Московское княжество 13-14 вв

Так началось замечательное  княжение Дмитрия Ивановича. Первые его годы руководство делами принадлежало митрополиту Алексию и боярам; потом, когда Дмитрий возмужал, он вел дела сам. Во все время одинаково  политика Москвы при Дмитрии отличалась энергией и смелостью.

Во-первых, в  вопросе о великом княжении московский князь прямо и решительно стал на такую точку зрения, что великокняжеский  сан и город Владимир составляют "вотчину", т. е. наследственную собственность  московских князей, и никому другому  принадлежать не могут. Так Дмитрий  говорил в договоре с тверским князем и так же писал в своей  духовной грамоте, в которой прямо  завещал великое княжение, вотчину  свою, старшему своему сыну.

Во-вторых, в  отношении прочих князей Владимиро-Суздальской  Руси, а также в отношении Рязани и Новгорода Дмитрий держался властно и повелительно. Он вмешивался в дела других княжеств: утвердил свое влияние в семье суздальско-нижегородских  князей, победил рязанского князя  Олега и после долгой борьбы привел в зависимость от Москвы Тверь. Борьба с Тверью была особенно упорна и  продолжительна. Тверской великий князь  Михаил Александрович обратился  за помощью к литовским князьям, которые в то время обладали уже  большими силами. Литовский князь  Ольгерд осадил самую Москву, только что обнесенную новой каменной стеной, но взять ее не мог и ушел в  Литву. А московские войска затем  осадили Тверь. В 1375 г. между Тверью и Москвой был заключен, наконец, мир, по которому тверской князь признавал  себя "младшим братом" московского  князя и отказывался от всяких притязаний на Владимирское великое  княжение. Но с Литвой осталась у  Москвы вражда и после мира с Тверью. Наконец, в отношении Новгорода  Дмитрий держал себя властно; когда же, в конце его княжения, новгородцы ослушались его, он пошел на Новгород войной и смирил его, наложив на новгородцев "окуп" (контрибуцию) в 8000 рублей. Так выросло при Дмитрии значение Москвы в северной Руси: она окончательно торжествовала над всеми своими соперниками и врагами.

В-третьих, при  Дмитрии Русь впервые отважилась на открытую борьбу с татарами. Мечта  об освобождении Руси от татарского ига  жила и раньше среди русских князей. В своих завещаниях и договорах  они нередко выражали надежду, что "Бог свободит от орды", что "Бог  Орду переменит". Семен Гордый в  своей душевной грамоте увещевал братьев жить в мире по отцову завету, "чтобы не перестала память родителей  наших и наша, чтобы свеча не угасла". Под этой свечой разумелась неугасимая мысль о народном освобождении. Но пока Орда оставалась сильной и  грозной, иго ее по-прежнему тяготело над Русью. Борьба с татарами стала  возможна и необходима лишь тогда, когда  в Орде началась "замятня многа", иначе говоря, длительное междоусобие. Там один хан убивал другого, властители сменялись с необыкновенной быстротой, кровь лилась постоянно и, наконец, Орда разделилась надвое и терзалась  постоянной враждой. Можно было уменьшить  дань Орде и держать себя независимее. Мало того: явилась необходимость  взяться за оружие против отдельных  татарских шаек. Во время междоусобий  из Орды выбегали на север изгнанники татарские и неудачники, которым  в Орде грозила гибель. Они сбирались  в большие военные отряды под  предводительством своих князьков и жили грабежом русских и мордовских поселений в области рек Оки  и Суры. Считая их за простых разбойников, русские люди без стеснений гоняли их и били. Князья рязанские, нижегородские  и сам великий князь Дмитрий  посылали против них свои рати. Сопротивление  Руси озлобляло татар и заставляло их, в свою очередь, собирать против Руси все большие и большие  силы. Они собрались под начальством  царевича Арапши (Араб-шаха), нанесли  русским войскам сильное поражение на р. Пьяне (приток Суры), разорили Рязань и Нижний Новгород (1377). За это москвичи и нижегородцы разорили мордовские места, в которых держались татары, на р. Суре. Борьба становилась открытой и ожесточенной. Тогда овладевший Ордой и затем провозгласивший себя ханом князь Мамай отправил на Русь свое войско для наказания строптивых князей; Нижний Новгород был сожжен; пострадала Рязань; Но Дмитрий Иванович московский не пустил татар в свои земли и разбил их в Рязанской области на р. Воже (1378).

