Цивилизационный процесс

Содержание: 

Введение ………………………………………………………………………..…..3

Понятие цивилизационного процесса ……………………………………………4

Техника как составляющая цивилизационного процесса ………………………5

Заключение ………………………………………………………………………...8

Список источников ………………………………………………………………...9 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

     Введение 

     Кризис  культуры является традиционной темой  в рамках философских и культурологических исследований как для конца XIX, так и в настоящее время.

     Общепринятым  является употребление термина «научно-технический  прогресс».

     Сама  по себе техника не является подлинной  и главной причиной кризиса культуры и цивилизации.

     Сейчас  много говорят и пишут об изменении  окружающей среды, природы, но основная проблема заключается в том, что происходят глобальные изменения в самой онтологической природе человека, в его внутреннем, духовном мире, что неизбежно ведет не только к экологической, но и антропологической катастрофе. Важнейшей причиной кризисного состояния культуры и цивилизации является изменение иерархии ценностей, соотношения материального и духовного в потребностях и деятельности человека, в целеполаганиях его и оценках.

     Для предотвращения варианта так разрешаемого кризиса необходимо осознать его  первопричину, исток, который обнаруживается в самой природе человека как творца культуры в виде, например, изменения иерархии ценностей. В этой области происходит деформация онтологического основания культуры, в ее важнейших (духовной и материальной) сферах деятельности. Эти стороны культуры развиваются неравнозначно, с преимущественным опережением материального производства, техники, технологий и позитивной науки, с ними связанной, что, собственно, и является одной из причин кризисности культурно-цивилизационного процесса. 
 
 
 

     Понятие цивилизационного процесса 

     Цивилизационный процесс не ограничивается техническими изобретениями и комфортом. В самом широком смысле он может определяться как порядок и предполагает организацию человеческого бытия в соответствии с гармонией космоса (как в античности), с Божественными заповедями (как в средние века), с принципами разума (как в Новое время). Эта организация не исчерпывается порядком знания или власти, а предполагает дисциплину духа и тела, и таким образом, цивилизационный процесс не остается в сфере идей или внешних институтов, а протекает в душах людей, реализуется как форма контроля и управления за своим поведением, образом мысли, речью, переживаниями. Обычно считается, что наука не имеет отношения к этим внутренним психическим практикам и забота о душе — это задача разного рода учителей, наставников и мудрецов, священников, моралистов и литераторов. Однако к числу парадоксов современности относится и тот, что традиционный гуманитарный дискурс о человеке выполняет не только ту функцию, которая ему приписывается.

     Возвышенный и благородный, критический и  обличающий, претендующий на истину и морализирующий, сегодня он влияет на человека в неизмеримо меньшем масштабе, чем незаметные, но всепроникающие наученные советы, консультации, оценки и рекомендации, которые разработаны чуть ли не на все случаи жизни. С одной стороны, наука отказалась от притязаний на решение загадок жизни, и, как отмечал Л. Витгенштейн, «если бы даже были получены ответы на все возможные научные вопросы, наши жизненные проблемы совсем не были бы затронуты этим»¹.

     С другой стороны, отказавшись от жизненного мира как от фундамента (это, по Гуссерлю, главная причина кризиса современной  культуры), она, как ни странно, стала  влиять на жизнь в неизмеримо большем, чем прежде, масштабе. С одной стороны, философия и гуманитарное знание на словах призывают обратиться к проблеме человека, с другой — постепенно отказываются от гуманизирующего дискурса и все чаще говорят о смерти Бога, субъекта, автора и самого человека. При этом бросается в глаза то обстоятельство, что оставшиеся правоверными гуманитарии, которые занимаются реконструкцией идеи человека и вырабатывают благородный и возвышенный язык о человеческих ценностях, о месте и назначении человека, обличают пороки современной научно-технической цивилизации и призывают к высоким идеалам, выполняют вовсе не ту функцию, которую они себе по старинке приписывают.

     Разговоры о высоком назначении человека и  об ответственности, конечно, в какой-то мере способствуют воспитанию чувствительных натур, однако при этом они притупляют бдительность к тем оставленным вне поля внимания морализирующего автора факторам, которые воздействуют на человеческую жизнь. Ведь известно, что такие разговоры нередко камуфлируют неприглядную действительность и лишь создают впечатление того, что кто-то взял на себя заботу об улучшении человеческого рода. 

     Техника как составляющая цивилизационного процесса 

     Орудийность - нисхождение человека в среду функционирования техники. Техника - материальное средство реализации намерения человека с момента возникновения цивилизации имела отдаленную потенцию к самостоятельному функционированию - бытию, когда-то заданному волей человека, но ставшему независимым от нее. В эпоху примитивной цивилизации уже были изобретены такие орудия, как бумеранги, суда, акведуки и проч., которые какое-то, и в некоторых случаях, значительное время самостоятельно продолжали исполнять намерение человека, тем самым воспринимая часть его субъектности. Цивиизационное начало человека, объективируясь в автономно функционирующих орудиях, с каждым техническим открытием все менее нуждается в человеке, как трижды ограниченном, трехосновном фундаментальном несовершенстве. Уже в настоящее время человек превращается в среду, нечто вспомогательное для его материализованного, автономно функционирующего намерения. С точки зрения цивилизационного начала, орудие представляет собой наивысшее достижение человеческого гения, абсолютно рациональный артефакт, которому должно служить несовершенное существо, не способное по своей природе стать целостным. Техника - цивилизационный способ жизни после смерти, поскольку частица я, выделенная из него, продолжает осуществлять намерение своего создателя даже после прекращения его бытия. В данном случае любое орудие аналогично произведению искусства. Однако многие артефакты художественной культуры несут в себе значительную долю трансцендентного - а-и-анти-цивилизационного начала человека.

