Логика грузинского вторжения

Введение 

1. Логика грузинского вторжения
2. Итоги для Грузии
3. Итоги для России

Заключение  
Список использованной литературы 

 
 
Введение 
Грузино-осетинский конфликт — типичный образец этнического конфликта, порожденного стремлением национального меньшинства, являющегося или считающего себя дискриминированным, реализовать свое право на самоопределение. Кроме того, в результате национально-территориального устройства бывшего СССР осетины оказались фактически разделенной нацией со всеми проблемами, присущими разделенным народам. 
 
Отличительной особенностью конфликтной ситуации в Южной Осетии является численное доминирование осетинского населения. Таким образом, в этом конфликте отсутствовал такой фактор, как боязнь коренного населения превратиться в этническое меньшинство. Однако на фоне стабильной этнической структуры происходило изменение статуса этнических групп и их доступа к властным институтам и источникам дохода. Эти процессы выражались в тенденции к преобладанию грузин во властных структурах, торговле и образовании. В итоге осетины стали ощущать свою дискриминацию и требовали исправления положения путем воссоединения с северными соотечественниками. 
 
Разумеется, сейчас трудно произвести полный анализ причин и долгосрочных последствий вторжения Грузии в Южную Осетию в августе 2008 года и последовавшей за ним операции России по принуждению Грузии к миру – хотя бы потому, что вся поступающая на эту тему информация – и новостная, и аналитическая – пока по большому счету является продолжением информационной войны. Однако значение этого военного конфликта как первого прецедента применения Россией по собственной инициативе военной силы для защиты своих интересов за пределами своей территории со времен СССР трудно переоценить. 
 
1. Логика грузинского вторжения  
Вряд ли будет ошибкой считать, что причинами, заставившими Михаила Саакашвили начать вторжение в Южную Осетию, были два тесно связанных между собой фактора:  
 
потребность в маленькой победоносной войне – ничто так лучше не способствует подъему рейтинга, как успешные боевые действия, а рейтинг Саакашвили в последнее время даже нельзя сравнивать с эпохой пресловутой «революции роз» (достаточно вспомнить митинг оппозиции в Тбилиси в ноябре 2007 г.);  
 
желание восстановить суверенитет Грузии над отпавшими от нее в начале 1990-х гг. бывшими автономными республиками. Для каждого народа естественно оберегать территорию своего национального государства, и вполне понятно, что отсутствие контроля Тбилиси над Абхазией и Южной Осетией весьма болезненно переживается жителями Грузии. Столь же естественно ожидать, что успешные меры по восстановлению грузинского конституционного порядка на этих территориях будут с восторгом приветствоваться нацией – невзирая на прогнозируемые колоссальные жертвы среди осетинского мирного населения. Для большинства населения любой страны «своя» государственность значит больше, чем жизни чужаков и «инородцев», на нее покушающихся, и Грузия не исключение. Успех операции против Южной Осетии был бы вторым этапом восстановления территориальной целостности Грузии (первым можно считать свержение режима Аслана Абашидзе в Аджарии в 2004 г.). Третьим стало бы присоединение Абхазии, планировавшееся, насколько можно судить по имеющимся данным, вскоре после разгрома Южной Осетии.  
 
