Западники и славянофилы о прошлом и будущем России

Он приходит к выводу о неисторичности русского народа, выпадении его из общечеловеческой логики. П.Я. Чаадаев писал: "Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и будущего, среди плоского застоя"; "Про нас можно сказать, что мы составляем как бы исключение среди народов. Мы принадлежим к тем из них, которые как бы ни входят составной частью в род человеческий, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру"; "Глядя на нас, можно сказать, что, по отношению к нам, всеобщий закон человечества сведен на нет".

После Чаадаев несколько меняет ракурс рассмотрения в сторону оптимизма. Он  формулирует мысль, ставшую программной для всех последующих философских и социологических поисков в России: "...у меня есть убеждение, что мы призваны решить большую часть проблем социального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, которые занимают человечество".

 Идеи  П.Я.Чаадаева нашли продолжение  в сформировавшихся в 40 — е  гг. XIX в. 'двух оригинальных направлениях  российской социально—философской  мысли — западничестве и славянофильстве. Если Чаадаев сформулировал программу  российской общественной мысли, то славянофилы и западники  задали модель ее развития, и  именно "в рамках этой модели  эволюционировали философия и  социология России, сформировались  ведущие социальные концепции. Перед  обоими направлениями стояла  одна проблема"— судьба России; у них были одна логика и  один метод, одни и те же  заслуги и слабости. Расхождения  же шли по вопросу о том, что понимать под социальным  развитием и как оно должно  осуществляться: путем ли органического  прорастания социальных форм  в процессе естественной эволюции  самобытной культуры (славянофилы), или путем более или менее  насильственного внедрения социальных  форм в соответствии с рационалистическим  идеалом (западники). В этом представители  обоих направлений сформулировали  ряд идей и категориальных  структур, получивших в дальнейшем  социологическую интерпретацию.

 В славянофильстве (И. В. Киреевский, 1806—1856; А. С.Хомяков, 1804-1860; К. С. Аксаков, 1817-1860 и др.) можно выделить следующие идеи социологического значения: самобытность культурных типов; органичность социальной эволюции; община как социокультурная структурообразующая форма социального бытия; соборность как принцип организации и идеал социальной жизни, в которой личное и общественное соразмерны при их равномощности; отрицание государственности и элементы анархизма; особая роль духовной, в том числе религиозной, внерациональной детерминации социального поведения людей и др.

 Что касается  западничества (Г.  Н. Грановский, 1813—1955; В. Г. Белинский, 1811-1848; А. И. Герцен, 1812-1870; Н.Г.Чернышевский, 1828—1889 и др.), то  здесь выявились такие наиболее  значимые идеи: единство мировой истории и  закону — мерный характер; проповедь революционного прогрессизма (в радикальном крыле западничества); анализ массового субъекта социальных преобразований (народ, классы); концепция социальных конфликтов и др. Многие идеи западнического направления, особенно идеи Чернышевского, непосредственно перешли уже в собственно социологию, но с поправками, учитывающими славянофильский подход. Важнейшей чертой русской философии является то, что ход истории, изменения социальной реальности рассматриваются под углом зрения судьбы человека. Человек, его жизнь, судьба выступают важнейшим критерием, как существующей социальной реальности, так и любых ее изменений.

Видный русский философ В. Зеньковский, занимавшийся историей русской философии, справедливо отмечал: “В целом, русская философия не теоцентрична... не космоцентрична... она больше всего занята темой о человеке, о его судьбе и путях, о смысле и целях истории. Всюду (даже в отвлеченных проблемах) доминирует моральная установка: здесь лежит один из самых действенных и творческих истоков русского философствования». Правда, когда речь заходит об изменениях общества, о его будущем, то вольно или невольно вставал вопрос о каком человеке надо, прежде всего, заботиться — человеке “вообще” или каждом конкретном человеке, человеке настоящего, ныне живущих поколениях, или человеке будущего, поколениях грядущих. И здесь позиции представителей разных направлений русской философской мысли расходились, иногда очень резко. Философы, озабоченные судьбой конкретных, ныне живущих людей, неизбежно выходили на проблему допустимой цены социальных преобразований.

Все эти важные черты русской философии особенно ярко и выпукло проявились во второй четверти XIX века, когда русская философия достигает периода зрелости. Основным объектом теоретических дискуссий становится вопрос о том, каковы пути развития России, могут ли они быть просто воспроизведением путей Западной Европы или Россия имеет особенную самобытную судьбу.

 Взглядам  основных представителей славянофильской  философии – Киреевского, Хомякова, К.С. Аксакова, Самарина – свойственны по меньшей мере 3 общие черты.