Обе стороны  понимали, что предстоит новое  столкновение. Отбивая разбойничьи  шайки, русские князья постепенно втянулись  в борьбу с ханскими войсками, которые  поддерживали разбойников; победа над  ними давала русским мужество для  дальнейшей борьбы. Испытав неповиновение  со стороны Руси, Мамай должен был  или отказаться от власти над Русью, или же идти снова покорять Русь, поднявшую оружие против него. Через  два года после битвы на Воже Мамай  предпринял поход на Русь.

Понимая, что  Русь окажет ему стойкое сопротивление, Мамай собрал большую рать и, кроме  того, вошел в сношение с Литвой, которая, как мы знаем, была тогда  враждебна Москве. Литовский князь  Ягайло обещал Мамаю соединиться  с ним 1 сентября 1380 г. Узнав о приготовлениях Мамая, рязанский князь Олег также  вошел в сношение с Мамаем и  Ягайлом, стараясь уберечь свою украинскую землю от нового неизбежного разорения  татарами. Не укрылись приготовления  татар к походу и от московского  князя. Он собрал вокруг себя всех своих  подручных князей (ростовских, ярославских, белозерских). Послал он также за помощью  к прочим великим князьям и  в Новгород, но, ни от кого из них не успел получить значительных вспомогательных войск и остался при одних своих силах. Силы эти, правда, были велики, и современники удивлялись как количеству, так и качеству московской рати. По вестям о движении Мамая князь Дмитрий выступил в поход в августе 1380 г. Перед началом похода был он у преподобного Сергия в его монастыре и получил его благословение на брань. Знаменитый игумен дал великому князю из братии своего монастыря двух богатырей по имени Пересвета и Ослебя, как видимый знак своего сочувствия к подвигу князя Дмитрия. Первоначально московское войско двинулось на Коломну, к границам Рязани, так как думали, что Мамай пойдет на Москву через Рязань. Когда же узнали, что татары идут западнее, чтобы соединиться с Литвой, то великий князь двинулся тоже на запад, к Серпухову, и решил не ждать Мамая на своих границах, а идти к нему навстречу в "дикое поле" и встретить его

раньше, чем он успеет там сойтись с литовской  ратью. Не дать соединиться врагам и  бить их порознь — обычное военное  правило. Дмитрий переправился через  Оку на юг, пошел к верховьям  Дона, перешел и Дон, и на Куликовом  поле, при устье речки Непрядвы (впадающей в Дон справа) встретил Мамаеву рать.

Литовский князь  не успел соединиться с ней, и был, как говорили тогда, всего на один день пути от места встречи русских и татар. Боясь дурного исхода предстоящей битвы, великий князь поставил в скрытном месте, в дубраве у Дона, особый засадный полк под начальством своего двоюродного брата князя Владимира Андреевича и боярина Боброка, волынца родом. Опасения Дмитрия оправдались; в жесточайшей сече татары одолели и потеснили русских; пало много князей и бояр: сам великий князь пропал безвестно; сбитый с ног, он без чувств лежал под деревом. В критическую минуту засадный полк ударил на татар, смял их и погнал. Не ожидавшие удара татары бросили свой лагерь и бежали без оглядки. Сам Мамай убежал с поля битвы с малой свитой. Русские преследовали татар несколько десятков верст и забрали богатую добычу.

Возвращение великого князя в Москву было торжественно, но и печально. Велика была победа, но велики и потери. Когда, спустя два  года (1382), новый ордынский хан, свергший Мамая, Тохтамыш внезапно пришел с войском  на Русь, у великого князя не было под руками достаточно людей, чтобы встретить врага, и он не смог их скоро собрать. Татары подошли к Москве, а Дмитрий ушел на север. Москва была взята татарами, ограблена и сожжена; разорены были и другие города. Татары удалились с большой добычей и с полоном, а Дмитрий должен был признать себя снова данником татар и дать хану заложником своего сына Василия. Таким образом, иго не было свергнуто, а северная Русь была обессилена безуспешной борьбой за освобождение.

