Асеевская усадьба

         Изображение летящего коня в эскизах герба появилось совсем не случайно. Асеев хорошо знал историю христианства и библейскую символику. Божии пророки нередко обращались к описанию этих животных вследствие их силы, быстроты, неутомимости и грациозности, а езда на лошадях верхом считалась знаком особого достоинства.

         Возможно, именно об этих чертах собственного характера хотел заявить Асеев посредством своего герба. В жизненной ситуации увлечение этими животными было присуще всем представителям асеевских ветвей, как и владение собственными конными заводами.

         Во всех вариантах герба отмечается одна погрешность: в потомстве Асеева двое сыновей и шесть дочерей, но сам заказчик в течение 1915 – 1916 годов не отметил этой неточности…

         Герб Асеева не был утвержден, но сами письма Белинского Асееву, опубликованные трудами О. Н. Наумова, несомненно являются ценнейшим материалом.

         Фабричные и благотворительные дела не мешали Асееву заниматься светской общественной деятельностью. В 90-х годах он был избран в состав Тамбовской Ученой Архивной комиссии, которая объединяла общими интересами представителей разных сословий. В тот период в ее состав входили лучшие представители тамбовской интеллигенции – архитекторы, врачи, строители, художники. С одним из них, художником и портретистом Н. М. Шевченко Асеева соединил общий интерес – охота.

         Николай Михайлович Шевченко – обедневший дворянин, полковник в отставке, волею судьбы оказался в Тамбове и обрел в нем собственный дом.

         Кроме художественных полотен, представленных В. В. Михайловым в книге «Художники Тамбовского края», Шевченко был автором нескольких оригинальных адресов.  Один из них выполнен по заказу тамбовского духовенства при прощании с епископом Иннокентием в 1909 году.

         Второй знаменательный адрес был изготовлен художником к 25-летию Ученой Архивной комиссии для ее покровителя – российского императора. Адрес был вручен Николаю II вместе с изданными трудами Архивной комиссии и историческим очерком о ее деятельности за 1884 – 1909 годы. Эти адреса были выставлены для всеобщего обозрения на продолжительное время и витрине магазина Дедова на Гимназической улице.

         М. В. Асеев предоставил художнику часть своей усадьбы, на которой был построен деревянный особняк, обложенный кирпичом. Предполагается, что автором проекта был сам Шевченко, пользовавшийся помощью друзей архитекторов.

         Оригинальный домик в стиле модерн асимметричной формы с четырехгранной башенкой и шпилем просуществовал с 1910 по 1977 год. Он располагался по центральной оси асеевского дома, выгодно дополнял композицию усадьбы и своею простотою нисколько не нарушал ощущения ее пышности.

         Дома Асеева и Шевченко были окольцованы с Набережной улицы ажурной железной решеткой; в кружеве главных ворот легко просматривался вензель владельца усадьбы.

         По свидетельству тамбовского старожила Н. Степанова, в ограде великолепной асеевской усадьбы насчитывалось более 80 художественно выполненных пролетов, из которых около 60 решеток было сброшено в 20-х годах в реку Цну для укрепления дамбы, прорванной мощным весенним потоком. В тот период от ограды осталось лишь 14 пролетов.

         Временный деревянный забор позже был заменен чугунными пролетами – 30 слева и 10 справа. Ювелирная работа искусных тамбовских мастеров кузнечного дела в силу неожиданных обстоятельств оказалась утраченной навсегда.

         Дом Шевченко, приветливый и гостеприимный, был подлинным художественным центром Тамбова. В нем в 1910 – 1918 годах часто собирались тамбовские художники, педагоги, врачи. Бывал в этом доме и один из ведущих художников «Мира искусств» Мстислав Добужинский, приезжавший не раз в имение матери. Одну из своих графических работ он оставил в мастерской Шевченко на память о встречах. Несомненно, мир интересов этого дома был чрезвычайно близок Асееву.

         Направления общественной деятельности тамбовского мецената были весьма разнообразны, среди них и участие в качестве гласного в работе Городской думы. От имени думы М. В. Асеев и горный инженер Назарьев вели предварительные переговоры с разными фирмами о заключении контракта. Городской бюджет был весьма скуден, и дума возлагала большие надежды на безвозмездно составленные проекты. На таких невыгодных условиях ознакомиться с делами согласилось лишь Русское отделение фирмы Шуккерт и К из элементарного уважения к «Торговому Дому Асеевых».