 Во-первых, это - учение о целостности духа. Органическое единство не только пронизывает церковь, общество и человека, но и является непременным условием познания, воспитания и практической деятельности людей. Славянофильство отрицало возможность постижения истины через отдельные познавательные способности человека, будь то чувства, разум или вера. Только дух в его живой цельности способен вместить истину во всей ее полноте, лишь соединение всех познавательных, эстетических, эмоциональных, нравственных и религиозных способностей при обязательном участии воли и любви открывает возможность познать мир таким, какой он есть, в его живом развитии, а не в виде абстрактных понятий или чувственных восприятий. Причем подлинное знание доступно не отдельному человеку, а лишь такой совокупности людей, которая объединена единой любовью, то есть соборному сознанию. Начало соборности в философии славянофильства выступает как общей метафизический принцип бытия, хотя соборность характеризует в первую очередь церковный коллектив. Понятие соборности обретает в славянофильстве широкое значение, сама церковь понимается как некий аналог соборного общества. Соборность – это множество, объединенное силой любви в свободное и органическое единство. Только в соборном единении личность обретает свою подлинную духовную самостоятельность. Соборность противоположна индивидуализму, разобщенности и отрицает подчинение какому-либо авторитету, включая и авторитет церковных иерархов, ибо ее неотъемлемым признаком является свобода личности, ее добровольное и свободное вхождение в церковь. Поскольку истина дается только соборному сознанию, то и истинная вера, по мнению славянофилов, сохраняется лишь в народном соборном сознании.

 Во-вторых, для славянофилов характерно  противопоставление внутренней  свободы внешней необходимости. Все они подчеркивали примат  свободы, исходящей из внутренних  убеждений человека, и отмечали  негативную роль внешних ограничений  человеческой деятельности, пагубность  подчинения человека господству  внешних обстоятельство. Славянофильство  стремилось вывести человека  из-под господства внешних сил, навязанных извне принципов поведения, оно ратовало за такое поведение, которое бы целиком определялось  внутренними, исходящими от сердца  мотивами, духовными, а не материальными  интересами, поскольку истинная  воспитанность и поведение не  подчиняются внешней необходимости  и не оправдываются ею. Человек  должен руководствоваться своей  совесть, а не рационалистическим  определением выгоды. Справедливо  подчеркивая необходимость совестливого  начала, славянофилы вместе с  тем недооценивали необходимость  правового регулирования поведения  людей. В слабости внешних правовых  форм и даже в полном отсутствии  внешнего правопорядка в русской  общественной жизни они усматривали  положительную, а не отрицательную  сторону. В то же время порочность  западноевропейских порядков они  видели в том, что западное  общество пошло путем «внешней  правды, путем государства»

 Третьей  характерной чертой славянофильского  миропонимания была его религиозность. Славянофилы полагали, что в конечном счете вера определяет и движение истории, и быть, и мораль, и мышление. Поэтому идея истинной веры и истинной церкви лежала в основе всех их философских построений. Славянофилы были убеждены, что только христианское мировоззрение и православная церковь способны вывести человечество на путь спасения, что все беды и все зло в человеческом обществе происходят от того, что человечество отошло от истинной веры и не построило истинной церкви. Однако они не отождествляли историческую церковь, то есть реально существующую русскую православную церковь, с той православной церковью, которая способна стать единой церковью всех верующих.

 Христианские  мотивы в творчестве славянофилов  оказали большое влияние на  развитие русской религиозно-философской  мысли. Многие русские историки  философии начала ХХ века рассматривают  славянофильство как начало развития самобытной и оригинальной русской философии, выдвинувшей ряд новых, оригинальных идей. Которые в европейской философии до славянофилов не разрабатывались, а если и разрабатывались, то не с такой полнотой и обстоятельностью. Славянофилы не отрицали достижений западноевропейской культуры. Высоко ценили внешнюю обустроенность западной жизни, с глубоким уважение относились к западноевропейской науке. Но их активное неприятие вызывало господство индивидуализма, разъединенность раздробленность, обособленность духовного мира людей, подчинение духовной жизни внешним обстоятельствам, господство материальных интересов над духовными. Все это, считали они, явилось следствием рационализма, который стал преобладающим в западном мышлении из-за отхода западного христианства, то есть католичества от подлинной христианской религии. По мнению Киреевского, римская иерархия, введя в веру новые догматы, произвела то первое раздвоение в самом основном начале западного вероучения, из которого развилась сначала схоластическая философия внутри веры, потом реформация в вере и, наконец, философия вне веры. В философии Гегеля славянофилы видели вершину развития западного рационализма, с которой стали особенно явно видны как достижения последнего, так и его неизлечимые пороки. Главный среди них – разрушение цельности человеческого духа, абсолютизация логического мышления, которое, по их мнению, отделялось в рационализме от других познавательных способностей и противопоставлялось им.

Западники  П. Чаадаев, А. Герцен и др. считали, что у России не может быть противоположного западноевропейскому пути развития, обеспечивающего процесс и общества, и личности. Они резко критиковали не только российскую действительность (это делали и славянофилы), но и также основы социальной и духовной жизни России того времени, как самодержавие и православие. Главную задачу они видели в просвещении народа, в развитии демократических начал, в достижении большей социальной и политической свободы личности.

