Наиболее полной была власть древневосточного правителя в делах управления. Монарх обладал законченными правами по организации публичных работ, ирригации, строительству, в том числе военных укреплений (хотя строительство крепостей, стен и т.п. всегда рассматривалось как специфические функции и право монарха, которое как бы требовало особого оправдания). Он определял долю продукта, подлежащую отчуждению для создания государственных и личных царских запасов, а также размеры повинностей, какие надлежало выполнять. Как высший военачальник, монарх устанавливал основы военной организации в стране, порядки воинской службы, назначал военных начальников. Он мог устанавливать разного рода пожалования и иммунитета (привилегии) в пользу отдельных сановников, областных правителей, городов, мог жаловать земли из царских фондов, определять выдачи из царских запасов. Полномочия правителя включали и распоряжение жизнями, имуществом и рабочей силой всех подданных без исключения: «Вот какие будут права царя, который будет царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет, и приставит к колесницам своим, и сделает всадниками своими, и будут они бегать пред колесницами его; И поставит их у себя тысяченачальниками и пятидесятниками, и чтобы они возделывали поля его, и жали хлеб его, и делали ему воинское оружие и колесничный прибор его; И дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье и пекли хлебы; И поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие возьмет и отдаст слугам своим; И от посевов ваших и из виноградных садов ваших возьмет десятую часть и отдаст евнухам своим и слугам своим; И рабов ваших, и рабынь ваших, и юношей ваших лучших, и ослов ваших возьмет и употребит на свои дела; От мелкого скота вашего возьмет десятую часть, и сами вы будете ему рабами... ».

  Беспрекословные хозяйственно-распорядительные полномочия монарха были одной из наиболее характерных  черт всей древневосточной монархии. Они были взаимосвязаны с той огромной ролью, какую вообще играло государственное хозяйство и его организация в жизни древневосточного общества, и с тем вторичным, подчиненным значением, какую имела частная собственность. Вместе с тем монарх, будучи собственником труда населения, произведенных продуктов, никогда не рассматривался как вообще верховный собственник территории, земель и т. п. (даже если имелось соответствующее представление о возможности такого единоличного обладания, а не об управлении по воле богов). Даже в Вавилоне, где значение государственно-распределительной системы было одним из наиболее сильных, цари скупали земли у частных владельцев на общих основаниях.

  Управленческие  полномочия древневосточного монарха  не были законченными и в другом отношении. Практически во всех известных государствах рядом с монархом стоял главный управитель — подлинный глава государственной администрации. Формально он подчинялся власти верховного управления правителя, но самостоятельность его была столь велика, полномочия — столь реальны, а связь с разного рода догосударственными институтами '(советами знати, старейшин и т. п.) столь непосредственной, что его вполне можно назвать соуправителем государства. Не случайно в большинстве эта должность вручалась или старшему родственнику правителя, или представителю жреческой верхушки, или наиболее видным из служилой знати. По-видимому, невозможно было для монарха произвольно сменить этого главного администратора. Нередки были случаи (особенно в Древнем Египте), когда бывший первый администратор принимал на себя власть и наследие престола. Только в организации армии монарх был действительно верховным и непосредственным, единственным начальником; армия и была опорой для его властной деятельности. Но лишь тогда это создавало основу для общегосударственного доминирования, когда само положение государства (как в Ассирийской державе) было в значительной степени порождением военной деятельности и военной политики.

   Государственная власть древневосточного правителя не заключала в себе судебных прав — это было одной из важнейших особенностей этого типа государственности в целом. Монарх считался носителем высшей справедливости, тво-рителем воли богов — ив качестве такового мог помиловать преступника, воздать «всякому жалобщику справедливость». К помощи монарха как выразителя права прибегали, когда наличное право не давало возможности решить дело — древнеиндийская традиция, например, прямо предписывала это, в этом смысле египтяне называли фараона «правогласным»⁶. Иногда эта роль монарха обретала особый смысл, и появлялась особая царская юстиция: таким был библейский царь Соломон.  
 
 

Заключение

   Своеобразие восточной истории лучше всего  постигается через сравнение  восточных и западных государств, способов их происхождения и их отношения к человеческой индивидуальности и свободе. В западной истории государство возникает как следствие выделения человеческих индивидуальностей с их жаждой власти и собственности. В результате появляется необходимость , в стоящей над обществом власти. Эта власть (государство) охраняла новый порядок, т. е., с одной стороны, позволяла выделившейся группе сохранять свое преимущество, а с другой — умеряла индивидуальные и групповые столкновения, вводила их в общественно приемлемые рамки. Иными словами, на Западе возникновению государства предшествовало проявление человеческой свободы, происходившее в своевольно-необузданной и варварской форме. И если попытаться сформулировать главную суть государства такого типа, то можно сказать, что государство Запада — это форма социального осуществления свободы. Оно создавалось как ответ на своевольные проявления свободы, но оно же и защищало свободу своих граждан (сначала немногих избранных, но потом, с течением веков, этот круг постепенно расширялся и охватил собой всех).