         Централизованное электроосвещение города, к которому стремилась дума, разрешало одну из важнейших проблем – экологическую. Крупные домовладельцы для освещения усадеб, частных магазинов и сдаваемых в аренду домов в обилии устанавливали нефтяные двигатели, невольно способствуя загрязнению города. Разрешение на их установку давали гласные думы. В оценке воздействия двигателей на окружающую среду Михаил Асеев был строг и непреклонен.

         В начале 1908 года М. В. Асеев был введен в состав дирекции Тамбовского отделения Императорского Русского музыкального общества. В 1911 году он уже исполняет обязанности товарища (т. е. заместителя) председателя дирекции. За полезную деятельность Асеева на этом поприще Соломон Стариков ходатайствует о представлении его к очередной награде.

         Трудно указать ту сферу общественной жизни Тамбова, где бы не упоминалось имени Михаила Васильевича Асеева.

         Двадцатый век ставил перед Тамбовом множество сложных проблем, которые невозможно было решить за счет государственного финансирования. Растущему городу требовались новые торговые площади и квартиры для разных слоев населения. Предприимчивые деловые люди видели в этих проблемах новые статьи дохода для себя. В центре торгового района города в обилии появлялись большие и малые торговые учреждения. Торговые особняки Асеевых появились недалеко от рыночной площади на Знаменской и Носовской улицах. Часть помещений сдавалась в аренду мелким предпринимателям, а в наиболее удобном месте Асеевы сами арендовали торговый зал в огромном доходном доме на углу Носовской и Бибиковской улиц.

         После 1910 года Асеев берется за строительство доходных домов под квартиры для состоятельных жителей Тамбова. В тихом квартале на Араповской (ныне Горького) за короткий срок возводятся особняк и флигель с системой необходимых хозяйственных сооружений. Уютные квартиры в домах были оборудованы в соответствии с требованием времени: снабжены канализацией, водопроводом и электричеством. На усадьбе был разбит великолепный сад. Постоянными арендаторами асеевских квартир были судьи, банковские служащие и врачи. Одну из квартир снимал врач Асеевской суконной фабрики А. И. Петэн, когда его подросшая дочь Елизавета поступила в класс платных приходящих воспитанниц Александринского института благородных девиц.

         Поголовное увлечение состоятельных землевладельцев конезаводством не обошло и Асеевых. Небольшая конеферма с племенными животными в Арженке была одной из лучших в уезде; к тому же  она давала неплохой доход владельцам. Не случайно Василий Тихонович Асеев представлял Рассказово в Обществе поощрения рысистого конезаводства.

         Развитие разнообразных отраслей в хозяйстве Асеевых способствовало тому, что в начале XX века оно приобрело категорию образцового.

         История торгово-промышленной династии Асеевых прервалась с началом национализации в 1819 году. К этому времени Михаилу Асееву было 60 лет, дети его выросли, лишь младшему – Александру было 15 лет. Все, что создавал Асеев за прожитые годы, рухнуло в единочасье. Революция разрушила его отменное и, казалось, прочное хозяйство и разбросала всю семью по белому свету.

         Все дети,  кроме младшего, получили образование в России.

         Старший сын Михаил закончил Тамбовскую гимназию. По ведомостям 1906 года его успехи в познаниях были на порядок ниже успехов отца, хотя сын имел неплохие оценки по французскому, математике, истории, географии. После гимназии стал студентом, увлекался охотой и машиной. В конце лета 1913 года студент Асеев оказался участником судебного разбирательства по иску пострадавшего пожарника. Кузов автомобиля, которым управлял Асеев, задел бочку с водой и испуганная лошадь сбросила пожарника на землю. Пожарник был при исполнении – по совместительству он поливал главную улицу города. Разбирательство длилось долго, в защиту студента выступали лучшие адвокаты, тем не менее ему пришлось выплатить штрафные суммы, определенные судом.

         Старшая дочь Екатерина окончила Александринский институт благородных девиц в 1909 году с правом получения золотой медали, но в силу институтских правил на количество медалей, получила серебряную и звание домашней наставницы. Обучение продолжала на Высших женских курсах в Москве.

         София окончила институт в 1913 году и вслед за сестрой поступила слушательницей Высших женских курсов. В выпусках 1914 и 1915 годов к серебряным медалям представлены Надежда и Раиса Асеевы. Они стали слушательницами Московского Коммерческого института. Младшая Марфа училась, как и сестры, в Александринке.

