Как создавался гимн

КАК СОЗДАВАЛСЯ ГИМН 
Апокрифы советских времен 
Александр Щуплов

ГИМН Советского Союза, видимо, останется самой большой  военной тайной бывшего СССР. История  создания гимна изрядно обросла  легендами и апокрифами. Согласно одной из них, приводимой Юрием Боревым  в одном из сборников интеллигентского фольклора, "военный журналист  Эль-Регистан предложил Михалкову  написать гимн. Регистан должен был  дать политические формулировки, а  Михалков их поэтически обработать. Плод совместного труда послали на закрытый конкурс. Через полгода  их вызвали к Сталину. Потом было еще шесть встреч, уже без Регистана, так как Сталин сказал, что политической стороной он проруководит сам... Далее  текст гимна Советского Союза  отпечатали на красивой бумаге, завизировали множеством подписей и собрались  везти Сталину. Но, придя утром  в кабинет, председатель Комитета по делам искусств Храпченко не обнаружил  бумаги. Все учреждение, объятое  страхом, бросилось на поиски. Бесполезно. Завхоз Ротатаев отправился искать на помойку. К несчастью, ее только что  очистил мусорщик. Его догнали, вывернули  мусор и действительно нашли  бесценный листок. Ротатаев вызвал жену, та тщательно разгладила гимн утюгом и промокашкой сняла с  него пятна. Горемычную бумажку вручили  председателю комитета, и тот на радостях назначил Ротатаева своим  заместителем по кадрам".

Более нелицеприятную версию предлагает писательница Заречная: однажды на фронте в 1943 году писатель Михалков крепко выпил с редактором дивизионной газеты Эль-Регистаном, и они тут же приспособили написанный за рюмкой текст гимна к известной  музыке "Гимна партии большевиков". Так родился гимн.

Свой вариант  легенды дал Антон Антонов-Овсеенко: для создания музыки гимна была мобилизована целая рота композиторов, среди которых  были Шостакович, Прокофьев, Хачатурян  и, конечно, любимый Сталиным Александров. После прослушивания четырнадцати произведений в Большом театре Сталин пригласил в ложу, где заседала конкурсная комиссия, маститых композиторов (Прокофьев отсутствовал) и сообщил, что, по его мнению, "величию Страны Советов больше всего соответствует  гимн профессора..." - кивок в сторону  Александрова. К этому времени  Александров уже ходил в фаворитах  вождя, пользовался невиданным почетом, и без его ансамбля песни и  пляски не обходился ни один ответственный  концерт. Сделав Александрову несколько  замечаний относительно "инструментации" гимна, вождь дал срок на доработку. Вскоре состоялось прослушивание новой  редакции гимна, в который на этот раз вошел прямой плагиат из дежурного  приветствия "белорусского народа" вождю на ХVIII съезде партии: "Мы доспехи  наши в боях добывали..." и т.д. Кстати, отмечает Антонов-Овсеенко, вождь выбрал лишь 281-й вариант оркестровки  гимна, который сделал профессор  Московской консерватории Д.Рогаль-Левицкий.

Интересно, что  в первом списке авторов текста гимна, рекомендованном Комитетом по делам  искусств и Агитпропом, нет имен Михалкова и Эль-Регистана. В списке - фамилии Асеева, Долматовского, Тихонова, Суркова, Светлова, Бедного, Исаковского... И здесь вождь неожиданно обращает внимание на текст нашего тандема. Почему?

Как отмечает исследователь  Громов в своей книге "Сталин: власть и искусство" (М., 1998), Михалков отнюдь не являлся неизвестной величиной  для Сталина. Сам Сергей Владимирович сочинил по этому случаю целую  романтическую историю о том, как однажды он написал для  любимой девушки по имени Светлана стихотворение, назвал его ее именем и напечатал в "Известиях", чтобы  завоевать ее сердце. "Но так вышло, - вспоминает Михалков, - что я "завоевал сердце" совсем другого человека. Я был назавтра вызван в ЦК ВКП(б), и ответственный работник С.Динамов мне сказал: "Ваши стихи, молодой человек, понравились товарищу Сталину. Он поинтересовался, как вы живете, не нуждаетесь ли в чем". Дело в том, что стихи "Светлана" были напечатаны "случайно" в день рождения... Светланы Сталиной. Так Михалкову в первый раз удалось оказаться в нужное время в нужном месте с нужным стихотворением.

Итак, наш тандем начинает работать под непосредственным руководством Сталина. Указания передаются через Ворошилова. По воспоминаниям  Эль-Регистана, 27 октября 1943 г. "позвонил А.Н. Поскребышев и сообщил, что  будет говорить Сталин. Иосиф Виссарионович  сказал Сергею, что вот прослушивание  его убедило, что текст коротковат ("куцый"): нужно добавить один куплет с припевом. В этом куплете, который по духу и смыслу должен быть воинственным, надо сказать: 1) о  Красной Армии, ее мощи, силе; 2) о  том, что мы бьем фашизм и будем  его бить... На то, чтобы это сделать, Сталин дал несколько дней..."

