Россия и меняющийся мир

1.  Россия и меняющийся мир. (Путин)

  В своих статьях я уже касался ключевых внешних вызовов, с которыми сталкивается сейчас Россия. Вместе с тем эта тема заслуживает более подробного разговора - и не только потому, что внешняя политика является неотъемлемой частью любой государственной стратегии. Внешние вызовы, меняющийся мир вокруг нас заставляют принимать решения в области экономики, культуры, бюджетные и инвестиционные решения.

Россия является частью большого мира - и с точки зрения экономики, и с точки зрения распространения информации, и с позиций культуры. Мы не можем и не хотим изолироваться. Мы рассчитываем, что наша открытость принесет гражданам России рост благосостояния и культуры и укрепит доверие, которое все больше становится дефицитным ресурсом.

Но мы будем последовательно исходить из собственных интересов и целей, а не продиктованных кем-то решений. Россию воспринимают с уважением, считаются с ней только тогда, когда она сильна и твердо стоит на ногах. Россия практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику. Так будет и впредь. Более того, я убежден, что безопасность в мире можно обеспечить только вместе с Россией, а не пытаясь "задвинуть" ее, ослабить ее геополитические позиции, нанести ущерб обороноспособности.

Цели нашей внешней политики имеют стратегический, неконъюнктурный характер и отражают уникальное место России на мировой политической карте, ее роль в истории, в развитии цивилизации.

Мы, несомненно, продолжим активный и созидательный курс на укрепление всеобщей безопасности, отказ от конфронтации, на эффективное противодействие таким вызовам, как распространение ядерного оружия, региональные конфликты и кризисы, терроризм и наркоугроза. Сделаем все, чтобы обеспечить получение Россией последних достижений научно-технологического прогресса, а нашим предпринимателям - достойное место на глобальном рынке.

Будем стремиться к тому, чтобы формирование новой системы мироустройства, основывающегося на современных геополитических реалиях, происходило плавно, без ненужных потрясений.

Кто подрывает доверие

Как и прежде, считаю, что к числу важнейших постулатов относятся неделимый характер безопасности для всех государств, недопустимость гипертрофированного применения силы и безусловное соблюдение основополагающих принципов международного права. Пренебрежение всем этим ведет к дестабилизации международных отношений.

Именно через такую призму мы воспринимаем некоторые аспекты поведения США и НАТО, которые не вписываются в логику современного развития, опираются на стереотипы блокового мышления. Все понимают, что я имею в виду. Это расширение НАТО, включающее размещение новых объектов военной инфраструктуры, и планы альянса (с американским авторством) по созданию системы ПРО в Европе. Не стал бы касаться этой темы, если бы такие игры не велись непосредственно у российских границ, если бы они не расшатывали нашу безопасность, если бы они не работали против стабильности в мире.

Наша аргументация хорошо известна, не буду ее вновь разжевывать, но, к сожалению, она не воспринимается западными партнерами, от нее отмахиваются.

Беспокоит то, что хотя контуры наших "новых" взаимоотношений с НАТО еще окончательно не прорисовались, альянс уже создает "факты на земле", которые отнюдь не способствуют формированию доверия. В свою очередь, такое ведение дел бьет рикошетом по задачам глобального масштаба, мешает закрепить позитивную повестку дня в международных отношениях, тормозит их конструктивную переналадку.

Череда вооруженных конфликтов, оправдываемых гуманитарными целями, подрывает освященный веками принцип государственного суверенитета. В международных отношениях образуется еще один вакуум - морально-правовой.

Часто говорят - права человека первичны по отношению к государственному суверенитету. Без сомнения, это так - преступления против человечества должны караться международным судом. Но когда при использовании этого положения легко нарушается государственный суверенитет, когда права человека защищаются извне и на выборочной основе - и в процессе "защиты" попираются такие же права массы людей, включая самое базовое и святое - право на жизнь, - речь идет не о благородном деле, а об элементарной демагогии.

Важно, чтобы ООН и ее Совет Безопасности могли эффективно противостоять диктату со стороны ряда стран и произволу на международной арене. Никто не вправе присваивать себе прерогативы и полномочия ООН, особенно в том, что касается применения силы в отношении суверенных государств. Речь прежде всего о НАТО, пытающемся взять на себя несвойственные для "оборонительного альянса" функции. Все это более чем серьезно. Мы помним, как тщетно взывали к правовым нормам и элементарной человеческой порядочности государства, ставшие жертвами "гуманитарных" операций и экспорта "ракетно-бомбовой демократии". Их не слышали и не хотели слышать.

Похоже, что у натовцев, и прежде всего у США, сложилось своеобразное понимание безопасности, фундаментально отличающееся от нашего. Американцы одержимы идеей обеспечить себе абсолютную неуязвимость, что, замечу, утопично и нереализуемо как в технологическом, так и в геополитическом плане. Но в этом, собственно, суть проблемы.

Абсолютная неуязвимость для одного означала бы абсолютную уязвимость для всех остальных. С такой перспективой невозможно согласиться. Другое дело, что многие страны - в силу известных причин - предпочитают об этом не говорить прямо. Россия же всегда будет называть вещи своими именами и делать это открыто. Вновь подчеркну, что нарушение принципа единства и неделимости безопасности - причем вопреки многократным декларациям о приверженности ему - чревато серьезнейшими угрозами. В конечном счете - и для тех государств, которые по разным причинам инициируют такие нарушения.

"Арабская весна": уроки и выводы

Год назад мир столкнулся с новым феноменом - почти синхронными демонстрациями во многих арабских странах против авторитарных режимов. "Арабская весна" вначале воспринималась с надеждой на позитивные перемены. Симпатии россиян были на стороне тех, кто добивался демократических реформ.

Однако скоро стало ясно, что во многих странах события разворачиваются не по цивилизованному сценарию. Вместо утверждения демократии, вместо защиты прав меньшинства - выталкивание противника, переворот, когда доминирование одной силы сменяется еще более агрессивным доминированием другой.

Негативный окрас развитию ситуации придало вмешательство извне в поддержку одной из сторон внутренних конфликтов - и сам силовой характер такого вмешательства. Дошло до того, что ряд государств под прикрытием гуманитарных лозунгов с помощью авиации разделались с ливийским режимом. И как апофеоз - отвратительная сцена даже не средневековой, а какой-то первобытной расправы с М. Каддафи.

Нельзя допустить, чтобы "ливийский сценарий" кто-то попытался реализовать в Сирии. Усилия международного сообщества должны быть направлены прежде всего на достижение межсирийского примирения. Важно добиться скорейшего прекращения насилия, откуда бы оно ни исходило, запустить наконец общенациональный диалог - без предварительных условий, без иностранного вмешательства и при уважении суверенитета страны. Это создаст предпосылки для того, чтобы объявленные сирийским руководством меры по демократизации реально выполнялись. Главное - не допустить возникновения полномасштабной гражданской войны. В этом ключе работала и будет работать российская дипломатия.

Наученные горьким опытом, мы против принятия таких резолюций СБ ООН, которые трактовались бы как сигнал к военному вмешательству во внутрисирийские процессы. Именно руководствуясь этим принципиальным подходом, Россия вместе с Китаем не допустила в начале февраля принятия резолюции, которая как раз читалась бы неоднозначно, а на практике стимулировала бы насильственные действия одной из сторон внутреннего конфликта.

В этой связи с учетом крайне резкой, на грани истерики, реакции на российско-китайское вето хотел бы предостеречь наших западных коллег от соблазна прибегнуть к ранее использовавшейся незатейливой схеме: есть одобрение Совета Безопасности ООН на ту или иную акцию - хорошо, нет - создадим коалицию заинтересованных государств. И ударим.

Сама логика такого поведения контрпродуктивна и весьма опасна. Она ни к чему хорошему не приводит. Во всяком случае - не способствует урегулированию ситуации внутри переживающей конфликт страны. Но что еще хуже - вызывает дальнейшую разбалансировку всей системы международной безопасности, подрывает авторитет и центральную роль ООН. Напомню, что право вето не каприз, а неотъемлемая часть мироустройства, закрепленная в Уставе ООН, кстати, по настоянию США. Смысл этого права в том, что решения, против которых возражает хотя бы один постоянный член Совбеза ООН, не могут быть состоятельными и эффективными.

Очень рассчитываю, что США и другие страны учтут печальный опыт и не попытаются задействовать без санкции СБ ООН силовой сценарий в Сирии. Вообще никак не могу понять, откуда такой воинственный зуд. Почему не хватает терпения выработать выверенный и сбалансированный коллективный подход, тем более что в случае с упомянутым проектом "сирийской резолюции" он уже практически вырисовывался. Оставалось только потребовать от вооруженной оппозиции того же, что и от правительства, в частности вывести боевые подразделения и отряды из городов. Отказ сделать это циничен. Если мы хотим обезопасить мирных граждан - а это для России первостепенная цель, - то необходимо урезонить всех участников вооруженного противостояния.

И еще один аспект. Получается так, что в странах, непосредственно прошедших через "арабскую весну", как ранее в Ираке, российские компании теряют наработанные десятилетиями позиции на местных рынках, лишаются довольно крупных коммерческих контрактов. А освободившиеся ниши заполняются экономическими операторами тех самых государств, которые приложили руку к смене правящих режимов.

Может возникнуть мысль, что сами трагические события в определенной степени были простимулированы не заботой о правах человека, а чьей-то заинтересованностью в переделе рынков. Как бы то ни было, но нам, конечно, нельзя с олимпийским спокойствием взирать на все это. И мы намерены активно работать с новыми властями арабских стран, чтобы оперативно восстановить наши экономические позиции.

В целом же происходящее в арабском мире весьма поучительно. События показывают, что стремление внедрить демократию с помощью силовых методов может - и зачастую приводит к абсолютно противоположному результату. Со дна поднимаются силы, в том числе и религиозные экстремисты, которые пытаются изменить само направление развития стран, светский характер их управления.

Мы в России всегда имели хорошие контакты с умеренными представителями ислама, чье мировоззрение близко традициям российских мусульман. И готовы развивать эти контакты в нынешних условиях. Заинтересованы в активизации политических и торгово-экономических связей со всеми арабскими странами, в том числе, повторю, с непосредственно пережившими период внутренних потрясений. Более того, вижу реальные предпосылки, чтобы Россия в полной мере сохранила свои ведущие позиции на ближневосточной арене, где у нас всегда было много друзей.

Что касается арабо-израильского конфликта, то "волшебный рецепт", с помощью которого можно было бы наконец разрулить ситуацию, до сих пор не изобретен. Руки опускать ни в коем случае нельзя. Учитывая, в частности, наши близкие отношения с руководством Израиля и палестинскими лидерами, российская дипломатия продолжит на двусторонней основе и в формате ближневосточного "квартета" активное содействие возобновлению мирного процесса, координируя свои шаги с Лигой арабских государств.

"Арабская весна" также ярко продемонстрировала, что мировое общественное мнение в нынешнее время формируется путем самого активного задействования продвинутых информационных и коммуникационных технологий. Можно сказать, что интернет, социальные сети, мобильные телефоны и т.п. превратились - наряду с телевидением - в эффективный инструмент как внутренней, так и международной политики. Это новый фактор, требующий осмысления, в частности для того, чтобы, продвигая и дальше уникальную свободу общения в интернете, уменьшить риск его использования террористами и преступниками.

В ходу все чаще и такое понятие, как "мягкая сила" - комплекс инструментов и методов достижения внешнеполитических целей без применения оружия, а за счет информационных и других рычагов воздействия. К сожалению, нередко эти методы используются для взращивания и провоцирования экстремизма, сепаратизма, национализма, манипулирования общественным сознанием, прямого вмешательства во внутреннюю политику суверенных государств.

Следует четко различать - где свобода слова и нормальная политическая активность, а где задействуются противоправные инструменты "мягкой силы". Можно только приветствовать цивилизованную работу гуманитарных и благотворительных неправительственных организаций. В том числе - выступающих активными критиками действующих властей. Однако активность "псевдо-НПО", других структур, преследующих при поддержке извне цели дестабилизации обстановки в тех или иных странах, недопустима.

Имею в виду случаи, когда активность неправительственной организации не вырастает из интересов (и ресурсов) каких-то местных социальных групп, а финансируется и опекается внешними силами. В мире сегодня много "агентов влияния" крупных государств, блоков, корпораций. Когда они выступают открыто - это просто одна из форм цивилизованного лоббизма. У России тоже есть такие институты - Россотрудничество, фонд "Русский мир", наши ведущие университеты, расширяющие поиск талантливых абитуриентов за рубежом.

Но Россия не использует национальные НПО других стран, не финансирует эти НПО, зарубежные политические организации в целях проведения своих интересов. Не действуют так ни Китай, ни Индия, ни Бразилия. Мы считаем, что влияние на внутреннюю политику и на общественное настроение в других странах должно вестись исключительно открыто - тогда игроки будут максимально ответственно относиться к своим действиям.

Новые вызовы и угрозы

Сейчас в фокусе всеобщего внимания - Иран. Несомненно, Россию тревожит нарастающая угроза военного удара по этой стране. Если это произойдет, то последствия будут поистине катастрофическими. Их реальный масштаб представить невозможно.

Убежден, решать проблему нужно только мирным путем. Мы предлагаем признать право Ирана на развитие гражданской ядерной программы, включая право обогащать уран. Но сделать это в обмен на постановку всей иранской ядерной деятельности под надежный и всесторонний контроль МАГАТЭ. Если это получится - тогда отменить все действующие против Ирана санкции, включая односторонние. Запад слишком увлекся "наказанием" отдельных стран. Чуть что - хватается за санкционную, а то и за военную дубину. Напомню, что мы не в ХIХ и даже не в ХХ веке.

Не менее серьезная ситуация складывается вокруг корейской ядерной проблемы. Пхеньян, нарушая режим нераспространения, открыто заявляет о своих претензиях на право обладания "военным атомом", уже дважды провел испытания ядерных зарядов. Ядерный статус КНДР для нас неприемлем. Мы неизменно выступаем за денуклеаризацию Корейского полуострова, причем исключительно политико-дипломатическими средствами, призываем к скорейшему возобновлению шестисторонних переговоров.

Однако, судя по всему, не все наши партнеры разделяют такой подход. Убежден, что сейчас нужно проявлять особую аккуратность. Недопустимы попытки испытать на прочность нового лидера КНДР, которые, по сути, провоцировали бы необдуманные контрмеры.

Напомню, что у КНДР и России - общая граница, а соседей, как известно, не выбирают. Будем продолжать активный диалог с руководством этой страны, развивать добрососедские связи, одновременно выводя Пхеньян на решение ядерной проблемы. Очевидно, что это будет сделать легче, если на полуострове укрепится атмосфера взаимного доверия, возобновится межкорейский диалог.

На фоне страстей вокруг ядерных программ Ирана и Северной Кореи невольно начинаешь задумываться о том, как возникают риски распространения ядерного оружия - и кто их усиливает. Есть ощущение, что участившиеся случаи грубого и даже силового вмешательства извне во внутренние дела стран могут стимулировать те или иные авторитарные режимы (да и не только их) к обладанию ядерным оружием. Имею, мол, атомную бомбу в кармане, и никто меня не тронет, поскольку себе дороже. А у кого бомбы нет - тот пусть ждет "гуманитарной" интервенции.

Нравится это нам или нет, но то, что внешнее вмешательство подталкивает к такому ходу мыслей, - факт. Поэтому и так называемых "пороговых" стран, находящихся на расстоянии вытянутой руки от технологий "военного атома", становится не меньше, а больше. В этих условиях возрастает значение создаваемых в различных частях мира зон, свободных от ОМУ. По инициативе России начата работа по обсуждению параметров такой зоны на Ближнем Востоке.

Необходимо сделать все возможное, чтобы соблазн заполучить ядерное оружие ни перед кем не маячил. Для этого и самим борцам за нераспространение надо перестроиться, особенно тем, кто привык наказывать другие страны с помощью военной силы, не дав поработать дипломатии. Так было, например, в Ираке, проблемы которого после почти десятилетней оккупации лишь усугубились.

Если наконец удастся искоренить стимулы, подталкивающие государства к обладанию ядерным оружием, то можно будет на основе действующих договоров сделать международный режим нераспространения по-настоящему универсальным и прочным. Такой режим давал бы возможность всем заинтересованным странам в полной мере пользоваться благами "мирного атома" под контролем МАГАТЭ.

Для России это было бы крайне выгодно, поскольку мы активно работаем на международных рынках, строим новые АЭС на базе современных, безопасных технологий, участвуем в создании многосторонних центров по обогащению урана и банков ядерного топлива.

Тревожит будущее Афганистана. Мы, как известно, поддержали военную операцию по оказанию международной помощи этой стране. Но международный военный контингент под эгидой НАТО не решил поставленных задач. Террористическая и наркоугроза, исходящая из Афганистана, не снижается. Объявив об уходе из этой страны в 2014 году, американцы занимаются созданием там и в соседних государствах военных баз без внятного мандата, целей и сроков их функционирования. Нас это, понятно, не устраивает.

Россия имеет очевидные интересы в Афганистане. И эти интересы - совершенно понятные. Афганистан - наш близкий сосед, и мы заинтересованы в том, чтобы эта страна развивалась стабильно и мирно. И главное - перестала быть главным источником наркоугрозы. Незаконный оборот наркотиков превратился в одну из острейших угроз, подрывает генофонд целых наций, создает питательную среду для коррупции и криминала и ведет к дестабилизации обстановки в самом Афганистане. Замечу, что производство афганских наркотиков не только не сокращается, но в прошлом году увеличилось почти на 40%. Россия сталкивается с настоящей героиновой агрессией, наносящей огромный ущерб здоровью наших граждан.

Учитывая масштабы афганской наркоугрозы, одолеть ее можно только всем миром, опираясь на ООН и региональные организации - ОДКБ, ШОС и СНГ. Мы готовы рассмотреть серьезное расширение участия России в обеспечении операции помощи афганскому народу. Но при условии, что международный контингент в Афганистане будет действовать более энергично и в наших интересах, займется физическим уничтожением наркопосевов и подпольных лабораторий.

Активизация антинаркотических мероприятий внутри Афганистана должна сопровождаться надежным перекрытием маршрутов транспортировки опиатов на внешние рынки, пресечением финансовых потоков, обеспечивающих наркооборот, блокированием поставок химических веществ, используемых для производства героина. Цель - выстроить в регионе комплексную систему антинаркотической безопасности. Россия будет реально содействовать эффективному объединению усилий международного сообщества, чтобы добиться коренного перелома в борьбе с глобальной наркоугрозой.

Трудно прогнозировать, как дальше будет развиваться обстановка в Афганистане. Опыт истории учит, что иностранное военное присутствие не приносило ему успокоения. Только афганцы смогут решить собственные проблемы. Вижу роль России в том, чтобы при активном участии стран-соседей помочь афганскому народу создать устойчивую экономику, повысить способность национальных вооруженных сил противостоять угрозам терроризма и наркопреступности. Мы не против того, чтобы к процессу национального примирения присоединились участники вооруженной оппозиции, включая талибов - при условии, что они откажутся от насилия, признают конституцию страны, разорвут связи с "Аль Каидой" и другими террористическими группировками. В принципе считаю, что построение мирного, стабильного, независимого и нейтрального афганского государства вполне достижимо.

Замороженная годами и десятилетиями нестабильность создает питательную среду для международного терроризма. Все признают, что это один из самых опасных вызовов для мирового сообщества. Хочу обратить внимание, что кризисные зоны, порождающие террористические угрозы, находятся вблизи российских границ - гораздо ближе, чем для наших европейских или американских партнеров. В ООН принята Глобальная контртеррористическая стратегия, но складывается впечатление, что борьба с этим злом все еще ведется не по единому универсальному плану, не последовательно, а в режиме реагирования на острые и наиболее варварские проявления террора - когда общественное возмущение наглыми акциями террористов совсем зашкаливает. Цивилизованный мир не должен дожидаться трагедий масштаба нью-йоркской атаки террористов в сентябре 2001 года или нового Беслана и только после этого, встрепенувшись, действовать коллективно и решительно.

Далек от того, чтобы отрицать достигнутые результаты в борьбе с международным террором. Они есть. В последние годы заметно укрепилось сотрудничество между спецслужбами и правоохранительными органами различных стран. Но резервы в антитеррористическом взаимодействии - налицо. Да что тут говорить, до сих пор сохраняются "двойные стандарты", террористов в разных странах воспринимают по-разному: как "плохих" и "не очень плохих". Последних кое-кто не прочь использовать в политической игре, например для расшатывания неугодных правящих режимов.

