Понятие мифа

Должно быть ясно, что мифический и поэтический  образ суть оба виды выразительной  формы вообще. Выражение – арена  встречи двух энергий, из глубины  и извне, и в их взаимообщении  в некоем целом и неделимом  образе, который сразу есть и то, и другое, так что уже нельзя решить, где “внутреннее” и “внешнее”. Слово всегда выразительно. Оно всегда есть выражение и понимание, а  не просто вещь или смысл. Таков же и миф. Миф или прямо словесен, или словесность его скрыта, но он всегда выразителен. 

Мифология и поэзия – суть в одинаковой мере интеллигенция, то есть это не только выражение, но и одушевленное одухотворенное выражение. Всякая поэтическая  форма всегда есть нечто одухотворенное, она есть изнутри видимая жизнь.

И поэтическое, и мифическое бытие есть бытие  непосредственное, невыводное. Образ  и в поэзии, и не нуждается ни в какой логической системе, ни в  какой науке, философии или вообще теории. Он – наглядно и непосредственно  видим. Выражение дано в живых  ликах и лицах и надо только смотреть и видеть, чтобы понимать.

Некоторое относительное сходство можно находить в общем признаке отрешенности. Однако это какраз та область, где мифология  и поэзия расходятся между собой  принципиально и окончательно, и  поэтому надо быть осторожным в установлении сходства.

Миф не есть специально религиозное создание.

Это отграничение весьма существенно. Как популярное, так и научное сознание довольно слабо разграничивает эти понятия  и часто совершенно без оговорок употребляет одного вместо другого. Тут залегает, однако, существенное различие, и надо уметь его формулировать. Расхождение обеих сфер станет яснее, если принять во внимание их сходство. Непререкаемое сходство мифологии и религии заключается в том, что обе эти сферы суть сферы бытия личностного. Относительно религии тут не может быть сомнений, ни с популярной, ни с научной точки зрения. Религия и мифология – обе живут самоутверждением личности. В религии личность ищет утешения, оправдания, очищения и даже спасения. В мифе личность также старается проявиться, высказать себя, иметь какую-то свою историю. Эта общая личностная основа делает заметным и расхождение обеих сфер. Действительно, в религии мы находим какое-то особое, специфическое, самоутверждение личности. Это какое-то принципиальное самоутверждение себя в своей последней основе, в своих исконных бытийственных корнях. А миф как таковой, чистая мифичность как таковая – отнюдь не должны быть во что бы то ни стало принципиально религиозными. Так, религия всегда живет вопросами о грехопадении, искуплении, спасении, грехе, оправдании, очищении и т.д. Может ли миф существовать без этих проблем? Конечно, и тому в подтверждение есть множество примеров. Религия привносит в миф только некое специфическое содержание, которое и делает его религиозным мифом, но самая структура мифа совершенно не зависит от того, будет ли она наполнена религиозным или иным содержанием. 

Миф не есть догмат.

В это отождествление легко впасть после вышеописанного отграничения мифа от религии. В самом  деле, миф не есть сама личность, но ее изображение, ее лик, ее форма и  образ, ее начертание. Не есть ли он в  таком случае догмат? Догмат ведь как  раз фиксирует смысловое, энергийное содержание религии. Он есть форма и  начертание постижений и достижений, данных в религии. Этого рассуждения  необходимо избегать. 

Миф не есть догмат по одному тому, что миф как  таковой, чистый миф не есть вообще религия. Догмат предполагает некоторый  минимум религиозного опыта, в то время как миф может существовать вне всякой религии (например, в науке или искусстве).

Миф не есть догмат, потому что последний есть всегда уже определенного рода рефлексия  над религиозным опытом и, может  быть, над религиозным мифом. Миф  же ни в каком смысле не есть какая-нибудь рефлексия. Он всегда некая явленность, непосредственная и наивная действительность, видимая и осязаемая изваянность  жизни.

Миф не есть догмат, потому что догмат есть не только рефлектированный, но и абсолютизированный миф. Догмат возможен всегда только как  оценка и ценность прежде всего. Это  есть утвержденность вечных истин, противостоящих всякому вещественному, временному и историческому протеканию явлений. В противоположность этому миф  часто фактичен и историчен.