Далее следует  встреча с вождем: "Тов. Сталин дает текст. "Посмотрите, как получилось..." Он весь в его пометках. Поставлены единица, двойка, тройка. Варьируются  слова: "дружба", "счастье", "слава". Слова "священный оплот" заменены на "надежный оплот"... Доработку  Михалков и Эль-Регистан проводили  в кабинете, который им выделили в Кремле. Сохранился седьмой вариант  текста. Самая принципиальная правка вождя касалась четверостишия:

Сквозь  грозы сияло нам  солнце свободы. 
Нам Ленин в грядущее путь озарил. 
Нас вырастил Сталин - избранник народа. 
На труд и на подвиги нас вдохновил.

С присущей ему  скромностью вождь поправил третью строку: "Нас вырастил Сталин - на верность народу" (добавим, что через  двадцать лет Михалков вынужден был  по указанию Леонида Ильича еще раз "подправить" строку).

Кое-что из правленного  вождем авторы попросили себе на память. По воспоминаниям Эль-Регистана, "поправки тов. Сталина (сделанные им от руки синими чернилами) мы пометили здесь красным  карандашом; синим карандашом помечена наша окончательная редакция, принятая товарищем Сталиным, Молотовым и  Ворошиловым".

Вот здесь возникает  еще один апокриф: якобы, посмотрев  последнюю редакцию гимна, Сталин сделал карандашом несколько поправок и  обратился к авторам - композитору  Александрову и поэтам Михалкову  и Эль-Регистану с вопросом, нет  ли у них личных просьб. Первый попросил дачу, второй - машину, а Сергей Михалков, заикаясь, попросил подарить ему карандаш, которым вождь всех народов делал  свои гениальные поправки. Первый получил  дачу, второй - автомобиль, а Сергей Владимирович - карандаш, дачу и автомобиль.

В 1995 г. мне довелось привести этот апокриф Сергею Владимировичу, который напрочь его опроверг: "Все байки, которые сейчас рассказывают об истории создания гимна, - просто вранье. В конкурсе участвовали сто  с лишним человек. Текст гимна  отбирали правительственная комиссия и сам Сталин. Мы, авторы, были на фронте и ничего об этом не знали. Отбирали без нас. Выбрали наш текст. Мы вышли победителями. Никто нам  ничего не заказывал. Мы написали текст  и послали Шостаковичу. Он написал  музыку. Сталину музыка Шостаковича  показалась слабоватой для гимна  Советского Союза, и он предложил положить слова на музыку Александрова. На последнем правительственном прослушивании проиграли и текст гимна с музыкой Шостаковича, и текст с музыкой Александрова. Правительство утвердило текст с музыкой Александрова..."

В книге "От и  до..." (М.: Олимп, ООО "Издательство АСТ-ЛТД", 1997) Сергей Михалков более  подробно повторил эту версию. Она  оказалась расшитой подробностями, деталями, оживлена и донельзя мифологизирована. Согласно ей, будучи наездом в Москве с фронта, Михалков и Эль-Регистан (под таким псевдонимом выступал в печати Габриэль Уреклян - Габо) узнали от группы поэтов о совещании у  Ворошилова, на котором обсуждался конкурс на лучший текст гимна: "На другое утро, рано-рано, раздался звонок в мою дверь. На пороге стоял Габо. "Мне приснился сон, что мы с  тобой стали авторами гимна! - с  порога заявил он. - Я даже записал  несколько слов, которые увидел во сне". Габо протянул мне гостиничный  счет, на котором я прочитал: "Великая  Русь", "Дружба народов", "Ленин"... "Маловато", - подумал я. Но мы с  ним были азартные люди и не любили сдаваться... Стихотворный размер? Нам  обоим был по душе "Гимн партии большевиков" со словами В.И. Лебедева-Кумача на музыку А.В. Александрова. Сели за работу. Я сочинял, Габо вносил предложения, редактировал формулировки. Текст вложили  в конверт и послали по почте  Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу".

Между тем профессор  Жовтис в книге "Непридуманные  анекдоты" (М.,1995) считает, что весь гимн - и музыка, и текст - был скалькирован с некоего оригинала: музыку Александров  заимствовал из "Гимна партии большевиков", отчего метрически тексты этих произведений почти совпадают. Припев в гимне:

Славься, Отечество наше свободное, 
Дружбы народов надежный оплот. 
Знамя советское, знамя народное 
Пусть от победы к победе ведет.

А в "Гимне  партии большевиков" было:

Славой  овеяна, волею спаяна, 
Крепни и славься в битвах веков, 
Партия Ленина, партия Сталина, 
Мудрая партия большевиков.

Эта версия находит  поддержку и у Антонова-Овсеенко: авторы нового текста гимна знали, что  Хозяину нравится "Гимн партии большевиков" бывшего синодального регента, будущего генерала Александра Александрова. Михалков и Эль-Регистан перелицевали текст...

В заключение отметим: музыка нынешнего гимна России Сергея Михалкова не воодушевляет. В одном  из интервью последних лет он признался: "В нынешнем конкурсе на текст  гимна России участвовать не буду. Я считаю, что на эту музыку положить текст очень трудно. Если даже его  положить, петь не будут. Музыка эта  аморфная..." Так-то "дядя Степа" о Глинке!

А гимн Советского Союза тем часом продолжает превращаться в миф: "Мы выросли под слова  этого гимна и должны умереть  под слова этого гимна" (Василий  Шандыбин); "Лучшей музыки, чем гимн СССР, в мире нет и не будет" (Виктор Анпилов).

На том стоим!