     Техника, напротив, есть исключительно произведение его рационального, т.е. цивилизационного начала. Предельной реализацией закона катастрофы применительно к техническому прогрессу является, с одной стороны, полное делегирование любой способности и любого намерения человека материальному орудию - исход цивилизации от рабства человеческой ограниченности в ограниченность иного порядка, вероятно, преодолеваемую с большей легкостью; с другой, очищение цивилизационного начала от излишних запретов иррациональной трансценденции, присущей человеку. Создание искусственного интеллекта, совершенного сознания, лишенного инстинктов, присущих дикостности, и алогичных императивов трансценденции, станет кульминацией цивилизациогенеза. Человечество уже в прошлом веке, наблюдая результаты технического прогресса и предчувствуя его предельную реализацию - свою ненужность для себя, воплощенного в технике, предпринимает отчаянные попытки спастись от мира безграничных возможностей, созданного его же орудийностью. Антитехницизм есть ничто иное, как борьба с цивилизацией, однако обращенная к следствию, но не причине. Невозможно преодолеть орудийную категорию цивилизационной катастрофы посредством уничтожения ее внешней реализации. Только радикальное изменение сознания человека сможет остановить угрожающий процесс исхода человеческого в орудийность.

     Производственные силы цивилизации в последнюю четверть прошлого века достигли немыслимых ранее мощностей. Создание и, следовательно, предложение материальных ценностей, доступных в минувшие тысячелетия только избранным, превышает спрос, тем самым перманентно понижая их стоимость. Предметы роскоши, инструменты телесных услад, переполняют мировые рынки, становясь достоянием всего человечества. Население Тропической Африки пользуется теми же товарами, как парижане или москвичи среднего класса. Процессы экономической глобализации ведут к уравниванию цен и заработных плат во всем мире. По всей планете растут жизненные стандарты. Если в середине XIX в. рабочие были вынуждены влачить ничтожное существование в условиях, описанных Марксом с подлинным состраданием на страницах "Капитала", то в наше время социал-демократические и коммунистические партии всего мира стремятся к тому, чтобы количество предметов и услуг, доступных обладанию рабочими, превысило уровень роскоши среднего фабриканта начала ХХ в. или римского аристократа эпохи поздней империи. Социальная революция полностью утеряла смысл в развитых странах. "Угнетенные классы", давно пресытившись хлебом, испытывают подлинные страдания в мире излишних зрелищ. Население третьего мира, очарованное возможностью получить рай пресыщения здесь и сейчас, стремится достигнуть его легальным путем².

     Причиной подавляющего большинства требований повысить материальный уровень жизни в XXI в. является отнюдь не благородная борьба за необходимый человеку для полноценной жизни минимум вещей, но примитивная зависть к несчастным, обреченным на пресыщение. В актуальной ситуации также действует закон катастрофы человечества: бесконечное число вещей принудительно доступных человеку приводит к ситуации бесчеловечного изобилия, подавляющего, с одной стороны, заложенное в его природе трансцендентное отрицание материальности, с другой, ограниченность его материальных потребностей. Предельной реализацией изобилия вещей является нечеловеческая формула бытия: жизнь = вещь. 

     Заключение 

     Конец XX в. и начало XXI в. Характерны смещением  результирующего вектора динамики цивилизационного развития с «национальных» и иных локализаций к общемировым, глобальным процессам. Основные «игроки» выражают свои интересы, проводят их в масштабах глобального процесса, а остальные вынуждены либо соответствовать отведенному им месту, либо идти вслед за лидерами, лидером, часто не осознавая отсутствие своего «лица» во взаимодействиях.

     Переход к технологически значимым высшим формам управленческой мысли тесно связан с появлением в середине XX в. на территории СССР методологического движения. Основатели движения (А.А. Зиновьев, Г.П. Щедровицкий) удерживали глобальные притязания в интеллектуальном процессе, в аналитике, в постановке проблем. Но и только к концу XX в. этим притязаниям было создано соответствующее «мыслетехническое» обеспечение. В данных поисках и разработках особое место занимают наши разработки. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  источников 

1. Бердяев Н. Человек и машина. – М., 2000.
2. Кутырев А. Культура и технология: борьба миров. – М., 2004.
3. Леонтьева Е.Ю. Мир рациональности в мире человека. - Волгоград: Политехник, 2001.
4. Моисеев Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы. – М., 2006.
5. Ортега-и-Гассет Х. Рассуждения о технике. – М., 1999.
6. Симкин Г. Рождение этосферы. – М., 2005.
7. Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. – М., 2004.
8. Философские работы.  - М., 2004.