Скажу и о том, что в профилактике терроризма повсюду должны быть задействованы имеющиеся общественные институты - СМИ, религиозные объединения, НПО, система образования, наука и бизнес. Нужен межконфессиональный и, в более широком плане, межцивилизационный диалог. Россия - поликонфессиональное государство, и у нас никогда не было религиозных войн. Мы могли бы внести свой вклад в международную дискуссию на этот счет.

Повышение роли Азиатско-Тихоокеанского региона

С нашей страной соседствует важнейший центр глобальной экономики - Китай. Стало модным рассуждать о его будущей роли в глобальной экономике и международных делах. В прошлом году китайцы вышли на второе место в мире по объему ВВП и уже в ближайшей перспективе, по оценке международных, в том числе американских экспертов, превзойдут по этому показателю США. Растет и совокупная мощь КНР, включая возможность проекции силы в различных регионах.

Как нам вести себя с учетом динамично укрепляющегося китайского фактора?

Во-первых, убежден, что рост китайской экономики - отнюдь не угроза, а вызов, несущий в себе колоссальный потенциал делового сотрудничества, шанс поймать "китайский ветер" в "паруса" нашей экономики. Мы должны активнее выстраивать новые кооперационные связи, сопрягая технологические и производственные возможности наших стран, задействуя - разумеется, с умом - китайский потенциал в целях хозяйственного подъема Сибири и Дальнего Востока.

Во-вторых, своим поведением на мировой арене Китай не дает повода говорить о его претензиях на доминирование. Китайский голос действительно звучит в мире все увереннее, и мы приветствуем это, поскольку Пекин разделяет наше видение формирующегося равноправного миропорядка. Будем продолжать оказывать друг другу поддержку на международной арене, сообща решать острые региональные и глобальные проблемы, наращивать взаимодействие в Совете Безопасности ООН, БРИКС, ШОС, "двадцатке" и других многосторонних механизмах.

И в-третьих, у нас закрыты все крупные политические вопросы в отношениях с Китаем, включая главный - пограничный. Выстроен прочный, оформленный юридически обязывающими документами механизм двусторонних связей. Между руководством двух стран достигнут беспрецедентно высокий уровень доверия. Это позволяет и нам, и китайцам действовать в духе настоящего партнерства, на основе прагматизма и учета взаимных интересов. Созданная модель российско-китайских отношений - весьма перспективна.

Сказанное, конечно, не означает, что у нас с Китаем все беспроблемно. Те или иные шероховатости имеют место. Наши коммерческие интересы в третьих странах далеко не всегда совпадают, не совсем устраивает нас и складывающаяся структура товарооборота, низкий уровень взаимных инвестиций. Будем внимательно следить за миграционными потоками из КНР.

Главная же моя мысль - процветающий и стабильный Китай нужен России, и, в свою очередь, Китаю, уверен, нужна сильная и успешная Россия.

Очень быстро растет и другой азиатский гигант - Индия. С ней Россию связывают традиционно дружественные отношения, содержание которых определено руководством двух стран как особо привилегированное стратегическое партнерство. От его укрепления выиграют не только наши страны, но и вся формирующаяся система полицентричности в мире.

На наших глазах происходит не только рост Китая и Индии, но и повышение веса всего Азиатско-Тихоокеанского региона. В этой связи открываются новые горизонты для плодотворной работы в рамках российского председательства в АТЭС. В сентябре этого года мы принимаем саммит этой организации во Владивостоке, активно готовимся, создаем современную инфраструктуру, что само по себе будет способствовать дальнейшему развитию Сибири и Дальнего Востока, позволит нашей стране в еще большей степени подключиться к динамичным интеграционным процессам в "новой Азии".

Придаем и будем придавать приоритетное значение взаимодействию с партнерами по БРИКС. Эта уникальная структура, созданная в 2006 году, нагляднее всего символизирует переход от однополярности к более справедливому мироустройству. Она объединяет пять стран с населением почти в три миллиарда человек, обладающих наиболее крупными развивающимися экономиками, колоссальными трудовыми и природными ресурсами, огромными внутренними рынками. С присоединением Южной Африки БРИКС приобрел в полном смысле глобальный формат, и уже сейчас на него приходится свыше 25% мирового ВВП.

Мы еще только привыкаем работать в таком составе, притираемся друг к другу. В частности, предстоит наладить более тесную координацию по внешнеполитическому досье, плотнее работать на площадке ООН. Но когда "пятерка" БРИКС развернется по-настоящему, ее влияние на международную экономику и политику будет весьма весомым.

В последние годы российская дипломатия, наши деловые круги стали уделять больше внимания развитию сотрудничества со странами Азии, Латинской Америки и Африки. В этих регионах по-прежнему сильны искренние симпатии к России. Вижу в качестве одной из ключевых задач на предстоящий период наращивание с ними торгово-экономического взаимодействия, реализацию совместных проектов в области энергетики, инфраструктуры, инвестиций, науки и техники, банковского бизнеса и туризма.

Возрастающую роль упомянутых континентов в формирующейся демократичной системе управления глобальной экономикой и финансами отражает деятельность "Группы двадцати". Считаю, что это объединение вскоре превратится в стратегически важный инструмент не только кризисного реагирования, но и долгосрочного реформирования мировой финансово-экономический архитектуры. Россия будет председательствовать в "Группе двадцати" в 2013 году. Несомненно, мы должны использовать председательские функции и для усиления сопряженности работы "двадцатки" с другими многосторонними структурами, прежде всего с "большой восьмеркой" и, конечно же, с ООН.

Европейский фактор

Россия - неотъемлемая, органичная часть Большой Европы, широкой европейской цивилизации. Наши граждане ощущают себя европейцами. Нам далеко не безразлично, как развиваются дела в объединенной Европе.

Вот почему Россия предлагает двигаться к созданию от Атлантики до Тихого океана единого экономического и человеческого пространства - общности, называемой российскими экспертами "Союзом Европы", который только укрепит возможности и позиции России в ее экономическом повороте к "новой Азии".

На фоне подъема Китая, Индии, других новых экономик остро воспринимаются финансово-экономические потрясения в Европе - прежнем оазисе стабильности и порядка. Поразивший еврозону кризис не может не затрагивать интересов России - прежде всего с учетом того, что ЕС является нашим крупнейшим внешнеэкономическим, торговым партнером. Очевидно и то, что от состояния дел у европейцев в значительной степени зависят перспективы развития всей глобальной экономической конструкции.

Россия активно подключилась к международным мерам по поддержке пострадавших европейских экономик, последов­ательно участвует в выработке коллективных решений по линии МВФ. Не исключаем в принципе и возможности оказания в ряде случаев финансовой помощи напрямую.

Вместе с тем полагаю, что внешние финансовые вливания способны решить проблему лишь частично. Для полноценного выправления ситуации требуются энергичные меры системного характера. Перед европейскими руководителями стоит задача проведения масштабных преобразований, принципиально меняющих многие финансово-экономические механизмы, обеспечивающих подлинную бюджетную дисциплину. Мы заинтересованы в сильном Европейском союзе, каким его видят, например, Германия и Франция, заинтересованы в реализации мощного потенциала партнерства России и ЕС.

Сегодняшний уровень взаимодействия России и Евросоюза все-таки не соответствует глобальным вызовам, прежде всего в плане повышения конкурентоспособности нашего общего континента. Вновь предлагаю поработать в пользу создания гармоничного сообщества экономик от Лиссабона до Владивостока. А в будущем выйти и на формирование зоны свободной торговли и даже более продвинутых механизмов экономической интеграции. Тогда мы получим общий континентальный рынок стоимостью в триллионы евро. Есть ли сомневающиеся в том, что это было бы здорово, отвечало бы интересам россиян и европейцев?

Нужно задуматься и о более глубокой кооперации в сфере энергетики - вплоть до создания единого энергокомплекса Европы. Важные шаги в этом направлении - строительство газопроводов "Северный поток" по дну Балтики и "Южный поток" в Черном море. Эти проекты поддержали правительства многих стран, в них участвуют крупнейшие европейские энергетические компании. После их полного ввода в эксплуатацию Европа получит надежную и гибкую, не зависящую от чьих-либо политических капризов систему газоснабжения, что позволит не формально, а реально укрепить энергобезопасность континента. Это особенно актуально в свете решения некоторых европейских государств сократить или вообще отказаться от использования ядерной энергии.

Прямо скажу, что пролоббированный Еврокомиссией "Третий энергопакет", направленный на выдавливание российских интегрированных компаний, не укрепляет наших отношений. Но он - с учетом возросшей нестабильности альтернативных России поставщиков энергоресурсов - еще и обостряет системные риски для самой европейской энергетики, отпугивает потенциальных инвесторов в новые инфраструктурные проекты. В беседах со мной многие европейские политики поругивают "пакет". Надо набраться мужества и убрать это препятствие на пути взаимовыгодного сотрудничества.

Считаю, что подлинное партнерство между Россией и Евросоюзом невозможно, пока сохраняются барьеры, мешающие человеческим и экономическим контактам, в первую очередь - визовый режим. Отмена виз стала бы мощным импульсом для реальной интеграции России и ЕС, помогла бы расширить культурные и деловые связи, особенно между средним и малым бизнесом. Угрозы для европейцев со стороны т.н. экономических мигрантов из России - большей частью надуманные. Нашим людям есть где приложить свои силы и умения у себя в стране, и таких возможностей становится все больше.

В декабре 2011 года мы согласовали с ЕС "совместные шаги" к безвизовому режиму. Осуществить их можно и нужно не мешкая. Имею в виду продолжать заниматься этим вопросом самым активным образом.

Российско-американские дела

За последние годы сделано немало в развитии российско-американских отношений. Но все-таки решить вопрос о фундаментальном изменении матрицы этих отношений пока не удалось, они по-прежнему подвержены приливам и отливам. Такая неустойчивость партнерства с Америкой - отчасти следствие живучести известных стереотипов и фобий. Наглядный пример - как Россию воспринимают на Капитолийском холме. Но главная проблема - это то, что двусторонний политический диалог и сотрудничество не опираются на прочный экономический фундамент. Объем торговли далеко не отвечает потенциалу экономик наших стран. То же самое - с взаимными инвестициями. Таким образом, страховочная сетка, которая оберегала бы наши отношения от конъюнктурных перепадов, так и не создана. Над этим надо работать.

Не способствуют упрочению взаимопонимания и регулярные попытки США заниматься "политической инженерией", в том числе в регионах, традиционно важных для нас, да и по ходу избирательных кампаний в России.

Повторю, что американская затея с созданием системы ПРО в Европе вызывает у нас законные опасения. Почему эта система беспокоит нас больше, чем других? Да потому, что она затрагивает имеющиеся только у России на этом театре силы стратегического ядерного сдерживания, нарушает выверенный десятилетиями военно-политический баланс.

Неразрывная взаимосвязь между ПРО и стратегическими наступательными вооружениями отражена в подписанном в 2010 году новом Договоре по СНВ. Договор вступил в силу и неплохо работает. Это крупное внешнеполитическое достижение. Мы готовы рассматривать разные варианты того, что может составить нашу совместную с американцами повестку дня в области контроля над вооружениями на предстоящий период. Незыблемым правилом при этом должен стать баланс интересов, отказ от попыток через переговоры добиться для себя односторонних преимуществ.

Напомню, что я еще президенту Дж. Бушу на встрече в Кеннебанкпорте в 2007 году предлагал решение проблемы ПРО, которое - будь оно принято - изменило бы привычный характер российско-американских отношений, перевело бы ситуацию в позитивное русло. Более того, если бы тогда удалось добиться прорыва по ПРО, то в буквальном смысле открылись бы шлюзы для выстраивания качественно новой, близкой к союзнической модели сотрудничества и во многих других чувствительных областях.

Не получилось. Было бы, наверное, полезно поднять запись переговоров в Кеннебанкпорте. В последние годы российским руководством делались и другие предложения, как можно было бы договориться по ПРО. Все они - в силе.

Во всяком случае, не хотелось бы ставить крест на возможности поисков компромиссных вариантов решения проблемы ПРО. Не хотелось бы доводить дело до размещения американской системы в таких масштабах, чтобы это потребовало реализации наших объявленных контрмер.

Недавно у меня состоялась беседа с Г. Киссинджером. Мы с ним встречаемся регулярно. И я полностью разделяю тезис этого большого профессионала о том, что в периоды международной турбулентности тесное и доверительное взаимодействие Москвы и Вашингтона особенно востребовано.

Вообще в отношениях с США мы были бы готовы пойти действительно далеко, совершить качественный прорыв, однако при условии, что американцы на деле будут руководствоваться принципами равноправного и взаимоуважительного партнерства.

Экономическая дипломатия

В декабре прошлого года наконец был завершен многолетний марафон присоединения России к ВТО. Не могу не отметить, что на финишном отрезке администрация Б. Обамы и руководители ряда ведущих европейских государств активно способствовали достижению окончательных договоренностей.

Скажу откровенно, на этом длинном и тернистом пути иной раз хотелось "хлопнуть дверью", вообще бросить переговоры. Но мы не поддались эмоциям. В итоге достигнут вполне благоприятный для нашей страны компромисс - удалось обеспечить интересы российских промышленных и сельскохозяйственных производителей с учетом предстоящего возрастания конкуренции извне. Наши экономические операторы получают существенные дополнительные возможности для выхода на мировые рынки и цивилизованной защиты там своих прав. Именно в этом, а не в символике присоединения России к всемирному торговому "клубу" вижу главный результат.

Россия будет соблюдать нормы ВТО, как и все свои международные обязательства. Рассчитываю, что так же честно, по правилам будут играть и наши партнеры. Попутно отмечу, что мы уже перенесли принципы ВТО в нормативно-правовую базу Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана.

Если попытаться проанализировать, как мы продвигаем российские экономические интересы на международной арене, становится ясно, что мы еще только учимся делать это системно и последовательно. Еще не хватает умения, как это удается многим западным партнерам, грамотно лоббировать на внешнеэкономических площадках выгодные отечественному бизнесу решения.

Задачи же на этом направлении, с учетом приоритетов инновационного развития страны, стоят более чем серьезные - обеспечить России равноправные позиции в современной системе мирохозяйственных связей, свести к минимуму риски, возникающие при интеграции в мировую экономику, в том числе в контексте упомянутого вступления в ВТО и предстоящего присоединения к ОЭСР.

Нам как воздух необходим более широкий, недискриминационный выход на внешние рынки. Пока с российскими экономическими операторами за границей особо не церемонятся. Принимают против них ограничительные торгово-политические меры, возводят технические барьеры, ставящие их в менее выгодное положение по отношению к конкурентам.

Аналогичная картина и с инвестициями. Мы стараемся привлечь в российскую экономику зарубежные капиталы, открываем для них самые привлекательные отрасли, подпускаем к действительно "лакомым кускам", в частности в топливно-энергетическом комплексе. Наших же инвесторов за рубежом особо не привечают, а зачастую демонстративно оттирают в сторону.

За примерами ходить далеко не надо. Взять историю с германским "Опелем", который так и не смогли приобрести российские инвесторы - даже несмотря на то, что эту сделку одобрило правительство ФРГ и позитивно восприняли немецкие профсоюзы. Или вопиющие ситуации, когда российскому бизнесу, вложившему солидные средства в зарубежные активы, попросту не дают вступить в права инвестора. Такое особенно часто происходит в Центральной и Восточной Европе.

Все это подводит к мысли о необходимости усилить политико-дипломатическое сопровождение действий российских предпринимателей на внешних рынках, оказывать более плотную поддержку крупным, знаковым деловым проектам. Не забывать и о том, что Россия может применять зеркальные ответные меры в отношении тех, кто прибегает к приемам недобросовестной конкуренции.

Правительству и предпринимательским объединениям следовало бы четче координировать свои усилия на внешнеэкономическом направлении, более настойчиво продвигать интересы российского бизнеса, помогать ему осваивать новые рынки.

Хочу обратить внимание и на такой существенный фактор, который во многом определяет роль и место России в нынешних и будущих международных политических и экономических раскладах, как огромная территория нашей страны. Пусть сейчас мы занимаем не одну шестую часть суши, но тем не менее Российская Федерация - самое крупное государство с богатейшей ресурсной базой, которой нет равных в мире. Имею в виду не только нефть и газ, но также леса, сельскохозяйственные земли, запасы чистой пресной воды.

То есть территория России - источник ее потенциальной силы. Раньше огромные пространства служили для нашей страны преимущественно как буфер от внешней агрессии. Сейчас, при правильной экономической стратегии, они могут стать важнейшей основой для повышения ее конкурентоспособности.

Упомяну, в частности, быстро возрастающий в мире дефицит пресной воды. Можно предсказать, что уже в недалеком будущем развернется геополитическая конкуренция за водные ресурсы, за возможность производить водоемкие товары. У нас в руках оказывается сильный козырь. Наша страна понимает, что доставшимся богатством надо распорядиться рачительно и стратегически грамотно.

Поддержка соотечественников и гуманитарное измерение

Уважение к своей стране определятся еще и тем, как она способна защитить права своих граждан и соотечественников за границей. Важно никогда не забывать об интересах миллионов соотечественников, проживающих в зарубежных странах, и наших граждан, выезжающих за границу на отдых и в командировки. Подчеркну: МИД и все дипломатические и консульские представительства обязаны в круглосуточном режиме оказывать реальную помощь и поддержку соотечественникам. Реакция со стороны дипломатов на возникающие коллизии между нашими согражданами и местными властями, инциденты и происшествия, аварии на транспорте и т.д. должна быть незамедлительной - не дожидаясь, пока СМИ начнут бить в колокола.

Мы будем самым решительным образом добиваться выполнения властями Латвии и Эстонии многочисленных рекомендаций авторитетных международных организаций относительно соблюдения общепризнанных прав национальных меньшинств. С существованием позорного статуса "неграждан" мириться нельзя. Да и как можно мириться с тем, что каждый шестой латвийский житель и каждый тринадцатый житель Эстонии как "неграждане" лишены основополагающих политических, избирательных и социально-экономических прав, возможности свободно использовать русский язык.

Взять состоявшийся несколько дней назад в Латвии референдум по статусу русского языка, который вновь наглядно продемонстрировал международному сообществу остроту проблемы. Ведь к участию в референдуме опять не допустили более 300 тысяч "неграждан". И совсем ни в какие ворота не лезет отказ латвийского ЦИК предоставить делегации Общественной палаты России статус наблюдателей на референдуме. А международные организации, ответственные за соблюдение общепринятых демократических стандартов, как будто в рот воды набрали.

Вообще то, как проблематика прав человека используется в международном контексте, вряд ли может нас устроить. Во-первых, США и другие западные страны стремятся узурпировать правозащитное досье, полностью политизировать его и применять как инструмент давления. Критику же в свой адрес они не терпят, воспринимают сверхболезненно. Во-вторых, объекты для правозащитного мониторинга подбираются выборочно, отнюдь не по универсальным критериям, а по усмотрению "приватизировавших" это досье стран.

Россия на себе ощущает необъективность, предвзятость и агрессивность задействованного против нее критиканства, которое порой переходит все мыслимые границы. Когда нам указывают на наши недостатки по делу - это можно только приветствовать и извлекать необходимые выводы. Но когда критикуют огульно, волна за волной, планомерно пытаясь повлиять как на отношение к нам своих граждан, так и прямо на внутриполитическую ситуацию в России, то понимаешь, что за всем этим стоят отнюдь не высокие моральные и демократические принципы.

Сферу прав человека нельзя никому отдавать на откуп. Россия - молодая демократия. И мы зачастую проявляем излишнюю скромность, щадим самолюбие наших опытных партнеров. А ведь нам есть что сказать - с точки зрения соблюдения прав человека и уважения основных свобод никто не совершенен. И в старых демократиях встречаются серьезные нарушения, на них не нужно закрывать глаза. Разумеется, такая работа не должна вестись по принципу "сам дурак" - от конструктивного обсуждения проблем в области прав человека выигрывают все стороны.

Российский МИД в конце года опубликовал свой первый доклад "О ситуации с правами человека в ряде государств мира". Считаю, что активность здесь надо наращивать. В том числе и для того, чтобы содействовать более широкому и равноправному сотрудничеству по всему спектру гуманитарных проблем, продвижению основополагающих принципов демократии и прав человека.

Кстати, сказанное - это лишь часть информационно-пропагандистского сопровождения нашей внешнеполитической и дипломатической деятельности, формирования правдивого образа России за рубежом. Надо признать, что успехов здесь у нас немного. На информационном поле нас часто переигрывают. Это отдельный многоплановый вопрос, которым предстоит заняться всерьез.

Россия унаследовала великую культуру, признанную и на Западе, и на Востоке. Но мы пока очень слабо инвестируем в культурные индустрии, в их продвижение на глобальном рынке. Возрождение мирового интереса к сфере идей, культуры, проявляющееся через включение обществ и экономик в глобальную информационную сеть, дает России с ее доказанными талантами в сфере производства культурных ценностей дополнительные шансы.

