Православие - культурообразующая религия России

Неоднородно также население городов Черкесска  и Карачаевска, а также других городских поселений, в которых  при заметном преобладании русских  немало представителей всех других народов  области. По данным той же переписи населения, горожанами являются 23% карачаевцев, 22% абазин, 21% ногайцев и 20% черкесов.

Этническая  гетерогенность Карачаево-Черкесии, заметная мозаичность расселения ее народов, наличие в ней не только сельского, но и уже значительного и быстро растущего городского населения, - все  это сказывается на проходящих в  области культурно-бытовых процессах, накладывает свой отпечаток на взаимодействие старого и нового быта, соотношение  традиций и инноваций, усиливает  этнические взаимовлияния. Это характерно, в частности, и для такой заметной стороны народного быта, как порядки, связанные с формированием семьи, включая сюда оформляющую его  свадебную обрядность. В прошлом  традиционному крестьянскому обществу народов Карачаево-Черкесии была свойственна  установка на высокую брачность. В условиях патриархального быта только брак мог обеспечить межполовое разделение труда в семье, половое  общение и рождение детей. Урбанизация  области и ее воздействие на семейный быт в значительной мере ослабили эту установку не только в городе, но и сельской местности. По данным 1979 года показатели состояния в браке  у сельских черкесов были приблизительно те же, а у карачаевцев, абазин и  ногайцев - даже ниже, чем по РСФСР, в  целом (719 и 571 промиллей соответственно у мужчин и женщин). У горожан  всех четырех народов эти показатели были заметно ниже, чем по РСФСР. 
 
 

Состояние в браке у народов Карачаево-Черкесии в 1979 г.

Текущий архив облисполкома Карачаево-Черкесской автономной области (704 и 569 промиллей  у мужчин и женщин) (2).

Более низкие, чем по РСФСР в целом, показатели брачности, по-видимому, объясняются  продолжающимся интенсивным ростом городского населения за счет молодых  сельчан из среды коренного населения  и отсюда - временной брачной неустроенностью  молодежи. Наряду с этим могут действовать  и другие факторы. Например, относительно низкая брачность, характерная для  сельских карачаевцев, видимо, вызвана  тем, что из-за высоких свадебных  расходов они сравнительно поздно вступают в брак.

Народам Карачаево-Черкесии, как и другим народам Северокавказского историко-культурного  региона, никогда не была свойственна  закрепленная обычаем локальная  экзогамия или эндогамия. Однако в силу родственной экзогамии  при относительно компактном расселении родственников приблизительно половина браков заключалась за пределами, а  в силу вероятности знакомств  другая половина - в пределах селений. Этот порядок в значительной мере сохранился и теперь, но менее выражен. Непосредственное трудовое общение  в укрупнившихся совхозах и колхозах, нередко включающих в себя жителей  нескольких селений, такое же общение  на промышленных предприятиях и на стройках, учеба в вузах и техникумах, знакомства во время отпусков, командировок, службы в армии, - все это уменьшает  значение местожительства при заключении браков. Будущие супруги знакомятся как в местах проведения досуга, так и во время совместной учебы  или работы. 
 
 

1. Традиционная  свадебная обрядность народов Карачаево-Черкесии.

Тесное  общение юношей и девушек, дающее будущим супругам возможность лучше  знать друг друга, облегчено почти  изжитой бытовой сегрегацией  полов. Конечно, и в прошлом, в  условиях этой сегрегации, у всех народов  области, и более всего у карачаевцев, существовали определенные возможности  для добрачных встреч молодежи и  даже для строго регламентированного, как бы ритуализированного ухаживания. Обычаи устанавливали время и  место, где юноши и девушки  могли дать понять, что они нравятся друг другу. Но встречались они, как  правило, при посторонних, часто  под присмотром старших, а любая  вольность в обращении вела к  самым тяжелым межсемейным конфликтам. В советское время и особенно в послевоенные десятилетия с  социальной активизацией молодежи общение  юношей и девушек сперва в учебной  и производственной, а затем и  бытовой сфере стало несравненно  раскованней. Тем самым возникли условия для по существу совершенно нового семейно-бытового института - добрачного ухаживания в его современных  формах, допускающих более свободные  знаки внимания и более прямое взаимное проявление интереса.

