Мобильность обучающихся

             Болонский процесс – центральная  тема в европейском образовании.  Основная его идея – мобильность  обучающихся. Коротко в историю.

          То, о чём мы сегодня говорим,  началось в 1999 году, накануне празднования 800-летия университета в Болонье.  Говорили о неосуществлённых  гуманистических идеалах, хотя  Болонский процесс имеет отношение  к экономике тоже. 46 стран вошли  в Болонский процесс на сегодня.  Решено создать конкурентоспособную  европейскую экономику, основанную  на научных достижениях, способную  успешно конкурировать с американской. Поэтому обучение подчиняется потребностям экономики, к сожалению.

          Мобильность студентов в Европе  меньше, чем в США, что мешает  конкурентности и трудоустройству. На практике это означает перестройку обучения в высшей школе: переход на две ступени (бакалавр-магистр) и введение кредитных зачётных единиц. В первом цикле надо набрать необходимое количество баллов (единиц), затем то же самое на каждом году обучения.

          3-4 года для бакалавра, быть может, и хорошо, но не достаточно для специалиста, поэтому возникают проблемы с трудоустройством молодых специалистов в Европе. Работодатели не понимают, что означает данная квалификация – бакалавр – и предпочитают брать специалистов с дипломами прежнего образца.

          Студенты желают иметь международное  образование, но недостаточно  программ для реализации этой  цели. Многие обучаются платно, поэтому  социальное расслоение усиливается.

          Изначально Болонский процесс  хорошая идея, но остаются проблемы: образовательные кредиты, социальная  несправедливость, противоречия между  национальными традициями и новыми  требованиями. Часто под маркой  Болонского процесса проводятся  какие-то перемены, реформы ради  реформ.

          Олег Смолин: Во многом Болонский процесс родился из желания Европы обеспечить экономическую конкурентоспособность своего образования по отношению к образованию США. Однако, как относятся к Болонскому процессу в России, и какие перспективы он может иметь в нашей стране.

          В России существуют три позиции  по отношению к Болонскому  процессу.

          Позиция первая. Безоговорочные сторонники. Политически, как правило, это течения правой ориентации (СПС, «Яблоко»). Академически это некоторая часть вузов, прежде всего Санкт-Петербургский госуниверситет (президент Л. Вербицкая).

          Второе направление. Осторожные эксперты. Те, кто считает, что Болонский процесс нужно вводить с оглядкой, взвешивая последствия. Политически это, как правило, течения левой и левоцентристской ориентации. Академическим лидером этого направления можно считать В. Садовничего, ректора МГУ.

          Сторонники третьей позиции считают, что Болонский процесс это часть разрушения системы отечественного образования и подрыва человеческого потенциала России. Политически трудно ассоциировать это направление, но знаю среди его сторонников людей, придерживающихся разных политических взглядов. Например, публично высказывался на эту тему человек правых политических взглядов, бывший ректор Московского экономико-статистического университета, ныне президент Электронного университета Владимир Павлович Тихомиров.

          К чему сводятся аргументы  сторонников и противников Болонского  процесса в России?

          Сторонники Болонского процесса  указывают на следующие его  плюсы:

          1. Гуманистические декларации о  расширении права на образование.

          Действительно, если вы посмотрите  саму Болонскую декларацию и  документы, принятые в её развитие, в частности Коммюнике министров  образования стран Европы, вы  увидите много положительных  заявлений вплоть до заявления  о необходимости обеспечить доступность  высшего образования для всех. Это качественно отличается от  многочисленных заявлений российского  министра образования и других  наших политиков, которые полагают, что в России слишком много  студентов и их надо сокращать.

          2. Повышение конкурентоспособности  и расширение экспорта российских  образовательных услуг за рубеж.

          Поскольку образование у нас  достаточно качественное, при этом  относительно дешёвое, считается,  что мы сможем экспортировать  его в другие страны, в том  числе и в страны Европы, Америки.  Правда, пока это не подтверждается. Недавно в посольстве США я  слышал заявление американского  посла о том, что обмены студентами  между Россией и США сопоставимы  по размерам с обменами между  США и Ямайкой.

          3. Академическая мобильность.

          Считается, видимо не без оснований,  что введение системы зачётных  единиц позволит студенту более  активно перемещаться по Европе  и поучиться в нескольких университетах.

          4. Болонский процесс расширяет  свободу выбора для личности.

          Человек, получивший конвертируемый  диплом, сможет работать и жить  там, где хочет, в любой стране, присоединившейся к Болонскому  процессу.

          Напротив, сторонники осторожной  позиции или противники Болонского  процесса указывают на следующие  аргументы:

          1. Вероятное понижение качества  образования в связи с сокращением  его количества.

          Цитирую Владимира Тихомирова  на недавней публичной конференции  в МЭСУ: «Считайте сами, срок обучения, в среднем, сокращается на год  (бакалавр 4 года, специалист 5 лет), и  при этом профессиональная часть  образовательной программы сокращается  ещё на 20 процентов в рамках  бакалавриата, итого: 20 плюс 20, студент на 40 процентов времени меньше занимается профессиональной подготовкой. Количество должно перейти в качество».

          2. Болонский процесс во многом  разрывает с отечественной образовательной  традицией, которая имела свои  сильные стороны.

          И действительно имела. Я бы, например, выделил три основные  позитивные традиции нашей образовательной  системы:

          - Не случайный набор кредитных  единиц, а фундаментальность образования,  строгая система, в которую  должно было выстроиться образование  России. Кстати, во многом это  основано на германской традиции  и на гумбольтовской.