Иными словами, президент Грузии преследовал в этой операции как личные (рейтинг), так и государственные (насильственное присоединение мятежных территорий) цели. Причем, называя вторжение в Цхинвал «операцией по восстановлению конституционного порядка», Михаил Саакашвили не грешил против истины. Во-первых, цхинвалское правительство и его вооруженные формирования абсолютно незаконны с точки зрения грузинской конституции, и их ликвидация (в том числе и физическое уничтожение их сторонников на территории Южной Осетии) – не война против суверенного государства и не геноцид нации, имеющей право на самоопределение, а именно восстановление законности в мятежном регионе. Во-вторых, боевые действия в Южной Осетии планировались именно как полицейская карательная операция – вряд ли Саакашвили ожидал, что Россия примет жесткие меры по защите мирного населения в зоне ответственности своих миротворцев, а в одиночку южноосетинское ополчение против грузинской армии долго продержаться не могло (даже помощь добровольцев из Северной Осетии вряд ли бы помогла – хотя бы потому, что не успела бы прибыть вовремя). Военно-политический план операции был, видимо, весьма прост: мощная артиллерийская подготовка по возможным очагам сопротивления в Южной Осетии, ввод войск в мятежную республику, разгром остатков ополчения (и, возможно, российских миротворцев), зачистка территории, организация подчиненных Тбилиси органов власти, декларация о «восстановлении конституционного порядка». Цхинвал должен был быть занят в течение суток, а на всю операцию отводились, скорее всего, считанные дни. Шансы на успех у Грузии были очень велики. Прежде всего, военный потенциал Грузии и Южной Осетии несопоставим – грузинская армия была хорошо оснащена техникой (танками, тяжелой артиллерией, установками залпового огня) и прошла подготовку у американских инструкторов, тогда как осетинские вооруженные силы представляют собой, по сути дела, ополчение. Кроме того, местоположение Цхинвала, окруженного контролируемыми грузинскими войсками высотами, никак не способствует долговременной обороне. Таким образом, Саакашвили вполне мог рассчитывать на блицкриг. Далее, как отметили многие аналитики, было удачно выбрано время начала операции – открытие Олимпийских игр. Лидеры ведущих стран собрались в Пекине, и пока они смогли бы как-то отреагировать, с Цхинвалом было бы покончено. Если бы Россия и пожелала заступиться за Южную Осетию и ввести туда свои войска, она бы не успела эта сделать – в Цхинвале («Цхинвали») была бы уже грузинская администрация, и предпринимать что-либо было бы поздно. При этом логичнее было бы ожидать, что Россия не захочет посылать войска (даже если будут жертвы среди российских миротворцев), а, как к этому в мире все уже привыкли, ограничится парой гневных заявлений и прервет прямое сообщение с Грузией. А ноты протеста России Михаилу Саакашвили, победителю Южной Осетии и восстановителю единства Грузии, да еще и любимчику Вашингтона, были бы не страшны. В любом случае НАТО будет однозначно поддерживать территориальную целостность Грузии. Да, конечно же, США и их союзники будут вынуждены выразить сожаление по поводу неизбежных жертв среди мирного населения Южной Осетии – но, разумеется, геноцидом осетинского народа их не назовут.  
 
О предполагаемых жертвах следует упомянуть особо. По имеющейся информации о действиях грузинских войск, участвовавших в операции, они получили приказ целенаправленно истреблять мирных жителей. Видимо, таким образом Саакашвили хотел раз и навсегда решить проблему осетинского сепаратизма, и, как это ни чудовищно, ему, как самому проамериканскому и, следовательно, самому демократичному президенту на территории СНГ, это почти наверняка сошло бы с рук. Это подтверждается тем, что после ввода российских войск в Южную Осетию, а затем – в Грузию, мировые СМИ были переполнены информацией о «жертвах среди мирного населения Грузии» (зачастую фальсифицированной), при этом практически ничего не говорилось о сотнях осетин, погибших в Цхинвале. Отметим, что похожие методики «решения» национального вопроса были весьма популярны у былых «борцов за независимость» нынешних самых прогрессивных, с точки зрения Запада, постсоветских государств (Эстонии, Латвии, Литвы, Украины) – национальных формирований СС, сегодня активно популяризируемых и мифологизируемых в этих странах.  
 
Подведя итог, можно сказать, что у Саакашвили были веские причины для начала операции в Южной Осетии, хорошие шансы на успех боевых действий и на долгосрочное закрепление политического успеха (благодаря поддержке НАТО и физическому истреблению осетин). Таким образом, логика грузинского вторжения (ее моральный аспект оставим в стороне) была практически безупречной.  
2. Итоги для Грузии 
Михаила Саакашвили в российских СМИ сейчас характеризуют как склонного к истерикам, психически неуравновешенного и интеллектуально неполноценного человека. Однако не следует забывать, что его план (точнее, предложенная выше реконструкция) увенчался практически полным успехом. Через несколько часов после начала вторжения Цхинвал уже был в руках грузинской армии, значительная часть Южной Осетии была оккупирована, мировые лидеры и Россия никак не отреагировали на эти события, было начато формирование грузинской администрации на занятых территориях, и Грузия громогласно заявила об успехе операции по «восстановлению конституционного порядка».  
 
