Концепции локальных цивилизаций

     Этот  общий  скелет философии истории Тойнби  одел в богатую и плодотворную  плоть фактов.

     4. Дискуссионные вопросы теории Тойнби

     С предложенной  Тойнби теорией «локальных цивилизаций»  согласны далеко не все исследователи. Наиболее развернутая критика  содержится в трудах П.А. Сорокина. По его мнению, достаточно спросить, насколько достоверна общая схема теории подъема и упадка цивилизаций, как оценки сразу меняются. Труд, вообще говоря, слишком обширен и явно пересыщен пухлыми цитатами из Библии, мифологии, поэзии. Стремление использовать чрезмерно развернутые поэтические и символические образы помешали автору более четко выстроить свою теорию и сделать ее значительно доступнее. П.А. Сорокин считает, что, несмотря на поразительную эрудицию, Тойнби обнаруживает либо незнание, либо сознательное пренебрежение многими социологическими трудами, да и знание истории у него неровно. Оно превосходно в отношении эллинской (греко-римской) цивилизации, но значительно скромнее в отношении других цивилизаций. Его знакомство с накопленным знанием по теории искусства, философии, точных наук, права и некоторых других тоже не всегда достаточно.

     По  мнению  П.А. Сорокина, труд Тойнби имеет  два коренных дефекта, относящихся  не к деталям, а к самой сердцевине  его философии истории: во-первых, к «цивилизации», избранной Тойнби  в качестве единицы исторического  исследования, во-вторых, к концептуальной  схеме генезиса, роста и упадка  цивилизаций, положенной в основу  его философии истории. [2]

     Под «цивилизацией»  Тойнби имеет в виду не просто  «область исторического исследования», а единую систему, или целое, части  которого связаны друг с другом  причинными связями. Поэтому, как  во всякой такой системе, в  его «цивилизации» части должны  зависеть друг от друга и  от целого, а целое — от частей. Он категорически утверждает  вновь и вновь, что цивилизации  суть целостности, чьи части все  соответствуют друг другу и  взаимно влияют друг на друга. Одной из характерных черт  цивилизации в процессе роста является то, что все аспекты и стороны ее социальной жизни координированы в единое социальное целое, в котором элементы, экономики, политики и культуры удерживаются в тонком согласии друг с другом внутренней гармонией растущего социального организма. Как показывает П.А. Сорокин, «цивилизации», с точки зрения Тойнби, суть реальные системы, а не просто скопления, агрегаты и конгломераты феноменов и объектов культуры (или цивилизации), смежных в пространстве и времени, но лишенных какой-то бы, ни было причинной или другой осмысленной связи.

     Можно согласиться  с П.А. Сорокиным в  его критике  чисто поэтической  метафоры Тойнби: цивилизация —  это нечто вроде  живого тела. Но он, пожалуй, не  прав, отрицая всякое единство  исторически реальной цивилизации. Ошибочно приняв различные скопления (агрегаты) за системы, Тойнби начинает  трактовать цивилизации как «виды  общества» и ретиво охотиться  за единообразием в их генезисе, росте и упадке.

     Очевидно, не  прав Тойнби и в том, что  признал  старую, идущую от Флоруса  к Шпенглеру концептуальную схему  «генезиса—роста—упадка» единообразной  моделью развития цивилизаций. Эта  концепция основана на простой  аналогии и представляет собой  не теорию реальных изменений  общественно-культурных фактов, а  оценочную теорию общественно-культурного  прогресса, подсказывающую, как феномены  культуры должны изменяться. Это  становится явным уже в формулах  «роста» и «разложения», где господствуют  нормативные понятия прогресса  и регресса, а формулы реальных  изменений исчезают.

     Из  такой  теоретической схемы закономерно  вытекают фактические и логические  погрешности в философии истории  Тойнби. Прежде всего, надо сказать  о его классификации цивилизаций. Многие историки, антропологи и  социологи отвергают ее как  произвольную, лишенную ясного логического  критерия выбора. Некоторые христианские  цивилизации трактуются как отдельные и различные (Западная Европа, Византия, Россия). Тойнби рассматривает православие и католичество как две различные религии, а конгломерат различных (религиозных и других) систем объединяет в одну цивилизацию. Между тем, даже великие культурные и вероисповедные сдвиги лишь увеличивают многообразие в единстве цивилизации, если носителями различий оказываются народы, представляющие для внешнего мира и для самих себя все то, что и прежде, вычлененное в ойкумене культурное пространство. Конфессиональный разрыв протестантов с католицизмом был намного радикальнее догматических и обрядовых особенностей, некогда разведших Восточную и Западную церкви. Но первый лишь модифицировал цивилизацию Запада, вторые же, по словам Ф.И. Тютчева, санкционировали именно расхождение двух «человечеств».