Правда, в разных группах населения проявляется  это пока по-разному. У горожан  ухаживание имеет открытый характер, у сельских жителей, не порвавших  с остатками патриархального  этикета и все еще больше связанных  исламской традицией, - заметно более  сдержанный. Но и в селениях, особенно пригородных, молодежь все больше равняется  на городские образцы. Надо также  учесть, что современные добрачные  контакты - это отход от былой  патриархальной и исламской сегрегации полов, но, как правило, отнюдь не свобода  половых связей. Требование целомудрия девушек остается традиционным, хотя нарушение традиции, разумеется, уже  не влечет за собой былых трагических  последствий. Поэтому для молодежи, особенно сельской, основным мотивом  добрачного ухаживания остается вступление в брак. В непосредственном формировании семьи прежние порядки в большой степени вытеснены новыми. В прошлом важной составной частью брачно-свадебных обычаев, во многом определявшей другие элементы всего этого цикла, была выплата брачного выкупа-калыма. По адатам, он шел семье невесты, по шариату - самой невесте как ее обеспечение на случай вдовства или развода. В результате смешения обоих порядков он часто так или иначе делился между невестой и ее семьей. Обычно семья невесты обращала полученное на ее приданое. Эти платежи обеих сторон усугублялись предписанным обычаями взаимоодариванием обеих семей и их ближайшей родни. Все эти материальные траты, связанные с формированием новой семьи, вместе с авторитарной властью родителей жениха и особенно невесты были причиной преобладания браков по выбору и по воле не самих брачающихся, а их родителей.

 Они  же нередко были причиной сохранения  таких архаических обычаев, как  умыкание невесты, обменные браки,  обручение малолетних (подчас даже  утробное или колыбельное), левират  - женитьба на вдове брата, сорорат  - женитьба на сестре умершей  жены и т. д. Бывало, что они  вели к большому возрастному  разрыву между богатым мужчиной  и девушкой из малоимущей семьи  и при тех же обстоятельствах  - многоженству...

Семьи жениха и невесты руководствовались  не только материальными соображениями, но и должны были принимать во внимание мнение родни и соседей и прежде всего считаться с рядом традиционных ограничений. Адаты допускали только внутрисословные браки, и традиции сословной эндогамии соблюдались  самым строгим образом. Как шариат, так и законы царской России запрещали  браки между мусульманами и христианами, а общественное мнение шло еще  дальше, осуждая межнациональные  браки даже в одной и той  же - исламской - конфессиональной среде. Национально-смешанные браки практиковались преимущественно только либо в верхушке феодального класса (династические  браки), либо там, где шли процессы ассимиляции абазин и адыгейцев-бесленеевцев черкесами. Особенно недопустимыми  в силу патрилокальности брачного поселения  считались инонациональные браки  женщин. Нередко они допускались  лишь тогда, когда жених принадлежал  к вышестоящему сословию (т. е. фактически на условиях правила гипергамии) или  платил повышенный брачный выкуп. Бывало также, что в этих случаях жениху приходилось прибегать к умыканию девушки с ее согласия. Из других брачных ограничений назовем  родственную или поколенно-родственную  экзогамию, распространявшуюся не только на кровных родственников, но и на свойственников, а также лиц, связанных  отношениями искусственного родства. Наконец, действовали и такие  обычаи, как принцип очередности  браков старших и младших братьев  и сестер, нарушить который можно  было только с разрешения старших. Таким образом, даже старшая родня будущих супругов была далеко не всегда свободна в своих матримониальных планах. Свобода же собственного брачного выбора юношей была совсем невелика, а девушек - и того меньше, хотя уже в предреволюционное время преобладало не столько прямое, сколько косвенное, психологическое принуждение или воспрепятствование родни к их вступлению в брак. Все же в рамках остававшихся возможностей стороны учитывали личные качества как невесты, так и жениха. В крестьянской среде в невесте ценили не столько красоту, сколько здоровье, уменье вести хозяйство, покладистый характер, добрую репутацию ее самой и ее семьи. О ее достоинствах часто судили по достоинствам матери: "Приглядись к матери и женись на дочери", - говорили карачаевцы. В женихе также ценилось здоровье, хозяйственность, хорошее поведение, репутация семьи и, помимо всего прочего, в соответствии со старинными традициями военизированного патриархально-феодального быта - мужественность и храбрость.

