Контрольная работа по "Криминологии"

    Беккариа  поставил вопрос о целях уголовного наказания и предложил такое  его решение, которое по сей день находит непосредственное отражение  в законодательстве многих стран. “Цель  наказаний, — писал он, — заключается  не в истязании и мучении человека и не в том, чтобы сделать несуществующим уже совершенное преступление... цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же. Поэтому следует употреблять только такие наказания, которые при сохранении соразмерности с преступлениями производили бы наиболее сильное и наиболее длительное впечатление на душу людей и были бы наименее мучительными для тела преступника”⁸.

    В качестве обоснования  классической школой уголовного наказания обоснованно введено преступление. Приблизительное равенство между преступлением и наказанием представлялась Беккариа олицетворением справедливости. Он писал, что “препятствия, сдерживающие людей от преступлений, должны быть тем сильнее, чем важнее нарушаемое благо и чем сильнее побуждения к совершению преступлений”⁹. Эта криминологическое сопоставление и приведение в воедино, к центру является характерной чертой классической школы, отражая как сильные, так и слабые ее стороны. При данных толкованиях личность преступника не то чтобы отодвигалась на второй план, она попросту игнорировалась. Считалось, что “не должно быть одинакового наказания за два преступления, наносящих различный вред обществу”¹⁰. Однако из этого утверждения вытекало, что равной каре за равное преступление должен быть подвергнут как взрослый, так и несовершеннолетний, как лицо, совершившее преступление преднамеренно, так и содеявшее его под влиянием сильного душевного волнения, как человек, преступивший закон впервые, так и рецидивист.

    Классической  школой сформулирован ряд карательных  принципов, и прежде всего незамедлительность наказания, сходство между природой преступления и природой наказания  и, наконец, принцип неотвратимости наказания. Именно Беккариа определил этот принцип следующим образом: “Одно из самых действенных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности...”¹¹.

    Беккариа  следует считать криминологом, а  классическую школу уголовного права  — соответственно и школой криминологии еще и потому, что несколько разделов труда “О преступлениях и наказаниях” специально посвящены предупреждению преступлений. Именно этому автору принадлежат слова о том, что “лучше предупреждать преступления, чем наказывать. В этом главная цель всякого хорошего законодательства”¹².

    Чрезвычайно важно то, что классическая школа  связывает предупреждение преступлений со свободой и просвещением: “Порабощенные  люди всегда более сластолюбивы, распутны и жестоки, чем свободные”. Беккария был против чрезмерных запретов , неоправданного расширения сферы действия уголовного закона.

    Самым верным, хотя и самым трудным, средством  предупреждения преступлений Беккариа считал усовершенствованное воспитание.

    Идеи  классической школы оказались плодотворными. Они содействовали коренной “буржуазной” реформе уголовного законодательства, которое не без их влияния стало более гуманным и целесообразным. Однако эта школа явно недооценила особенности личности, играющие определенную роль в совершении преступления, не увидела необходимости учитывать их при осуществлении наказания и предупреждения. Являя собой теорию “чистого разума”, классическая школа в малой степени опиралась на практику, на фактический материал о преступлениях и борьбе с ними. Все эти вопросы предстояло поставить следующим поколениям криминологов.

    §3. Позитивизм в криминологии

    Родоначальником позитивизма в криминологии считается Ч. Ломброзо, опубликовавший в Италии в 1876 г. свою работу “Преступный человек”. Будучи тюремным врачом в г. Турине, он обследовал значительное число заключенных, прибегая к антропологическим методам измерения и описания их внешности. Наблюдения привели его к выводу, что типичный преступник может быть распознан по определенным физическим признакам: скошенный лоб, удлиненные или неразвитые мочки ушей, складки лица, чрезмерная волнистость волос или облысение, чрезмерная или притупленная чувствительность к боли и др.