Ориентация на западноевропейскую цивилизацию, критика православной церкви, обоснование приоритета личностного начала над коллективным четко просматривается уже у П. Чаадаева. Вместе с тем, критикуя церковь, П. Чаадаев считал необходимым сохранить христианскую религию, как основу духовности личности. А А.Герцен больше склонялся к материализму и атеизму.

Идеал нравственной личности у западников и славянофилов имеет ряд общих основных черт: нравственной признается личность, ориентированная на высокие моральные ценности и нормы, подчиняющая им свое поведение на основе свободного волеизъявления, без какого-либо внешнего принуждения.

Но как только от общих, абстрактных характеристик идеальных общества и личности переходили к их конкретным социальным, политическим и культурным характеристикам различия между западниками и славянофилами становились резкими, порой превращались в противоположность.

И западники, и славянофилы были горячими патриотами, твердо верили в великое будущее своей Родины, резко критиковали николаевскую Россию.

Особенно резко славянофилы и западники выступали против крепостного права. Причем западники — Герцен, Грановский и др. подчеркивали, что крепостное право — лишь одно из проявлений того произвола, который пронизывал всю жизнь России. Ведь и "образованное меньшинство" страдало от беспредельного деспотизма, тоже было в "крепости" у власти, у самодержавно-бюрократического строя.

Сходясь в критике российской действительности, западники и славянофилы резко расходились в поисках путей развития страны. Славянофилы, отвергая современную им Россию, с еще большим отвращением смотрели на современную Европу. По их мнению, западный мир изжил себя и будущего не имеет (здесь мы видим определенную общность с теорией "официальной народности").

Что разделяло славянофилов и западников в их любви к России и к русскому народу? Ответ на вопрос однозначен.

Люди сороковых годов приняли казенную мысль о том, что «Россия — вне Европы». Западники и славянофилы были близки в подходе к русскому прошлому, которое они считали отличным от прошлого европейских народов. В. Г. Белинский, который был, по словам И. С. Тургенева, «центральной натурой» сороковых годов, писал: «Россию нечего сравнивать со старыми государствами Европы, в которых история шла диаметрально противоположно нашей, и давно уже дала и цвет, и плод». При этом славянофилы воспевали светлый идеал Древней Руси, а западники отрицали саму мысль о сравнении ее с великим европейским Средневековьем. Одни идеализировали прошлое, другие рисовали его одной черной краской.

Что объединяло славянофилов и западников?

 Критическое  отношение к настоящему. Не принимая  крепостные порядки, люди сороковых  годов подвергали сомнению и  другие стороны николаевской  системы, ее внутреннюю и внешнюю  политику. Они отстаивали свободу  совести, слова, печати, общественного  мнения, отрицали революционные  преобразования.

При всех различиях в оценке перспектив развития России западники и славянофилы имели схожие позиции. И те и другие выступали против крепостного права, за освобождение крестьян с землей, за введение в стране политических свобод, ограничение самодержавной власти.  Общим у них была любовь к свободе, любовь к России, гуманизм. Русский философ Николай Александрович Бердяев в своей книге «Русская идея» (1946) писал: « И те и другие любили свободу. И те и другие любили Россию, славянофилы как мать, западники как дитя…» На первое место на шкале ценностей и западники, и славянофилы  ставили духовные ценности, были глубоко озабочены проблемой нравственного роста личности, ненавидели мещанство. Из всей системы западноевропейских ценностей, западники по существу хотели взять только ориентацию на разум, науку, рациональное осмысление мира. Объединяло их также и негативное отношение к революции; они выступали за реформистский путь решения основных социальных вопросов России. В процессе подготовки крестьянской реформы 1861 г. славянофилы и западники вошли в единый лагерь либерализма. Споры западников и славянофилов имели большое значение для развития общественно-политической мысли. Они являлись представителями либерально-буржуазной идеологии, возникшей в дворянской среде под влиянием кризиса феодально-крепостнической системы хозяйства.

4. Значение направлений в истории России. Проблема западничества и славянофильства в современной России.

Либеральные идеи западников и славянофилов пустили глубокие корни в русском обществе и оказали серьезное влияние на следующие поколения людей, искавших для России пути в будущее. Различия взглядов этих двух идеологий  относились, прежде всего, к таким вопросам: какой должна быть форма правления, законы; нужны ли правовые гарантии свободы личности; каковы оптимальные пределы автономии личности; какое место должна занимать религия; каково значение национальных элементов культуры, традиций, обычаев, обрядов.

Главное принципиальное различие между западниками и славянофилами проходило по вопросу о том, на какой основе можно и нужно следовать к социальному и нравственному идеалу: религии и веры, опоры на исторический опыт народа, его сложившуюся психологию, или опоры на разум, логику, науку, на преобразование в соответствии с ними социальной реальности.