   В восточной истории потребность  в государстве возникла раньше, чем  стали обнаруживать себя явные ростки внешних проявлений свободы и индивидуальности человека. Дело в том, что выжить на Востоке можно, лишь практикуя орошаемое земледелие и постоянно создавая общественные запасы зерна (на случай неурожая, стихийных бедствий и т. п.). Все это требовало огромной и планомерной затраты ресурсов, жесткого административного управления и объединения множества изолированных сельскохозяйственных общин в одно целое. Так уже в III тысячелетии до нашей эры на территории Египта, Междуречья и Индии возникают первые восточные государства. Этот тип государства родился не из потребностей социальной свободы, а из потребности жесткого объединения, что было ответом на вызов конкретных природных условий. В основе древневосточного государства лежит идеал абсолютного единства, отрицающий проявление индивидуальности и свободы человека. В этом и состоит духовная суть восточной деспотии. Такой тип государственности характерен для всех стран Древнего Востока — Египта, Индии, Шумера, Китая.

   Восточная деспотия управляется огромным бюрократическим аппаратом, а ее единство олицетворено фигурой правителя, обладающего абсолютной властью над жизнью и смертью своих подданных. Если в западной истории государство зависит от общества и так или иначе выражает интересы группы свободных людей, то тут все обстоит иначе. Здесь нет свободных людей — свободных воинов и собственников, а есть только государственные рабы, крестьяне (часто находящиеся в еще более жалком положении) и чиновники, осуществляющие административное управление. В одном только древнем Шумере исследователи насчитывают от полумиллиона до миллиона государственных рабов, которые каждый день направлялись на ведение общественных работ, причем и работа и выдаваемые пайки строго документировались!. Благополучие человека определяется почти исключительно его государственным рангом. Здесь нет общества — оно поглощено государством, а человек низведен до административной функции. Здесь раб может возвыситься до министра, но и министр остается бесправным рабом государя и всей системы.

   И верховный властитель почитается не за свое личное мужество или силу (как это, было, скажем, в европейском средневековье). Он выступает только как высшая функция государства, как воплощение божественного «величества». Это восточное «величество» (в отличие от наследуемого «по крови» достоинства средневековых королей) есть качество, приходящее извне и воплощающееся в человеке. Возможно было и развоплощение. «Величество ушло», — говорили древние египтяне, когда их фараон переставал (в силу разных обстоятельств) выглядеть в глазах людей настоящим властителем. И тогда наследником «величества» становился кто-то другой. Иного и быть не могло, ведь достоинство восточного владыки — это божественное достоинство есть воплощение бога, и это означает не только абсолютную власть, но и возможность иного воплощения того же самого божества. Оборотной стороной божественного достоинства восточного владыки является пренебрежение его индивидуальным бытием, если только оно пытается заявить о себе как о самостоятельной сущности. Эта роль восточного владыки становится более понятной, если мы вспомним фигуру царя-жреца, осуществляющего свою власть только в качестве мистического посредника между божественной природой и человеческой общиной. Подобного рода функция в преобразованном виде сохранилась и в культуре Древнего Востока, где верования еще не до конца отделились от мифов, родившихся на заре человеческой истории. 

Список использованной литературы

1. Василев Л.С. История Востока: В 2-х томах.Т.1-М.1995
2. Графский В.Г. Всеобщая история государства и права. М. «НОРМА», 2007
3. Жаров С. Н. Три лика китайской культуры: конфуцианство, буддизм, даосизм.-Воронеж, 1995
4. История государства и права зарубежных стран. Часть1. // Под ред. О.А. Жидкова, Н.А. Крашенинниковой. М. «НОРМА», 2007
5. Крамер С. История начинается в Шумере / Пер. с англ. 2-е изд. М., 1991.
6. КузнецовВ.И.  Древний Китай, М. 1997.
7. Ламберг – Карловски К., Саблов Д. Древние цивилизации. Ближний Восток и Мезоамерика. М. 1992
8. Мечников Л.И. Цивилизации и великие исторические реки: Географическая теория развития современных обществ.-М.2007
9. Омельченко О.А. Всеобщая история государства и права. Том 1, М., 1999г.
10. Хрестоматия по истории Древнего Востока. М. 1997