Ответная акция России стала для грузинского лидера неожиданностью – но при этом грузинские войска смогли оказать достойное сопротивление авангарду российской армии и даже, видимо, перейти в контрнаступление, так как вечером в субботу 9 августа часть Цхинвала, об освобождении которого сообщило Министерство обороны РФ, снова оказалась под грузинским контролем. Российская армия даже по официальным сводкам потеряла несколько десятков танков и несколько самолетов, что также указывает на хорошую боеспособность грузинских вооруженных сил. Однако, разумеется, долго сопротивляться России Грузия оказалась не в состоянии, уже в воскресенье 10 августа тактическая инициатива оказалась полностью в руках российских войск, и грузинская армия начала беспорядочное отступление, перешедшее в бегство. Военно-морские силы Грузии понесли большие потери, как и ВВС, были полностью уничтожены две новые военные базы грузинских войск, российской армии в качестве трофеев досталось большое количество бронетехники, артиллерии, стрелкового оружия и транспортных средств. Военному потенциалу Грузии (в том числе командной инфраструктуре) был нанесен урон, на определенное время исключающий ведение военных действий этой страной.  
 
Видимо, паника в Грузии была очень сильна, так как неоднократно сообщалось об организации обороны Тбилиси (свидетельство того, что грузинское руководство ожидало скорого появления российских войск у стен своей столицы), а также о бегстве тбилисцев, включая и часть политического руководства. Саакашвили был явно перепуган, судя по новостным кадрам, и не знал, что делать, а его попытки хоть как-то договориться с российским руководством натыкались на стену молчания. Именно это поведение грузинского президента и стало причиной презрительных отзывов о нем в российской прессе. Российские аналитики и грузинская оппозиция заявляют о том, что следует ждать скорого ухода Саакашвили с политической сцены – как уже говорилось выше, свой рейтинг он растерял, а население Грузии вряд ли сможет простить ему военный разгром (причем не только в Южной Осетии от российских войск, но и в Абхазии – от абхазских вооруженных сил, окончательно вытеснивших грузинскую армию из Кодорского ущелья), недостойное государственного лидера поведение и окончательную утрату Абхазии и Южной Осетии. Однако такой прогноз, хотя и имеет под собой основания, все же не столь достоверен, как многим хотелось бы – напротив, нельзя исключать, что Саакашвили, разыгрывая карту противостояния российской агрессии и выдавая себя за борца за национальную самобытность Грузии, за ее суверенитет, за демократические ценности в кавказском регионе, наоборот, сумеет сплотить вокруг себя население Грузии. Вторжение чужеземных войск на национальную территорию, насколько бы спровоцированным они ни было, и какие бы благородные цели ни преследовало, всегда воспринимается большинством народа крайне болезненно. С учетом этого фактора, а также принимая во внимание грузинский менталитет и поддержку Саакашвили со стороны ведущих западных держав (несмотря на появившиеся в последнее время заявления с осуждением его действий, проект «Саакашвили» слишком важен для Запада, и – по крайней мере, в краткосрочной перспективе – поддержка США и Великобритании ему гарантирована), шансы нынешнего грузинского президента на политическое выживание можно оценить весьма высоко. Отметим, что даже если Саакашвили окажется вынужден покинуть свой пост, то вряд ли его преемник окажется более сговорчивым партнером для России – наша страна воспринимается грузинами как виновник утраты территорий, и любой политик, который возглавит Грузию, будет вынужден поддерживать достаточно высокий накал антироссийской риторики. Кроме того, из-за сильного влияния США на принятие политических решений в Тбилиси, к власти в Грузии в любом случае – по крайней мере в ближайшие годы – сможет прийти только тот кандидат, который сохранит нынешнюю, антироссийскую и псевдоевроатлантическую, направленность вектора грузинской политики.  
 
Отделившиеся республики для Грузии окончательно потеряны – просто потому, что после истребления осетин в Цхинвале негрузины больше не смогут жить в одном государстве с Грузией. Как это часто бывает, план, суливший быстрое и эффектное решение проблемы сепаратизма, в результате своего провала привел к прямо противоположным результатам, сделав единственно возможным выбором для абхазов и осетин независимость, а для России – признание этой независимости (будучи гарантом мира в регионе, Россия может эффективно защищать права населения Южной Осетии и в Абхазии лишь в том случае, если эти территории будут находиться вне суверенной грузинской территории; а события августа 2008 г. показали, что в такой защите есть насущная необходимость). Таким образом, если раньше переговоры о широкой автономии этих республик при их пребывании де-юре в составе Грузии были теоретически возможны, то сейчас о них навсегда придется забыть.  
 
