История наркоза

Очевидно, Мортон прочел и работу Майкла Фарадея (Michael Faraday, 1791-1867), в то время работавшего у Гемфри Дэви (Humphry Davy, 1778-1829), опубликованную в 1818 г. в «Трехмесячном журнале науки и искусств» («Quarterly journal of science and arts»). У Фарадея было написано по поводу эфира следующее:

5. Открытие Уильяма Моротон

Выйдя от Джексона, Мортон тотчас же отправился в аптеку Барнета. С трудом сдерживая волнение, он заказал различные лекарства и в заключение, как бы кстати, пузырек эфира высшей ректификации. Вернувшись домой, он дал распоряжение никому не беспокоить его в кабинете и тотчас приступил к опыту на самом себе. Вот текст из доклада Мортона, пересланного им много позже в Парижскую академию искусств и наук:

«Я приобрел эфир у Барнета и, забравши трубку и флакон, заперся в комнате, уселся в операционное кресло и начал ингаляцию. Я нашел, что эфир чрезвычайно крепок и что он частично удушает меня, но не производит желаемого действия. Тогда я намочил мой носовой платок и стал вдыхать из него. Я глянул на свои часы и вскоре потерял сознание.

Когда я очнулся, я почувствовал оцепенение в членах с ощущением похожим на мурашки, и я отдал бы весь свет за то, чтобы  кто-нибудь пришел и разбудил меня. На миг я понял, что я умру в  этом состоянии, и что мир только пожалеет и посмеется над моим безумием. В дальнейшем я почувствовал легкий зуд в конце моего третьего пальца и сделал попытку тронуть  его большим пальцем, но без успеха. При второй попытке я дотронулся, но при этом не ощутил чувствительности. Я по очереди поднимал руку и пощипывал  бедро, но мог отметить, что чувствительность была неполной. Я попытался встать со своего кресла, но упал обратно. Постепенно у меня вернулись силы в конечностях  и полное сознание. Я тотчас посмотрел  на мои часы и нашел, что я был  нечувствительным приблизительно 7-8 минут. Я твердо убежден, что в течение  этого времени зуб можно было бы вырвать без ощущения боли или  сознания».

Радость Мортона не имела границ. Он танцевал, обнимал своих ассистентов и подробно обсуждал с Хайденом замечательные перспективы этого открытия. Только тут Хайден полностью осознал, ради чего Мортон столько времени и столь непонятным образом запускал свои дела и недостаточно времени уделял приему больных. Теперь Мортон сгорал от нетерпения, просматривая список пациентов, записанных на завтра, и готов уже был на самом себе пробовать экстракцию под наркозом, как вдруг сама судьба послала им экстренного пациента.

30 сентября 1846 г., в среду, в шесть часов вечера  к Мортону обратился молодой музыкант Эбен Фрост. Вот что писал об этом сам Мортон: «К вечеру мужчина, живущий в Бостоне, пришел, испытывая большие боли и желая удалить зуб. Он боялся операции и просил его месмеризировать. Я сказал ему, что имею кое-что получше, и, смочив мой носовой платок эфиром, дал ему для ингаляции. Он сделался бессознательным почти немедленно. Было темно, а доктор Хайден держал лампу, пока я вырвал крепко сидевший малый коренной зуб. Больших изменений пульса и релаксации мускулов не было. Он очнулся через минуту и не знал ничего, что было ему сделано. Он остался на некоторое время, разговаривая по поводу эксперимента. Это было 30 сентября 1846 г.».

А вот и текст  расписки самого Фроста, заверенной подписью Хайдена: «Настоящим удостоверяю, что я обратился к доктору Мортону в шесть часов нынче вечером (30 сентября 1846 г.), страдая невыносимой зубной болью, доктор Мортон вынул свой карманный платок, намочил его своим составом, которым я дышал около полуминуты, а затем впал в сон. Через мгновение я очнулся и увидел мой зуб лежащим на полу. Я не испытал ни малейшей боли и, оставшись двадцать минут в его приемной после того, не почувствовал никакого неприятного эффекта от операции». 

6. Первая операция под наркозом

И вот, наконец, на квартиру Мортона для ознакомления с безболезненными зубными экстракциями явился Генри Бигелоу (Henry Jacob Bigelow, 1818-1871), один из известных хирургов знаменитого Массачузетского общей больницы в Бостоне.

Положение создалось  довольно щекотливое. Ведь для того, чтобы рассчитывать на апробацию  и поддержку Бигелоу, Мортон должен был сообщить ему состав своего наркотического средства, без чего положительно нельзя было рассчитывать на то, чтобы больничные врачи стали применять такой наркоз на своих больных в городской больнице. А Мортон, не будучи сам врачом и следуя общепринятым для зубных врачей правилам, стремился засекретить и запатентовать свое открытие.

Поэтому трудно понять, как мог согласиться на применение такого «секретного средства»  на своем больном главный хирург Массачузетской общей больницы Джон Коллинз Уоррен (John Collins Warren, 1778-1856).