Тем не менее, Куликовская битва имела громадное значение для северной Руси и для Москвы. Современники считали ее величайшим событием, и победителю татар, великому князю Дмитрию, дали почетное прозвище "Донского" за победу на Дону. Военное значение Куликовской победы заключалось в том, что она уничтожила прежнее убеждение в непобедимости Орды и показала, что Русь окрепла для борьбы за независимость. Набег Тохтамыша не уменьшил этого значения Мамаева побоища: татары одолели в 1382 г. только потому, что пришли "изгоном", внезапно и крадучись, а Москва их проглядела и не убереглась. Все понимали, что теперь Русь не поддастся, как прежде, нашествиям Орды и что татарам можно действовать против Руси только нечаянными набегами. Политическое же и национальное значение Куликовской битвы заключалось в том, что она дала толчок к решительному народному объединению под властью одного государя, московского князя. С точки зрения тогдашних русских людей, события 1380 г. имели такой смысл: Мамаева нашествия со страхом ждала вся северная Русь. Рязанский князь, боясь за себя, "изменил", войдя в покорное соглашение с врагом. Другие крупные князья (суздальско-нижегородские, тверской) притаились, выжидая событий. Великий Новгород не спешил со своей помощью. Один московский князь, собрав свои силы, решился дать отпор Мамаю и притом не на своем рубеже, а в диком поле, где он заслонил собой не один свой удел, а всю Русь. Приняв на себя татарский натиск, Дмитрий явился добрым страдальцем за всю землю Русскую; а отразив этот натиск, он явил такую мощь, которая ставила его естественно во главе всего народа, выше всех других князей. К нему, как к своему единому государю, потянулся весь народ. Москва стала очевидным для всех центром народного объединения, и московским князьям оставалось только пользоваться плодами политики Донского и собирать в одно целое шедшие в их руки земли.  

1.5. Преемники Донского

Донской умер всего  в 39 лет и оставил после себя несколько сыновей. Старшего, Василия Дмитриевича (1389-1425), он благословил великим княжением Владимирским и оставил ему часть в Московском уделе; остальным сыновьям он поделил прочие города и волости своего московского удела. При этом в своем завещании он выразился так: "а по грехом отыметь Бог сына моего князя Василья, а хто будет под тем сын мой, ино тому сыну моему княжь Васильев удел". На основании этих слов второй сын Дмитрия, Юрий, считал себя наследником своего старшего брата, как в московских землях, так и в великом княжении. В этом он был неправ, потому что Дмитрий имел в виду только тот случай, если бы Василий умер бездетным; вообще же московские князья держались в своих завещаниях начала семейного наследования, а не родового, и сами звали себя "вотчинниками" великокняжеских и своих удельных земель.

Великий князь  Василий Дмитриевич был человек  безличный и осторожный. При нем  Москва захватила Нижний Новгород у  суздальских князей в виде обычного в то время примысла. Великий князь  опирался в этом деле на хана Тохтамыша, который дал ему ярлык на Нижний, сверх ярлыка на великое княжение. Но когда Тохтамыш был свергнут азиатским ханом Тимур-Ленком или Тамерланом, то отношения с татарами у Василия испортились. Русь ожидала страшного татарского нашествия и готовилась к обороне. Великий князь собрал большое войско и стал на своем рубеже, на берегу Оки, решившись отразить врага. Москва была готова к осаде. Митрополит Киприан, для того, чтобы поддержать бодрость в народе, подал мысль принести в Москву главную святыню всего великого княжения — Владимирскую Икону Богоматери, привезенную во Владимир с юга князем Андреем Боголюбским. (С тех пор эта икона остается в московском Успенском соборе). Но Тамерлан не дошел до Оки и от города Ельца повернул назад (1395). По-видимому, внезапное отступление страшного татарского завоевателя было истолковано Русью как знак татарской слабости. Великий князь прекратил уплату выхода и не оказывал никакого почтения ханским послам. Орда тогда замыслила набег на Русь. Татарский князь Едигей внезапно и скрытно, обманом, вторгся в Русскую землю и осадил Москву. Великий князь ушел на север, а Едигей разорил почти все его области и, взяв "окуп" с Москвы, безнаказанно вернулся в Орду. Таковы были отношения к татарам. С Литвой у Василия также шла вражда, как и у его отца. Постоянно усиливаясь, литовские князья подчиняли себе русские области на верховьях Днепра и Зап. Двины. Но к тому, же стремилась и Москва, собиравшая к себе русские земли. Несмотря на то, что великий князь московский был женат на дочери великого князя литовского Витовта (Софии), между ними дело доходило до открытых войн. Столкновения закончились тем, что границей владений Литвы и Москвы была признана р. Угра, левый приток Орды. Примирившись с тестем, Василий Дмитриевич вверил Витовту попечительство над своим сыном, а его внуком, великим князем Василием Васильевичем. Это была минута наибольшего превосходства Литвы над Московской Русью.