Для России существует возможность не только сохранить свою культуру, но и использовать ее как мощный фактор продвижения на глобальных рынках. Русскоязычное пространство - это практически все страны бывшего СССР и значительная часть Восточной Европы. Не империя, а культурное продвижение; не пушки, не импорт политических режимов, а экспорт образования и культуры помогут создать благоприятные условия для российских товаров, услуг и идей.

Мы должны в несколько раз усилить образовательное и культурное присутствие в мире - и на порядок увеличить его в странах, где часть населения говорит на русском или понимает русский.

Нужно серьезно обсудить, как с наибольшей отдачей для объективного восприятия России использовать проведение у нас крупных международных мероприятий - встречи на высшем уровне АТЭС в 2012 году, саммитов "двадцатки" и "восьмерки" в 2013 и 2014 годах, Универсиады в Казани в 2013 году, зимних Олимпийских игр в 2014 году, чемпионатов мира по хоккею и футболу в 2016 и 2018 годах.

* * * * *

Россия намерена и далее обеспечивать свою безопасность и национальные интересы путем самого активного и конструктивного участия в мировой политике, в решении глобальных и региональных проблем. Мы готовы к деловому, взаимовыгодному сотрудничеству, к открытому диалогу со всеми зарубежными партнерами. Мы стремимся понять и учитывать интересы наших партнеров - но просим уважать наши.

3. Китай в современном мире.

Роль Китая в глобализующемся мире.

Михеев Василий Васильевич - доктор экономических наук, член-корреспондент РАН, заведующий сектором «Экономики и политики Китая и Японии» Института мировой экономики и международных отношений.

Китай превратился в мощный полюс мировой экономики и теперь нацеливается на лидерство в мировой политике. Для России новая китайская стратегия означает как новые вызовы, обусловленные глобальными амбициями Пекина, так и новые возможности, связанные с его готовностью нести свою долю ответственности за мировое развитие.

С середины первого десятилетия нынешнего века во внешней политике Пекина появились новые ориентиры. К этому моменту Китай стал значимым игроком в мировой экономике. И теперь нацеливается на лидерство в мировой политике.

Здесь важно отметить два момента. Во-первых, Китай стремится к политическому лидерству не с целью навязать миру коммунистическую административно-распределительную общественную модель. Его задача состоит в том, чтобы стать равным странам, играющим ключевую роль в создании нового миропорядка, и продемонстрировать миру свою готовность нести ответственность за планетарное развитие. Основой притязаний на лидерство служит интеграция экономики Китая в мировую экономику на рыночных принципах.

Во-вторых, главным препятствием для реализации амбиций Китая является двойственное восприятие этой страны Западом. С точки зрения экономики Китай воспринимается мировым рыночно-демократическим сообществом как «свой», т. е. рыночный, с точки зрения политики – как недемократический, «чужой», живущий при сохранении монополии Компартии Китая (КПК) на политическую власть.

В свете этих двух моментов новая внешнеполитическая стратегия Китая содержит для мира, в том числе — что для нас особенно важно — и для России, как новые вызовы, обусловленные глобальными амбициями Пекина, так и новые возможности, связанные с его готовностью нести свою долю ответственности за мировое развитие.

Обновление стратегии

Новые акценты во внешнеполитическом курсе Китая были проставлены на последнем XVII съезде КПК (конец 2007 года). Им можно дать двоякую оценку. С одной стороны, на высшем партийном уровне были подтверждены основные компоненты видения новым четвертым поколением китайских руководителей глобализирующегося мира, перспектив его развития и своего места в нем.

С другой — сделан по-своему «внешнеполитический революционный поворот» по сравнению с XVI съездом КПК (2002 год). Тогда отчетный доклад съезду готовился представителями «третьего поколения» китайских лидеров.

Суть новаций в следующем.

Во-первых, даны принципиально иные оценки международной обстановки. В формулировках XVI съезда соседствовали старые и новые подходы Пекина к мировому развитию. Тезису о том, что «мир и развитие стали лейтмотивом современной эпохи», противостоял другой тезис, уходивший корнями в прошлое, — когда Китай стремился взять на себя роль лидера развивающихся стран в борьбе с «международным гегемонизмом». XVI съезд КПК характеризовал тогда «современный международный порядок» как «несправедливый» и «не изменившийся в корне». В этом контексте было сказано, что мир «очень неспокоен», создает человечеству «суровые вызовы». К их числу наряду с терроризмом были отнесены «появление новых форм гегемонизма в политике» — с явным намеком на США, а также локальные конфликты, приграничные и территориальные споры, разница в уровнях развития Севера и Юга.

XVII съезд отошел от конфронтационно-алармистских трактовок современного мира, упомянув при этом, что Китай «против любых форм» гегемонизма и сам не претендует на роль «гегемона».

Во-вторых, Китай рассматривает современный мир под новым для себя углом — через призму «конкуренции и сотрудничества» государств. По мнению «четвертого поколения» китайских лидеров, важнейшей задачей для страны должно стать повышение конкурентоспособности китайской экономики. Для того чтобы это произошло, необходимо предпринять ряд мер:

— активизировать участие Китая в региональной интеграции и региональных зонах свободной торговли;

— укрепить позиции китайских транснациональных корпораций в мировой экономике;

— продвигать китайские бренды на мировой рынок;

— усиливать контроль за деятельностью иностранного капитала на национальных финансовых рынках, с тем чтобы оградить китайскую экономику от возможных спекулятивных атак извне.

В-третьих, Китай стал позиционировать себя как равноправный участник международных отношений, руководство страны заявило о своей готовности к глобальному сотрудничеству:

— в обеспечении мировой и региональной экологической, энергетической, финансовой и экономической безопасности;

— в борьбе с терроризмом и другими угрозами.

В-четвертых, в документах XVII съезда Китай вновь подтвердил как свое негативное отношение к участию в военных союзах, так и абсолютную нетерпимость к провозглашению Тайванем независимости. Одновременно Тайваню был предложен целый пакет мер, стимулирующих экономическую интеграцию острова с материком — и тем самым готовящих хозяйственные основы для будущего объединения.

Основная задача, которая поставлена перед внешнеполитическими ведомствами Китая, заключается в том, чтобы ужев ближайшей перспективе существенно повысить роль Китая в мировых и региональных процессах и превратить его в равного или «почти равного» США мирового «игрока». Поэтому доминирующим направлением деятельности китайской дипломатии в ближайшие годы, по-видимому, будет оставаться нормализация отношений с США.

Несмотря на сохраняющиеся расхождения с Вашингтоном по вопросам демократии и прав человека, торгового дефицита США и курса китайского юаня, степени прозрачности растущих военных расходов Китая (в 2007–2008 годах ежегодный прирост почти на 18%) и др., Пекин скорее всего будет стремиться к выстраиванию с США отношений, которые, по выражению китайских руководителей, базировались бы на «общих стратегических интересах» обеих стран. Можно предположить, что в ближайшие годы Пекин постарается активизировать «экономический диалог» с США, начатый в 2006 году, и выстроить «энергетический диалог», а также развивать военное сотрудничество. Под экономическим диалогом здесь понимаются в основном двусторонние торговые отношения, тогда как энергетический диалог означает координацию действий Китая и США как глобальных импортеров энергоресурсов. Развитие сотрудничества по линии военных ведомств и ведомств по обеспечению безопасности включает создание «горячей линии» связи для предотвращения военных инцидентов, совместные военные учения, борьбу с терроризмом, наркоторговлей, пиратством в южных морях и т. д.

Высока вероятность, что Китай будет продолжать занимать выгодную для США позицию в отношении северокорейской ядерной проблемы взамен на негативное отношение США к идее независимости Тайваня.

<…>Приход к власти в Японии в 2006 году кабинета Абэ был использован Пекином для возобновления китайско-японских контактов на высшем уровне и улучшения политической атмосферы отношений. Китай сыграл на встречном интересе Японии к проведению многовекторной дипломатии в целях повышения глобальной роли Токио. Отставка Абэ и избрание в 2007 году новым японским премьером Фукуда не притормозило китайской активности на японском направлении, свидетельством чего стал визит Ху Дзиньтао в Токио в мае 2008 года.

Несмотря на рост экономического сотрудничества между Китаем и Японией, в краткосрочной перспективе не стоит ожидать реального политического сближения Пекина и Токио. Тормозящий эффект на динамику двусторонних отношений продолжают оказывать нерешенные исторические и территориальные споры, негативное восприятие китайцами и японцами друг друга, соревнование Пекина и Токио за лидерские позиции в Восточной Азии, а также отрицательное отношение Пекина к повышению статуса Токио в СБ ООН.

Что касается отношений Китая со странами Восточной Азии, то здесь Пекин продолжает продвигать идеи экономической и финансовой интеграции. Однако экономики региона, включая экономику самого Китая, пока не готовы как к реальным взаимным тарифным уступкам в традиционных секторах экономики, так и к валютно-финансовой интеграции. Переговоры о зоне свободной торговли в этом регионе ведутся в форматах «Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН) [1] плюс три» (т. е. включая Китай, Японию, Южную Корею) или «АСЕАН плюс Китай».

Дискуссии в формате «АСЕАН плюс три» по валютно-финансовым вопросам идут вокруг таких тем, как «интенсификация диалога по экономической политике», «обмен опытом решения финансовых проблем», «консультации по глобальной экономике — как реакции на мировые вызовы». И пока лишь в теоретическом и перспективном плане ставят вопрос о единой азиатской валюте.

В увеличении своего присутствия в Восточной Азии помимо Китая заинтересована Индия. Амбиции Индии способны усложнить индийско-китайские отношения. Можно предположить, что в ближайшей перспективе отношения между двумя государствами будут оставаться противоречивыми. С одной стороны, обе страны будут избегать военных столкновений по нерешенным территориальным и политическим (Пакистан, Кашмир, Тибет) вопросам, увеличивать взаимную торговлю, развивать приграничное сотрудничество, а также взаимодействовать в сфере энергетики. С другой — будет нарастать противоборство Индии и Китая за региональное влияние. Немаловажным для обеих стран станет борьба за признание мировой общественностью. Здесь Индия будет «играть» на двух факторах: «индийской демократии» в противовес «китайскому социализму» и индийской помощи Вашингтону в «сдерживании Китая».

Наибольшую активность Китай разворачивает в последний год на африканском направлении. Пекин делает ставку на такие рычаги усиления своего влияния и укрепления конкурентных позиций китайского капитала в Африке, как:

— экономическая помощь (по китайским оценкам, сотрудничество с Китаем обеспечивает 20% прироста африканской экономики);

— невмешательство в дела африканских стран по таким вопросам, как развитие демократии и уважение прав человека;

— готовность списать долги ряда африканских стран Китаю. Видя, что страны «Большой восьмерки» координируют свои усилия для решения проблем в этом регионе, Пекин инициирует проведение диалога между Китаем и Евросоюзом по африканским вопросам.

Усилия Китая не везде приносят результаты: наибольших успехов в закреплении своих позиций Пекин добивается в наименее развитых странах континента, прежде всего в Судане, Замбии, тропической Африке.

Возможно, что еще одним направлением во внешней политике Китая станет взаимодействие со странами арабского мира и Латинской Америкой.

Можно ожидать нарастания китайской активности и по новому, для многих неожиданному направлению — разработке собственной концепции создания новой мировой архитектуры безопасности и совместного развития на основе выдвинутых XVII съездом КПК идей о «гармоничном мире», где под гармонией понимается сбалансированность интересов различных государств и коллективная ответственность за глобальное будущее [2].

Центральная Азия

Политику Китая по отношению к Центральной Азии необходимо рассматривать в контексте новой стратегии Пекина, нацеленной, как отмечалось выше, на закрепление Китая в качестве значимого, наравне с мировыми лидерами, игрока в формировании новой мировой архитектуры безопасности.

Стратегические интересы Китая в Центрально-Азиатском регионе состоят в том, чтобы:

— сдерживать сепаратистские силы Восточного Туркестана, выступающие за отделение Синьцзян-Уйгурского автономного района от Китая;

— обеспечить такой уровень безопасности, при котором ЦА являлась бы «надежным тылом» Китая — традиционно ЦА в Китае рассматривают именно как «тыл»;

— развивать многоплановые экономические отношения с этим регионом, в частности торговые (страны ЦА рассматривают в Китае и как возможный источник импорта энергии);

В последнее время в Пекине изменилось отношение к главной международной организации, действующей на пространстве ЦА, — Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).

Когда эта организация только создавалась, позиции внутри китайского руководства относительно перспектив развития ШОС существенно разнились. Условно консервативное крыло рассматривало ШОС как инструмент, который поможет Китаю отражать угрозы, исходящие из ЦА, в частности от базирующихся на этой территории радикальных исламистских группировок, использующих слабость постсоветских республик и ставящих своей целью отторжение северо-западных территорий Китая. Однако либерально-прагматичная часть китайского истеблишмента изначально не верила в дееспособность ШОС, полагая, что это не более чем пропагандистская организация, которую Россия собирается использовать для противодействия расширению зоны ответственности НАТО и влиянию США в ЦА [4].

Позднее сторонники ШОС в Китае все же настояли на том, чтобы использовать эту организацию для продвижения китайских экономических интересов и усиления политического влияния Китая в ЦА. Они аргументировали свою позицию тем, что Китай мог бы стать лидером организации, разместив на своей территории ее штаб-квартиру (что и было сделано в 2004 году), и тем самым упрочить политические позиции в регионе [5]. Скептики, однако, подчеркивали сохраняющуюся неясность относительно того, как именно на практике ШОС может решать задачи, имеющие жизненно важное значение для Китая, а также указывали на то, что ШОС — это элемент сдерживания Китая в ЦА, на который делает ставку российское руководство [6].

Вследствие этих внутренних разногласий Пекин проводил многоуровневую политику по отношению к ШОС:

— поддерживал формальные начинания по расширению полей деятельности ШОС и ее организационному укреплению;

— старался не быть «слишком активным» политически, с тем чтобы не спровоцировать ответную реакцию России, которая могла бы увидеть в активности Пекина угрозу своим интересам в ЦА;

— одновременно приступил к наращиванию активности в торговой и нефтегазовой сфере;

— параллельно усиливал связи на двусторонней основе с каждой из стран — членов.

«Цветная революция» в Киргизии в 2005 году ознаменовала наступление нового этапа в развитии стратегии Пекина в отношении ШОС. Пекин, во-первых, оказался неготовым к тому, чтобы однозначно сформулировать свое отношение к «цветным революциям» в странах-соседях, а во-вторых, увидел, что ШОС в целом не способна к коллективным действиям в условиях политического кризиса в одной из стран-членов. В Китае не только испугались за судьбу китайско-киргизских отношений и негативные последствия вакуума власти в Киргизии для региональной безопасности, но и увидели опасность в активизации экстремистских сил внутри 50-тысячной уйгурской диаспоры, проживающей в Киргизии.

«Цветная революция» в Киргизии наряду с «цветными революциями» в Грузии и Украине побудила Пекин по-другому взглянуть на ситуацию на всем постсоветском пространстве: Китай испугался, что Москва позволит США распространить свое влияние на пространство СНГ, а это может обернуться против китайских интересов. При этом Китай оказывается перед непростым стратегическим выбором: идти ли в фарватере российской политики, иметь ли «свою игру» или делать ставку на американский фактор [7].

На практике Пекин движется по всем трем направлениям. Он демонстрирует стремление к диалогу с Россией по проблемам политической стабильности ШОС. Начинает готовиться к неблагоприятному сценарию развития событий в других странах и разрабатывает собственную новую линию поведения по отношению к ШОС. Ее компонентами становятся активность китайской дипломатии, в том числе и по негосударственной линии, в формате китайских неправительственных организаций, а также развитие параллельного диалога с США по проблемам Центральной Азии.

Заглядывая в будущее ШОС, Пекин исходит из того, что современные тенденции развития ШОС не благоприятны для Китая. ШОС на деле  остается малоэффективной организацией, не способной реагировать на обострение политической ситуации в ЦА. Россия не заинтересована в ускоренном развитии ШОС и видит в усилении ШОС за счет активной роли Китая угрозу своим интересам в ЦА. Страны ЦА, с одной стороны, продолжают испытывать «исторический страх» перед Китаем, а с другой — нацелены на использование в своих национальных интересах соперничества Китая и России за лидерство в ШОС.

В этих условиях Китай оказывается перед дилеммой: либо согласиться с медленным и малоэффективным развитием ШОС, либо попытаться собственными усилиями превратить ее в реально действенную организацию. В случае если ШОС будет развиваться по первому сценарию, Китай сможет рассчитывать на ограниченные (но все же какие-то) дипломатические, экономические и политико-пропагандистские дивиденды, однако, как представляется, этот вариант не позволит решить стратегические задачи в области безопасности Китая, увеличить его политическое и экономическое влияние в ЦА.

Второй вариант действий больше отвечает стратегическим задачам «возвышения Китая», однако потребует от Китая крупных финансовых затрат и несет в себе риски:

а) усиления антикитайских настроений в ЦА,

б) недовольства России и США китайской экспансией в ШОС,

в) их ответных действий по сдерживанию Китая.

В перспективе именно от политики Китая — пассивной или активной — зависит, станет ли ШОС реально жизнеспособной организацией. При этом в случае проведения Пекином пассивной политики — в условиях слабой дееспособности ШОС — каждое обострение политической ситуации в ЦА будет провоцировать Китай на спонтанные односторонние, заранее не подготовленные действия. Негативные последствия таких действий состоят как в их малой результативности, так и в отрицательной реакции на них России и центральноазиатских стран —членов ШОС, а также и США.

Способностью Пекина к преодолению сопротивления со стороны партнеров по ШОС китайской активности на пространстве ЦА и будут определяться пределы активности Китая в ЦА. При этом пробуксовка ШОС будет подталкивать Китай, во-первых, к акцентированию двусторонних связей со странами ЦА, во-вторых, к поиску партнеров по ЦА вне рамок ЦА — таковыми могут стать НАТО и США.

Северная Корея

Во время многосторонней встречи [8] по ядерной проблеме Северной Кореи в феврале 2007 года Пекин внес коррективы в свою позицию. Прежде всего, видя, что переговорный процесс буксует, и не желая брать на себя излишнюю политическую и финансовую ответственность за его результаты, Пекин уступил ведущие позиции в общении с Пхеньяном Вашингтону и Сеулу. Кроме того, на февральской встрече «шестерки» Пекин сделал, по сути, революционное предложение о создании пяти рабочих групп, которые бы параллельно обсуждали проблемы ядерного разоружения Пхеньяна и более широкие вопросы безопасности и сотрудничества в Северо-Восточной Азии (СВА) (председателем группы, занимающейся проблемами безопасности во всем регионе, стала в итоге Россия).

Китай, выступив в начале 2007 года с конкретной инициативой расчленить переговорный процесс на пять проблемных групп, представил себя в новом качестве — источника интеллектуальной и организационно-структурной инициативы в шестистороннем переговорном формате.

Затем Китай пошел дальше, позиционируя себя не только «интеллектуальной» силой, но и потенциальным источником практических действий военно-политического характера. В начале 2008 года Пекин вбросил в мировые СМИ информацию — в качестве средства жесткого давления на КНДР — о возможном вводе китайских войск в Северную Корею для контроля над ядерными объектами, осуществления миротворческой операции и помощи беженцам в случае коллапса северокорейского режима [9].

Созданные с подачи Пекина пять рабочих групп охватывают следующие направления деятельности:

- разрешение проблемы денуклеаризации (т. е. создание зоны, — свободной от ядерного оружия) Корейского полуострова (группу возглавляет Китай);

- нормализация дипломатических отношений между Северной Кореей и США;

- нормализация отношений между Пхеньяном и Токио (двусторонние группы возглавляются совместно представителями обеих сторон);

- оказание энергетической и экономической помощи Северной Корее (группу возглавляет Южная Корея);

- разрешение проблемы безопасности в СВА в целом (группу возглавляет Россия).

Оценивая китайские инициативы, можно, во-первых, отметить важность самого факта выдвижения их Пекином — свидетельствующего о формировании в китайском руководстве потребности выступать активным фактором создания современных структур безопасности. В данном случае — в СВА.

Во-вторых, разделение труда в рамках шестистороннего процесса по отдельным важнейшим направлениям переговоров позволяет повысить их эффективность в целом.

С другой стороны, остаются неясности и нераскрытые темы.

Во-первых, как двусторонние отношения в рамках группы США — Северная Корея будут вписываться в общий многосторонний контекст. Пхеньян с самого начала настаивал на том, что нынешний кризис — это дело исключительно США и КНДР. И теперь он вряд ли захочет, чтобы его отношения с Вашингтоном хоть каким-то образом попадали под контроль или оценку остальных участников пекинского процесса.