Важно отметить, что не было никакой информации об участии в боевых действиях на стороне грузинских войск ни сторонников администрации Дмитрия Санакоева (марионеточного лидера подконтрольной Тбилиси части Южной Осетии), ни «правительства Абхазии в изгнании». Это – провал официальной политики Тбилиси в мятежных регионах: у режима Саакашвили не появилось преданных сторонников ни среди осетин, ни среди абхазов. Даже если бы планы по захвату Южной Осетии и Абхазии увенчались бы успехом, обезопасить себя от длительной партизанской войны и постоянных вспышек сепаратизма в этих регионах грузинское руководство смогло бы только путем их очищения от коренного населения – т. е. при помощи геноцида. Поставить своих марионеток во главе Южной Осетии и Абхазии Тбилиси бы не смог – ввиду отсутствия подходящих кандидатур. Любая марионетка должна пользоваться хоть какой-то поддержкой населения, а ее ни у Санакоева, ни у т. н. «правительства Абхазии в изгнании» нет.  
 
Первый этап информационной войны Грузия однозначно выиграла. Лидеры большинства стран мира выступили с осуждением действий России и единодушно высказались в поддержку Грузии. При этом в их речах ничего не говорилось о вероломстве грузинского руководства, начавшего вторжение буквально через несколько часов после призыва к мирным переговорам, и о неоправданной жестокости грузинской армии по отношению к мирному населению Южной Осетии. Они лишь акцентировали внимание на «неадекватности» военной реакции России. Правда, трудно сказать, насколько велика заслуга грузинских пропагандистов в обеспечении столь единодушной поддержки – просто проект «Михаил Саакашвили и демократическая Грузия» слишком важен для США и НАТО, и признать его провал, а тем паче – преступления, совершенные под его прикрытием, Запад не мог.  
 
Мировые масс-медиа крайне тенденциозно подавали материал о конфликте, не гнушаясь прямой фальсификацией. Россия преподносилась как агрессор, а Грузия – как «маленькая свободолюбивая страна», под руководством своего прозападного руководителя героически сопротивляющаяся вторжению. Любые попытки рассказать о событиях с точки зрения России и Южной Осетии пресекались – достаточно вспомнить нашумевшее интервью двух осетинок на канале Fox, где им просто не дали говорить, как только стало ясно, что они будут благодарить Россию за защиту. Иными словами, мир смотрел на конфликт глазами Тбилиси.  
 
Политические итоги конфликты на первый взгляд могут показаться выгодными для Грузии. Страны НАТО готовы помочь Грузии в восстановлении ее военного потенциала, и, по некоторым данным, эта помощь уже начала оказываться. В Черное море введены боевые корабли НАТО, которые, помимо явно декларируемой цели – оказание гуманитарной помощи Грузии, также занимаются доставкой грузов военного назначения и обеспечивают прикрытие грузинской территории с моря.  
 
Однако упоминания об этих внешнеполитических успехах Тбилиси – всего лишь попытка сделать хорошую мину при плохой игре, паллиатив от военного и геополитического разгрома. В результате вторжения в Южную Осетию Грузия лишилась армии и навсегда утратила треть своей территории. Цхинвалская авантюра Саакашвили завершилась полным крахом. Даже если Грузия когда-нибудь действительно будет принята в НАТО, это не сможет компенсировать политические потери Тбилиси.  
3. Итоги для России 
Россия, выступив в защиту истребляемого грузинскими войсками населения Южной Осетии (большая часть которого является российскими гражданами) и поддержав своих военнослужащих из миротворческого контингента, на которых было совершено неспровоцированное нападения, сделала единственно возможный в сложившейся ситуации шаг. Логика защиты мирного населения в зоне своего миротворческого контроля безупречна как с политической, так и с моральной точки зрения. Операция российских войск в этой связи была совершенно правильно охарактеризована как «принуждение Грузии к миру» – не война против Грузии, а миротворческая акция, призванная вынудить агрессора прекратить свои действия.  
 