В советское  время с далеко зашедшим, хотя и  не завершенным, процессом изживания  калыма и демократизацией структуры  семьи, равно как и ее социальной макросреды, условия формирования семьи  изменились. Прежде всего определяющее значение получила взаимная склонность женихов и невест. Как дань уважения к старшим достаточно часты браки  по собственному выбору, но - согласно распространенному выражению - с  учетом мнения родителей. Браки по выбору родни встречаются теперь заметно  реже. Среди мотивов брачного выбора преобладают любовь и общность интересов. При этом расширились не только свобода  собственного брачного выбора, но и  круг потенциальных супругов, так  как материальные соображения утратили прежнее значение, былые сословные, если не забылись, то стали учитываться  намного меньше, а конфессиональные и этнические перестали носить нормативный, как в прошлом, характер. Из архаических  брачных ограничений более всего  сохранилась родственная или  поколенно-родственная экзогамия, случаи нарушения которой пока очень  редки. 
Для всех народов области в настоящее время характерны широкая практика социально-смешанных браков и растущая тенденция межнациональной брачности. По частоте межнациональных браков три из четырех коренных народов области - абазины, черкесы и ногайцы - занимают лидирующее положение в Северокавказском историко-культурном регионе. За полвека с небольшим с 1928 по 1982 г. эта частота возросла (соответственно у мужчин и женщин) у абазин в 12 и 44 раза, у черкесов в 9 и 31 раз, у ногайцев в 11 и 27 раз и у карачаевцев в 4,4 и в 6 раз3. В 1982 г. она достигла следующих величин. Частота зарегистрированных межнациональных браков в 1982 г.  
(% к числу всех браков) 

Текущий архив отдела ЗАГС Карачаево-Черкесской автономной области. Отсюда видно, в частности, и то, что у названных народов уже не только в городах, но и в сельской местности межнациональных браков у женщин теперь, как правило, столько же, сколько и межнациональных браков мужчин, т. е. в области произошло расшатывание одной из наиболее прочных традиций этнической предпочтительности в браках.

Изменился также возраст вступления в брак. В прошлом у народов Карачаево-Черкесии наряду с характерными для крестьянского  общества ранними браками мужчин и женщин из-за тягот свадебных  расходов широко бытовали поздние женитьбы мужчин, замужества несовершеннолетних (а у ногайцев даже малолетних)4 девушек, уже упомянутый значительный разрыв в брачном возрасте жениха и невесты. Преобладающий брачный возраст  женщин снижался еще и тем, что  разведенной жене или вдове было практически почти невозможно снова  выйти замуж. Начавшаяся уже в 1920-х  годах борьба против покупного брака  и браков с несовершеннолетними  девушками, а затем ликвидация единоличного крестьянского уклада и социальная активизация молодежи повели к выравниванию брачного возраста женихов и невест с повышением прежде всего у последних. Так, у карачаевцев с конца 1930-х  по середину 1960-х годов преобладающий  брачный возраст у мужчин более  определенно закрепился за возрастными  группами от 25 до 39 лет, а у женщин перешел от групп до 24 лет к группе 25-29 лет. При этом разрыв в среднем брачном возрасте мужчин и женщин сократился более чем вдвое - с 7,2 до 3,2 лет. Начавшаяся на рубеже 1960-х и 1970-х годов противоположная тенденция снижения преобладающего брачного возраста в результате повышения жизненного уровня населения и акселерации молодежи не повела к увеличению установившейся нормальной возрастной разницы.