    Он  разработал классификацию преступников, оказавшую и продолжающую оказывать  влияние на последующие попытки криминологов систематизировать преступников по группам. Классификация Ломброзо включала такие группы:

• прирожденные преступники;
• душевнобольные преступники;
• преступники по страсти, к которым он относил и “политических маньяков”;
• случайные преступники.¹³

    Ссылаясь  на свои исследования, Ломброзо полагал, что приблизительно по одной трети  приходится на заключенных, обладающих атавистическими чертами, на пограничный  биологический вид и на случайных  правонарушителей, от которых не следует  ждать рецидива.

    В книге Ломброзо привлек к себе внимание прежде всего тезис о  существовании анатомического типа прирожденного преступника, т. е. человека, преступность которого предопределяется его определенной низшей физической организацией атавизма или дегенерации.

    Однако  последовавшие тщательные обследования преступников, в том числе у  нас в России, не подтвердили его  выводов. Так, патологоанатом Д. Н. Зернов на основании специально проведенных проверочных исследований пришел к убеждению, что “прирожденного преступника” не существует; квалифицированными изысканиями в области анатомии не удалось подтвердить его бытие. Зернов отмечал, что среди преступников встречаются люди с признаками дегенерации точно так же, как и среди непреступных людей. Численность их, по всей вероятности, одинакова как среди преступников, так и непреступников, поэтому и средние числа получаются одинаковые.

    Несмотря  на ошибочность положения Ломброзо о существовании разновидности  прирожденных преступников, нельзя отрицать его вклад в развитие криминологии. Именно Ломброзо начал исследования фактического материала, поставил вопрос о причинности преступного поведения и о личности преступника. Основная его мысль заключается в том, что причина — это цепь взаимосвязанных причин.

    В более поздних работах Ломброзо модифицировал свою теорию, произвел анализ большого числа факторов, влияющих на преступность. Так, в основательном сочинении “Преступление” он рассматривает зависимость преступности от метеорологических, климатических, этнических, культурологических, демографических, экономических, воспитательских, наследственных, семейных и профессиональных влияний. В этой работе наследственности не придается чрезмерного значения, она упоминается лишь в конце длинного списка факторов преступности. О ее роли автор пишет довольно туманно: “...Тип развития организма неизменно передается по наследственности. Сами дети принимают довольно значительное участие в проявлении наследственности”¹⁴.

    Утверждение о наследственном предрасположении к преступлению можно встретить и в современных работах. Но по мере развития криминологии авторы, занимающиеся проблемой наследственности, все в большей мере считают своим долгом разъяснить опосредованный механизм ее влияния на нарушение человеком закона. Однако тип темперамента, половозрастные характеристики, другие биопсихологические особенности, включая аномалии, безусловно, проявляются в человеческом поведении. Во взаимодействии с внешней средой, общественным окружением они обусловливают человеческое поведение и при определенных обстоятельствах могут стать одной из предпосылок преступления. Таким образом, биологическим путем могут наследоваться лишь отдельные предпосылки преступного поведения.

    Немецкий  психиатр Э. Кречмер (1888–1964) и его  американские последователи из числа  криминологов констатировали связь между типом строения тела и характером человека. В конечном итоге, по мнению этих специалистов, данная связь может проявиться и в совершении преступления определенного вида. Такой подход получил наименование теории конституционального предрасположения. Кроме нее возникли также теории эндокринного и хромосомного предрасположения. Согласно первой теории, эмоциональная неустойчивость, отмечаемая у части преступников как движущая сила их преступной активности, объясняется нарушением деятельности желез внутренней секреции; вторая — связывает проявившуюся в отдельных преступлениях сверхагрессивность наличием в генетическом наборе у преступника лишней мужской Y-хромосомы.

    Биологическое объяснение преступного поведения  сегодня непопулярно. Исследования направлены главным образом на изучение факторов, лишь отдаленно, опосредованно влияющих на уголовные правонарушения, что делает их малопродуктивными в части обоснования мер, направленных против преступности.

    Еще при жизни Ломброзо высказанные им теоретические положения были уточнены и дополнены его учениками Э. Ферри и Р. Гарофало, которые отрицали учение классической школы о свободной воле. Ферри, в частности, предлагал придать институту наказания чисто оборонительный или предохранительный характер. Он рекомендовал рассматривать в идеале преступность как болезнь, а карательную систему — как клинику. И Ферри, и Гарофало придавали известное значение биологической обусловленности преступления.

