в худшем случае – зло  нестерпимое… Ведь если бы веления  совести были ясны, определенны и  беспрекословно исполнялись, то человек  не нуждался бы ни в каком ином законодателе…".

      В споре о природе власти и прав человека с Э. Берком, либеральным  защитником независимости американских колоний и в то же самое время  консервативным критиком идей и практики французской революции, Пейн резонно  фиксирует внимание на том, что критик смешивает право делегированное с правом присвоенным. Для Берка  государство есть не что иное, как  изобретение человеческой мудрости, а права человека – разумные требования, которые люди выдвигают при выборе между добром и злом.

      Пейн, в свою очередь, утверждал, что зарождение и существование власти строится исключительно на согласии управляемых. Все формы правления он делит  на два вида: выборно-представительное и наследственное правление. Первое известно под именем республики, второе – монархии и аристократии. Поскольку правительственная власть требует таланта и способностей и поскольку таланты и способности не могут переходить по наследству, то очевидно, заключал Пейн, что наиболее невежественная страна лучше всего подходит не для республиканского, а для монархического и аристократического правления.

      Права человека – это некие свойства социального бытия человека и  одновременно "принцип правительственной  власти". Наличие этих свойств  способствует быстрому прогрессу. Права  человека образуют принцип или необходимый  атрибут республиканского правления  и в этом своем качестве – атрибут  светского правления у всех цивилизованных наций. Таким было еще одно принципиально  важное положение Пейна, изложенное им в памфлете "Права человека" (1791).

      В трактате "Век разума" Пейн противопоставлял силу разума "библейским сказкам  о чудесах и пророчествах". Система иерархических церковных  учреждений (церковное государство) предстает в его изображении  таким человеческим изобретением, которое  предназначено для того, чтобы  запугивать и порабощать человечество, монополизировать власть и доходы. Эти положения непримиримого, боевого  деизма оказали влияние на Джефферсона  и других представителей просветительского  свободомыслия, а само название трактата стало синонимом целого столетия, известного также под именем века Просвещения.

      Пейн  предполагал, что под влиянием революций  в Америке и Франции мнения о существующих "системах правительственной  власти" будут изменяться. С этим он связывал и возможность революции  в масштабе Европы.

2.2. Политические взгляды  Т.Д. Жефферсона

      Томас Джефферсон (1743 – 1826), самое известное  его произведение – Декларация независимости  США (1776). В его политических предпочтениях  наблюдается известная эволюция от радикальных, нередко утопических  программ до умеренных либеральных  принципов.

      Значительны заслуги Джефферсона в деле просвещения  и пропаганды свободомыслия –  он был автором Закона штата об установлении религиозной свободы (1777), президентом американского  философского общества, опекуном университета, построенного в штате Виргиния по его собственному архитектурному проекту. Общественное обучение (от начальной  школы до университета) он считал таким  же неотъемлемым атрибутом демократической  республики, как и естественные права  человека или право народа на самоуправление.

      Уже в первой своей значительной работе "Общий обзор прав Британской Америки" (1774), опубликованной в виде анонимной брошюры как обращение  к английскому королю, молодой  философ и публицист обосновывал  тезис о необходимости вернуть  народу "права, полученные по законам  природы". Характерно, что обращение  к королю за содействием писалось "языком правды" и было "лишено выражений раболепия". Существенно  также и то, что сам король характеризовался "не больше как главный чиновник своего народа, назначенный законом  и наделенный известной властью, чтобы помочь работе сложной государственной  машины, поставленной для того, чтобы  приносить пользу народу, и, следовательно, подверженный контролю со стороны народа".

      В "Заметках о штате Виргиния" Джефферсон высказывается по вопросу  о будущем демократии в Америке. Его не оставляет надежда на то, то человечество вскоре "научится извлекать  пользу из всякого права и власти, которыми оно владеет или может  принять на себя". Собирая народные деньги и оберегая свободу народа, не следует в то же время доверять их тем, кто заполняет учреждения законодательной, исполнительной и  судебной властей, особенно в тех  случаях, когда они не испытывают никаких ограничений. Вместе с тем  Джефферсон убежден, что в скором времени "коррупция в этой стране, как и в той, откуда мы происходим, охватит правительство и распространится  на основную массу нашего народа; когда  правительство купит голоса народа и заставит его заплатить полной ценой. Человеческая природа одинакова  на обоих берегах Атлантического океана и останется одинаковой под  влиянием одних и тех же обстоятельств. Настало время остерегаться коррупции  и тирании, пока они не завладели  нами".