     Спарта  произвольно  вырвана, по мнению П.А. Сорокина, из остальной эллинской  цивилизации, тогда как римская  цивилизация  объединена с греческой... Полинезийская  и эскимосская цивилизации, или  «подцивилизации» (в одном месте  Тойнби утверждает, что они были  живорожденными цивилизациями; в  другом — что они остались  на уровне «подцивилизации» и  иногда не достигли уровня цивилизации), рассматриваются как отдельные цивилизации по племенному признаку, тогда как все кочевники всех континентов объединены в одну цивилизацию, и т.д.[2]

     Тойнби  называет  большинство цивилизаций  то «мертворожденными», то «застылыми», то «окаменевшими», то «надломленными», то «разлагающимися», то «мертвыми и погребенными», согласно Тойнби, из 26 цивилизаций только одна западная еще, возможно, жива в настоящее время, а все остальные либо мертвы, либо полумертвы («застыли», «окаменели», «разлагаются»). Таким образом, в согласии с принятой схемой, цивилизации должны пройти через надлом, разложение и смерть. Тойнби остается или похоронить их, или объявить мертворожденными, «застылыми», «окаменевшими», или, наконец, — надломленными, разлагающимися. Но у Тойнби нет никакого ясного критерия, что такое в действительности смерть или надлом, возрождение или разложение цивилизации, он добровольно берет на себя роль могильщика цивилизаций.

     Отважно следуя  своей схеме, Тойнби не смущается, что некоторые из его цивилизаций, какие, согласно схеме, должны бы  давно  умереть, после своего надлома  живут века, даже тысячи лет, и  теперь еще живы. Он выходит  из трудностей простым изобретением  термина «окаменевшей» цивилизации. Так, Китай окаменел на тысячу  лет. (Как это совместить с нынешним  динамизмом страны?) Египет —  на две тысячи лет. Эллинская  цивилизация либо разлагалась, либо  каменела с Пелопоннесской войны  до .V в. н.э. Вся римская история  — это непрерывное разложение, с начала и до конца. То же  самое происходит и с другими  цивилизациями. В концепции Тойнби  цивилизации едва имеют право  жить и расти. Если они не  родились мертвыми, как некоторые  из них, тогда они застывают. Если  они не застыли, их ждет надлом  почти сразу же после рождения, и они начинают разлагаться  или превращаться в «окаменелость»...

     Предыдущее  объясняет, почему в труде Тойнби  так мало анализируется стадия  роста цивилизаций. Есть только  крайне расплывчатые утверждения, что на этой стадии существует  творческое меньшинство, успешно  встречающее все вызовы. Нет ни  классовой борьбы, ни войн между  народами и государствами, и все  идет отлично, становится все  более и более возвышенным. Такая  характеристика процесса роста  его многочисленных цивилизаций  явно фантастична.

     Принять схему  Тойнби значило бы согласиться  с ним, что в Греции до 431—403 гг. до н.э. (надлом эллинской цивилизации, согласно Тойнби) не было никаких  войн, революций, классовой борьбы, рабства, традиционализма, нетворческого  меньшинства и что все эти  бедствия появились только после  Пелопоннесской войны. А, кроме того, следует принять и другие моменты; например, что после этого в Греции и Риме творчество прекратилось, не было Платона, Аристотеля, Эпикура, Зенона, Полибия, отцов церкви, Лукреция, научных открытий — ничего творческого. На какой же стадии находится западная цивилизация, так и не ясно, ведь позиция Тойнби двойственна. Во многих местах он говорит, что она уже испытала свой надлом и находится в процессе разложения, в других местах он отказывается вынести приговор. Но каким бы, ни был его диагноз, западная цивилизация до XV в. рассматривается им в стадии роста. Если это так, то, согласно схеме, никаких революций, серьезных войн, никаких жестких и устойчивых классовых различий не должно было существовать в Европе до этого века.

     А между  тем, XIII и XIV вв. — наиболее революционные (до XIX—XX вв.) в истории Европы. Крепостничество  и другие классовые различия  были жесткими и устойчивыми, и было множество войн —  больших и малых... В итоге средневековое  западное общество периода роста  не обнаруживает множества черт, характерных для растущих цивилизаций. То же верно в отношении  других цивилизаций. Это означает, что единообразия роста и упадка  цивилизаций у Тойнби совершенно  фантастичны и не основаны  на фактах.