По-видимому, Бигелоу либо сам понял, что «состав» Мортона представляет собой серный эфир, либо по полученным впечатлениям он смог уверить Уоррена в достаточной безопасности этого средства. Что ни говорить, а как в те времена, так и теперь нельзя не подивиться той смелости, с которой Уоррен и Бигелоу позволили неизвестному молодому дантисту применить свое секретное средство для усыпления больного при большой, тяжелой операции. И хотя победителей не судят, тем не менее, в поднявшейся шумихе, неизбежной вокруг всякого важного события, конкуренты и всевозможные присяжные критики и моралисты не раз и в довольно резкой форме осуждали хирургов Массачузетской общей больницы за проявленную излишнюю доверчивость и либерализм. 

7. Эра анестезии

Необходимо осознать важную роль самого Джона Коллинза Уоррена в том, что с 16 октября 1846 г. началась эра анестезии. Ответственность  за проведение общественной демонстрации эфирного наркоза на серьезной операции взял на себя именно он. Уоррен рисковал, приглашая никому не известного дантиста (а Мортон и был всего лишь дантистом, не имевшим права заниматься чем-нибудь другим, кроме лечения зубов), чтобы провести наркоз секретным средством (в эфир добавили померанцевое масло, чтобы замаскировать известный многим запах эфира). Тем более, что в 1845 г. здесь же потерпел неудачу Хорас Уэллс, пытаясь выполнить безболезненно эксНа следующий день, 17 октября 1846 г., там же, доктор Джордж Хейуорд (George Hayward) произвел еще одну операцию под эфирным наркозом: удаление большой жировой опухоли на плече. Наркотизатором был, разумеется, сам Мортон. Успех был полный: больная не проявила никаких признаков боли, за исключением самых последних минут, когда изредка она стонала, но, проснувшись, сказала, что это было вследствие тяжелого сновидения.

Сомнений не оставалось; в хирургии оказалась  разрешенной одна из главных проблем - нечувствительность при операциях. Надо было как можно шире оповестить хирургов и распространить это благодеяние. Именно так понимали дело Уоррен, Бигелоу, Хейуорд и другие врачи Массачузет-ской общей больницы. Это был их моральный долг, этого безоговорочно требовала нормальная врачебная этика.

Эта интересная фотография была сделана, по всей видимости, в Массачузетской Общей больнице, спустя некоторое время после успешной публичной демонстрации У.Т.Мортоном эфирного наркоза. Мортон (в жилете), на заднем плане снимка, уже, находясь в лучах славы первооткрывателя эфирного наркоза, инструктирует одного из коллег, как надо давать наркоз. Дж.К.Уоррен в правом нижнем углу снимка (руки расположены на бедре пациента). Возможно, этот снимок относится к событиям 7 ноября 1846 г., когда хирург Массачузетской Общей больницы George Hayward произвел ампутацию нижней конечности и резекцию нижней челюсти под эфирным наркозом. Это были третья и четвертая, официально документированные операции, на которых дантист Уильям Томас Грин Мортон присутствовал в качестве анестезиолога 

8. Итоги

Джексон прожил долгую жизнь, пережив всех своих  противников и конкурентов. Беспокойный  он был человек, завистливый и  тяжелый. Из всех претендентов на великое  открытие он был не только самым  образованным, но, несомненно, и наиболее талантливым человеком, а его  ученые степени и научные заслуги  в различных отраслях служили  надежной защитой от дурных подозрений.

Может быть, его  душевная неуравновешенность давно  уже стояла на грани патологии. Последние  годы своей жизни (1873-1880) он провел в  приюте для психически больных. Бесспорно  одно, что в практическом применении эфирных наркозов Джексон не имел никакого участия, а теоретических  сведений он сам имел, вероятно, не больше того, что известно было об эфире  из многих книг и справочников. Но своими претензиями он не только отнял у  Мортона честь и славу открытия наркоза и вполне заслуженную им премию, но и многолетней, систематической травлей разорил и погубил его окончательно.

В 1873 г. Джексон  был помещен в приют для  психически больных «McLean» в Сомервилле (штат Массачузетс), где находился до самой своей смерти.

Как сложилась  дальнейшая судьба Мортона? Поглощенный мыслью и стремлениями отстоять свое мировое открытие и тем самым выбиться из нищеты, Мортон совершенно забросил зубоврачебную деятельность. Зиму он проводил в Вашингтоне, все еще надеясь добиться благоприятного решения Конгресса, а на лето уезжал на свою маленькую ферму близ Бостона, занимаясь сельским хозяйством. Он испытывал жестокую нужду, которую изредка облегчала помощь друзей и сборы, проводимые различными общественными организациями. Нужда временами была такая, что Мортону приходилось закладывать в ломбард наиболее дорогие для него вещи: личные зубоврачебные инструменты, даже золотую парижскую медаль и орден св. Владимира, присланный ему царем Николаем I. Когда же кредиторы узнали о демарше Джексона в пользу Лонга и стало очевидно, что Мортон не получит премии Конгресса, то все имущество его было описано и продано с молотка.

