Зауралье в средние века

   ВВЕДЕНИЕ.

   Этнополитический  аспект истории Южного Зауралья в  эпоху средневековья является одной  из слабо исследованных проблем  современной уральской регионалистики. В результате этого образуется лакуна в исследовании исторических процессов  заселения и развития региона с раннего железного века и вплоть до прихода на эту территорию русского населения в конце XVI века. Отчасти это связано со своеобразием источниковой базы, используемой в изучении данного этапа, необходимостью одновременно учитывать как письменные, так и материальные памятники. Наличие «белых пятен» в истории Южного Зауралья продолжительностью чуть больше тысячи лет не позволяет нам полностью понять закономерности даже такого хорошо изученного явления, как военные столкновения русских с сибирским ханом Кучумом и его наследниками, а, следовательно, и выявить особенности заселения края русскими. История Южного Зауралья в этнополитическом аспекте была тесно связана с общеевразийскими процессами, в частности интеграцией и дезинтеграцией степных государственных структур, что вызывает необходимость в определении роли региона в многообразных по своим формам взаимоотношениях, проходящих в степи и лесостепи Евразии.

   В связи с этим видится необходимым  реконструировать историю региона  в ее этнополитическом аспекте не только в рамках абстрактных научных терминов, но и как живую единицу общемирового исторического процесса. Позиция автора диссертационного исследования здесь во многом близка к мнению Л.Н. Гумилева. Он отмечал, что люди прошлого жили на Земле не только для того, чтобы создавать памятники для историков и археологов. Они жили и умирали для самих себя и для своих близких [115, 543]. Изучая условия или события их жизни, даже не зная имен простых людей, необходимо относится к ним с определенным уважением. Лишь они являются реальными авторами истории, а мы только их «летописцы», хотя и способные сквозь

   4

   призму  своего мировосприятия изменить или  расставить по иному некоторые аспекты  их существования. Именно такой подход, на наш взгляд, обусловливает актуальность данного диссертационного исследования.

   Объектом  диссертационного исследования является этнополитический аспект средневековой  история Южного Зауралья. Понятие  «этнополитика» может весьма неоднозначно восприниматься в отношении периодов, удаленных от современности, к тому же для региона, история которого нашла крайне слабое отражения в письменных источниках. Однако люди всегда были объединены в определенные структурированные группы по этническому или политическому принципу. На ранних этапах истории этническая и социально-политическая идентификация не может быть однозначно разделена [136]. Образование любого политического объединения в широком смысле данного понятия (от племени и простого вождества до раннего государственного образования или даже кочевой империи) изначально базировалось на > интеграции, в основе которой лежала схожесть языка, хозяйства, исторической судьбы, обычаев и традиций. Часто эти признаки находят свое отражение не только в хрониках, но и в материальных памятниках, являясь признаками «этноса».

   В то же время, учитывая данные замечания, необходимо отметить, что этнополитический аспект истории региона для наилучшего понимания и комплексного изучения проблемы должен быть исследован исходя из нескольких параметров, каждый из которых  будет характеризовать ее с определенной стороны:

   - этническом (принадлежность к определенной  этнической группе, которая определялась  единством этнонима и мировоззрения  (бытовые и

   религиозные традиции, а также восприятия схожести исторической судьбы

   ч

   и мироощущения), в некоторых случаях языком и антропологическим обликом, однако последний фактор чаще остается за пределами возможностей исследователя);

   5

   - социально-политическом (уровень интегрированное™  южнозауральского населения на  различных этапах его развития, степени имущественного и социального расслоения; роль южнозауральского населения в рамках ранних степных государств, а также образование и функционирование здесь самостоятельных государственных структур);

   - экономическом (развитие и преемственность  экономических процессов на территории региона, их роль в освоения территории, а также процессы взаимосвязей и взаимовлияния с соседями, поскольку часто именно они определяют уровень политической интеграции населения).

   Исходя  из этого, предметом исследования является эволюция указанных выше параметров этнополитического аспекта средневековой истории Южного Зауралья, поиск общих и особенных черт развития населения региона на различных этапах. Принятие подобных предмета и объекта исследования часто заставляет нас выходить далеко за рамки региона. Целью подобных экскурсов * является выполнение двух задач: во-первых, силы, влияющие на этнополитическую обстановку в Южном Зауралье, часто формировались вне этого региона; во-вторых, необходимо проследить судьбу и роль зауральских мигрантов в иных условиях. Формирование определенных внешних факторов всегда вело к приспособлению лесостепного населения, одной из форм которого была миграция. Помимо того, такая оговорка позволяет нам наилучшим образом понять закономерности развития региона, ибо в рамках Южного Зауралья географические и климатические условия находились в состоянии постоянного развитии.