Динамика  брачного возраста карачаевцев в 1939-1967 годах (%)

Архив отдела ЗАГС Карачаево-Черкесской автономной области.

В настоящее  время преобладающий брачный  возраст у народов области  лишен какой-либо специфики. Исключение до некоторой степени составляют только карачаевцы, у которых наблюдается  традиция относительно поздних браков как мужчин, так и женщин, питаемая главным образом тем, что многие свадьбы задерживаются из-за высоких  брачно-свадебных платежей и непомерного  взаимоодаривания сторон жениха и невесты.

Так, по данным этносоциологического исследования, проведенного в середине 1974 г. Карачаево-Черкесским научно-исследовательским институтом, общие расходы на свадьбу каждой из сторон нередко достигали у  них 10-14 тыс. руб.; приведен типичный пример, когда семья невесты, рабочей  совхоза, израсходовала свыше 15 тыс. руб., в том числе 9 тыс. на приданое и 5 тыс. руб. на берне - подарки всей многочисленной родне жениха. Однако с начала 1980-х годов, после того как в области активизировалась борьба с негативными брачно-свадебными обычаями, у карачаевцев преобладающий брачный возраст также стал снижаться.

Из двух традиционных форм заключения брака - открытого сговора сторон и тайного  умыкания в современном быту народов  Карачаево-Черкесии, как и других народов Северного Кавказа, в  настоящее время, по-видимому, преобладает  брачный сговор. Как уже отмечалось, он представляет собой договоренность между самими брачующимися, реже - между их родителями. Другое дело, что даже при договоренности между женихом и невестой в качестве дани традиции часто учитывается, особенно в сельской местности, мнение родителей или из уважения к ним испрашивается их согласие. В этих случаях брак по договоренности будущих супругов внешне трудно отличить от брака по договоренности их старшей родни. Поэтому для понимания этого переходного порядка решающее значение имеет его новое содержание, состоящее по большей части в свободном выборе брачного партнера.

Однако  в области еще сохраняется  немало семей, которым свойственна  авторитарная структура. В таких  семьях молодежи зачастую приходится вступать в брак вопреки воле родителей. Во избежание семейных конфликтов немало подобных браков заключается путем  такого умыкания (так называемого  увода), при котором невеста, договорившись  с женихом, тайком покидает родительский дом. Известен народам области и  другой, чисто фиктивный вид умыкания (так называемый уход), когда жених  и невеста по договоренности со своими семьями имитируют побег. Этот обычай имеет целью избежать по крайней  мере части брачно-свадебных расходов, в частности, расходов на сватовство, широкое взаимоодаривание сторон и  пышную свадьбу6. По данным упомянутого  этносоциологического исследования середины 1970-х годов, около половины браков, заключенных у народов Карачаево-Черкесии, составляли браки уходом. Однако такие  браки рассматриваются как непрестижные, и, хотя в последние годы, по-видимому, выявилась тенденция к их учащению, в области популяризируются браки  по сговору, но без расточительных свадебных  расходов. Что касается настоящего, насильственного умыкания невест, то о нем будет сказано несколько позже. Существенные изменения в обычаях, связанных с формированием семьи, сопровождались трансформацией их обрядовой стороны, т. е. свадебного цикла.