Во-вторых, в китайском предложении отсутствует сюжет об установлении дипломатических отношений между Пхеньяном и Сеулом — без чего на Корейском полуострове не будет создано полномасштабной политико-правовой основы для поддержания мира и безопасности даже в случае нормализации отношений Пхеньян — Вашингтон.

Вместе с тем, наиболее перспективной представляется китайская идея о группе по безопасности в СВА — проблематике более широкой, чем чисто северокорейский ядерный сюжет. Данное направление работы шестисторонних переговоров позволяет превратить их в постоянно действующий механизм безопасности в СВА. Здесь открывается возможность проводить заседания этой группы на регулярной основе — даже если Пхеньян будет отказываться от участия во встречах. Тем самым снимается зависимость «пятерки» от «политических капризов» Пхеньяна, на деле всегда четко просчитанных.

Россия — Китай: стратегическое сотрудничество и соперничество

Сегодня в России де-факто укрепляется внешнеполитическая идеология, согласно которой мировое развитие рассматривается под углом соперничества и сотрудничества государств, использующих свои конкурентные преимущества и стремящихся к повышению национальной конкурентоспособности. Отсюда:

— Россия видит мир как арену конкурентной борьбы;

— чтобы постоянно побеждать, Россия должна укреплять свои конкурентные преимущества;

— мировые лидеры — конкуренты России стремятся уменьшать ее конкурентные преимущества и наращивать собственные;

— задача России — всячески укреплять национальные конкурентные преимущества, взаимодействуя и в то же время соревнуясь с «партнерами и (одновременно) конкурентами».

Аналогичный подход, как отмечалось выше, возобладал и в Китае на XVII съезде КПК, который закрепил видение современного мира также в свете «конкуренции и сотрудничества» государств.

Отсюда в концептуальном плане российско-китайские отношения и в политике и в экономике носят характер стратегического сотрудничества и одновременно стратегического соперничества.

Динамика соотношения между составляющими «сотрудничество» и «соперничество» определяет сложность и волнообразность российско-китайских отношений — когда совместные успехи соседствуют с взаимными претензиями.

Сегодня созданы все условия для эффективногодвустороннего сотрудничества между Россией и Китаем:

— в результате подписания ряда межправительственных соглашений заложены политико-правовые и финансово-экономические основы отношений;

— решен пограничный вопрос;

— укрепляется реальное антитеррористическое и военное сотрудничество, включая проведение совместных учений;

— сформированы механизмы двустороннего диалога, в том числе по наиболее чувствительным проблемам — экология, миграция, структура торговли.

Активно развивается «саммитовая дипломатия», взаимодействие в ООН. Быстрыми темпами растет торговля между двумя странами. В 2007 году взаимный товарооборот превысил 48 млрд долл., увеличившись на 44% по сравнению с предыдущим годом. Россия стала седьмым из крупнейших торговых партнеров для Китая, а Китай — третьим для России. Развивается инвестиционное, межбанковское и финансовоесотрудничество [10]. Обозначены перспективы энергетического партнерства — в нефтегазовой и атомной сферах, в электроэнергетике, а также в сфере высоких технологий промышленного производства [11].

Китай — не только глобальный, но и региональный партнер России. Для ряда восточных регионов (Читинская, Амурская, Еврейская автономная области) не остальная часть России, а именно Китай — основной торговый партнер, важнейший фактор благосостояния населения. На долю Сибири и Дальнего Востока приходится более 70% всего российского экспорта в Китай и около четверти импорта.

В отношениях с Россией Китай нацелен на решение следующих задач:

— получить доступ к восточносибирским и дальневосточным нефтегазовым месторождениям и трубопроводным системам;

— приобрести наиболее перспективные активы в отраслях, открытых для иностранного капитала;

— повысить роль китайского юаня в приграничной торговле;

— обеспечить для китайских транснациональных корпораций ведущие позиции в экономике российского Дальнего Востока по сравнению с конкурентами из других стран.

Накапливание позитива, по количественным и качественным параметрам, является одной из двух важнейших тенденций развития двусторонних связей, усиливающей составляющую «сотрудничество» в российско-китайских отношениях «стратегического сотрудничества и соперничества».

Другая тенденция — нарастание новых проблем и рисков. В торговле — это невыгодная для России структура товарооборота. Высокие темпы роста взаимной торговли обусловлены быстрым развитием китайской экономики в целом и ростом мировых цен на нефть, а не качеством российского экспорта, две трети которого приходятся на энергоресурсы и древесину и лишь 1,5% — на продукцию машиностроения. В российском импорте из Китая, напротив, преобладает машинотехническая продукция (около 30%).

В 2007 году возникла проблема торгового дефицита. Стремительный рост китайского экспорта в Россию впервые за историю взаимной торговли привел к образованию положительного торгового сальдо в пользу Китая в размере 8,8 млрд долл.

С 2006–2007 годов Китай начал позиционировать себя как крупный экспортер капитала — конкурент традиционным мировым игрокам, в т. ч. и России. Китай идет на многомиллиардные вложения, прежде всего, в разработку, транспортировку и переработку углеводородных ресурсов в развивающихся странах; скупает ликвидные активы в мировой энергетике, «новой экономике», банковском секторе и т. п. Общий объем накопленных прямых китайских инвестиций за рубежом превысил 80 млрд долл.

Не разрешены некоторые вопросы в нефтегазовой сфере — от намеченных сроков отстает строительство нефтепровода и газопровода из России в Китай [12].

В сфере энергетики Россия и Китай не только сотрудничают, но и соперничают. Китай все чаще выступает как конкурент российскому энергобизнесу и в самой России, и в мире — в Центральной Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке.

Российско-китайское сотрудничество в военно-технической сфере, несмотря на существенные достижения последних лет, также сталкивается с нарастающими проблемами [13].

Нарастание проблем и рисков в российско-китайском экономическом сотрудничестве вызывает рост взаимных претензий и опасений.

<…> Стратегическому партнерству, по мнению китайцев, мешает «дисбаланс внутреннего развития Китая и России». Китай при этом трактуется как «поднимающаяся держава», а Россия — как «падающая держава». Неспособность России «найти адекватную экономическую стратегию» «мешает стратегическому партнерству».

В сфере энергетического сотрудничества китайцы выдвигают претензии в том, что:

1) в России существует монополия государства на трубопроводный транспорт, что ограничивает китайско-российское энергетическое сотрудничество.

2) Трубопроводный транспорт и железнодорожный транспорт выступают «конкурентами при экспорте нефти в Китай».

3) Существуют «противоречия между различными политическими и деловыми кругами России», что ухудшает условия сотрудничества с Китаем.

4) В России «трудно разобраться с тем, кому верить и с кем надо работать».

5) Россия не желает «завязывать свой экспорт энергоносителей на Китай, имея стратегические намерения экспортировать нефть и газ в Японию и Южную Корею».

6) Москва тормозит предоставление государственных гарантий российско-китайскому энергетическому сотрудничеству, на которых настаивает Китай.

Свои опасения есть и в России. Прежде всего они связаны с угрозами китайской экспансии на российские территории.

Автор данной статьи представляет собственное видение проблемы китайской экспансии.

Во-первых, сегодня не существует оснований для территориально-политической экспансии Китая на российские территории. После того как оба государства решили вопрос о российско-китайской границе, официальный Пекин снял территориальные претензии к России. Появляющиеся китайские публикации, в которых содержатся притязания на российские территории, носят академический характер и не отражают политики нынешнего китайского руководства. Современный Китай позиционирует себя как мировая ответственная держава, стремящаяся к сотрудничеству с мировыми лидерами в целях создания новой архитектуры безопасности. Территориальное давление на соседей, характерное для Китая в прошлом, не вписывается в новую внешнеполитическую стратегию Пекина. Реальную проблему представляет давление китайских провинциальных властей на властные и бюрократические структуры российских приграничных регионов в целях обеспечения наиболее выгодных условий для китайского бизнеса. А также — экспансия на российский Дальний Восток китайской «теневой» экономики, которая работает в связке с российскими «теневиками» и развитию которой активно способствует российская коррупция.

Во-вторых, демографическая экспансия не носит критического характера. Современный Китай не проводит государственной политики заселения российских территорий.

Российские дальневосточные районы представляют собой слабо обжитые территории с неразвитой инфраструктурой и не входят в число приоритетов китайских мигрантов, ориентированных на богатые восточные районы самого Китая, а также на Северную Америку и Европу.

Постоянно проживающие на российском Дальнем Востоке граждане Китая составляют 4–5% населения региона, что соответствует доле здесь китайского населения на закате царской России.

Справедливости ради стоит сказать, что демографическая экспансия Китая, которая все же существует, создает для России некоторые проблемы. Многие китайцы нарушают российское миграционное законодательство, а также уклоняются от уплаты налогов. Кроме того, как и любые мигранты, они составляют конкуренцию российским гражданам на региональных рынках труда.

В-третьих, наибольшую опасность для России представляет новая экономическая экспансияКитая, приходящая на смену традиционной экспансии дешевых низкокачественных китайских товаров. Материальной основой новой экономической экспансии Китая является, во-первых, стремительный рост инвестиционных, финансовых и товарных возможностей китайской экономики, а во-вторых, — резкое увеличение российско-китайского торгового и инвестиционного сотрудничества в последние годы.

Пока Россия, на которую приходится около 2% китайского внешнеторгового оборота и прямых зарубежных инвестиций Китая, не входит в число главных «мишеней» китайской экономической экспансии. Однако в ближайшее время следует ожидать нарастания китайской инвестиционной и корпоративной экспансии в Россию, которая быстро вытесняет «экспансию» китайских «челноков».

Новая экономическая экспансия Китая усиливает конкурентное давление на российских производителей, прежде всего, на рынках Восточной Сибири и Дальнего Востока. Китай нацеливается на следующие задачи:

— получить доступ к восточносибирским и дальневосточным нефтегазовым месторождениям и трубопроводным системам, связывая это с реализацией внутренних задач развития Северо-Востока и Северо-Запада Китая;

— приобрести наиболее перспективные активы в отраслях, открытых для иностранного капитала;

— повысить роль китайского юаня в приграничной торговле;

— обеспечить для китайских ТНК ведущие позиции в экономике российского Дальнего Востока по сравнению с российскими конкурентами и конкурентами из других стран.

Особенностью новой экономической экспансии Китая является напористое и агрессивное поведение молодого китайского капитала. Китай сегодня является новым — по сравнению с ЕС, США, Японией — игроком на российских рынках. Поэтому его агрессивное поведение особенно бросается в глаза российской политической и деловой элите. Это новое недовольство наслаивается на старое негативное и традиционно подозрительное отношение к Китаю и порождает в России особую настороженность по отношению к Китаю — в сравнении с восприятием работы на российских рынках традиционных иностранных партнеров.

В-четвертых, России необходима рациональная политика в свете новой китайской экспансии, а не «алармистское противодействие». Дело в том, что в условиях глобализации меняется само содержание понятий «экспансия» и «противодействие экспансии». Следовать в этом вопросе логике «холодной войны» было бы ошибочно. Важно различать экспансию как углубление взаимодействия между пограничными странами и экспансию как сознательную политику сопредельного государства, нацеленную на «захват» территории своего соседа. «Противодействие экспансии» в условиях глобализации означает не самоизоляцию России и не свертывание связей с Китаем, а напротив — сотрудничество с нашим соседом в целях нахождения рациональных развязок возникающих проблем в рамках уже созданных механизмов развития двусторонних отношений.

Несмотря на сложность и актуальность текущих экономических вопросов, в отношениях России с Китаем наиболее существенны стратегические аспекты проблемы. Стратегический риск связан с тем, что Россия — на фоне интеграции Китая в мировые экономические структуры и продолжающихся рыночных и политических реформ в направлении «от внутрипартийной и низовой к всенародной демократии» — может оказаться на более «далеком расстоянии» от США и Запада, чем Китай. Это уменьшит конкурентные преимущества России как постсоветского государства и ослабит ее международные позиции.

Стратегические перспективы развития Китая и России состоят в том, что Китай будет наращивать экономический отрыв от России. Для этого, помимо прочего, существуют и естественные демографические предпосылки.

Структурные риски заключаются в том, что Россия как экспортер энергоресурсов оказывается по «другую сторону баррикад» от Китая и других крупнейших импортеров нефти и газа — ЕС, США, Японии. Это новая разделительная линия, ставящая Россию в стратегически невыгодное положение.

<….>в целом необходимо разработать «Большую азиатскую стратегию России», в которой, наряду с другими проблемами взаимодействия России с Восточной Азией и развития Восточной Сибири и Дальнего Востока, были бы сформулированы приоритеты в российско-китайском партнерстве.

Индия: на пути к глобальной державе

Юрлов Феликс Николаевич – главный научный сотрудник Института востоковедения РАН, доктор исторических наук.

Индия выдвинула амбициозную задачу войти в число ведущих держав мира. Достаточно высокие темпы социально-экономического развития, обеспечившие улучшение жизни значительной части более чем миллиардного населения, стали фундаментальными достижениями индийского общества и государства. Интенсивный рост наукоемких отраслей заложил основу конкурентных преимуществ и в других сферах. Тем не менее Индии предстоит решить непростые проблемы, чтобы обратить демографический вес в экономический дивиденд. В начале ХХI века число бедных составляло в этой стране около 300 миллионов, а около четверти населения оставалось неграмотным.

«Демографическая бомба»

Людские ресурсы являются одним из важнейших факторов развития в мире. Выход на мировую арену в начале ХХI в. таких гигантов, как Китай и Индия, и других быстрорастущих крупных стран с формирующимся рынком неизбежно ведет к переоценке устаревших стереотипов и представлений о мировом устройстве и характере отношений между развитым и остальным миром.

Ряд ученых отмечают несколько исторических мегатрендов, которые фундаментально изменят картину в мире в последующие 4 десятилетия. Это: демографический вес развитых стран уменьшится на 25%, в результате чего произойдет перераспределение экономической мощи в пользу бывшего «третьего мира»; трудовые ресурсы в развитых странах существенно постареют, что приведет к сокращению экономического роста и потребует усиления притока иммигрантов; рост мирового населения будет происходить в основном в более молодых, бедных странах, в т.ч. му­сульманских; впервые в истории человечества большинство населения будет жить в городах. Ответом на эти вызовы должна стать перестройка мировых институтов управления [1].

Возникает вопрос, насколько сложившиеся в ХХ в. геостратегия и экономика отвечают новым условиям. Некоторые авторы ставят проблему довольно остро: «стратегическая и экономическая политика ХХ в. устарела, – пишет американский ученый Дж.Голдстоун, – настало время сменить ее» [2].

Подобная постановка вопроса – о необходимости смены парадигмы мирового развития – достаточно давно выдвигается и индийскими учеными. Об этом, например, пишет Джагджиш Капур в работе «Наше будущее. Потребительство или гуманизм». По его мнению, нынешняя модель развития стала заложницей собственных излишеств. Настоятельно необходимы перемены, которые потребуют всеобщей реорганизации дел на планете [3].

В XXI в. ситуация в мире, в том числе международная безопасность, будут во многом зависеть от того, как распределяется и из чего состоит население мира: где оно уменьшается, а где растет, в каких странах население стареет, а где оно является более молодым. По данным Дж.Голдстоуна, в начале XIX в. Западная Европа, США и Канада производили 32% мирового ВВП. К 1950 г. эта пропорция выросла до 68% (по паритету покупательной способности). Однако в последующие полвека ситуация круто изменилась. К 2003 г. доля Европы, США и Канады упала до 47% и продол­жает снижаться [4].

При сохранении нынешних годовых темпов роста экономик Евросоюза, США и Канады на уровне в среднем 1,7%, а остального мира – на 2,5% (как это было в 1993-2003 гг.), к 2050 г. общий ВВП Евросоюза и Северной Америки вырастет в 2 раза, а остального мира – в 5 раз и достигнет 80% роста мирового ВВП. По оценкам Всемирного банка, к 2030 г. численность среднего класса в бывших развивающихся странах достигнет 1,2 млрд человек, т.е. будет больше, чем все на­селение Европы, США и Японии, вместе взятых. Отметим, что уже сегодня средний класс Индии, по индийским оценкам, насчитывает 300 млн человек. Все это означает, что главным двигателем роста мировой экономики становятся такие быстрорастущие страны с формирующимся рынком, как Китай, Индия, Бразилия, а также Индонезия, Мексика и Турция [5].

Одной из причин того, что нынешние развитые страны утрачивают динамизм, является старение населения, которое происходит невиданными ранее темпами.

Доля населения старше 60 лет в ЕС и Северной Америке составляет от 15 до 22%, в Японии – 30%. К 2050 г. ожидается, что 30% американцев, канадцев, европейцев, а также китайцев и 40% японцев и корейцев будут старше 60 лет. Таким образом, в ближайшие десятилетия в этих странах будет заметно увеличиваться доля неработающего населения, и почти в такой же степени будет уменьшаться доля работников. По этому показателю в силу ограничений государства на количество детей в семье к ним примкнул и Китай.

Еще сложнее ситуация в России. Перепись населения (октябрь 2010 г.) показала, что с 2002 по 2010 гг. население страны уменьшилось на 2,2 млн человек (1,6%) – с 145,2 млн до 142,9 млн человек. При этом естественная убыль сопровождалась ростом численности мигрантов. Иными словами, если бы не они (данных по ним пока нет), картина была бы еще более грустной [6].

Индия рассчитывает на демографический фактор

Что касается Индии, то она стремится обратить рост населения в экономический дивиденд. Но для этого ей надо решить непростую задачу – повысить уровень образования и квалификации огромной массы молодежи.

Уже сейчас имеющиеся в Индии кадры позволяют ей добиваться успеха на мировых рынках в высоких технологиях, в т.ч. в компьютерном обеспечении и медицине.

При среднесрочном планировании до 2020 г. Дели исходит из того, что стареющие Европа, Япония, а также Америка будут нуждаться как в квалифицированных кадрах, так и в аутсорсинге своих производств. Индия готовится заполнить эту нишу. Тем более, что она обладает таким преимуществом, как знание английского языка практически всеми квалифицированными специалистами (например, по сравнению с Китаем или Россией). Разработчики программы развития Индии до 2020 г. учитывают, что доход на душу населения в стране за 20 лет (1980-2000 гг.) вырос в 2 раза. С учетом нынешнего роста населения и среднего годового роста ВВП на 9% Индия сможет к 2020 г. увеличить этот показатель в 4 раза [7]. Предусматривается также увеличение продолжительности жизни с 64 лет в 2001 г. до 69 лет в 2020 г., повышение грамотности населения до 95% (мужчин – 96%, женщин – 94%).

Демографический фактор оказывает огромное влияние как на экономику и социальное благополучие индийского общества, так и на военную мощь.

С учетом имеющегося наличия квалифицированных работников, и особенно увеличения их численности в последующие годы и десятилетия, Дели ставит цель совершить «революцию знаний» и стать «супердержавой знаний».

В начале XXI в. Индия выдвинула амбициозную задачу войти в число ведущих держав мира. Ничего удивительного в этом нет. Страна с населением более миллиарда человек не может думать о себе иначе, как крупномасштабно. За годы независимости для реализации этих идей были созданы достаточно весомые предпосылки. Многомиллионный средний класс и огромное число людей интеллектуального труда, получивших качественное образование, стали оказывать растущее влияние на политический и экономический курс страны. Нынешняя Индия – это молодая энергичная страна, и в этом ее преимущество перед многими «стареющими» странами Запада и Востока.

На стыке XX и XXI вв. в Индии быстрыми темпами развивались наукоемкие отрасли, особенно информационные технологии, в т.ч. – программное обеспечение. Индийские достижения в этой области дают импульс развитию конкурентных преимуществ и в других сферах, включая ряд отраслей машиностроения и научных исследований, особенно биотехнологий, медицины, фармацевтики и сельского хозяйства.

Сфера услуг в Индии заняла доминирующее место в структуре ВВП. Ее опережающее развитие может стать предпосылкой для создания экономики, базирующейся преимущественно на знании. В стране улучшается ситуация, связанная с использованием высококвалифицированного труда. Если в конце XX в. происходил активный отъезд специалистов, особенно программистов, на Запад, то позже начался обратный «отток мозгов», в первую очередь из США, что не в последнюю очередь связано с мировым финансово-экономическим кризисом 2008-2009 гг.

Достаточно высокие темпы социально-экономического развития Индии, обеспечивавшие при этом улучшение жизни значительной части населения, стали фундаментальными достижениями индийского общества и государства.

Тем не менее, масштабные социальные проблемы во многом продолжают сдерживать поступательное развитие страны. В абсолютных цифрах число бедных составляло в начале XXI в. около 300 млн человек, неграмотных – около четверти населения [8]. Проблемы ликвидации бедности, снижения уровня безработицы и общего улучшения условий жизни населения остаются одними из главных задач государства и общества.