    Вместе  с тем Ферри достаточно фундаментально охарактеризовал влияние на преступность социальных, экономических и политических факторов, а Гарофало углубился в психологическое объяснение преступного поведения. Так была заложена основа для последовавших соответственно социологических и психологических разработок. Влияние туринской школы на некоторых исследователей следующих поколений криминологов сказалось, в частности, в отрицании принципа моральной ответственности преступника и отказе понимать наказание как возмездие.

    Социологическое направление на ранних этапах в основном воплотилось в теориях социальной дезорганизации и дифференциальной связи.

    Теория  социальной дезорганизации дает объяснение преступности на социальном уровне, ставит психологию преступника в зависимость  от процессов функционирования общества в целом. Пожалуй, эта теория до настоящего времени является наиболее значительным теоретическим достижением мировой криминологии. В ней, в частности, удачно сочетается абстрактная концепция с исследованием конкретного материала. Ее основоположником является французский социолог Э. Дюркгейм (1858–1917), идеи которого были успешно развиты и дополнены американцем Р. Мертоном и др. Методологическую основу теории составляет социология.

    Дюркгейм  утверждал, что индивид испытывает влияние “социальных факторов”, к которым, в частности, относятся внешние по отношению к нему образы мыслей, действий и чувствований. При этом он исходил из того, что коллективные наклонности не сводятся к наклонностям индивидов, а представляют собой нечто иное, чем сумма взглядов отдельных людей. Так, по его мнению, общественная мораль всегда строже и бескомпромисснее, чем индивидуальная мораль. Мораль общества диктует конкретным людям правила поведения¹⁵.

    Давая объяснение отклоняющемуся от социальных норм поведению, Дюркгейм уделил наибольшее внимание самоубийствам и убийствам. При этом он использовал две научные категории: социальную сплоченность и аномию.

    В успешно функционируемом обществе, по Дюркгейму, всегда велика сплоченность, выраженная в том, что большинство  солидарно в идеалах, представлениях о должном и порицаемом. Периодически при нарушении общественного равновесия, которое может происходить как вследствие экономического бедствия, так и при резком возрастании благосостояния страны, сплоченность между людьми ослабевает, общество дезорганизуется.

    Социальная  дезорганизация, в частности, выражается в явлении аномии. Этот термин, заимствованный из теологического лексикона, буквально  переводится как “безнормативность”. Аномия понимается Дюркгеймом как социальный факт, как такое состояние общества, при котором существенно ослабевает сдерживающее действие морали, и общество в течение какого-то времени не способно оказывать воздействие на человека. Общее состояние дезорганизации, или аномии, усугубляется тем, что страсти менее всего согласны подчиниться дисциплине именно в тот момент, когда это всего нужнее. Таким образом, Дюркгейм обнаруживает нормативный по своему характеру феномен — аномию, являющуюся, по его мнению, основной причиной преступности.

    Согласно  убеждению этого социолога, само существование преступности является нормальным при условии, что она достигает, но не превышает уровня, характерного для общества определенного типа. “Этот уровень, — пишет Дюркгейм, — быть может, не невозможно установить”¹⁶.

    Явление аномии рассматривается последователями Дюркгейма в двух аспектах:

• как характеристика общества;
• как характеристика отдельного человека.¹⁷

    Мертон  дополняет учение Дюркгейма тезисом  о том, что причиной аномии может  служить противоречие между целями, которые пропагандирует общество, и одобряемыми средствами, которые в нем считаются приемлемыми. Пропаганде общепринятым в американском обществе целям личного успеха и благосостояния противостоит ограниченность доступа к социально одобренным каналам обретения этого успеха, а именно к образованию, профессии, богатству и статусу. Тем самым, для низших слоев общества остается практически только один выход — нарушение правовых норм. Положение о целях и средствах считается основным тезисом Мертона, которым он обогатил теорию социальной дезорганизации.