Трансформация эта, правда, не вполне адекватна, так  как обряд, ритуал как внешнее  оформление, оболочка традиции почти  всегда консервативнее обычая как ее внутреннего, сущностного ядра. Тем  не менее у всех народов Карачаево-Черкесии в той или иной степени идут процессы модернизации традиционной свадьбы  с изживанием в ней тех черт, которые в наибольшей степени  противоречат условиям современной  жизни, сохранением положительных  или нейтральных обрядовых традиций и возникновением новых - региональных или общесоветских - элементов. Детализированной характеристике этих процессов у  отдельных народов области посвящены  последующие главы данной книги, а здесь мы попытаемся дать представление  о наиболее общих и существенных их чертах. Традиционная свадьба почти всех других народов Северокавказского историко-культурного региона состоит из шести основных компонентов. Первый - сватовство и сговор, либо как нечастое исключение из общего правила - один из трех видов умыкания невесты. Второй - перевоз невесты из родительского дома свадебным поездом, сопровождаемый различными свадебными антагонизмами, под которыми в этнографии понимают обрядовое сопротивление этому перевозу со стороны родственников и соседей невесты. Третий - скрывание жениха и невесты в так называемых промежуточных ("других", "чужих" и т. д.) домах, а иногда даже поселение невесты в двух таких домах. Четвертый - перевоз невесты, также не без свадебных антагонизмов, но на этот раз - со стороны соседей жениха, в дом родителей жениха с поселением ее в особом брачном помещении и последующим вводом в "большой дом", т. е. местопребывание* родителей жениха. Пятый - посещение невесты женихом в брачном помещении, рассматриваемое как тайное, с началом фактической супружеской жизни, что сопровождается свадебной обструкцией, т. е. различными препятствиями, со стороны молодежи селения. И шестой - ритуализированное снятие с жениха и невесты различных запретов, связанных со свадебным скрыванием и избеганием старших родственников, свойственников и соседей. Большинство этих компонентов сопряжено с взаимоодариванием сторон, - некоторые - с более крупными материальными обязательствами и тратами. В частности, сговор сопровождается достижением договоренности о так называемых договорных деньгах и приданом, перевоз невесты в дом родителей жениха - демонстрацией и раздачей подарков семьи невесты, ее одежды и т. д.

Сопряжены почти все эти компоненты и  с различными древними религиозно-магическими  действиями, к которым с распространением ислама добавилось мусульманское оформление брака-накях; последнее, однако, не фиксировано  строго и может производиться  и в доме родителей невесты, и  в месте промежуточного поселения, и в доме родителей жениха.  

Но наряду с этим многие компоненты свадебного цикла и прежде всего центральный  из них - "большая свадьба" в  доме родителей жениха после перевоза туда невесты - сопровождаются угощением  и развлечениями - песнями, танцами, назидательными и остроумными речами распорядителя свадебного веселья, состязаниями в национальных видах  спорта. Характерной чертой традиционной свадьбы всегда была умеренность  в еде и тем более в хмельных напитках и в то же время стремление блеснуть искусством слова, песни, танца, джигитовки и т. п. 
Большая часть перечисленных компонентов свадебного цикла в том или ином виде свойственна свадебной обрядности если не всех, то очень многих народов мира на предклассовой или раннеклассовой стадии их развития. Однако некоторые из них, в особенности свадебное скрывание жениха и невесты, исследователи возводят к древним обычаям автохтонного населения Кавказа. Более поздние насельники региона карачаевцы усвоили эти специфические черты свадебной обрядности в результате культурно-бытового воздействия адыгов и родственных им абазин, еще более поздние - ногайцы одни такие черты усвоили лишь частично, другие не усвоили совсем. Даже из такой обобщенной характеристики традиционной свадьбы видно, что разные ее особенности не могут одинаково оцениваться в обществе, в социальном и культурном отношении несравненно более развитом, чем то, в котором они возникли. Например, нельзя не отдать должное такой ее привлекательной черте, как внимание преимущественно к интеллектуальной и эстетической черте, как внимание времяпровождения гостей на свадьбе. Несомненно, органичен для свадебного торжества его национальный колорит, проявляющийся в особенностях не только песен, танцев, праздничных блюд, традиционной символики, но и многих игровых моментов, в "частности, таких, в которые превратились в процессе своей длительной эволюции некоторые свадебные антагонизмы. То же можно сказать и о некоторых компонентах свадебного цикла, в особенности об обряде сговора, придающем всему этому важному событию в жизни брачащихся и их семей социально значимый характер. В то же время в традиционной свадьбе немало и таких черт, которые либо неудобны в современных условиях, либо материально обременительны, либо уже не отвечают нашим представлениям о человеческом достоинстве прежде всего самих брачащихся, либо, наконец, не вяжутся с идеологическим климатом советского общества. Неудобна прежде всего сама растянутость цикла традиционной свадьбы. Она возникла в предклассовом и раннеклассовом обществе, социальная верхушка которого была в значительной мере праздной, а широкие слои населения, крестьянство, после осенней страды располагали избытком свободного времени. Кроме того, некоторые звенья этого цикла были в тех условиях не только целесообразны, но и необходимы. Так, растянутое и строго регламентированное сватовство имело целью предотвратить недовольство сторон, которое могло бы привести к открытому конфликту и даже кровомщению.