К решающим факторам, которые оказывали и будут оказывать влияние на формирование внутренней и внешней политики Индии, рост ее экономики в XXI в., можно отнести то, что страна развивается по демократическому пути. В ней отработан механизм коалиционных правительств, при которых, во-первых, обеспечивается широкое представительство – социальное и региональное – в руководящих органах исполнительной и законодательной ветвей власти, вне зависимости от того, какая политическая группировка добивается победы на выборах. Во-вторых, происходит мирная передача власти, не вызывавшая политических и социальных потрясений. В-третьих, правительство Индии следит за изменениями в социальной ситуации в стране и корректирует социально-экономические процессы, в том числе связанные с реформами. Существенную роль в обеспечении социальной и политической стабильности играет средний класс.

Внешнеполитические приоритеты Дели

Достижению цели становления Индии в качестве одной из ведущих мировых держав служит укрепление ее экономического и политического потенциала на основе достаточно быстрого развития экономики, а также создание мощных вооруженных сил, располагающих ядерным оружием и другой современной военной техникой. Страна упорно добивается включения ее в Совет Безопасности ООН в качестве постоянного члена.

Дели исходит из целесообразности создания многополярного мира, а также из того, что мировое экономическое и военно-политическое развитие будет определяться главными центрами силы.

По мнению индийских политиков, важнейшим из них остается Америка как самая мощная держава, которой удается использовать свое влияние для сохранения старых и создания новых военно-политических альянсов. Однако возможности США сокращаются, в т.ч. и потому, что в последние годы усиливаются другие крупные государства. Происходят заметные перемены в глобальном соотношении сил. По существу, лидерству Запада брошен вызов азиатскими странами, что связано с усилением их экономического и политического влияния и ростом их национального самосознания. В определенном смысле этот вызов является более сильным, хотя и менее антагонистичным, чем вызов коммунизма.

В Дели считают, что Индия – как один из центров силы – представляет собой огромный потенциальный рынок с учетом ее людских ресурсов и быстро прогрессирующей экономики. Страна наращивает свое региональное и глобальное влияние. Она готова совершить прорыв в экономике и технологиях и может стать важным фактором в стратегическом соотношении сил в Азии и мире в первой половине XXI в.

Поворот в отношениях с США

После распада СССР и двухполюсной системы международных отношений, в котором Индия как один из лидеров Движения неприсоединения играла важную роль, в стране началась переоценка ее отношений с США. Процесс сближения двух государств растянулся на десятилетие.

Первые заметные подвижки в индийско-американских отношениях произошли во время визита президента США Билла Клинтона в Индию в марте 2000 г. Политика углубленного сотрудничества с Индией особенно энергично стала осуществляться с 2002 г. республиканской администрацией Джорджа Буша-младшего.

Индийско-американскому сотрудничеству способствовала благожелательная реакция Индии на планы США по созданию системы национальной противоракетной обороны. Крупным шагом на пути сближения двух стран стало изменение позиции Вашингтона по вопросу о ядерном статусе Индии: в 2001 г. он впервые заявил о готовности признать Индию в качестве ядерной державы [9].

В контексте американской глобальной политики Южная Азия стала рассматриваться как важный для США регион, а Индия – как возможный противовес Китаю в Азии.

В июле 2005 г. премьер-министр Индии Манмохан Сингх и президент США Джордж Буш подписали в Вашингтоне соглашение о сотрудничестве в ядерной энергетике. Таким образом, высказанная ранее Б.Клинтоном мысль о «естественном партнерстве» между Индией и Америкой стала обретать конкретные очертания.

В первую очередь речь шла об укреплении сотрудничества обеих стран в области энергетики, что чрезвычайно важно для Индии, которая является 5-м крупнейшим потребителем энергии в мире. Тем самым закладывался фундамент для партнерства между обеими странами и в других сферах.

В декабре 2006 г. Буш подписал закон о сотрудничестве США и Индии в мирной атомной энергетике. По своей сути закон отменил проводимую десятилетиями политику Вашингтона в ядерной сфере, позволив Индии получать от США ядер­ные технологии и ядерное топливо для гражданских целей. И это при том, что Индия не подписала Договор о нераспространении ядерного оружия и испытала такое оружие в 1974 и 1998 гг. «Это важное достижение для всего мира, – заявил Буш на церемонии подписания закона. – После 30 лет пребывания вне системы (нераспространения ядерного оружия. – Ф.Ю.) Индия теперь будет осуществлять свою ядерную энергетическую программу в соответствии с между­народными правилами. В результате мир станет более безопасным». Он подчеркнул, что «США и Индия являются есте­ственными партнерами, объединенными глубоко укорененными ценностями. Соперничество, которое когда-то разделяло наши страны, более не существует... Американский народ стал считать Индию своим другом» [10].

В соответствии с этим законом, Индия была обязана разрешить инспекцию 14 гражданских ядерных объектов в обмен на поставки ядерной технологии и топлива из США. 8 военных ядерных объектов в Индии не были включены в инспекции Международного агентства по ядерной энергии (МАГАТЭ). Предусматривалось также, что США и Индия должны получить исключение из правил Группы ядерных поставщиков, а Дели подпишет соответствующее соглашение по этому вопросу с МАГАТЭ.

После подписания закона Сингх заявил, что этот документ свидетельствует о выходе Индии на мировую сцену «в качестве державы, с которой будут считаться». Он также отметил, что индийско-американское соглашение является важной частью усилий Индии, направленных на удовлетворение ее быстрорастущих потребностей в энергии [11].

Однако в Индии существовала серьезная оппозиция американскому закону со стороны как левых, так и правых сил. Критики закона говорили, что он содержит ряд неприемлемых условий, не гарантирует непрерывность поставок ядерного топлива для гражданских реакторов и препятствует тому, чтобы Индия сама восстанавливала израсходованное топливо. Так, согласно закону, президент США обязуется прекратить экспорт ядерных материалов в Индию, если она произведет испытание ядерного оружия. Кроме того, президент должен ежегодно докладывать Конгрессу о том, как Индия сотруд­ничает с Америкой в сдерживании ядерных амбиций Ирана.

Левые партии, при поддержке которых в 2004 г. было сформировано коалиционное правительство во главе с Индийским национальным конгрессом (ИНК), заявили, что Общая программа-минимум, на основе которой действовало это правительство, не предусматривала такого рода сотрудничество с США. По их мнению, ядерное соглашение с Америкой позволит ей «шантажировать» Индию и станет препятствием на пути проведения Дели независимой внешней политики [12].

Свои возражения по поводу этого закона, не выступая против стратегического сотрудничества с США в целом, высказало и руководство главной оппозиционной Бхаратия джаната парти (БДП) [13]. Лидер правой оппозиции в парламенте Л.К.Адвани заявил, что судьба стратегической обороны Индии брошена на чашу весов: нельзя допустить, чтобы Индия сделала свою внешнюю политику заложницей стратегических целей Вашингтона.

На это премьер-министр Сингх ответил, что никакой закон иностранного государства не может отнять у Индии суверенное право проводить свою внешнюю политику, руководствуясь национальными интересами. «Наша стратегическая программа не будет подвергнута внешней проверке или какому-либо вмешательству», – сказал он [14].

Часть политического класса в Индии считала, что индийско-американское соглашение в ядерной сфере служило цели противопоставить Индию Китаю. Но официальный Вашингтон отверг эту идею, заявив, что Китай является «важным другом» США, а теперь «впервые с 1947 г. мы имеем отличные отношения и с Индией» [15]. При этом подчеркивалось, что ситуация с Индией «уникальна», поскольку Дели обеспечил сохранность своей ядерной технологии и не распространял ее в других странах, а соглашение с Индией укрепляет связи США с крупнейшей в мире демократической державой. Но Пекин негативно отнесся к индийско-американскому ядерному соглашению, а Пакистан осудил его.

После того, как Конгресс США утвердил закон о сотрудничестве с Индией в ядерной сфере, правительство Индии в июле 2007 г. также одобрило его, несмотря на возражения оппозиции, заявив, что закон учитывает все озабоченности страны [16].

Очередным важным шагом на пути развития стратегического сотрудничества между обеими странами стал визит премьер-министра Индии М.Сингха в Америку в ноябре 2009 г. Обе стороны заявили, что начинают новую фазу в их глобальном стратегическом партнерстве.

Индия и США подтвердили свои обязательства укреплять и реформировать глобальную экономическую архитектуру в Группе 20, Всемирном банке и МВФ. Они также обязались добиваться «подлинных реформ ООН, включая Совет Безопасности, с тем, чтобы они отражали реальности современного мира и таким образом расширили возможности ООН выполнять ее мандат как представительного, надежного и эффективного форума» [17].

Индийцы были удовлетворены заявлениями американской стороны о признании Индии в качестве ядерной державы и о том, что американо-индийское партнерство «абсолютно необходимо» для сохранения глобального мира и безопасности и ответа на вызовы XXI в. Более того, в совместном американо-индийском заявлении по итогам визита М.Сингха в США подчеркивалась «крайняя необходимость» совершения правосудия над ответственными за теракт в Мумбаи 26 ноября 2008 г., а также ликвидации убежищ террористов в регионе. Такой пассаж индийцы расценили как прямую ссылку на Пакистан. В свою очередь Сингх высказался в поддержку Америки в условиях мирового кризиса. Он заявил: «Насколько я могу судить, сегодня не существует замены доллару» [18].

Позиция Вашингтона в некоторой мере рассеяла скептицизм в индийских политических кругах, который возник в период президентской предвыборной кампании в США в 2008 г. Тогда Обама высказывался в пользу открытия американского консульства в Джамму и Кашмире, что рассматривалось индийцами как вмешательство во внутренние де­ла Индии. Кроме того, тогда Обама давал понять, что растущая индийская экономика представляет угрозу сохранению рабочих мест в США [19].

Но особенное беспокойство индийцев вызвал визит Обамы в Китай за неделю до индийско-американской встречи в верхах. Многие индийские политики посчитали, что Вашингтон больше заинтересован в улучшении отношений с КНР, чем в проведении политики баланса сил в Азии. К тому же президент США отказался встретиться с Далай-ламой накануне визита премьера Индии в Вашингтон, что было расценено индийцами как уступка Китаю. Вместе с тем, они особо подчеркивали, что в отличие от Китая, Индию и Америку объединяет приверженность демократическим ценностям.

Но и после визита Сингха некоторые индийские политики отмечали, что заявления США далеко не всегда подкреплялись конкретными действиями, в т.ч. в вопросах торговли, военно-технического сотрудничества, передачи высоких технологий, решения проблемы изменения климата. Они объясняли это, в частности, тем, что в условиях войны в Афганистане Вашингтон вынужден во многом полагаться на Пакистан. Более жесткие индийские критики обвинили США в «склонности использовать, а затем выбрасывать союзников, исходя из американских интересов» [20].

Поездка Обамы в Индию 6-9 ноября 2010 г. была осложнена внутриполитической ситуацией в Америке, а именно – поражением Демократической партии на выборах в Конгресс, которые состоялись буквально за несколько дней до его визита.

Под давлением республиканцев ему пришлось сделать акцент на поиске новых рынков для американских товаров. Глава Белого дома подчеркнул большое значение для будущего американской экономики Азии, где находятся наиболее быстроразвивающиеся экономики мира и растущий средний класс. Он прямо заявил, что одна из главных целей его визита в Индию – содействие снижению барьеров американскому экспорту в Индию [21]. В ходе визита были подписаны торговые соглашения на общую сумму в $14,9 млрд, включая $9,5 млрд американского экспорта, который обеспечит 53,7 тыс. рабочих мест в США. Среди них: поставка компанией «Боинг» 30 гражданских самолетов B737-800 и 10 военно-транспортных самолетов С-17 Globemaster III индийских ВВС, реактивных двигателей, дизельных локомотивов, газовых и паровых турбин и т.п. [22]

В совместном заявлении премьер Индии и президент США подтвердили решимость расширять и углублять «глобальное стратегическое партнерство» между «двумя крупнейшими в мире демократическими странами», которое «необходимо не только для этих двух стран, но для глобальной стабильности и процветания в XXI веке». Президент США приветствовал становление Индии в качестве крупной глобальной и региональной державы и подтвердил заинтересо­ванность Америки в ее усилении, экономическом процветании и безопасности. Он отметил, что в будущем реформированном Совете Безопасности ООН Индия должна занять место постоянного члена.

Дели и Вашингтон согласились углубить существующие регулярные стратегические консультации, касающиеся развития событий в Восточной Азии, и расширить и активизировать такого рода консультации по представляющим взаимный интерес региональным и глобальным проблемам, включив в них Центральную и Западную Азию. Особо была отмечена необходимость сотрудничества и координации с целью содействия созданию стабильного демократического независимого Афганистана. Осудив терроризм во всех его проявлениях, обе стороны заявили о необходимости покончить со всеми террористическими сетями, включая пакистанскую Лашкар-и-Таибу, и призвали Пакистан привлечь к суду преступников, совершивших теракт в Мумбаи в ноябре 2008 г.

С учетом произошедшего в последние годы изменения характера оборонного сотрудничества двух стран обе стороны выразили готовность наращивать такое взаимодействие путем диалога по вопросам безопасности, военных учений и торговли вооружениями и военными технологиями.

Индия подтвердила свой односторонний и добровольный мораторий на ядерные испытания. США также заявили о продолжении моратория на такие испытания и готовности ратифицировать в ближайшее время Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ) [23].

Выступая в индийском парламенте, Обама сказал, что в стремлении обеспечить безопасность в Южной Азии США будут приветствовать диалог между Индией и Пакистаном. В то же время Америка признает, что разногласия между этими странами могут быть разрешены только их народами.

Он отдельно коснулся политики США в Азии: «Сегодня Америка вновь играет лидирующую роль в Азии, укрепляя старые альянсы, углубляя отношения с другими странами, как мы это делаем с Китаем, вновь взаимодействуя с такими региональными организациями, как АСЕАН, и присоединившись к Восточноазиатскому саммиту, в котором участвует и Индия. Как и ваши соседи в Юго-Восточной Азии, мы хотим, чтобы Индия не только «смотрела на Восток», но и «взаимодействовала с Востоком». Таким образом она укрепит безопасность и обеспечит процветание всех наших народов» [24].

С 2002 по 2010 гг. торговый оборот между обеими странами вырос с $30 млрд до $66 млрд [25], в т.ч. товарами – с $15,9 до $48,8 млрд [26]. При этом экспорт американских товаров в Индию в 2002-2010 гг. увеличился в 4 раза, достигнув $16,4 млрд, а услуг – в 3 раза ($10,5 млрд) [27]. Возрос объем взаимных капиталовложений: так, в 2009 г. прямые инвестиции Индии в США составили $4,4 млрд [28]. Однако во внешнеторговом обороте США Индия занимает всего 2%, уступая Нидерландам [29].

Вместе с тем, существуют заметные разногласия между Индией и США по ряду стратегических проблем, в частности, по Пакистану и Афганистану. Острой проблемой остаются вопросы, связанные с изменением климата: международные обязательства по сокращению вредных выбросов в атмосферу рассматриваются в Индии как тормоз на пути ее развития.

Источником потенциальной напряженности между двумя странами по-прежнему остается контроль над ядерными вооружениями. Индийцы опасаются, что если администрация Обамы ратифицирует ДВЗЯИ, а Китай последует за ней, то Дели окажется под очень сильным давлением, в то время как многие индийские политики и ученые выступают против подписания этого договора.

Индийцы также считают, что Вашингтон слишком жестко осуществляет контроль над экспортом в Индию высоких военных технологий, в т.ч. двойного назначения.

Это обстоятельство нашло свое отражение в решении правительства Индии о закупке 126 многофункциональных истребителей на сумму более $10 млрд. Тендер на их поставку был объявлен в 2007 г., его участниками стали 2 американские компании Boeing (истребитель F-18) и Lockheed Martin (F-16), российская «МиГ» (МиГ-35), французская Dasault (Rafale), европейская Eurofighter (Typhoon) и шведская Saab (Gripen). По условиям сделки победитель должен поставить в Индию 18 самолетов, а производство остальных 108 истребителей осуществлять по лицензии на территории Индии. При этом имеется в виду инвестировать в экономику Индии до 50% стоимости контракта и передать ей иностранные технологии.

В конце апреля 2011 г. минобороны Индии объявило, что в финал тендера попали истребители Typhoon и Rafale. Таким образом, из тендера выбыли 2 американских истребителя, российский МиГ-35 и шведский Gripen. Этому предшествовало то, что обе американские компании в отличие от остальных участников тендера отказались поделиться своими технологиями. Аргументом против США было и то, что они неоднократно налагали жесткие санкции на Индию (после ядерных испытаний в 1974 и 1998 гг.). Не последнюю роль сыграло и то, что США на протяжении многих лет оказывали военную помощь Пакистану (на 2011 г. она запланирована на сумму $3 млрд). (Неуспех МиГ-35 во многом свя­зан с проводимой Индией политикой диверсификации закупок иностранных вооружений: доля российских самолетов в ВВС Индии уже достигла почти 50%.)

У Вашингтона есть свои претензии к Индии. Америка недовольна индийскими ограничениями на инвестиции в представляющие для нее значительный интерес сектора экономики, такие, как страхование и розничная торговля [30].

Одним словом, несмотря на бурное развитие индийско-американских отношений за последнее десятилетие, между этими странами сохраняется немало проблем.

Индийцы постоянно подчеркивают, что являются независимыми участниками глобального политического процесса, о чем свидетельствует их участие в деятельности Группы 20, БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка), Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии (СААРК), Шанхайской организации сотрудничества и других международных организаций.

В Вашингтоне считают, что Дели не вполне определился в своих внешнеполитических приоритетах, включая отношения с США. По мнению первого заместителя госсекретаря США У.Бернса, суть дела состоит в том, что прогресс в развитии американо-индийского партнерства не может развиваться автоматически. Реализация полномасштабного партнерства потребует в дальнейшем определенных важных решений обеих сторон, поскольку оно означает намного больше, чем общность ценностей и интересов. Речь идет о развитии взаимодополняющей политики и выработке стратегической линии в мировом масштабе [31].

Похоже, что у Дели, как и у Вашингтона, пока еще нет ясности в том, как достигнуть этой цели.

По мнению ряда индийских политиков и экспертов, Индия еще не разобралась до конца в том, насколько ее интересы совпадают с внешней политикой США, в т.ч. и в отношении КНР. Это нелегкая задача, поскольку США, по их мнению, стали супердержавой, теряющей влияние и проводящей непоследовательную политику, а Китай, безусловно, растущая держава, хотя и «трудный сосед». Скорее всего, Дели продолжит, по крайней мере, в среднесрочной перспективе, курс на развитие отношений как с США, так и с Китаем [32].

Дели – Пекин: прагматический подход

Индийско-китайские отношения претерпели огромные изменения после поражения Индии в военном конфликте с Китаем в 1962 г. Правда, с конца 1980-х гг. обеими сторонами предпринимались усилия по их нормализации. Тем не менее, в отношениях двух стран существует немало проблем.

Главные из них – пограничная проблема и военное сотрудничество между Китаем и Пакистаном. Поэтому Дели вынужден оценивать свою безопасность с учетом как военной мощи и ядерных арсеналов КНР, так и военного потенциала Пакистана, а также террористической угрозы с его территории.

Индия, как и Китай, стремится к статусу великой державы. Как и Китай, она идет к нему постепенно, «торопится не поспешая».

Дели рассматривает китайское направление как одно из наиболее приоритетных с точки зрения ее безопасности, хотя, по мнению индийцев, Китай смотрит на Индию как на второстепенное направление в его внешней политике. Главное внимание КНР сосредоточено на странах Северо-Восточной и Юго-Восточной Азии.

Более того, усиление КНР расценивается многими индийцами как препятствие на пути роста влияния Индии в Азии. Тем не менее, Дели вынужден развивать отношения с Китаем, так как Индия не может игнорировать сам факт его возвышения в качестве второй крупнейшей державы в мире, к тому же непосредственного ее соседа.

Это и определяет двойственность китайской политики Индии. С одной стороны, Китай рассматривается как главная потенциальная угроза ее безопасности. С другой, прагматизм и учет реальностей требуют поддержания отношений с Китаем на весьма высоком уровне [33].

Индия проявляет настороженность в связи с растущей мощью Китая, распространением его влияния в зоне Индийского океана, в т.ч. развитием китайско-пакистанских и китайско-мьянманских отношений, действиями Пекина в районе Южной Азии. В то же время она активно развивает торгово-экономическое сотрудничество с КНР. Xарактерно, что в конце 2010 г. в Индии вслед за Обамой побывал премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао, в ходе визита которого был подписан ряд крупных торгово-экономических соглашений.

В целом отношения между Индией и Китаем можно охарактеризовать как весьма сложные и противоречивые. Подозрительность в отношении друг друга остается.