          – Доступность образования, которой  мы обязаны советскому периоду,  и те факторы, которые обеспечивали  выравнивание образовательных возможностей. Включая преимущества для студентов  из семей с более низкими  доходами, с более низким социальным  статусом.

          – Личностное, а не функциональное  отношение преподавателей со  студентами.

          Позволю себе пример из личной  жизни. После окончания исторического  факультета педагогического университета  мой сын заканчивал Московскую высшую школу социальных и экономических наук. Учился год, программа была очень неплохая. Этого года хватило, чтобы получить магистерский диплом Манчестерского университета, но этого года не хватило, чтобы получить магистерский диплом российского вуза (программы были совмещённые). Он получил только свидетельство о повышении квалификации. То есть, по ряду позиций требования российской системы образования выше, чем требования Болонского процесса.

          3. Возможность интенсификации утечки  умов.

          Поскольку уровень доходов интеллигенции  в России в несколько раз  ниже, чем в Европе, я имею в  виду учителя, врача, работника  культуры, учёного, соцработника, естественно  предположить, что получив конвертируемый  диплом, выпускник будет стремиться к более высокой заработной плате. И это будет означать, что Россия вольно или невольно будет работать на повышение человеческого потенциала в европейских странах, а не в собственной стране. К сожалению, показатель развития человеческого потенциала в нашей стране по отношению к другим странам и без того падает. Согласно предпоследнему докладу о развитии человеческого потенциала, мы были 65-ми, а перед нами на 64-м месте стояла Ливийская Арабская Джамахирия. Согласно последнему докладу, мы 67-е, а Джамахирия на 56-м месте.

          В Декларации «Образование – для всех» наше движение выдвинуло формулу добровольности участия в Болонском процессе. То есть, фактически присоединилась ко второму из трёх названных мною направлений.

          Но, пожалуй, самое главное - не  сам Болонский процесс, а формы  и методы его введения в  России. Я напомню, что принята  новая версия Закона о высшем  и послевузовском образовании,  которая отличается от прежней по нескольким основным пунктам.

          Первое. По прежнему Закону право выбора образовательной программы принадлежала вузу, теперь – министерству.

          Второе. По прежнему Закону право выбора траектории обучения принадлежало студенту, он мог после бакалавра стать специалистом, после специалиста – магистром, никаких ограничений. Теперь есть только две траектории: бакалавр и, если повезёт, магистр. Либо специалист. Если инженер, окончив специалитет, захочет пойти в науку и стать магистром – такая дорога закрыта. Если бакалавр хочет стать специалистом, такая дорога закрыта.

          Третье. Прежде каждый студент имел право продолжить образование после первой ступени. Теперь между бакалавриатом и магистратурой вводится конкурс и, по разным оценкам, к магистратуре на бесплатной основе будет допущено от 10 до 40 процентов студентов. Например, Виктор Садовничий полагает, что таких будет не более 30%. Некоторые пессимисты называют 10%.

          Четвёртое. По прежнему Закону правом на отсрочку от военной службы пользовались все без исключения студенты на всех уровнях образования. По новому закону это право сохраняется в магистратуре только в том случае, если студент продолжает образование в своём вузе. Другими словами, если студент из Сибири хочет продолжить образование в Московском или Питерском университете в магистратуре, права на отсрочку он лишается. Это дискриминация по территориальному принципу.

          Таким образом, Закон значительно  ухудшает положение студентов  и высшего учебного заведения.

          Выступая в Государственной Думе  в дискуссии с министром образования  и науки А. Фурсенко, я позволил  себе сказать: похоже, нам пора  менять известную формулу классика  на счёт того, что коммунизм  – это советская власть плюс  электрификация всей страны. Теперь  придётся сказать, что дикий  капитализм в России есть антисоветская  власть плюс принудительная бакалавризация всей страны.

          Параллельно с общими правилами  Болонского процесса был принят  специальный документ, который называется  «Электронная Болонья». Те правила  готовности вуза к электронному  обучению, введению современных  информационных технологий, которые  требуются для участия в Болонском  процессе. По оценкам Совета по  электронному обучению при Комитете  Госдумы по образованию (этот  Совет курирую я), в России считанное  число вузов удовлетворяют критериям  «Электронной Болоньи». Это означает: российские вузы в большинстве  своём получат минусы Болонского  процесса, но не получат его  плюсов.

          Мы внесли законопроект об  отсрочке введения в действие  нового закона до 2012 года, мы настаиваем  на добровольности участия вузов  в Болонском процессе.

     Бернд Шнайдер, эксперт Европейского парламента (Брюссель): Меня попросили вначале сказать несколько вводных слов, посвящённых Болонскому процессу. И я надеюсь, что за этим последует интересный диалог.

     Как известно, 10 лет назад в Стокгольмском  университете был дан первый импульс  Болонскому процессу и подписаны  соответствующие документы. Тогда  этот документ подписали крупнейшие страны Европейского союза: Германия, Франция, Италия, Великобритания. Год  спустя во время заседания в итальянской Болонье к этому документу присоединились другие страны. Это уже объясняет, почему процесс получил название Болонского. А теперь несколько слов, почему это процесс.

     Этот  процесс развивался не на основе системы  законодательных актов, а является продуктом политики конвергенции. Это  определённый механизм, который используется в рамках Европейского Союза и  в других областях, например. В области  политики занятости.