         После 1918 года документальная история Асеевых уступает место легендам. По одной из них, Асеев выехал за рубеж через Крым, как и его старший брат Александр Васильевич. Однако последний в дороге скончался, не добравшись до Крыма.

         С партией отборного турецкого табака на зафрахтованном морском лайнере М. В. Асеев прибыл в Англию, но весь товар у него был конфискован в счет долгов царской России. Поддержку Асееву оказал муж одной из его дочерей, содержавший за рубежом популярный русский народный оркестр. Предположительно, это был сын народницы Олимпиады Лукъяненко. Разрыв контрактов, заключенных на поставку нового оборудования для суконных фабрик, обеспечил Асееву возврат некоторой суммы, использованной на образование младшего сына.

         В 1919 году Тамбовский Губернский Дом Революции выдает справку О. Н. Луцкой по просьбе Софии Михайловны Асеевой о том, что она 31 мая 1913 года закончила Тамбовский Александринский институт и получила аттестат.

         По легендам, семья Асеевых расселялась по разным странам – Чехословакия, Англия, Америка. Старший Асеев в эмиграции возглавлял русское землячество, организуя посильную помощь соплеменникам, оказавшимся в чужой стране.

         В результате национализации богатейшее асеевское наследство земли, суконные  фабрики, спиртовые и конные заводы и образцовые усадьбы в Тамбове, Арженке, Алексеевке, Овсяновке перешли в руки народа. Началось их резвое разграбление.

         В августе 1918 года реквизиционный отряд, находившийся в ведении В. И. Киквидзе, забрал из племенного рассадника в арженской усадьбе 30 чистокровных породистых лошадей. По этому поводу комиссар земледелия писал: «…лошади представляют собой в высшей степени ценное племенное ядро. Уничтожение такого ядра, сохраненного с необыкновенными трудностями, является безусловно вредным для государства». Оставшимся племенным животным грозило заражение сапом и чесоткой от лошадей, принадлежавших отрядам Красной Армии и размещенных в конюшнях Асеевых.

         Перспектива национализированной усадьбы многократно менялась. В 1919 году она подлежала передаче сразу двум организациям: ЧК – под новый концлагерь и Наробразу – для детской колонии. Колония была открыта, но положение ее в тот год было катастрофическим: более 40 забытых Богом и людьми ребят от 3 до 15 лет не имели никаких средств к существованию. У них не было белья, теплой одежды, постельных принадлежностей, а главное, не было продуктов питания. До конца ноября 1919 года колония не получила ни единого полена для обогрева; подростки вырубали на дрова экзотические деревья и кустарники в саду и парке. Новая государственная формация не могла в срочном порядке найти достойную замену разрушенной революцией системе частных приютов. Дворец, где размещался приют, некогда сиявший ослепительной чистотой, был загрязнен до предела, как и вся арженская усадьба. Хозяйство быстро разворовывалось и разрушалось.

         Несколько лет назад в здании дворца в Арженке пытались осуществить реставрационные работы, но скорость реставрации оказалась не в состоянии конкурировать со скоростью его разрушения.

         После первоначальных работ исчезла обильная позолота лепнины, камин утратил свою роскошную облицовку, потолки – расписные плафоны, стены лишились изящных деревянных панелей. Асеевский дворец в Арженке разрушен полностью, разбиты фонтаны возле дома и заросла бурьяном парковая зона. Судьба арженской усадьбы оказалась подобной судьбе чичеринского Караула благодаря попустительству руководителей и абсолютного равнодушия народа к своему богатству.

         Оказались разрушенными имения В. Т. Асеева в Кирсановском уезде в селах Осиновка, Овсянка, Алексеевка. Племенных лошадей и крупный рогатый скот растащили местные жители в первый послереволюционный год, следов образцового хозяйства уже не найти.

         С середины 1918 года начались злоключения тамбовского дворца Асеевых. Весной местные хозяйственные органы предложили организовать в Тамбове летние колонии для детей беднейших граждан. Само слово «колония» несло в себе потенциально негативный смысл. Для них предполагалось отвести самые лучшие усадьбы города. На этом основании коллегия по делам местного хозяйства постановила реквизировать дом Асеева и все надворные постройки с садом и огородом. Все владельцы при этом подлежали выселению. Это произошло 6 мая 1918 года.

         В октябре 1918 года дом Асеева был передан в руки Пролеткульта. К этому времени из особняка постепенно начали исчезать ценные вещи, и губисполком вынужден был через местную газету обратиться к населению с просьбой вернуть расхищенное имущество.