      Защищая право на свободу вероисповедания, Джефферсон относил это право  к разряду естественных прав и  потому непереуступаемых никакому правительству.

      Республиканские принципы в организации и деятельности государства, по его мнению, должны пронизывать последовательно все  уровни – организацию и деятельность федерации (по вопросам внешней и  общефедеральной политики), штата (по отношению к гражданам), а также  округа, района и отдельного прихода (по всем мелким, но в то же время  важным местным вопросам). Полемизируя  с Юмом относительно происхождения  всякой справедливой власти и ее носителей (большинство, меньшинство, отдельные  личности), Джефферсон твердо держался принципа правления большинства, полагая, что лекарством от зла, приносимого  демократией, является еще большая  демократизация, поскольку от народа можно ожидать несправедливостей  в целом меньше, чем от правящего  меньшинства.

      В последние годы жизни он склонялся  к мысли о необходимости и  желательности такой организации  управления государством, при которой  традиционная аристократия богатства  и статуса уступила бы место естественной аристократии талантов и способностей.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.3. Политико-правовые взгляды А. Гамильтона

      Признанный  лидер федералистов Александр Гамильтон (1757 – 1804) был выдающимся государственным  деятелем широкого масштаба и кругозора, автором глубоких разработок в области  конституционной теории и практики и энергичным защитником сильной  централизованной власти федерального правительства.

      Представители централистов - федералистов были весьма далеки от того, чтобы делать основную ставку на мудрость и справедливость тех, кто оказывается причастен  к делам государства. Разделяя мнение демократов о необходимости верховенства власти народа в государстве, они  в то же время связывали это  с потребностью в обуздании дурных свойств и склонностей людей, поскольку без такого обуздания  они никогда не станут подчиняться  велениям разума и справедливости. В сборнике комментариев к проекту  федеральной конституции под  названием "Заметки федералиста" все разновидности власти и правлений  рассмотрены с тщательностью  экспериментаторов, для которых  всякое учреждение – дело рук человеческих, изобретение людей, имеющее свои достоинства и недостатки. В такой  оценке политических реалий федералисты  заметно сближались с просветителями-демократами  и просветителями - наукократами, которые, подобно Франклину, также признавали наличие конфликта между благами  коллективной мудрости (парламенты и  советы колоний) и предрассудками, страстями, личными интересами людей, в результате чего общий интерес почти всегда уступает перед частным, а законодатели-плуты  всегда строят козни против мудрецов, заседающих вместе с ними.

      Гамильтон разделял мнение Дж. Адамса о том, что  установление системы сдержек и  противовесов в сфере власти необходимо вследствие неистребимого эгоизма  людей, которых нужно заставлять сотрудничать во имя общего блага, невзирая на их неуемную жадность и честолюбие. Без учета этого обстоятельства любая конституция превращается в пустое хвастовство. Народ –  это всего лишь огромный зверь, с  которым мудрому правителю следует  считаться в той мере, в какой  раздоры и недовольства могут  угрожать его власти.

      В оправдание путей и средств сохранения нового федерального союза штатов Гамильтон  нередко прибегал к обдуманно  упрощенным аргументам, которые звучат достаточно правдоподобно, но трудно доказуемы. Так, в № 23 "Федералиста" он отстаивал  неограниченные полномочия нового правительства  в области обороны на том основании, что невозможно предвидеть или определить степень и разнообразие потребностей нации в этой области, равно как  степень и разнообразие необходимых  средств. Более основательна его  аргументация в пользу судебного  надзора, изложенная в статье № 78 "Федералиста". По мнению Гамильтона, пожизненно назначенные, независимые, почитаемые и хорошо оплачиваемые члены суда в состоянии обеспечить управление с надлежащей ответственностью. Они смогут сделать это отчасти и потому, что сами являются неизбираемыми и неответственными. Верховный суд, кроме того, создавал наименьшую, по его оценке, угрозу правам, дарованным Конституцией. Исполнительная власть имеет меч, Конгресс располагает кошельком, а у судей одна только мудрость.  
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

      В современном мире  патерналистские  взгляды на соотношение индивида и власти в основном преодолены, хотя многие из них и сегодня достаточно широко распространены в развивающихся  странах с преимущественно крестьянским населением, в авторитарных и тоталитарных государствах, представляющих вождя-диктатора  как отца нации, защитника простого человека, а в какой-то степени  и в демократических государствах, где часть населения все еще  воспринимает президента или премьера как главу единой большой семьи, а себя - как маленького человека, покорного исполнителя указаний властей.