Великий князь  Василий Васильевич (1425-1462), по прозвищу Темный (т. е. слепой), остался после своего отца всего 10-ти лет. Его княжение (1425—1462) было очень беспокойно и несчастливо. Дядя великого князя, Юрий Дмитриевич Галицкий, не желал признавать малолетнего племянника великим князем, желал себе старшинства и по смерти Витовта (1430) начал открытую борьбу с племянником за Москву и Владимир. В борьбе приняли участие и сыновья Юрия: Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Юрий опирался на свой богатый галичский удел (Галич Мерский на верховьях р. Костромы). За Василия же Васильевича стояли большинство населения, духовенство и боярство. Москва много раз переходила из рук в руки. Юрий умер, обладая Москвой, на великом княжении. После него особенно действовал против Василия Васильевича Василий Косой; но был пойман и ослеплен по приказанию великого князя. За то Дмитрий Шемяка, когда взял верх над Василием Васильевичем, ослепил его самого (1446): Во время московской усобицы татары беспокоили русские земли, как и в прежнее время, воровскими набегами. Распадение Золотой Орды выражалось, между прочим, в том, что татарские князья все в большем числе изгонялись из Орды во время междоусобий и должны были искать себе пристанища. Одни из них мирно просились и поступали на службу к московским князьям, другие же начинали разорять русские земли и сами попадали под удары русских. Из таких изгнанников особенно заметен в это время был хан Улу-Махмет. Разорив русские волости по Оке, он пошел на Волгу и устроил себе город Казань на р. Казанке, близ впадения ее в Волгу. Основав там особое Казанское царство, он оттуда начал громить Русь, доходя в своих набегах до самой Москвы. Великий князь Василий Васильевич вышел против татар, но под Суздалем был разбит и взят татарами в плен (1445). В Москве началась паника, ждали татар; но татары не пришли. Они выпустили великого князя за большой выкуп, который был собран с народа и пришелся ему тяжко. Неудовольствие народа усилилось еще и оттого, что с великим князем, когда он вернулся из плена, приехало в Москву много татар на службу. Москвичам казалось, что великий князь "татар и речь их любит сверх меры, а христиан томит без милости". Тогда-то Шемяка, воспользовавшись настроением народа, захватил великого князя и осмелился его ослепить.

Борьба шла  почти все княжение Темного и  окончилась полной победой великого князя над Шемякой и другими  удельными князьями, державшими его  сторону. В 1450 г. Шемяка был разбит в  большом сражении при Галиче, бежал  в Новгород и там вскоре погиб, говорят, от отравы. Земли его были взяты на великого князя, так же как  и земли его союзников. В борьбе галичских князей с великим князем в последний раз в северной Руси выступает старый принцип родового наследования и старшинства дядей  над племянниками. Московский обычай вотчинного наследования от отца к  сыну восторжествовал здесь над  старым порядком решительно и бесповоротно благодаря всеобщему сочувствию: народ уже оценил преимущества семейного  наследования, ведшего к установлению единовластия, желаемого страной.