   Географические  рамки исследования ограничены Южным  Зауральем. Данная дефиниция является во многом дискуссионной, ее внутреннее

   наполнение неоднозначно воспринимается исследователями. Многие

   •к

   современные геофилософы считают, что границы  регионов во многом условны. В.Л. Качанский  в этом отношении пишет, что по своей сути определение любых  границ в рамках реально существующих регионов является лишь

   6

   способом  организации сконструированной  нами территории. Сведение любого территориального комплекса к его границам есть лишь заведомое огрубление ситуации [143, 10-12]. Все эти проблемы еще более  усугубляются при рассмотрении переходных и пограничных зон, к каковым можно отнести Южное Зауралье. По отношению к соседним регионам она в свою очередь сама будет рассматриваться в качестве границы (возникает вопрос: могут ли быть границы у границы) [234, 22].

   Учитывая  все вышесказанное, под Южным  Зауральем мы будем понимать географическую зону, которая представляет собой равнинную лесостепь и является составной частью Западно-Сибирской низменности. На западе она ограничена уральскими горами и здесь же в нее вклиниваются «языки» казахстанских степей, обеспечивающие приток кочевого населения, а на востоке и севере начинается тайга с ее спецификой в культурном и этническом плане. К центральной части этого региона относится среднее * течение р. Тобол, что находится между его притоками - реками Исеть на севере и Уй на юге. Вся прилегающая к Среднему Притоболью территория относится по ландшафтным особенностям к Притобольной провинции, в которую входит не только среднее течение р. Тобол с десятью притоками, но и Исетско-Миасское междуречье. Тобол является своеобразной меридиональной границей в регионе, а распространение степного разнотравья играет роль параллельной. К востоку от реки расположено более 3 тысяч озер, идущих почти до Ишима и обеспечивавших особые требования к заселению региона. Расположение Южного Зауралья в пограничье трех географических областей — Южного Урала, казахстанских степей и западносибирской тайги наложило особый отпечаток на его историческое развитие и культурное разнообразие.

   Специфика Южного Зауралья для нас определяется во многом как особая историческая область. Она была известна в разное время под определенными названиями («страна маджудж» (VIII-X вв.) или «страна Сибир» (XIII-XVI вв.)). Ее специфика заключается в расположение в контактной зоне между

   7

   степью  и лесом. Рассматриваемая территория чаще всего являлась своеобразным буфером, границей между номадами и оседлым населением тайги. Одновременно с этим она является еще и контактной зоной, поскольку могла быть вмещающим ландшафтом не только для изначально лесостепных этносов, но и для таежных и степных групп в кризисные периоды существования этих регионов. Это позволяет проследить особенности миграционных процессов, складывания смешанных групп населения и их взаимоотношения друг с другом на протяжении нескольких столетий. В тоже время подчеркнем, что в нашем исследовании доминирующим является именно изучении населения, а не региона. Не будучи большую часть своей истории ограниченными какими-либо постоянными границами, они находились в состоянии перманентной миграции. Подобная оговорка позволяет представить географическую зону как своеобразный пульсатор типа сердца, поскольку вслед за расселением населения территория расширяется, а в кризисные годы интеграция населения позволяет сузить регион до его центра в Среднем Притоболье. К тому же часто Южное Зауралье, особенно в XIII-XIV вв., являлось лишь частью более обширного региона в рамках степных государственных образований. Все это заставляет нас рассматривать историю населения региона как компонент мирового процесса и в контексте событий, протекавших в соседних регионах.

   Хронологические рамки исследования охватывают период средних веков, который по традиционной западноевропейской хронологии вписывается  в V-XVI веками [151, 144-145]. При этом возникает  вопрос о применимости самого термина «средние века», особенно в указанных хронологических рамках, к истории исследуемого региона. В данном случае автор считает, что подобные хронологические рамки могут быть четко увязаны именно с этнополитическим аспектом истории Южного Зауралья. Ранняя дата (V век) в данном случае связана с процессами Великого Переселения народов, в ходе которого в середине IV века гуннский племенной союз покидает территорию Приуралья и