Промежуточное поселение жениха и невесты давало возможность установить полезные отношения  искусственного родства и т. п. Большинство  современного населения по условиям своей занятости не имеет лишнего  времени, а такие архаичные институты, как кровная месть и искусственное  родство, остались в прошлом. 
О негативном характере некоторых брачно-свадебных платежей и чрезмерных трат написано уже немало, и здесь можно лишь суммировать главное. Трансформация откровенного калыма, будь то в его обычно правовом или шариатском виде, в современные платежи, эвфеминистически называемые договорными деньгами, подарками и т. п., лишь отчасти меняет его исторический смысл платы за невесту. Большие, зачастую непомерные затраты на свадебное взаимоодаривание и угощение в прошлом практиковались только в верхушечных слоях общества, которым одним они были под силу и которые таким образом поддерживали и повышали свой социальный престиж. В наше время с ростом материального благосостояния самых широких народных масс, нередко опережающим рост культурного уровня, произошло то, что в этнографии называется вертикальной ротацией традиции. Нормы поведения, до этого присущие социальной элите, были взяты за образец другими слоями населения, в которых теперь также началось своего рода соревнование в ценности подарков, пышности оформления свадьбы, обилии свадебного застолья и т. д.

Под влиянием обывательского общественного мнения так приходится поступать и тем, кому это не по средствам. Известно множество случаев, когда недовольство "обделенной" подарками родни  приводило к конфликтами в  молодых семьях и даже к разводам. Бесспорно, не отвечают современным условиям и понятиям все те обряды традиционной свадьбы, которые связаны со свадебным скрыванием жениха и невесты и их последующими избеганием старших родственников, свойственников и соседей, прекращаемым только посредством обрядового снятия запретов. Весь этот порядок, возникнув в незапамятные времена при переходе от матрилокального к патрилокальному брачному поселению как своего рода молчаливое непризнание происшедшего перехода, в дальнейшем поддерживался специфическими условиями патриархального и патриархально-феодального быта.

Он должен был показать жениху и невесте - причем показать в ритуализированной и, следовательно, наиболее впечатляющей форме - что их включение в круг взрослых мужчин и женщин, членов семьи, родственной группы и соседской  общины, произошло только с соизволения  старших, которые одни вольны налагать и снимать запреты.  

Другое  дело, что в обыденном народном сознании свадебное скрывание и  избегание представляются только данью  традициям, проявлением уважения к  старшим или даже "взаимным уважением" младших и старших, - это внешнее  восприятие, относящееся к тому же ко времени известного смягчения  и переосмысления данного порядка, не меняется исторически сложившейся  функциональной нагрузки рассматриваемых обрядов.

Помимо  того, даже при всем своем нынешнем переосмыслении неучастие брачующихся в собственной свадьбе с пребыванием жениха за пределами своего дома, а невесты - в особом помещении для молодоженов, эта фактически "свадьба без новобрачных" не может не создавать для них определенный психологический дискомфорт, 
Еще меньше отвечает современному идеологическому климату исламское оформление брака - накях. Как бы ни представляли его утратившим прежнее религиозное содержание традиционным народным обрядом бракосочетания, накях остается религиозным актом в такой же мере, в какой является им его христианский аналог - венчание.