Итак, миф  не есть догмат, но – история. Энергийное, смысловое или феноменальное  проявление и становление бытия  личностного в мифе есть становление  историческое. Другими словами, миф  есть личностное бытие, данное исторически.

Миф нашего времени.

Миф, т.е. специфически обобщенные отражения действительности выступающие в форме чувственных  представлений и фантастических одушевленных существ, всегда играл  значительную роль в религии и  религиозной философии.

Для XX века большое значение приобретает политический миф, ведущий к санкранизации государства, "нации", расы", и т.д., что с наибольшей полнотой появилось в идеологии фашизма. Причем используемый миф оказывается то традиционно религиозным, как древнегерманская мифология; то сконструированным в рамках буржуазной философии; то демагогически абсолютизированной реальной общностью, как "нация", "народ" и др.

Некоторые особенности мифологического мышления могут сохраняться в массовом сознании наряду с элементами философского и научного знания, строгой научной  логикой.

При некоторых  условиях массовое сознание может служить  почвой для распространения "социального" или "политического" мифа, но в  целом мифология как ступень  сознания исторически изжила себя. В развитом цивилизованном обществе мифология может сохраняться  не только фрагментарно, спорадически на некоторых уровнях.

Различные формы общественного сознания и  после окончательного выделения  из мифологии продолжали пользоваться мифом как своим "языком", расширяя и по новому толкуя мифологические символы. В частности, в XX веке наблюдается также сознательно обращение некоторых направлений литературы к мифологии (Дж. Джойс, Т. Манн, Ж. Котто и др.), причем имеет место как переосмысление различных традиционных мифов, так и мифотворчество – создание собственных поэтических символов. 
 

Заключение.

Итак, целая  эпоха духовной жизни человечества, формирование и расцвет древних  цивилизаций была царством мифа, созданного воображением человека. Воображение  – великий дар природы, драгоценное  качество людей, их творческая энергия. Оно создало “Илиаду” и “Рамаяну”, “Эпос о Гильгамеше” и “Энеиду”. Оно создало Парфенон и величественные египетские пирамиды, ибо, до того как  строители своими руками возвели  их и сделали фактом реальности, они уже жили в мечте, в воображении  архитектора.

Воображение древнего человека создало царство  мифа. Люди искали ответы на волнующие  их философские вопросы, пытались разгадать  загадки Вселенной, человека и самой  жизни. Когда действительность не давала ответа, на помощь приходило воображение. Оно же удовлетворяло и эстетические потребности людей.

Миф – не сказка. Сказка – вымысел и осознается как вымысел, увлекая человека мечтой об инойдействительности. Миф отождествляет  мечту с реальностью. Сказка –  дитя уже более поздней эпохи. Миф – древнее. Он не мирится с  сомнением. Человек, создавая его, как  бы осуществлял свое абсолютное знание истины. Кто из современников Гомера мог сомневаться в реальности Зевса? Кто из древних индийцев осмелился бы оспаривать существование грозного Шивы? Мир мифа был вне сомнений.

Древнее искусство  – царство идеальных героев. Мечта  создавала образец человека в  его лучшем, совершенном проявлении. В какой-то степени это был  пример для подражания. Александр  Македонский, возя с собой в походы “Илиаду” Гомера, уподоблял себя Ахиллесу.

Людские сообщества нуждались в сильных героических  личностях, способных бороться и  побеждать врагов рода, племени, народа, и мечта, воображение создали  таких героев, очищавших мир от скверны, подобных Гераклу, совершившему двенадцать подвигов, или Раме, убившему чудовище Равану, что похищал женщин, пожирал все живое и разорял  земли.Идеальные герои, жертвуя собой, искали чуда, дабы избавить людей от вековечных бед, подобно Гильгамешу, отправившемуся на край света за цветком  бессмертия. И этот их подвиг славили  поэты.

Легенды о  героях легли в основу эпических  сказаний древности. Античная культура венчает богатейшие древние цивилизации. В ней уже возникли черты иного  мировоззрения. Научная мысль уже  начала разрушать то наивное, полное восторгов и страхов мировосприятие, которое отразилось в мифах, в  древних языческих религиях.

Мир переменился. Давно уже замолкли боги и герои, оживлявшие воображение древних  народов, но, воплощенные в литературных образах, они волнуют нас как  вечная и неугасимая мечта о прекрасном.