Военные и внутриполитические итоги операции можно оценить как успешные:  
 
- российское военное командование сумело оперативно организовать контратаку против грузинских вооруженных сил;  
 
- грузинская армия вытеснена из Южной Осетии и разгромлена;  
 
- военному потенциалу Грузии нанесен существенный урон, делающий в ближайшей перспективе невозможным повторение агрессии;  
 
- действия российского политического и военного руководства одобряет большинство населения России (не считая, разумеется, радикальных оппозиционеров);  
 
- Россия эффективно и корректно выполнила операцию по принуждению Грузии к миру, ограничившись вытеснением грузинской армии из Южной Осетии и ликвидацией грузинской военной машины. Наша страна не поддалась соблазну пройти победным маршем до Тбилиси и сменить режим изрядно утомившего Россию Саакашвили;  
 
- информационная война против Грузии не превратилась в антигрузинскую истерику; критике подвергались только действия нынешнего руководства Грузии при подчеркнутом уважении к грузинскому народу;  
 
- в составе российских войск в Осетии сражались чеченские батальоны «Восток» и «Запад», а президент Чечни Рамзан Кадыров выразил готовность направить в зону конфликта чеченских добровольцев. Это серьезнейший аргумент против обвинения России в двойных стандартах и в поддержке «чужих» сепаратистов в сочетании с беспощадным подавлением местных национальных движений. Чеченцы сражаются за Россию – и, следовательно, связывают свою судьбу с ней и не являются сепаратистами. Военные действия, которые вооруженные силы в РФ вели в Чечне в 1994-96 и 1999-2001 гг., таким образом должны быть оценены не как геноцид свободолюбивого чеченского народа, не желавшего жить под игом российского великодержавия, а как антитеррористическая операция. Это крупная идеологическая победа нашей страны, к сожалению, пока еще не получившая должной оценки в российских и зарубежных средств массовой информации. Аналогичной поддержки от санакоевского режима Грузия не получила;  
 
- Россия продемонстрировала суверенность и независимость своей внешней политики, и апофеозом этой демонстрации стало признание независимости Южной Осетии и Абхазии. Само признание также было политически выверенным шагом. Во-первых, Россия до последнего оставалась верной принципу территориальной целостности государств; мы сочли для себя возможным отклониться от этого принципа только в исключительной ситуации (массовые убийства граждан России) и после того, как этот принцип был фактически отвергнут ведущими мировыми державами (вспомним признание независимости Косово). Во-вторых, в соответствии с теориями международного права, была признана независимость только тех территорий, в отношении которых метрополия допустила акты неоправданной жестокости, делающие дальнейшей пребывание этих территорий в составе метрополии в принципе невозможным (по крайней мере, в течение ближайших двух поколений). Признания Приднестровской Молдавской Республики или Нагорно-Карабахской Республики не последовало;  
 
- несмотря на бурю антироссийских заявлений, руководство нашей страны смогло не уступить и парировало предпринятые против России меры ответными шагами (например, по собственной инициативе заморозив сотрудничество с НАТО), при этом отказавшись от демонстративных акций против НАТО и ЕС и всячески декларируя свою заинтересованность в добрососедских, но при этом равноправных отношениях. И эта политика принесла свои плоды. Во время военных действий и сразу после него руководители западных стран были готовы отказаться от всякого сотрудничества с Россией и наложить на нее санкции – вплоть до исключения нашей страны из «Большой восьмерки» и отказа в принятии в ВТО, а также о бойкоте Олимпиады в Сочи в 2014 г. или о ее переносе в другой город. Были отменены отдельные программы сотрудничества (в частности, США отказались от проведения совместных военных учений с Россией). Однако уже в конце августа, когда стало ясно, что несмотря на все воинственные заявления, наша страна будет твердо придерживаться выбранного курса, а санкции могут нанести ущерб не только России, но и тем странам, которые решатся их ввести, антироссийские декларации стали менее энергичными, и по итогам переговоров министров иностранных дел государств ЕС стало ясно, что, несмотря на призывы Польши и Прибалтики «наказать» Россию, никаких реальных мер против нашей страны принято не будет – что, разумеется, не отменяет продолжения ползучей экспансии НАТО в зону традиционного российского влияния;  
 
- Россия больше не может восприниматься как управляемое государство. Операция по принуждению Грузии к миру и последовавшее за ней признание независимости Абхазии и Южной Осетии показало, что Россия теперь в силах защищать свои суверенные интересы не только декларативно или при помощи эффектных, но неэффективных акций (разворот самолета премьер-министра над Атлантикой или марш-бросок десантников в Приштину), но и силой оружия, и при этом не боящееся направленных против него деклараций и способное действенно противостоять им. Это означает крах постсоветского монополярного мироустройства;  
 
- Россия проявила себя – и через некоторое время это станет очевидным для всего мира – не как агрессор, а как государство, защищающее права человека: роль, видеть в которой нашу страну мир пока оказался не готов, но к которой ему придется привыкнуть.  
 