Но это не препятствует развитию их двусторонних и многосторонних отношений в тех сферах, где позиции обеих стран близки, в т.ч. по таким крупным вопросам, как создание многополярного мира, укрепление роли ООН в международных делах.

Весьма положительный сдвиг произошел и в двухсторонней торговле, объем которой в 2010 г. достиг $61,76 млрд (прирост на 42,4% по сравнению c 2009 г.), что выдвинуло Индию на позицию 10-го по величине торгового партнера КНР.

Индия – Россия: возможности расширения сотрудничества

Заметное место в индийской внешней политике занимают отношения с Россией, хотя, по мнению индийских политиков и экспертов, она существенно ослабла после распада СССР. Тем не менее, они считают, что РФ располагает большим экономическим потенциалом, который может позволить ей возродиться в качестве мощного государства.

Интерес Индии к России определяется и тем, что никогда отношения между нашими странами не были отягощены какими-либо конфликтами или неразрешимыми противоречиями.

Политика России, как одного из центров влияния и силы в мире наряду с США, Китаем, Европейским Союзом, Японией, не противоречит глобальным устремлениям Индии, а дополняет и развивает саму концепцию многополярности.

Позиции Дели и Москвы совпадают по таким принципиальным вопросам, как установление демократического мирового порядка, основанного на многополярном мире. Обе страны придают большое значение сохранению системы ООН как центра многосторонней политики. Они считают, что безопасность и стабильность в Центральной Азии отвечают их приоритетным интересам. Индия и Россия заявляют, что глобальный терроризм во всех его формах и проявлениях является одной из самых серьезных угроз международному миру и безопасности.

Однако объемы индийско-российского товарооборота скромны: в 2010 г. этот показатель составил около $9,2 млрд против $7,5 млрд в 2009 г., экспорт РФ – $7 млрд ($5,9 млрд в 2009 г.), импорт – $2,2 млрд ($1,5 млрд) [34].

Важной частью российско-индийских отношений остается военно-техническое сотрудничество (ВТС). Вместе с тем, во всех этих сферах Россия сталкивается с растущей конкуренцией со стороны других держав.

Москва заметно утратила влияние в Индии и выступает в роли «догоняющей» стороны в конкурентной борьбе за нее. Однако далеко не все еще потеряно. В отношениях между Россией и Индией есть важные сферы сотрудничества, которые могут придать импульс более широкой торгово-экономической и военно-технической кооперации двух стран.

Это подтвердилось в ходе визита президента РФ Д.А.Медведева в Индию 21-23 декабря 2010 г.

Стороны подписали 30 документов. Среди них наиболее важным стало соглашение в области атомной энергетики, в соответствии с которым Россия построит в Индии не менее 18 блоков атомных электростанций.

«Рособоронэкспорт» и индийская корпорация Hindustan Aeronautics Limited (HAL) заключили контракт на разработку проекта перспективного многофункционального истребителя пятого поколения. Стоимость совместной программы разработки и производства этого истребителя может достигнуть $8-10 млрд. Финансирование проекта будет осуществляться на паритетных началах. Корпорация HAL будет задействована в выполнении таких программ, как создание бортового компьютера, навигационной системы, большинства дисплеев кабины пилота, а также разработает двухместный вариант истребителя. Остальные работы в совместном проекте возьмет на себя российская компания «Сухой».

Предполагается, что самолет поступит на вооружение ВВС Индии к 2017 г. Минобороны Индии закупит около 250 истребителей, большую часть из них – до 200 машин – в двухместной версии. Россия и Индия собираются в будущем также продавать такие машины третьим странам. Ориентировочная цена каждой из них – $85-100 млн.

При создании российско-индийского истребителя пятого поколения будет применен опыт, накопленный в ходе реализации успешного проекта противокорабельной ракеты BrahMos [35].

Таким образом, отношения между двумя странами переходят от формата продавец-покупатель к взаимодействию в совместной разработке, производстве и маркетинге высокотехнологичной продукции.

По итогам переговоров Д.Медведев заявил, что российско-индийские отношения в последнее время вышли на качественно новый уровень и приобрели характер привилегированного стратегического партнерства. По его словам, объем товарооборота планируется довести до $20 млрд в 2015 г. В товарообороте двух стран пока преобладают энерго­носители. Тем не менее, растет доля перспективных высокотехнологичных проектов. Среди них – использование навигационной системы ГЛОНАСС, сотрудничество в космосе, а также фармакология.

Президент РФ сказал, что Россия считает Индию сильным и достойным кандидатом на место в Совете Безопасности ООН в случае принятия решения о его расширении.

На переговорах обе стороны обсудили вопросы укрепления системы безопасности в Азии, в регионе Индийского и Тихого океанов, сотрудничество стран БРИК. Была проанализирована ситуация в Афганистане, лидеры также обменялись мнениями по мерам противодействия терроризму и наркотрафику. Подчеркивалось, что стабилизация в Аф­ганистане будет возможна только после ликвидации очагов инфраструктуры терроризма и экстремизма как в этой стране, так и в Пакистане.

В ходе визита Дели проявил интерес к соглашению об экономическом сотрудничестве с Таможенным союзом РФ, Казахстана и Белоруссии. Россия и Индия согласились изучить перспективы заключения такого соглашения с учетом реализации договоренностей о создании Таможенного союза после соответствующих консультаций со всеми заинтересованными сторонами.

В совместном заявлении по итогам российско-индийского саммита было отмечено динамичное развитие сотрудничества Москвы и Дели по таким направлениям, как ВТС, энергетика, высокотехнологичные космическая и телекоммуникационная сферы.

Между правительствами двух стран было подписано соглашение об упрощении условий взаимных поездок отдельных категорий граждан, а также соглашение о сотрудничестве в области предупреждения и ликвидации чрез­вычайных ситуаций [36].

* * *

Таким образом, Индия стремится позиционировать себя в качестве мировой державы, ведет дело к значительному улучшению отношений с США, нормализации отношений с Китаем. Дели исходит из того, что конфликтные отношения между Индией и Пакистаном вряд ли могут быть преодолены в обозримом будущем.

Индия учитывает изменения в конфигурации сил в мире, которая приобретает все более полицентрический характер. При этом центр мирового влияния смещается в Азию, где находится большинство крупных экономик мира и большая часть ядерных держав. Внешняя политика Индии реагирует на изменения в региональной и глобальной экономической и политической ситуации.

Значительное влияние на нее оказывают и цены на энергоносители, информационная революция, технологические инновации, а также миграция индийцев за рубеж и общее усиление миграционных потоков в мире.

Индия неоднократно подтверждала, что отношения между ней и Россией испытаны временем и традиционно характеризуются доверием и взаимопониманием, основанным на близости интересов и взаимной выгоде.

Однако в быстроменяющемся мире, в условиях жесткой политической и экономической конкуренции эти отношения нельзя воспринимать как данность. Требуется постоянная, упорная, творческая работа по развитию российско-индийских связей. Созданный в прошлом фундамент взаимодействия в разных сферах, включавших политику, экономику, научно-техническое и оборонное сотрудничество, культуру, может размываться под воздействием внутренних и внешних факторов, что и происходит сегодня. Поэтому нужны новые подходы к российско-индийскому сотрудничеству, которые учитывали бы реалии начала XXI в., меняющуюся обстановку в мире.

5. АТР

Азиатско-Тихоокеанский регион становится одним из мировых центров экономической мощи. Здесь расположено большинство  государств мира, наиболее динамично развивавшихся до глобального финансового кризиса конца 90-х годов. Среди ведущих индустриально развитых стран региона выделяются  Япония, Китай с Гонконгом,  Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Австралия и Новая Зеландия. По оценкам западных экспертов  Восточноазиатский регион  увеличил свою долю в  суммарном мировом валовом национальном продукт  с  4 % в 1950 г. до  25 % в 1995 г. и по прогнозам к 2025 г. этот показатель  может составить 40-50 %. Чтобы удвоить национальный доход на душу населения, США и Великобритании потребовалось 50-60 лет, тогда как Китаю и Южной Кореи - 10 лет.

О формировании Азиатско-Тихоокеанского  полюса экономического и технологического развития свидетельствуют  тенденции региональной интеграции, в которой активное участие принимают и Соединенные Штаты Америки. Созданы и функционируют  Межправительственная конференция по Азиатско-Тихоокеанскому  экономическому сотрудничеству,  Тихоокеанский совет экономического сотрудничества и другие. Успешно развивается основанная  в 1967 году  субрегиональная политико-экономическая организация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Широкую популярность получила идея создания Большого Китая  или  мирового общего рынка под девизом китаецентризма <Китайцы  всех стран  и территорий, объединяйтесь!>. Региональное  сотрудничество  способствует  расширению свободной торговли и путем снижения таможенных тарифов.

В Азии отсутствует межгосударственная структура типа ЕС как и стратегическая цель  создания Общеазиатского дома. Для  Восточной и Юго-Восточной Азии  характерно  расширение АСЕАН, но это объединение пока  не оправдало надежды азиатских стран стать  региональным эпицентром  экономической интеграции.

Мировое потребление энергетических ресурсов  увеличится за период 2000-2020 году примерно в 1,5 раза. Наиболее высокий рост потребления  будет иметь место в динамически развивающимся Азиатско-Тихоокеанском регионе, что вызовет  дополнительное  геополитическое давление  на регионы  добычи углеводородного сырья. К таким регионам относится Каспий, Центральная Азия, Сибирь  и  Арктика.

Китай  и другие  восточно-азиатские страны испытывает  нехватку запасов нефти, газа и угля для удовлетворения  растущих потребностей экономики. По прогнозам к 2010 году  доля стран АТР  в мировом  потреблении  энергоресурсов  возрастет до 28%, тогда как  их доля в  мировых запасах  углеводородного сырья составит 4 - 7%. Поэтому  актуальна кооперация  с участием России  по обеспечению  азиатской  энергетической безопасности. Для этого Россия должна стать  активным участником  региональной интеграции, в первую очередь  в Северо-Восточной Азии. Без делового сотрудничества с Китаем, Японией и Кореей невозможно стабильное развитие  Сибири и российского Дальнего Востока.  Поэтому в ХХ1 веке  могут быть реализованы проекты  энергетических мостов из России,  строительство  тоннелей Хоккайдо - Сахалин для выхода Японии через Транссиб в Европу.

В большинстве стран АТР экономика имеет  экспортную специализацию и продуктивное сельскохозяйственное производство. Здесь созданы исключительно благоприятные условия для привлечения иностранных инвестиций,  особенно в связи с  низкой  арендной платой   за землю и дешевой  рабочей  силой. Ориентированная на малый и средний бизнес экономика наиболее приспособлена для нововведений. В АТР сформировался один их мировых финансовых  центров, где концентрируются значительный инвестиционный и торговый капитал. На главных перекрестках этих потоков расположены процветающие  коммуникационные полюса с преференциальным режимом - Гонконг и Сингапур. При этом особых успехов добились страны, оказавшиеся в политической изоляции (Тайвань) и поверженная во Второй мировой войне Япония.

В геоэкономическом пространстве АТР  выделяются три главных игрока:  США, Япония и Китай, чья доля в  мировом ВВП составляла в начале 90-х годов соответственно 25 %, 15% и 3%. Соединенные Штаты выступают лидерами  интеграции в  рамках  трансконтинентального <рубежного>  объединения - Азиатско-Тихоокеанского  экономического сотрудничества (АТЭС).

Япония традиционно  настороженно  воспринимается на континенте в качестве регионального лидера. После  финансового кризиса Япония остается самой  высокоразвитой страной  Восточной Азии. Она занимает второе место по  объему прямых иностранных инвестиций в страны региона после Европейского Союза. Поэтому восточноазиатские  государства заинтересованы в стабильной японской экономике, служащей локомотивом АТР.

Япония является пока единственной  в  АТР  экономической сверхдержавой, первой  вошедшей в  эпоху высоких технологий.  Страна, обладающая ограниченными  энергетическими и другими природными ресурсами,  продемонстрировал во  второй половине ХХ века образец трудолюбия и высоких темпов развития.

В поверженной Японии  администрация американского генерала Дугласа Макартура, командующего оккупационными войсками,  провела модернизацию  в стране <Восходящего солнца>. Была отменена и лишена государственного статуса   официальная религия синто, а США завезли в страну 10 млн. Библий и <американские идеалы>. В наказании своего  главного военного противника американцы разукрупнили  местные крупные компании. Это наказание стало благом для Японии, так как малые  и средние фирмы  оказались более  приспособленными к использованию новых технологий.

В период глубокого экономического кризиса конца 40-х и начала 50-х годов в Японии  наблюдалась  крупная инфляция. Шел мучительный переход от  административной модели к рыночной и конверсии военно-промышленного комплекса в условиях  дефицита материальных ресурсов. Выход был найден не в американской, а отечественной модели свободного предпринимательства, основанной  на крепкой администрации и дисциплине. Поэтому главными действующими лицами японской экономической реформы стали  предприниматель и государственный чиновник. Мудрость последнего  заключалась не в способностях командовать или заниматься <бизнесом> на государственных ресурсах, а в умении стимулировать  развитие  приоритетных  производств  с помощью  налоговых льгот и инвестиционной политики.

Возрождение индустрии потребовало  крупномасштабного экспорта  нефти, угля, леса и других ресурсов, что делало экономику страны уязвимой от  конъюнктуры  мирового рынка. Поэтому в результате  энергетического кризиса произошла глубокая переориентация на интеллектуальноемкие высокие технологии, а трудоемкие  и ресурсо-энергоемких производства были вынесены в Южную Корею и другие азиатские страны. Япония стала законодателем мировой моды  в ряде важнейших направлений  научно-технического  прогресса.  В 70-е годы  валовой национальный продукт Японии удвоился, а потребность в энергоресурсах возросла всего на 7-8 %. На практике  страна при тех же  энергетических затратах  стала производить  примерно  вдвое  больше продукции и услуг.

80-е годы стали звездным часом японской экономики, а  эксперты прогнозировали  мировое лидерство. Но разразился экономический кризис. Лопнули <мыльные пузыри>  фондового рынка и рынка недвижимости, а темпы роста  упали.  То, что было  благом для экономики в прошлом, превратилось в преграду на пути роста. Японские политики и экономисты все больше  склоняются к идее уменьшения контроля  экономики со стороны государства.

Однако,  несмотря на возникшие трудности,  сохраняется экономическая мощь государства.  В конце ХХ века Япония остается второй  экономической сверхдержавой. Доля Японии в мировом производстве  составляет более 10%, а по валютным запасам (свыше 200 млрд. долларов) занимает первое место в мире, опережая  Китай (100 млрд. долларов) и Германию (90 млрд. долларов).

Страна <Восходящего солнца> добилась благоденствия благодаря национальным социокультурным традициям. Вот как описывает Таити Сакаия  в книге <Что такое Япония?> истоки местной предпринимательской этики. Японцы  не религиозны, а их синтоизм  по своему содержанию близок к язычеству. Многие граждане страны   одновременно считают себя синтоистами, буддистами и христианами. Для японца справедливо то,  что целесообразно.  Характерна приверженность к стабильности, к состоянию равновесия и стремление к социальному равенству, усредненности и неприятие  крайностей. В Японии не очень много богачей и немного нищих. В основе менеджмента лежит  коллективизм японцев. Отношения людей в фирме строятся как отношения между членами одной семьи. Этому способствует  так же их интравертность, обращенность  как бы  внутрь своего сообщества. Япония - страна практически одной национальности.

Истоки национальных традиций  заложены в генетическом коде японцев. Производство главной  сельскохозяйственной культуры риса  очень трудоемко и требует синхронной, слаженной  работы многих людей. Монотонный  труд на рисовых полях выработал общую  потребность в усредненности. Любая самостоятельность, включая попытку одного работника  ускорить  свою работу, была бы  не только бессмысленна, но и могла нарушить  слаженность  всего производственного процесса. Здесь намного важнее умение каждого  работника  четко исполнять  свои обязанности. Чиновники имеют очень большую власть и взаимоотношения граждан и государства определяются принципом <народ послушен властям - власти послушны народу>.

Потребность в усредненности  объясняется так же и другими причинами.  Система пожизненного найма основана на различиях в оплате труда в зависимости от возраста, но отнюдь не по индивидуальным качествам и достижениям. По своим способностям и результатам труда люди не  равны. Но ведь способности - это не заслуга человека, а природный дар. Поэтому человек реализует себя как личность, если дисциплинирован и выкладывается на своем уровне.

Местные социокультурные особенности в значительной степени сформировались в имманентном мире средневековья. Японцы, географически близко ощущавшие дыхание  китайской цивилизации, как никто другой  осознают влияние маргинальной культуры. В отличии от устремленной  вдаль Европы, средневековая  Япония сосредотачивалась на себе через множество <пограничных> состояний,  где особое место занимает маргинальная культура чайной церемонии. <Пограничное положение>  чайной церемонии на рубеже  реальности и искусства способствовало <программированию> определенного  эмоционального состояния.  Чайный ритуал  становился  способом  временной перестройки сознания, отключения от повседневного опыта и стимуляции  сферы подсознательного. <Путь чая>, с его идеей равенства и ориентацией на демократические  по своему происхождению идеалы, способствовал  приспособлению  японского общества к меняющейся исторической ситуации, его социальной  перестройке, несмотря на сохранение  феодальных институтов.

Китай казалось бы,  отрешенно смотрит на свою роль в экономике АТР. Многие аналитики делают поспешные выводы о неготовности китайских властей выступить   лидером  азиатского регионализма. Но кто заметил  активность Китая добиваться своего законного места в <Большой семерке>  крупнейших стран мира, где  <на табуретки> сидит в качестве восьмого члена Россия?  Согласно китайской традиции нельзя спешить, неявное постепенно перейдет в свою противоположность и станет  явью. Время покажет. Может быть не только азиатские соседи  признают лидерство Поднебесной. 

Новые индустриальные страны  АТР  (Южная Корея, Тайвань, бывший Гонконг, Сингапур, Малайзия, Таиланд ) стремительно ворвались на мировые рынки. Эти азиатские драконы  (символ могущества на Востоке) использовали редкий  исторический шанс На мировых рынках <свято место пусто не бывает>. Первоначально НИС заняли  освободившуюся Японией нишу  трудоемких  и ресурсоемких  производств  в экономическом пространстве АТР, а затем совершили скачек к высоким технологиям.   Новые  индустриальные страны региона с общим населением  свыше 75 млн. человек увеличили свою долю в мировой торговле  промышленными товарами с 4 % в 1975 г. до 13 % в середине 90-х годов.  Положительное сальдо внешней торговли (превышение экспорта над импортом)  составило  30 млрд. долларов и приблизилось к аналогичным показателям ЕС.

Основу конкурентоспособности НИС составляет умение производить высококачественные товары  при низкой их себестоимости, высокая дисциплина и производительность труда.  Экономическому росту  способствует организация сотрудничества с иностранным капиталом, включая создание совместных предприятий,  экспортно-промышленных зон и технопарков, ориентированных  на высокие технологии, в первую очередь в области электроники.  Зарубежных инвесторов особенно привлекает  дешевый и чрезвычайно добросовестный, квалифицированный  труд рабочих и инженеров.

Наибольших успехов добились страны, где выделялись приоритетные отрасли при государственном кредитовании. В Южной Корее и Тайване любой производитель  получал  льготные кредиты пропорционально объему  экспорта. Особенно впечатляют феноменальные успехи Тайваня.

Оказавшись в относительной изоляции после образования КНР в 1949 г., Тайвань выбрал  свой путь к благоденствию.  Поэтапно были осуществлены земельная реформа,  программа <замены импорта> и создания ориентированных на экспорт  производств, концепция <стратегических приоритетов>, включая форсированное развитие телекоммуникаций, информатики, новых материалов, автоматизированных систем и сложной электроники.

Отличительная особенность  экономических преобразований  на Тайване  заключалась в ориентации на малый <семейный> бизнес, обеспечивший высокий уровень конкуренции  внутри страны. На  8 млн трудоспособных граждан  приходится  700 тысяч малых и средних  частных фирм. Государственный сектор представлен  небольшим  числом крупных корпораций.

Тайвань, большинство  жителей  которого  составляют эмигранты  из континентального  Китая, сегодня по валютным запасом  прочно занимает второе место в мире после Японии. Ежегодное положительное сальдо внешней торговли превышает  20 млрд.  долларов. <Остров-сирота>  занимает  12 место в мире по объему внешней торговли (120 млрд. долларов)  и инвестировал в экономику Китая  свыше 15 млрд. долларов.