Положение Мортона не улучшилось и после гражданской войны 1861-1865 гг., во время которой Мортон неоднократно давал эфирные наркозы раненым. Несмотря на всю очевидность благодетельной роли эфирных наркозов при операциях, военное министерство осталось совершенно безучастным к судьбе самого Мортона.

В июле 1868 г., в  то самое время, когда происходила  общественная подписка в пользу Мортона в Нью-Йорке, в одном из ежемесячных журналов появился новый пасквиль, автор которого пытался доказывать, что истинным изобретателем наркоза является не Мортон, а Джексон. Статья эта, по словам жены, взволновала Мортона так сильно, как этого не случалось раньше. Он поехал в Нью-Йорк, где в то время была необычайная жара. От этой ли духоты или от чрезмерных переживаний Мортону стало так плохо, что он телеграммой вызвал жену. Под влиянием лечения он стал довольно быстро поправляться и решил переехать в гостиницу. Когда они проезжали через Центральный парк, он жаловался на сонливость, но отказался отдать вожжи жене или повернуть обратно.

«Только что  мы должны были выехать из парка, - писала его жена, - не говоря ни слова, он выпрыгнул  из экипажа и несколько мгновений  стоял на земле в большой растерянности. Увидев, что собирается толпа прохожих, я вынула из его кармана часы, кошелек, а также два его ордена и золотую медаль. Вскоре он потерял  сознание и я была вынуждена позвать на помощь полисмена и проходившего аптекаря, которые помогли мне. Мы положили моего мужа на траву, но он был уже в безнадежном состоянии».

В течение часа Элизабет Мортон искала подходящий транспорт и, наконец, перевезла мужа в больницу св. Луки. Он был уже без признаков жизни.

«С первого  же взгляда, - писала она, - старший хирург узнал его и спросил меня: «Это доктор Мортон?». Я просто ответила: «Да». После минутного молчания он повернулся к группе интернов и сказал им: «Молодые люди, вы видите лежащим перед вами человека, который дал роду людскому для освобождения от страданий больше того, чем кто-либо из когда-либо живших на земле. Да, и вот все, что он когда-либо получил за это».

Похоронен Мортон в Бостоне, на кладбище «Mount Auburn Cemetery», на том же самом кладбище, где и покоится Чарльз Джексон. На его похоронах присутствовало много известных бостонских врачей. На могиле Генри Джэкоб Бигелоу поместил следующую надпись: «Вильям Т. Г. Мортон, изобретатель и создатель анестезирующих ингаляций, кем боль в хирургии была предупреждена и уничтожена, до которого во все времена хирургия была ужасом, после которого наука получила управление над болью».

Памятник эфиру, установленный в 1868 г. в городском  парке Бостона.

Надпись на памятнике:

«В ознаменование  открытия нечувствительности к боли, вызываемой ингаляцией эфира, впервые  показанной в Массачузетской Общей больнице в Бостоне 16 октября 1846 г.».

Дом Мортона, в котором он проводил свои первые эксперименты с эфиром.

Здание Массачузетской Общей больницы, бережно сохраненное до настоящего времени и называемое теперь «Эфирным домом».

Памятник Мортону на бостонском кладбище «Mount Auburn Cemetery». 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

С течением времени  метод общего обезболивания совершенствовался (были созданы специальная техника, лекарственные препараты, аппаратура), и теперь даже выделилась специальность  анестезиология.

В операционной имеются приборы, с помощью которых  строго дозируется количество необходимого вещества. Но пока еще не создан препарат, применение которого было бы во всех случаях  абсолютно безопасным и эффективным. Выбор того или иного обезболивающего  средства и метода его введения является делом чрезвычайной важности, требует  большой осторожности и внимания. При этом учитывается личный опыт врача-наркотизатора, физическое, нервно-психическое  состояние больного, длительность операции, а также ряд других факторов.

В последние  годы в нашей стране разрабатывается  новый метод обезболивания - электронаркоз. Воздействием токов определенной формы и интенсивности вызывается глубокий сон.

Многообразие  анестезирующих средств и методов  их применения позволяет осуществлять различные по времени и тяжести  операции. Хирургам стали доступны такие области, которые раньше были совершенно недосягаемы.  

Литература

1. Юдин С.С.  Избранные произведения. Вопросы  обезболивания в хирургии. Медгиз. 1960.

2. Беляевский А.Д., Монченко Г.Д. Очерки по истории анестезиологии (фрагмент монографии) // Вестник интенсивной терапии. - 1999. - № 2.

3. Жоров И.С.  Общее обезболивание в хирургии. - М.: Медгиз, 1959.

4. Загорский  А.К. Обзор работ по хирургии // Хирургия. - 1897. - № 8.