Однако операция выявила и серьезные проблемы:  
 
- после нападения Грузии на Южную Осетию и на российских миротворцев в ночь с 7 на 8 августа российское правительство реагировало недопустимо медленно. Заявления о том, что жители Южной Осетии будут взяты под защиту российской армии прозвучали слишком поздно, только 8 августа. А ведь угроза применения Россией своей военной силы, если бы о ней было сообщено раньше, могла бы всерьез заставить руководство Грузии задуматься и помогла бы спасти множество жизней. В любом случае эта медлительность свидетельствует о том, что механизм принятия решений российским руководством в критических ситуациях может быть неэффективным. В ряде источников выдвигалась версия о том, что столь замедленная реакция была обусловлена необходимостью согласований с находившимся в то время Пекине Владимиром Путиным. Это позволило многим усомниться в политической самостоятельности Дмитрия Медведева;  
 
- российская армия понесла большие потери. И если потери в личном составе во многом связаны с вероломным нападением на наших миротворцев, то потери десятков единиц техники и нескольких самолетов говорят о недостаточно высокой боеспособности российских вооруженных сил и о том, что сопротивление грузинских войск, по крайней мере, на первом этапе, было достаточно эффективным. Характерный знак – наград непосредственным командующим российскими войсками в зоне конфликта пока не последовало, и в СМИ об этих генералах практически ничего не сообщалось (вспомним для сравнения активную «раскрутку» в масс-медиа генералов Трошева и Шаманова во время второй чеченской кампании), что может косвенно поддерживать гипотезу о достаточно низкой оценке Кремлем их действий. Министерство обороны РФ признало, что в действиях армии были обнаружены недостатки, однако подробности не сообщались. Вполне вероятно, что военные операции наподобие проведенной против Грузии на сегодняшний день являются пределом возможностей российских вооруженных сил;  
 
- Россия во время конфликта оставалась в полном дипломатическом и информационном одиночестве. Поддержку военной операции выразила только Куба. Ни одно из государств СНГ, даже Белоруссия, не заявили о солидарности с Россией. Это свидетельствует о том, что страны СНГ, с одной стороны, не желают полностью солидаризироваться с Россией, опасаясь слишком сильно испортить свои отношения с Западом, а с другой – что ни одно из постсоветских государств не хочет усиления России. В любом случае, это является серьезным индикатором общего настороженного отношения к России даже в том регионе, который Москва традиционно считает зоной своих особых интересов. Отметим в этой связи, что второй страной, признавшей независимость Южной Осетии и Абхазии, стала не Белоруссия (несмотря на желание Абхазии войти в Союзное Государство), а Никарагуа. Хотя, разумеется, при желании это можно рассматривать как внешнеполитический успех России – признание последовало от страны, находящейся далеко за пределами российской сферы влияния, все же хотелось бы, чтобы страны внутри зоны влияния нашей страны показали бы, что такое влияние действительно существует. А ведь минимальных позитивных сдвигов в отношении США к режиму Лукашенко (отмена санкций против отдельных белорусских предприятий и т. д.) оказалось достаточно для того, чтобы Минск отказался от поддержки – реальной, а не словесной – действий Кремля;  
 
- испугавшись чрезмерного усиления России, соседи нашей страны совершили шаги, которые в долгосрочной перспективе представляют существенную геополитическую опасность для Москвы. Хотя эти шаги было легко спрогнозировать, и наверняка руководство России было готово к ним, но менее досадными они от этого не становятся. Речь идет, прежде всего, о быстром подписании Польшей соглашения с США о размещении элементов ПРО на своей территории, а также о том, что после 2017 г. российскому Черноморскому флоту почти наверняка придется покинуть Севастополь. При этом рассуждения о том, что Сухум может послужить адекватной заменой, беспочвенны – президент Абхазии Сергей Багапш высказался против усиления российского военного присутствия на территории своего государства.  
 