Главные <секреты>  тайваньской модели процветания заложены  вековыми традициями конфуцианства. Успешно применяется тактика совместного  инвестирования  в приоритетные отрасли государственного и частного капитала и создания смешанных предприятий.  Государство играет  активную роль в  регулировании и поощрении частной инициативы в трех основных формах  - финансами, налоговыми льготами и  землей.  Широкое распространение получили экспортно-промышленные зоны и научно-технические парки. Покровительство   и аренда земли предоставляется только компаниям, работающим на реализацию  долговременной  экономической стратегии.  Тайваньская экономика  отличается пропорциональностью и  способностью  пережить конъюнктурные  потрясения мирового рынка. Это <заслуга>  многолетней  политической изоляции острова,  когда  приходится надеяться  только на себя.

Финансовый кризис конца 90-х годов  поставил перед странами  АТР  необходимость  поиска  новой  геостратегии,  нейтрализующей  внешние и внутренние вызовы.  Экономический бум  был характерен  для многих восточно-азиатских стран, но не все из них  выдержали испытание мировым финансовым кризисом.  К началу 90-х годов  впечатляющих успехов  добилась Индонезия.  <Новый порядок>  генерала Сухарто  обеспечил  религиозную терпимость в стране со скрытыми факторами напряженности  между этническим китайским меньшинством и большинством коренного населения,  между Явой и другими островами, между мусульманами и христианами, между богатыми  и бедными. Приглашенные <технократы> из Калифорнийского  университета  стали крестными отцами  реформы  индонезийской экономики. Страна достигла  финансовой стабильности и национальная валюта стала полностью конвертируемой.  В экономику страны  во второй половине 80-х годов было  вложено  более 34 млрд. долларов, преимущественно  местными богатыми китайцами. Исключительная дешевизна рабочей силы (30 % от НИС) позволяла  успешно конкурировать продукции на внешних рынках.  Однако финансовый кризис  привел к внутриполитическим потрясениям в стране и выявил  главный дефект  основополагающей  философии  проводимых реформ <живи сам и давай жить другим>.

Прогностическое исследование американского инвестиционного банка «Голдмен энд Сакс» о перспективах развития на период до 2050 г. выделило группу стран – Бразилию, Россию, Индию и Китай, которые, по оценке авторов доклада, в ближайшие сорок лет должны стать ведущими экономическими державами мира. Индия по праву может рассматриваться как важный и необходимый компонент данной группы. В среднесрочном и долгосрочном контексте она приближается к статусу великой державы, соответствующему ее значительному людскому (около 1.03 млрд. чел.), природному, экономическому, политическому и военному потенциалу, а также возрастающей роли в мировых делах.

В период «холодной войны» понятие «великая держава» ассоциировалось с понятием «ядерная держава»: пять признанных великих держав, постоянных членов СБ ООН одновременно обладали и ядерным оружием. В настоящее время критерии великой державы явно расширились. Индия де-факто является ядерной державой, однако для достижения статуса «великой», или «сверхдержавы», это обстоятельство в современных условиях может считаться необходимым, но недостаточным. И лишь масштабный экономический скачок помогает Индии подняться на высшую ступень мировой иерархической лестницы.

С начала осуществления экономических реформ, инициированных в 1991 г. тогдашним министром финансов – теперешним премьер-министром Манмохан Сингхом, Индия последовательно утверждается в качестве одной из ведущих мировых держав и входит в число десяти самых быстрорастущих экономик мира. Сохранение нынешних тенденций могло бы ей позволить при благоприятных условиях через 10-15 лет переместиться по объему ВВП с 4-го на 3-е место в мире.

Не мог обойти Индию стороной и современный мировой финансовый кризис. В то же время, по мнению российского востоковеда В.Портякова, «огромный внутренний рынок сбыта, диверсифицированная товарная и географическая структура внешней торговли, крупные инвестиционные заделы предшествующего динамичного периода позволяют с известным оптимизмом смотреть на перспективы прохождения Китаем, Индией и отчасти Россией кризисной фазы развития мировой экономики». Хотя темпы их роста снизятся, эти страны, «наряду с Бразилией сохранят роль локомотива глобального роста, что позволит предохранить мировую экономику в целом от вползания в рецессию».

Ценнейший «капитал» Индии – это возрастной состав ее населения: Индия – одна из самых «молодых» стран мира. Согласно прогнозам последней переписи населения (2001), в течение 2001-2026 гг. численность работоспособного населения (15-59 лет) увеличится на 83%. Средний возраст населения в 2026 г. составит 31 год (2001 – 23 года). Доля работоспособного населения возрастет с 57,7% в 2001 г. до 64,3% в 2026 г. Это большое преимущество, т.к. молодежь более восприимчива к инновациям, обладает возможностью и способностью работать в самых современных отраслях экономики. Индийские специалисты востребованы во многих странах мира. Сегодня индийцами по происхождению являются 12% американских ученых, 38% докторов, 36% ученых НАСА, 34% сотрудников Мicrosoft, 28% - компании IBM.

Индия подтверждает свои лидирующие в мире позиции по производству и экспорту продукции электронной промышленности во многие страны мира. Все активнее выходит Индия на мировые автомобильные рынки, и в этом направлении известных успехов добилась национальная компания «ТАТА». Поистине сенсационно прозвучала новость о том, будто «ТАТА» приобрела традиционные британские автомобильные концерны «Jaguar» и «Randge Rover». Производят впечатление и успехи Индии в развитии сельского хозяйства: 2007-2008 гг. оценивается как «водораздел» в аграрной истории Индии, когда производство продовольственного зерна достигло рекордного уровня 230,7 млн. т.

Для утверждения в качестве одной из ведущих мировых держав Индии предстоит принимать исключительные меры в борьбе с бедностью (30% населения по-прежнему находятся за ее чертой), повышать уровень грамотности, добиваться максимальной вовлеченности населения страны в процессы производства и потребления, решать социальные проблемы и др. Не менее важные факторы - поддержание внутриполитической стабильности, противодействие угрозам сепаратизма и экстремизма, утверждение принципов федерализма, провозглашенных Конституцией Индии, международно признанной в качестве одной из самых совершенных конституций в мире.

Объединение авторами упомянутого доклада в одну группу четырех достаточно различных стран не означает, что практическое взаимодействие между ними всегда было благостным и бесконфликтным. Это относится, прежде всего, к Индии и Китаю, традиционным соперникам, хотя и «естественным стратегическим партнерам», отношения между которыми до сих пор находятся под грузом застарелых нерешенных проблем. Одна из них - ядерная держава де-юре, другая – пока еще де-факто. Принимая в 1998 г. историческое решение о переходе «ядерного порога», министр обороны Дж.Фернандес мотивировал этот шаг необходимостью особых оборонительных приготовлений в связи с «угрозой номер один» для Индии со стороны Китая. Вопрос, может ли Индия безоговорочно доверять Китаю, все еще не снимается с повестки дня, и получение на него ответа является для Индии сутью и целью ведущихся не один год двусторонних переговоров. Что сегодня сближает двух великих соседей и что их разделяет?

Прежде всего, следует упомянуть близость или совпадение подходов к таким проблемам, как формирование многополярного мира, борьба с международным терроризмом и экстремизмом, незаконным оборотом наркотиков. Индию с ее более чем 100-миллионным мусульманским населением и Китай, где уйгурские экстремисты в Синьцзяне в последнее время резко активизировали свою деятельность, объединяют сходные проблемы и задачи. Для обеих стран угроза состоит не в исламорадикализме как таковом, а в его соединении с этнонациональными сепаратистскими и автономистскими движениями, вооруженным экстремизмом. Китайские эксперты высказывают мнение, что Индия имеет все основания ставить вопрос об изменении ее статуса в СБ ООН и считают ее «конкурентоспособной» в борьбе за место постоянного члена наряду с Германией, Японией, Бразилией и др.

Неуклонно возрастают объемы китайско-индийской торговли, и именно торгово-экономические связи все в большей степени становятся приоритетной областью двустороннего сотрудничества. Китай стал самым крупным торговым партнером Индии. Ранее была достигнута договоренность к 2010 г. увеличить товарооборот до 40 млрд. долл., однако уже к концу 2009 г. был достигнут уровень в 60 млрд. долл. Стороны активно обсуждают перспективы установления зоны свободной торговли, взаимных инвестиций и сотрудничества в информационной, транспортной и энергетической сферах, взаимодействия в реализации энергопроектов в третьих странах, развития сотрудничества в области сельского хозяйства. Предполагается создание совместного предприятия в области современных информационных технологий. По мнению председателя КНР, «если Индия и Китай будут сотрудничать, то ХХI век станет веком Азии».

Тем не менее, в отношениях двух стран сохраняются проблемы, еще ждущие своего решения. Прежде всего, это неурегулированность территориального вопроса. Благодаря выполнению договоренностей о мерах доверия в течение последнего десятилетия обстановка на индийско-китайской границе остается «почти мирной», хотя ситуация все еще не носит необратимого характера. Китай время от времени предъявляет претензии на территории, которые Индия считает своими, а это в общей сложности около 134 тыс. кв. км в районе Аксай Чин в Ладакхе и территория индийского штата Аруначал Прадеш.

В территориальном споре с Китаем Индия считает себя пострадавшей стороной и продолжает придерживаться точки зрения, что Китай захватил часть ее территории. Однако вряд ли стоит рассчитывать на добровольный возврат Пекином этих земель. B ближайшем будущем речь может идти о сохранении статус-кво вдоль границы, и принятые сторонами договоренности о мерах доверия вдоль линии фактического контроля создают для этого необходимые условия. В долгосрочной перспективе при решении погранично-территориальной проблемы стороны могут пойти на разумный компромисс: Индия, возможно, согласится на сохранение за Китаем района Аксай Чин с проходящей там Синьцзян-Тибетской дорогой, а Китай признает «Линию Макмагона» в качестве международной границы на ее восточном участке. При таком варианте фактически не будут ущемлены интересы ни одной из сторон.

Серьезным раздражителем в отношениях между Индией и Китаем продолжает оставаться тибетская проблема. Озабоченность Индии вызывает активное строительство на территории Тибета дорог, связывающих Лхасу с внутренними районами Китая, отправка туда войск и вооружений и создание в прилегающих к «Линии прекращения огня» районах новых поселений для этнических ханьцев.

Продолжаются переговоры между представителями Далай-ламы и китайского руководства с целью поиска взаимоприемлемого решения проблемы стабилизации обстановки в Тибете и определения дальнейшей судьбы тибетских беженцев, включая самого Далай-ламу. Представители тибетской эмиграции через СМИ и по другим каналам оказывают давление на индийское руководство с просьбой поставить «тибетский вопрос» в повестку дня переговоров с Китаем. Индия же неизменно подтверждает свое признание Тибета неотъемлемой частью Китая, Далай-ламу рассматривает как религиозного лидера тибетцев, разрешая ему заниматься на индийской территории только деятельностью, соответствующей этой роли. В марте-апреле 2008 г. произошли серьезные антикитайские выступления в Лхасе, других населенных пунктах Тибета, а также на территории Индии, гималайских государств, стран Европы, Азии и Америки. В ходе них демонстранты требовали независимости Тибета, защиты прав человека и призывали к бойкоту Олимпийских игр. Это дало китайским властям повод вновь обвинить Индию в поддержке раскольнической деятельности Далай-ламы на территории Индии. В ответ та еще раз подтвердила свое признание Тибета неотъемлемой частью Китая.

Крайне озабочены в Дели продолжающимся военно-политическим сотрудничеством Китая с Пакистаном. Пекин утверждает, что оно не направлено против интересов Индии, что «индийский фактор» исключен из пакистано-китайских отношений и Китай развивает свои отношения с Индией и Пакистаном параллельно и независимо друг от друга. С 1994 г. Пекин перестал оказывать Исламабаду открытую поддержку по кашмирской проблеме и отвергает идею китайского посредничества в индийско-пакистанском конфликте. Тем не менее, пакистано-китайское сотрудничество воспринимается в Индии с особой болезненностью. Поэтому нормализация индийско-китайских отношений, носившая необратимый характер, возможна лишь при условии ограничения пакистано-китайских связей, прежде всего в области ракетно-ядерных технологий. Это цена, которую, как считают в Дели, должен заплатить Пекин за установление с Индией стабильных взаимовыгодных отношений. Вряд ли Китай сегодня готов внести эту плату, а потому в рамках двустороннего взаимодействия в отношениях двух стран будет сохраняться определенная асимметрия. Индия будет и впредь поддерживать позицию Китая по Тибету и Тайваню, не ожидая быстрого изменения в пакистано-китайских отношениях.

И все же нельзя не видеть явных позитивных сдвигов в процессе нормализации индийско-китайских отношений, достигнутых в ходе целой серии переговоров и встреч на самом высоком уровне. Сферы сотрудничества выходят далеко за рамки двусторонних отношений. Индия и Китай находят общий язык в таких региональных и субрегиональных организациях и объединениях, как ШОС, где Китай является полноправным членом, а Индия – наблюдателем, и в СААРК, где сложилась обратная ситуация: Индия – полноправный член, а Китай – наблюдатель. На равных строится их взаимодействие и в таких объединениях, как Россия – Индия - Китай.

8. ЕС

Лорд Паттен

Поясняя ситуацию, касающуюся планов Европейской комиссии, Лорд Паттен сказал, что неверно считать Европу «отсталым» регионом по сравнению с США. Он отметил, что европейская производительность труда в расчете на одного человека даже немного выше, чем в США, а ВВП в пересчете на один час примерно равны. Однако большая часть прироста продуктивности в США в последнее время достигается благодаря иммиграции и развитию новых предприятий, т.е. вследствие фактора масштаба. У США, по мнению лорда Паттена, гораздо больше пространства, чем у Европы, чтобы воспользоваться этими преимуществами.

«Не стоит смотреть на вещи слишком мрачно, – уверен он. – Истина состоит в том, что европейцы использовали возрастание производительности для увеличения своего свободного времени. Это сложный вопрос, становится ли такое общество богаче по сравнению с тем обществом, которое использует свою возросшую производительность для повышения дохода».

И хотя здесь, возможно, нет оснований для уныния, Лорд Паттен считает, что Европа все же стоит перед рядом проблем, которые могут стать непреодолимыми, если не будет достигнуто успеха в реализации реформ, обозначенных в Лиссабонской программе.

Главная проблема Европы – это изменение демографической ситуации. Население сокращается и стареет, в результате чего все меньшее число работающих будет вынуждено обеспечивать большее число пенсионеров. Европа также отстает от США в разработке и внедрении информационных технологий; более того, в силу глобализации повышается конкуренция, особенно со стороны Индии и Китая.

Расширение Европейского союза – еще один фактор, требующий ускорения экономического развития, чтобы оправдать законные надежды новых стран-членов ЕС. И хотя экономика присоединившихся стран растет быстрее среднего показателя, необходимо обеспечить более высокие темпы экономического роста в Евросоюзе в целом. Это позволит странам Центральной и Восточной Европы избавиться от ощущения социальной несправедливости, а нынешним членам ЕС – ослабить напряженность в отношениях друг с другом, поскольку более низкие налоги и зарплаты в недавно присоединившихся странах привлекают больший объем инвестиций и создают больше рабочих мест.

Перед лицом этих проблем главы европейских государств договорились в 2000 году о принятии десятилетней Лиссабонской программы по стимулированию инноваций, поддержке предпринимательства и расширению исследований и разработок. Если не считать немногих исключений, результаты ее пока неоднородны.

Реализация программы столкнулась с трудностями из-за того, что она охватывает такие болезненные с политической точки зрения вопросы, как гибкость рынка труда, реформа пенсионного обеспечения и здравоохранения, а также создание электронного правительства. Тем не менее можно предпринять ряд «прямых и практических» действий, направленных на увеличение инвестиций в научные исследования и разработки (НИР), что поможет повысить конкурентоспособность Европы, избежав крупных политических проблем.

«Проблемы в области НИР не столь сложны, поэтому претворение в жизнь такого плана должно пройти существенно легче, если европейские лидеры действительно заинтересованы в повышении конкурентоспособности и показателей роста, – продолжил он. – Мы должны признать, что высшее образование в Европе в целом находится в ужасном состоянии. У нас часто ведутся разговоры о том, чтобы ликвидировать разрыв в военных расходах между США и Европой. Так давайте не будем себя обманывать – мы не собираемся это делать. Но мы должны суметь ликвидировать разрыв в инвестициях в наши вузы, а это почти 3,3 тыс. университетов, разбросанных по территории Европейского союза».

В процентном отношении к ВВП США тратят на НИР и высшее образование вдвое больше, чем Европа, и поэтому европейские страны имеют меньше возможностей для того, чтобы удержать кадры исследователей и ученых, которые формируются в европейской науке. Фактически лишь четверть европейцев, обучающихся в аспирантуре американских университетов, возвращается в Европу. «Можно ли винить тех, кто остается в США? – задается вопросом Лорд Паттен. – Там меньше рабочая нагрузка, больше инвестиций в оборудование и лаборатории и намного более высокий уровень зарплаты».

В связи с этим Лорд Паттен призвал европейские страны тратить на НИР более значительную часть своих бюджетов. Отметив, что 44% бюджета Евросоюза тратится на сельское хозяйство – сектор, в котором занято лишь 7% рабочей силы, – он спросил: «Когда мы начнем инвестировать в рабочие места завтрашнего, а не вчерашнего дня?».

«Мы не должны создавать границ для знаний, – сказал в заключение Лорд Паттен. – Нам следует сделать исследовательскую работу в Европе более привлекательной для европейцев, а саму Европу – более привлекательной для людей из других стран».

Лорд Паттен - Канцлер Оксфордского и Ньюкаслского университетов, бывший комиссар Совета Европы по внешним связям.

В большинстве государств Африки возник разбухший, непрофессиональный и неэффективный бюрократический аппарат. При аморфности социальных структур единственной организованной силой оставалась армия. Результат — бесконечные военные перевороты. Диктаторы, приходившие к власти, присваивали себе несметные богатства. Капитал Мобуту, президента Конго, к моменту его свержения составлял 7 млрд долл. Экономика функционировала плохо, и это дало простор для «деструктивной» экономики: производства и распространения наркотиков, нелегальной добычи золота и алмазов, даже торговли людьми. Доля Африки в мировом ВВП и её удельный вес в мировом экспорте снижались, выпуск продукции на душу населения сокращался.

Становление государственности крайне осложнялось абсолютной искусственностью государственных границ. Африка получила их в наследство от колониального прошлого. Они устанавливались при разделе континента на сферы влияния и имеют мало общего с границами этническими. Созданная в 1963 г. Организация африканского единства, сознавая, что любая попытка исправить ту или иную границу может привести к непредсказуемым последствиям, призвала считать эти границы незыблемыми, сколь бы несправедливы они ни были. Но эти границы все же превратились в источник этнических конфликтов и перемещений миллионов беженцев.

Основной отраслью экономики большинства стран Тропической Африки является сельское хозяйство, призванное обеспечить продуктами питания население и служить сырьевой базой развития обрабатывающей промышленности. В нём занята преобладающая часть самодеятельного населения региона, создается основная часть совокупного национального дохода. Во многих государствах Тропической Африки сельское хозяйство занимает ведущее место в экспорте, обеспечивая поступление значительной части валютных доходов. В последнее десятилетие с темпами роста промышленного производства наблюдалась тревожная картина, позволяющая говорить о фактической деиндустриализации региона. Если в 1965—1980 годах они (в среднем за год) составили 7,5 %, то за 80-е годы только 0,7 %, падение темпов роста имело место в 80-е годы как в добывающей, так и обрабатывающих отраслях. В силу ряда причин особая роль в обеспечении социально-экономического развития региона принадлежит горнодобывающей промышленности, но и это производство ежегодно сокращается на 2 %. Характерная особенность развития стран Тропической Африки — слабое развитие обрабатывающей промышленности. Лишь в очень небольшой группе стран (Замбия, Зимбабве, Сенегал) её доля в ВВП достигает или превышает 20 %.

[править]

Интеграционные процессы              В этом разделе не хватает ссылок на источники информации.

Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.

Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники.

Эта отметка стоит на статье с 23 января 2012.             

Характерной чертой интеграционных процессов в Африке является высокая степень их институализации. В настоящее время на континенте около 200 экономических объединений различного уровня, масштабов и направленности. Но с точки зрения исследования проблемы становления субрегиональной идентичности и её соотношения с идентичностью национальной и этнической интерес представляют функционирование таких крупных организаций как Западноафриканское экономическое сообщество (ЭКОВАС), Сообщество развития Южной Африки (САДК), Экономическое сообщество Центральноафриканских государств (ЭККАС) и т. п. Крайне низкая результативность их деятельности в предыдущие десятилетия и наступление эпохи глобализации потребовало резкого ускорения интеграционных процессов на качественно ином уровне. Экономическая кооперация развивается в новых — по сравнению с 70-ми годами — условиях противоречивого взаимодействия глобализации мировой экономики и усиливающейся маргинализации позиций африканских государств её рамках и, естественно, в другой системе координат. Интеграция уже не рассматривается как инструмент и основа для формирования самодостаточной и саморазвивающейся экономики при опоре на собственные силы и в противовес империалистическому Западу. Подход иной, который, как уже упоминалось выше, представляет интеграцию в качестве пути и способа включения африканских стран в глобализирующееся мировое хозяйство, а также как импульс и показатель экономического роста и развития в целом

В ноябре 2009 GreenPeace опубликовал отчёт, в котором указано, что две деревни в Нигерии недалеко от шахт по добыче урана французской транснациональной компании AREVA имеют опасно высокий уровень радиации[

ЕС.