Все эти  негативные черты, большинство которых  так или иначе свойственны  традиционным свадебным циклам народов  Карачаево-Черкесии, делают понятным, почему в них уже давно началось изживание отдельных наиболее устарелых  элементов. Некоторые такие элементы, как, например, свадебная обструкция молодежи, стали отмирать уже в  предреволюционное время. Однако более  широкая трансформация традиционной свадебной обрядности началась только в советское время в связи  с общим социально-культурным переустройством быта, семьи. Поначалу, в первые послеоктябрьские десятилетия, в этой трансформации наметилась тенденция к обрядовому нигилизму. Продолжавшим бытовать, хотя и значительно упростившимся в условиях нелегкой жизни тех лет, традиционным свадьбам были противопоставлены так называемые свободные, или комсомольские свадьбы. Как правило, это были свадьбы коммунистов, а затем комсомольцев, в которых старая обрядность отбрасывалась практически без какой-либо замены ее новой. Так, в 1934 г., характеризуя комсомольскую свадьбу в абазинском селении Кубина, областная газета Карачаево-Черкесии смогла лишь сообщить, что жених и невеста подъехали на повозке в сопровождении верховых товарищей к ЗАГСу, зарегистрировали брак и уехали домой. Как ни мало было таких свадеб и как ни малоперспективны они были своей "безобрядностью", они сыграли известную роль в замещении религиозного оформления брака гражданским бракосочетанием и если не в прекращении, то в сокращении практики традиционных брачно-свадебных платежей. 
 

Заключение

Попытки популяризировать свободные свадьбы (теперь их стали называть молодежно-комсомольскими или новыми) возобновились в 1950-х  годах и продолжаются до сих пор. Но они, как и прежде, не имеют  заметного успеха. Их неперспективность, по крайней мере, на нынешнем этапе  развития, видна хотя бы из того, что  новые свадьбы обычно оказываются  как бы "двойными". С товарищами и молодыми родственниками напоказ  празднуется новая свадьба - нечто  вроде городского банкета, но до или  после нее, а бывает, что и параллельно, справляется еще одна с соблюдением  если не всех, то большинства традиционных обрядов, и религиозным бракосочетанием. А между тем оживившиеся во время и после Великой Отечественной  войны религиозные настроения вновь  создали необходимость в противопоставлении религиозному свадебному ритуалу новой, безрелигиозной обрядности. Уже в 1964 г. Всесоюзное совещание по новым, гражданским  обрядам положило начало политике возрождения  в стране разумной обрядовой жизни, призванной как заместить устаревшую традиционную обрядность, так и заполнить  вакуум, созданный "безобрядными"" актами гражданского состояния. В известной  мере это был лишь призыв к расширению и ускорению уже начавшегося  процесса трансформации ряда компонентов  традиционной свадьбы. В результате как бы соединились два фактора: объективный - вызываемая преобразованиями в семейном быту стихийная модернизация свадебной обрядности и субъективный - стремление созданных тогда же обрядовых комиссий как-то помочь этой модернизации, направить ее в оптимальное  русло. Для первого компонента свадебного цикла - сватовства и сговора - в настоящее  время характерно значительное возрастание  роли самих молодых людей в  договоренности о браке. По существу, стало нормой личное сватовство самого жениха, которое в случае положительного ответа невесты может как сопровождаться, так и не сопровождаться формальной засылкой сватов его родителями. Соответственно и сговор может достигаться либо самими молодыми людьми (в этих случаях  довольно широко практикуется старый обычай, по которому они обмениваются залогами), либо действующими от их имени  представителями старшего поколения. Второй компонент цикла - перевоз невесты из родительского дома - также может варьировать в своих формах. По большей части, он еще существует как особый обряд, отделенный по времени от сватовства, но нередко оба обряда совершаются слитно. Свадебные антагонизмы практически исчезли, но сохраняется их реликт - обрядовые выкупы. В большинстве случаев удерживается и третий компонент цикла - временное помещение жениха и невесты в промежуточных домах. Но теперь бывает, что и жениха, и невесту помещают в одном промежуточном доме, либо, если семья жениха готова к празднованию свадьбы, не помещают там совсем.