   8

   уходит  на Запад, обуславливая тем самым  первый этап кризиса местных обществ, перерыв в их поступательном развитии. В результате этих процессов территория Южного Зауралья оказывается обезлюдевшей, большая часть населения мигрирует, начинает формироваться иная этнополитическая обстановка в степях. Гораздо более дискуссионной является верхняя дата исследования, то есть XVI век. Очевидно, что династия Шибанидов как определенная политическая сила продолжала существовать на территории Южного Зауралья и в первой половине XVII века. Однако ее роль после походов русских воевод перестает быть доминирующей. В конце XVI века появляется иной гегемон, то есть Русское государство. Фактически это тоже была фаза кризиса, коренной ломки местных этнополитических и социальных структур, которая уже не могла быть остановлена внутренними силами. XVI век являлся периодом общего кризиса кочевой государственности. Таким образом, эпоху средневековья в Южном Зауралье хронологически > ограничивает два периода кризиса местных структур. Широкие хронологические рамки (больше одного тысячелетия) обусловлены попыткой решения еще одной проблемы, поставленной анналистом Ф. Броделем. Он считал, что для наилучшего понимания исторического процесса должны быть учтены три феномена: структурный (географический), конъюнктурный (социальный) и событийный (человеческий). Они соотносятся с тремя продолжительностями времени (большой, средней и малой) [117, 118]. Одновременное сопоставление этих трех феноменов позволит лучше определить саму систему функционирования различных групп южнозауральского населения, установить определенные закономерности развития регионов как особой контактной зоны между лесом и степью.

   Рассматривая  проблему хронологии диссертационного исследования, следует остановиться на предлагаемых различными авторами подходах к ее решению. Особенно учитывая, что термин «средние века» признается отнюдь не всеми исследователями. Однако предлагаемые термины также увязываются

   9

   не  со всей совокупностью данных, а  с отдельными областями исторического  знания. В частности, Л.Н. Корякова на основании археологических материалов считает, что коренного перелома после ухода гуннов в этническом, социально-экономическом и политическом уровне развития региона не происходит, что особенно подчеркивается в дискуссии вокруг внутренней сути понятия «поздний железный век» [153, 8-10]. В то же время имело место значительное запустение территории, распад крупнейшей в лесостепи саргатской археологической культуры и формирование постсаргатских групп. Впрочем, следует согласиться и с тем, что нельзя признать удачными и наименования, вводимые в кочевниковедении, типа «эпохи поздних кочевников», поскольку в консервативной кочевой среде никаких коренных изменений не происходит по сравнению с так называемыми «ранними кочевниками» [239, 5]. Все это, учитывая стремление вписать историю Южного Зауралья в общеевразийские процессы, заставляет нас принять традиционный исторический термин > «средние века».

   Историография изучения проблем средневековой  истории Южного Зауралья в этнополитическом аспекте может быть поделена на несколько  периодов: 1) дореволюционная историография; 2) историография советского периода; 3) современная историография (1980-2000 гг.).

   Для дореволюционной историографии  в целом характерно обращение  к сюжетам сибирской истории  лишь в рамках конца XV-XVI вв., все остальное  время относилось к темным векам. Отметим, что Южное Зауралье не выделялось из общего Сибирского региона. Тенденцией было рассмотрение эпохи в контексте завоевания этой территории Ермаком и ее включения в состав Русского государства (Н.М. Карамзин, П.А. Словцов, И.Е. Фишер) [139; 250; 272]. Как правило, материал об этнической или государственной структуре местных народов приводился лишь как показатель общего уровня развития Сибирского ханства Кучума в сравнении с Москвой. При этом реконструкция этнического состава населения часто была оторвана от действительности. П.А.

   10

   Словцов вообще отрицал какое-либо самостоятельное  развитии Сибири до Ермака и русских  воевод [250, III-VI]. Ряд авторов, в частности  Г.Ф. Миллер, А. Дмитриев и П. Небольсин, сделали попытку рассмотреть  историю возникновения ханства, родословную ханов Шибанидов, их столкновения с Тайбугидами [121; 192; 210]. Генеалогия, хронология и роль в лесостепи последней династии именно с этого времени становится одной из крупных дискуссионных проблем. Однако чаще всего целью подобных экскурсов было определение причин быстрого поражения Кучума в войне, а также некоторые тенденции московско-сибирской внешней политики в военном и дипломатическом контексте. Особенный интерес к событиям первой половины XVI века был вызван публикацией «Сибирских летописей», которые и являлись, наряду с «Родословной историей о Татарах» хивинского Абулгази-хана, основными источниками по истории Зауралья для первого этапа [17; 51]. Отдельного упоминания заслуживает труд И.В. Щеглова. Автор подошел к исследованию истории Сибири с позиции составления погодной хронологии событий, однако в целом он, удачно компилируя, повторяет данные более ранних авторов [284]. Реконструкция экономической структуры сибирского общества XVI века была предпринята Н. Дцринцевым на основании более поздних этнографических и статистических параллелей [288; 289].