Исторически интеграционные процессы наиболее четко проявились в Западной Европе – своеобразной «лаборатории» моделей и механизмов интеграции, где последняя достигла наиболее зрелых форм. Формирующийся в Европейском союзе (ЕС) региональный хозяйственный комплекс считается классическим примером реализации теорий регионализма в мировом хозяйстве.

Европейский союз – уникальная ведущая интеграционная группировка, которая наряду с США и Японией образует один из трех центров («Триаду») глобальной системы рыночной экономики. На начало 2007 года население ЕС составило 453 млн. человек, его доля в совокупном ВВП стран ОЭСР – более 38%, а доля в мировой торговле – более 40% (свыше 60% которой приходится на внутрирегиональный товарооборот).

Становление единого хозяйственного пространства в Западной Европе развивается бурными темпами. Отношения, первоначально установленные шестью странами на договорно-правовой основе, постепенно привели к образованию мощной группировки из 27 стран с единым внутренним рынком, с единой или согласованной политикой в различных сферах, с наднациональными органами управления. Интеграция стала мощным стимулом экономического роста, способствовала усилению конкурентоспособности на мировых рынках, стала ускорителем научно-технического прогресса.

Различные аспекты общей политики интеграционной группировки направлены на то, чтобы создать благоприятные условия для развития реального процесса взаимопереплетения и сращивания национальных рынков товаров и услуг, капиталов и рабочей силы.

Государства, образующие интеграционную общность, сохраняют свою самостоятельность и суверенитет. Вместе с тем, некоторую часть своих суверенных прав и прерогатив они передают в совместное ведение Сообществ, создается «Единая Европа». В результате усиления взаимозависимости стран и центростремительных тенденций происходит втягивание новых участников в интеграционный процесс.

Европа станет самым конкурентоспособным уголком мира к 2010 году»,– такая цель была поставлена членами ЕС в Лиссабоне в 2000 году [22], однако, на сегодняшний день (2007 г.) становится очевидным, что план этот неосуществим. Низкий экономический рост, технологическое отставание от США, конкуренция со стороны растущих экономик мира, в частности, Китая, значительный уровень безработицы – это лишь небольшой перечень проблем, с которыми столкнулись Европейские государства, и решение которых сегодня является их первоочередной задачей.

Кроме того, одна из основных проблем, с которой вплотную столкнула Европа это – старение населения вследствие значительного увеличения продолжительности жизни. Тогда как Америка решает эту проблему путем эмиграции и меньшей социальной защищенности граждан, Европа, где уровень социальной защиты довольно высок, пребывает в поисках разумного компромисса. Вместе с тем, все очевиднее становится факт: нынешняя система социальных гарантий и здравоохранения требует серьезных реформ, поскольку старая не приспособлена к нынешним условиям.

Европейской Комиссией в 2005г. принята новая стратегическая программа для ЕС, предусматривающая ускорение экономического роста и увеличение занятости. Она направлена на оживление Лиссабонского плана действий. Мероприятия, которые предложены названной программой, могут увеличить ВВП на 3% к 2010 году и создать свыше 6 миллионов рабочих мест [14,с.38].

Сталкиваясь с проблемами старения населения Европы и усиления конкуренции со стороны таких стран, как Индия и Китай, на международной арене, Европа должна ускорить рост производительности труда и предоставить людям больше рабочих мест.

Для того чтобы сделать Европу более привлекательной для инвестиций и работы необходимо следующее:

- завершить создание общего рынка в тех областях, которые могут обеспечить реальный рост и занятость и имеют непосредственное отношение к потребителям (скоординированные соглашения об услугах, регулировании профессий, энергии, государственных закупок и финансовых услуг, скоординированное соглашение о REACH – новой системе для химических веществ, которая учитывает влияние конкурентоспособности, инноваций и интересов малого и среднего бизнеса);

- создать открытые и конкурирующие рынки как внутри, так и вне Европы: переправить помощь государств в сектора с более высоким потенциалом роста, создать благоприятную деловую среду для малого и среднего бизнеса, обеспечить допуск на рынки третьих стран, упростить общеевропейское и национальное законодательство;

- усовершенствовать общеевропейское и национальное законодательство с целью уменьшения бремени административных расходов;

- расширить и усовершенствовать европейскую инфраструктуру;

- продолжить разрабатывать общий патент Европейского Сообщества и двигаться вперед к созданию консолидированной базы налога на корпорации.

Чтобы знания и инновации были направлены на рост экономики необходимо:

- добиться выделения 3% ВВП на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы;

- развивать внедрение информационных и коммуникационных технологий (ICT);

- способствовать развитию инновационных центров, объединяющих региональные центры, университеты и бизнес;

- поддерживать экологические инновации в области энергосбережения и снижения уровня вредных выбросов;

- поддерживать Европейские технологические инициативы благодаря совместной деятельности государства и частных лиц;

- содействовать созданию прочной промышленной базы Европы посредством мобилизации усилий государственных и частных компаний;

- создать Европейский технологический институт для привлечения в Европу лучших умов, идей и производств.

Для увеличения и улучшения структуры занятости рекомендуется:

- привлечь больше людей в сферу занятости, в частности путем сокращения безработицы среди молодежи и модернизировать системы социальной защиты;

- увеличить способность рабочих и предприятий к адаптации к новым условиям и улучшить гибкость рынков труда в результате устранения препятствий перемещению рабочей силы;

- больше инвестировать в человеческий капитал посредством улучшения образования и повышения профессиональной квалификации путем реформирования Фонда структурных реформ ЕС и Фонда сплочения ЕС.

Также, в качестве одного из многообещающих источников роста экономики Евросоюза усматривается реформа сферы услуг, которая составляет в целом около 70% европейской экономики [8]. Главная идея реформы заключается в применении так называемого принципа «страны происхождения», который позволит «поставщику услуги» работать по всей территории Евросоюза, применяя законы и административные нормы своей страны. Данная либерализация услуг, которая должна коснуться широкого спектра экономической активности, должна сопровождаться гармонизацией законодательства европейских стран [14,с.39].

Согласно исследованию, проведенному датскими экономистами, эффект либерализации сферы услуг оценивается в 37 миллиардов евро, распределенных между потребителями и производителями. Более того, это позволило бы создать дополнительно порядка 600 тыс. новых рабочих мест. По данным Европейской Комиссии, создание единого рынка товаров способствовало ежегодному росту общеевропейского внутреннего продукта на 1,8%, поэтому соизмеримые или даже более значительные результаты, учитывая объем рынка услуг, ожидаются и от его либерализации. Более того, либерализация должна позитивно сказаться на стоимости услуг. С одной стороны, ожидается, что стоимость услуг снизится в среднем на 7,2%, в то время как рост реальной заработной платы должен составить около 0,4% [14,с.39].

Несмотря на столь обещающие перспективы, многие европейские страны, во главе с Бельгией, Францией, Италией и Германией, выступили с яростным протестом, мотивируя свою позицию тем, что данная реформа чревата падением социальной защиты населения. Проблема же заключается в разнице жизненного уровня, который сохраняется между «старыми» и «новыми» членами Европейского Союза. Поскольку применение принципа «страны происхождения» поставщиком услуги, чья «страна происхождения» экономически на более низком уровне с менее защищенным рынком труда, рискует серьезно «подорвать» более защищенный рынок труда своей конкурентностью. То есть протест направлен главным образом против новых членов Евросоюза [22]. Но очевидным остается одно, Европе еще предстоит учиться жить и находить согласие в составе 27-ти, что значительно сложнее, чем шести, восьми или пятнадцати. «Старым» членам Евросоюза нужно привыкнуть к тому, что Европейские институции существуют не для защиты «старых» от «новых», а для защиты интересов Европы.

Итак, основными проблемами Европейского Сообщества на современном этапе являются: низкий экономический рост, технологическое отставание от США, конкуренция со стороны растущих экономик мира, значительный уровень безработицы, старение населения.

Для решения названных проблем необходима концентрация основных усилий ЕС на трех направлениях: это экономический рост и инновации; создание пространства «привлекательного для инвестиций и трудовой деятельности», путем усовершенствования внутреннего рынка; значительное увеличение роста занятости.

Лат Америка

Последние события позволяют предположить, что Бараку Обаме (Barack Obama) придется столкнуться с настоящей лавиной проблем в Латинской Америке. В Мексике 'война с наркотиками' уносит все больше жизней. Будущее Плана 'Колумбия' - инициативы по борьбе с наркокартелями, реализуемой при поддержке США - туманно. Аргентина, возможно, находится на пороге нового экономического коллапса. Другие страны региона также ощущают воздействие мирового финансового кризиса. Президент Венесуэлы Уго Чавес (Hugo Chavez) пытается устранить конституционные ограничения по срокам пребывания главы государства в должности, и использует нефтяные доходы страны для помощи антиамерикански настроенным популистам. В Никарагуа правящая Сандинистская партия недавно подтасовала результаты муниципальных выборов и запугивает оппозицию. На Кубе правящий коммунистический режим старается сохранить обветшавшую диктатуру и развеять надежды на переход к демократии.

Одновременно в Латинской Америке усиливается влияние России и Китая. Не далее как на прошлой неделе российские боевые корабли провели совместные учения с венесуэльскими ВМС. В состав российской эскадры, прибывшей в Венесуэлу, был атомный крейсер. The Guardian расценила это событие как 'первую демонстрацию военно-морской мощи Москвы в регионе со времен 'холодной войны''.

Как на все это отреагирует Обама? К сожалению, в ходе президентской кампании 2008 г. Латинской Америке не уделялось большого внимания, поэтому мы мало что знаем о его планах в отношении этого региона. Одно можно сказать точно: Обама постоянно критиковал принцип свободы торговли и выступал против заключения соглашения о свободной торговле с Колумбией. Известно также, что он обещал увеличить американскую экономическую помощь Латинской Америке.

Официальные круги в регионе надеются, что его антифритредерская позиция - не более чем предвыборная риторика. Что же касается наращивания помощи в целях развития, то финансовый кризис и рецессия в США могут поставить крест на этих планах. Большое внимание привлекло и другое заявление Обамы: он обещал встретиться с Чавесом и кубинским президентом Раулем Кастро (Raul Castro) 'без предварительных условий'. Позднее, однако, он дал задний ход в этом вопросе.

Обама вступает в должность в критический момент для Латинской Америки. После продолжительного и динамичного роста ВВП регион сегодня должен будет бороться со 'встречными ветрами' мирового финансового кризиса и экономического спада. Резкое снижение цен на 'черное золото' ослабляет 'нефтяное влияние' Чавеса - по крайней мере на время. Однако Венесуэла активно укрепляет сотрудничество с Россией и Китаем в экономике и сфере безопасности.

Как отмечается в недавней статье Moscow Times, 'объем товарооборота между Россией и Латинской Америкой растет на 25-30% в год'. А совместные учения с Венесуэлой наглядно свидетельствуют о расширении контактов между двумя странами в военной области. Кроме того, в сентябре Чавес побывал в Пекине и договорился о поставке 24 военных самолетов К-8. В ходе этого визита Венесуэла и Китай также достигли согласия относительно расширения сотрудничества в энергетической сфере. Agence France-Presse сообщает: 'Каракас поставляет Пекину по 500000 баррелей нефти в сутки; ожидается, что к 2012 г. эта цифра возрастет до миллиона баррелей'.

Недавно российский президент и председатель КНР совершили турне по Латинской Америке. На прошлой неделе глава российского государства Дмитрий Медведев встретился с Чавесом в Каракасе. Двое лидеров заключили несколько соглашений об энергетическом, экономическом и военном сотрудничестве - в том числе и о помощи Москвы в развитии атомной энергетики в Венесуэле. Медведев также побывал в Перу, Бразилии и на Кубе. В Лиме он принял участие в саммите стран Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Другой участник саммита - глава КНР Ху Цзиньтао (Hu Jintao) заявил: 'Китай и Южная Америка уже стали чрезвычайно близкими друзьями и партнерами'. Он также нанес визит на Кубу, где подписал ряд экономических соглашений, встретился с Раулем и Фиделем Кастро, и делал заявления о дружбе между кубинским и китайским народами. Как отмечает Associated Press, Китай является вторым по значению (после Венесуэлы) торговым партнером Кубы, а его общий товарооборот со странами Латинской Америки с 2000 по 2007 г. вырос с 10 до 103 миллиардов долларов.

Пекин, судя по всему, стремится и дальше расширять торговлю с этим регионом. Остается надеяться, что этот факт не укрылся от внимания американских законодателей. Соглашения о свободной торговле с Колумбией и Панамой 'застряли' в Конгрессе США. Их ратификация стала бы правильным 'сигналом' для официальных кругов Латинской Америки. Обама утверждает, что намерен уделять внимание региону. Но захочет ли он поддержать соглашения с Колумбией и Панамой?

Кроме того, Обаме необходимо координировать действия по борьбе с наркотиками с правительством Мексики. 'Нарковойна' в этой стране приобретает все более ожесточенный характер, оборачиваясь ужасающим кровопролитием во многих приграничных городах. На прошлой неделе Washington Post сообщила: 'С тех пор как в начале 2007 г. президент Фелипе Калдерон (Felipe Calderon) направил войска и полицию на борьбу с картелями и коррумпированными чиновниками, война с наркотиками унесла более 4500 жизней'.

Несмотря на ухудшение ситуации с наркотиками, Мексика в последние годы переживала динамичный экономический рост, а президент Кальдерон инициировал важные реформы. То же самое можно сказать о Колумбии и ее лидере Альваро Урибе (Alvaro Uribe). Но сегодня обеим странам приходится иметь дело с последствиями мирового финансового кризиса. В Колумбии после прихода к власти президента Урибе уровень насилия во всех его проявлениях снизился, но масштабы незаконного оборота наркотиков в стране по-прежнему велики. Обаме необходимо взаимодействовать с Боготой, чтобы обеспечить будущее Плана 'Колумбия' - финансируемой США программы военной помощи. Ее осуществление началось при президенте Клинтоне в качестве антинаркотической инициативы, но теперь она предусматривает и содействие в борьбе с терроризмом.

Благодаря проведенным в последние годы экономическим реформам страны Латинской Америки относительно неплохо подготовлены к нынешним финансовым потрясениям. В то же время одно государство - Аргентина, где в 2001 г. разразился серьезнейший экономический кризис - и сегодня, возможно, находится на грани экономической катастрофы. В период заоблачных цен на сырье аргентинское правительство взяло на себя чересчур много обязательств, сопряженных с большими расходами, и теперь, когда они резко упали, Буэнос-Айрес оказался в ситуации бюджетного кризиса. По данным Economist Аргентина 'должна выплатить 23 миллиарда долларов по облигациям, чей срок погашения истекает в ближайшие два года, а перекредитоваться оно не может, поскольку инвесторы опасаются нового дефолта в стране, и требуют запредельно высокие проценты'.

Но и это еще не все: Обаме придется столкнуться с подрывом демократии в Никарагуа и 'ползучим ростом' иранского влияния в Венесуэле. Чавес называет Иран стратегическим партнером, и по некоторым данным выгоду от этого сотрудничества, среди прочих, получает и поддерживаемая Тегераном террористическая организация "Хезболла". Министерство финансов США обвиняет власти Венесуэлы во 'взаимодействии с руководителями и казначеями "Хезболлы" и предоставлении им убежища'. Los Angeles Times сообщает: западные антитеррористические структуры опасаются, что "Хезболла" 'использует Венесуэлу в качестве базы для подготовки операций'. В ноябре одно венесуэльское государственное СМИ заявило, что Тегеран и Каракас 'запускают' в венесуэльском Боливарианском университете совместную программу для обучения студентов основам 'социализма 21 века', как Чавес называет свою политическую платформу.

Большинство стран Латинской Америки пережили длительный период экономического и политического прогресса, и это можно только приветствовать. В целом ситуация в регионе выглядит неплохо. Но возможно впереди его ждут бурные времена. И хотя основное внимание во внешней политике Обамы, вероятно, будет уделяться Ближнему Востоку и Азии, многочисленные проблемы Латинской Америки он также не сможет игнорировать.

Австралия

Австра́лия (англ. Australia, МФА: [əˈstreɪljə], от лат. austrālis — «южный»), официально Австрали́йский Сою́з (англ. Commonwealth of Australia[4], МФА: [ˈkɒm.ənˌwɛlθ əv əˈstreɪljə]) — государство в Южном полушарии, занимающее материк Австралия, остров Тасмания и несколько других островов Индийского и Тихого океанов[* 2]; является шестым государством по площади в мире. К северу от Австралийского Союза расположены Восточный Тимор, Индонезия и Папуа — Новая Гвинея, к северо-востоку — Вануату, Новая Каледония и Соломоновы Острова, к юго-востоку — Новая Зеландия. Кратчайшее расстояние между главным островом Папуа — Новой Гвинеи и материковой частью Австралийского Союза составляет всего 145 км[6], а расстояние от австралийского острова Боигу до Папуа — Новой Гвинеи — всего 5 километров. Население на 2011 год составляет 22 697 004 человек, большинство из которых проживает в городах на восточном побережье[1].

Австралия является одной из развитых стран, являясь тринадцатой по размеру экономикой в мире и имеет шестое место в мире по ВВП в расчёте на душу населения. Военные расходы Австралии являются двенадцатыми по размеру в мире. Со вторым по величине индексом развития человеческого потенциала Австралия занимает высокое место во многих сферах жизни, таких как качество жизни, здоровье, образование, экономическая свобода, защита гражданских свобод и политических прав[7]. Австралия является членом G20, ОЭСР, ВТО, АТЭС, ООН, Содружества наций, АНЗЮСа и Форума тихоокеанских островов.

В последние десятилетия международные отношения Австралии основывались на тесных отношениях с США и Новой Зеландией через организацию АНЗЮС (Australia, New Zealand, United States Security Treaty), с Юго-Восточной Азией через АСЕАН, и Океанией в рамках Форума тихоокеанских островов. Основные усилия государства направлены на либерализацию внешней торговли. Австралия оказывает помощь многим развивающимся странам.

Правительство Джона Говарда, находившееся у власти с 1996 по 2007, проводило внешнюю политику, направленную на приоритетное развитие отношений с традиционными союзниками Австралии — США и Великобританией — в ущерб поддержке международных многосторонних усилий в рамках ООН. Правительство выступало за поддержание добрососедских отношений с региональными державами — такими, как Китай, Япония и Индонезия, хотя иногда здесь возникают проблемы — например, ситуация вокруг Восточного Тимора. Австралия увеличивает своё участие в решении внутренних проблем своих соседей — Папуа — Новой Гвинеи, Соломоновых Островов, Фиджи и Науру.

[править]

Восточный Тимор

В середине января 2006 года закончились длившиеся более полутора лет переговоры между Австралией и Восточным Тимором по вопросу газовых и нефтяных месторождений в Тиморском море. Стороны подписали соглашение, в результате которого прибыль от добычи газа будет делиться по схеме 50:50. В разработке месторождения основная доля принадлежит австралийской компании «Woodside Petroleum», также участвуют «ConocoPhilips» и «Royal Dutch/Shell». Демаркация границы между государствами не проведена, и стороны также договорились отложить на пятьдесят лет договор о границе, чтобы начать эксплуатацию совместного месторождения, расположенного на спорном участке.

К концу XX века во многих частях Австралии создалась напряженная ситуация с пресной водой. Например, растущие нужды населения и промышленности штата Южная Австралия с большим трудом могли быть удовлетворены традиционными источниками (река Муррей, мелкие речки, стекающие с холмов у Аделаиды, дождевая вода, собираемая населением, и артезианские воды).

В связи с этим в Австралии существуют официальные ограничения на использование воды (англ. water restrictions). Они сильно различаются в зависимости от региона, и обычно состоят из нескольких уровней (город Сидней — три уровня, штат Квинсленд — 7 уровней), на каждом из которых существуют свои запреты. Ослабление запретов (повышение уровня расхода воды) обычно связывается с началом сезона дождей (приходится на зиму, в Южном полушарии — июнь, июль, август), и наполнением водохранилищ. Примером подобных запретов являются: запрет мыть машину, наполнять бассейны, поливать газоны и любые поверхности.