     Сорокин подчеркивал, что многие единообразия, на которые  претендует Тойнби в связи  со своей схемой, либо ложны, либо переоценены. Например, его единообразие негативной связи между географическим распространением цивилизации и ее внутренним ритмом; между войной и ростом; между прогрессом техники и ростом. В утверждениях Тойнби есть известная доля истины, но как категорические формулировки они, безусловно, ошибочны.

     Все цивилизации  Тойнби — сложные  комплексы, распространившиеся на обширные  территории и группы населения... Причем он предполагает, что такое  распространение происходило мирно, без войны, благодаря невольному подчинению «варваров» очарованию цивилизации. Такое утверждение опять-таки неверно. В реальной истории все цивилизации во время роста распространялись не только мирно, но и с помощью силы, насилия, войн. Кроме того, многие из них в период разложения сжимались, а не расширялись, и были миролюбивее, чем во время роста.

     Вслед за  Шпенглером Тойнби приписывает  некоторым  цивилизациям различные  господствующие тенденции: эстетическую  — эллинской, религиозную — индийской (долины Инда), механистически-техническую  — западной (у других восемнадцати  цивилизаций он таких господствующих  влечений не обнаружил).

     Очень сомнительны  сами такие суммарные  характеристики. Западная цивилизация не была  господствующей примерно до XIII в. с VI по конец XII в. движения технических  изобретений и научных открытий  почти не было. С VI по XVIII в. эта  механическая цивилизация была  сверху донизу религиозной, даже  более религиозной, чем индийская  или индуистская во многие периоды их истории. Предположительно эстетическая эллинская цивилизация не обнаруживала своего эстетического влечения до VI в. до н.э. и, наоборот, выказала определенный научно-технический порыв между 600 г. до н.э. и 200 г. н.э. Арабская цивилизация, чью доминирующую черту Тойнби не подчеркнул, выказала исключительный порыв к научным и техническим занятиям в VIII—XIII вв., причем гораздо больший, чем западное общество в те же века. Все это значит, что приписывание, в духе Шпенглера и Тойнби, некоторой специфически вечной тенденции той или иной цивилизации, независимо от стадии ее развития, не соответствует фактам и вводит в заблуждение.

      5. Мировые войны – как противостояние локальных  цивилизаций

     Цивилизационная  структура мирового сообщества  не является стабильной, постоянной. Она подвержена социальным напряженностям, войнам, революциям, на территориях  локальных цивилизаций изменяются  границы, происходят крупные миграционные  движения. Опыт всемирной военной  истории свидетельствует, что на  территории локальных цивилизаций  происходили вооруженные противоборства, которые в большей или меньшей  мере имели цивилизационный характер: войны внутри государств локальных  цивилизаций; войны между государствами  внутри локальных цивилизаций; войны  между государствами различных  локальных цивилизаций; колониальные  войны; национально-освободительные  войны; мировые войны.

     Цивилизационный  подход, анализ общественных процессов  через призму локальных цивилизаций  обеспечивают более полное и  глубокое познание сущности, причин  межгосударственных и внутригосударственных  войн, их морально-политический характер, расстановку политических сил, способы  вооруженной и невоенных форм  борьбы; политические, социальные, экономические, духовные и экологические последствия  всех видов войн.

     При изучении  истории двух мировых войн, их  сущности, причин, итогов и последствий  большинство советских историков  все сводили к политическим, классовым, экономическим, дипломатическим и  военным факторам. Хотя, например, опять-таки  Николай Бердяев уже обратил  внимание на цивилизационный  характер Первой мировой войны. Он понял, что на нее надо  смотреть через призму борьбы  различных культур, этносов, религий, морали, права, через противоречия  между государствами, принадлежащими  к различным локальным цивилизациям. По мнению Бердяева, это была  духовная война славянской и  германской рас. В ней расовые, национальные и религиозные факторы  оказались могущественнее факторов социальных и классовых. Мировая война была не только столкновением вооруженных сил, но и борьбой восточного и западного христианства, она обострила славянские вопросы, вопрос о мировом устройстве.

     Вторая  мировая  война – это война  не только  Советского Союза с нацистской  Германией, но и война с фашизмом  западных демократий. Президент  США Франклин Рузвельт считал, что начавшееся в 1939 году вооруженное  противоборство имеет цивилизационный  характер. В мае 1941-го он заявил, что мир разделился на две  большие части – на языческое  варварство и христианский идеал; что мы (Соединенные Штаты Америки) не принимаем нацистского образа  жизни и не допустим его  у себя; мы защищаем не только  демократию, но и христианские  ценности. Свободу каждого человека  верить в Бога. Зная негативное  отношение коммунистов к Русской  Православной Церкви, Рузвельт в  годы войны обратился через  посла США в Москве Аверелла  Гарримана к Сталину с просьбой  вести по отношению к РПЦ  менее жесткую политику.