Итоги войны для России неоднозначны: одержав военную победу, мы выявили пределы возможностей российской армии. Стало ясно, что войска, обученные и вооруженные по стандартам НАТО, способны эффективно противодействовать России. Продемонстрировав суверенную волю и сломав постбеловежское мироустройство, мы в краткосрочной перспективе будем вынуждены заплатить за это ухудшением отношений с Западом, а в долгосрочной есть риск скатиться к более или менее открытому противостоянию, для которого у России сейчас нет ни ресурсов, ни идеологии, ни геополитических возможностей. США вряд ли будут готовы согласиться на появление в мире еще одного регионального центра силы, столь резко обозначившего свою антиевроатлантическую направленность и столь явно показавшего свою готовность противостоять любым посягательствам на свои интересы.  
 
С другой стороны, возврат к временам холодной войны вряд ли возможен – ни США, ни Россия этого не хотят. Военных и политических ресурсов для жесткого противостояния России у стран НАТО сейчас нет, поэтому велика вероятность того, что после периода воинственных деклараций со стороны России и Запада наши страны вернутся к традиционному осторожному партнерству, однако в новой конфигурации, где голос России на мировой арене станет иметь гораздо больший, чем прежде, вес.  
 
Но не следует забывать, США по-прежнему крупнейшая экономика мира (хотя и переживающая сейчас трудные времена), дружественные ей государства ЕС и Япония также относятся к числу ведущих в экономическом отношении стран, а реализация программ милитаризации является прекрасным стимулом для развития национальных экономик – развития, в котором сейчас отчаянно нуждаются США. А ведь СССР рухнул именно потому, что его экономика не выдержала навязанной США гонки вооружений.  
 
    Заключение 
С 1991 г. мы живем в условиях постсоветского, «беловежского», миропорядка. Мы успели привыкнуть к нему, хотя многие относятся к нему крайне неодобрительно. На «беловежскую» эпоху пришелся жесточайший экономико-политический кризис в России в 1990-е годы, вхождение в НАТО бывших советсикх республик, бомбежки Сербии и Ирака, а затем – начало возрождения российской экономики, восстановления, пусть и частичного, благосостояния граждан нашей страны, первые, неуверенные, попытки противостоять политическому давлению Запад. В августе 2008 г. этот миропорядок рухнул и мы сейчас присутствуем при рождении новой системы мира. Сейчас трудно предугадать, какой именно она будет. Мы живем в интересное время…  
 
Не следует воспринимать Абхазию и Южную Осетию как вассалов России – эти страны выстрадали свою независимость и войти в состав другого государства они могут только добровольно и по собственной инициативе. Россия не должна наращивать там свое военное присутствие. Нам нужно воздержаться от попыток поставить эти страны под свой политический контроль – вполне достаточно того, что они доверили России представление своих интересов в мире. А тот факт, что Абхазия и Южная Осетия пока признаны только Россией, дает нашему бизнесу уникальную возможность легализовать свое присутствие там и жестко привязать эти страны к России при помощи экономических рычагов. При этом не следует забывать о том, что у имущества в этих государствах могут быть легальные собственники в Грузии. Возможно, России бы следовало выступить с инициативой поиска компромисса по этому имуществу. Россия также должна принять участие в урегулировании проблемы беженцев.  
 
 

Список использованной литературы  

1.  
   Макиндер Х. Географическая ось истории // Полис. 1995. № 4. 
2.  
   Бжезинский З. Мировая Шахматная доска. М.: Международные отношения, 2005. 
3.  
   Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: АСТ, 2003. 
4.  
   Дугин А. Основы геополитики. М.: «Арктогея», 2000. 
5.  
   Колосов В. А., Мироненко Н. С. Геополитика и политическая география: учебник для студентов вузов. М.: Аспект-Пресс, 2001. 
6.  
   Василенко И.А. Геополитика. М.: Гардарики, 2003. 
7.  
   Миньяр-Белоручев К.В. Мировая геополитика. М.: Издательский дом «Проспект-АП», 2006. 
8.  
   Елацков А. Б. О понятии «геополитика» в современной России // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 7: геология, география. 2008, Вып. 11.