Социально–экономическое развитие страны в 20-е годы

    КОМИТЕТ ОБЩЕГО И ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

    ЛЕНИНГРАДСКОЙ ОБЛАСТИ

    АВТОНОМНОЕ  ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

    ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

    ЛЕНИНГРАДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

    им. А. С. Пушкина 
 

    Факультет дефектологии и социальной работы

    Кафедра логопедии 
 

    РЕФЕРАТ

    по  истории Отечества

    на  тему: «Социально–экономическое развитие страны в 20-е годы. НЭП.» 
 

                                                      Выполнила:

                                                      Студентка 1-го курса

                                                      Заочного  отделения

                                                      Специальность: логопедия

                                                      Михайлова Жанна Игоревна

                                                      Проверил: 
 
 
 
 
 
 

СПБ

2010 

     Социально – экономическое развитие страны в 20-е годы. НЭП. 

    По  справедливому замечанию известного американского политолога З. Бжезинского, для многих советских людей 20-е годы «были лучшими годами той эры, начало которой возвестила революция 1917 г.» , а господствовавшая в те годы новая экономическая политика (НЭП) стала по этой причине «лаконичным термином для обозначения периода экспериментирования, гибкости и умеренности».

    Вместе  с тем, именно через нэп, его идейно-теоретические  принципы и организационно-практические выводы российский большевизм исчерпал свои реформаторские потенции, а потому и возвращение к ним, предпринятое в начале эпохи горбачевских экономических и политических реформ, вскоре повлекло за собой нарастающую поляризацию советского общества по вопросу о роли и месте КПСС в рыночной системе экономических отношений. Сумеет КПСС, сохранив себя в качестве главенствующей структуры государственной машины управления, «вписаться» в рыночную экономику, и тогда перестройка будет иметь своим результатом своеобразный « рыночный социализм» , сочетающий в себе элементы государственно-монополистического предпринимательства и социального протекционизма. Выполнит она только первую часть этой исторической задачи, и тогда создание рыночного механизма перейдет в руки общественно-политических сил, ориентирующихся на полную приватизацию государственной собственности и ликвидацию «социалистической перспективы» в лице монопольно правящей Коммунистической партии.

    Политические  и экономические противоречия, которыми ознаменовался период горбачевских реформ, достаточно серьёзный повод для реконструкции исторических обстоятельств становления большевистского реформизма и его ограниченных возможностей, по поводу которых до сих пор сохраняются определенные иллюзии.

    Политические  решения 2Х съезда РКП(б) запоздали ровно на столько, насколько мог быть предотвращен Кронштадт, остановлена « антоновщина » и другие массовые антибольшевистские восстания конца. Не менее трагическим в этом запаздывании было и то, что оно прервало наметившийся было политический компромисс большевиков с революционнодемократи ческими партиями России (социалдемократами и социалреволюционерами) на основе признания неотложности мер по прекраще нию гражданской войны и переходу к мирному восстановлению на родного хозяйства. Лозунги несчастных кронштадцев «вся власть Советам, а не партиям», « отмена продовольственной разверстки и свобода торговли» являлись повторением положе ний основных программных документов партий революционной демократии, с которыми большевики не были согласны, но вынуждены были относиться к ним более или менее терпимо, чтобы не терять союзников в борьбе с белогвардейцами и иностранными интервентами. Кронштадт положил конец этой терпимости, предоставив социалдемократам и социалреволюционерам сомнительную «честь» политического руководства антибольшевистской вооруженной борьбой, на которую многие из них вовсе не претендовали.

    Совпадение  решений 2ого съезда РКП(б) об отмене продовольст военной разверстки и допущении свободного товарообмена с объективными потребностями развития крестьянского сельского хозяйства не перечеркивает того обстоятельства, что именно коммунисты больше всего упорствовали с отменой продовольственной диктатуры, ибо видели в ней верный способ осуществления своей программы революционного перехода к социалистическим формам производства и распределения. «Для рабочей власти это не до пустимо, и в борьбе против этого мы не остановимся ни перед какими жертвами», говорил Ленин в марте 92 г. по поводу предложений о введении натурального налога и легализации свободной торговли. Х съезд РКП(б) словами того же Ленина признал это упорство «ошибочным» и противопоставил ему идею постепенного превращения сельского хозяйства в социалистическое по мере того, как будет создана »материальная база, техника, применение тракторов и машин в массовом масштабе».

    Заявляя о готовности употребить власть для  удовлетворения экономических интересов многомиллионного крестьянства, РКП(б) продолжала «консервировать» в ее механизме свои преобразовательные замыслы, не скрывая того, что рассматривает «нэп», выражаясь словами известного большевика Ю.Ларина, « как наше поражение, как нашу уступку, но отнюдь не как какое то новое радостное завоевание, как необходимый и неизбежный шаг, но не как повод к пляске и танцам».

    Но  если для РКП(б) реформизм был допустим лишь настолько, насколько он укреплял ее монополию на власть, то для партий революционной демократии он являлся и целью, и средством политического руководства массами. для социалдемократов и социалреволюционеров социальноэкономическая действительность страны периода окончания гражданской войны уже являлась преддверием социализма, в который лишь оставалось войти при помощи правильных экономических отношений между городом и деревней, предоставления рабочим и крестьянам права свободно распоряжаться плодами своего труда и, разумеется, путем создания Советского демократического государства, правовая основа которого зиждилась бы на единстве социальнополитических устремлений рабочего класса, крестьянства и демократической интеллигенции. Своим поворотом 1902го года к реформаторской экономической политике большевики в очередной раз разрывали органическое единство экономической и политической демократии. Впервые они сделали это, как известно, в 1907 году, взяв на вооружение эсеровскую аграрную программу социализации земли, с помощью которой смогли удержаться у власти и преградить Учредительному собранию. Блокируя своим новым экономическим курсом политическую демократию, большевики, независимо от их воли, закладывали глубокие противоречия в проводимые ими экономические мероприятия, которые, как и в предыдущий период, были чреваты гражданской войной между народом и Коммунистической партией -государством.

    Руководству РКП(б) стоило немалого труда убедить  рядовых коммунистов в целесообразности нового экономического курса, встретившего на местах определенное противодействие. Несколько уездных парторганизаций усмотрели в оживлении частной торговли и в переговорах с иностранными капиталистами о концес6сиях «капитуляцию перед буржуазией». Практически во всех парторганизациях имели место случаи выхода из РКП(б) »за несогласие с НЭПом». Весьма распространенным было и мнение о тактическом смысле решений 2Х съезда, якобы призванных в первую очередь стабилизировать политическую обстановку в стране; в этой связи совершенно стихийно было пущено в оборот выражение « экономический Брест», намекающее не только на вынужденный характер уступок крестьянству, но и на их скорое аннулирование. Работники Наркомпрода мало считались с разницей между разверсткой и натуральным налогом и ожидали не ранее, чем осенью, вернуться к политике продовольственной диктатуры.

    В связи с нарастанием недовольства со стороны «низов» РКП(б) ее Центральный Комитет решил созвать в мае 92 г. экстренную Всероссийскую партконференцию. В своих выступлениях на конференции В.И. Ленин доказывал неизбежность новой экономической политики, подтвердив, что она вводится не для обмана, а « всерьез и надолго » , возможно, на 5 лет. »Конечно, говорил он, приходится отступать, но надо самым серьезным образом, с точки зрения классовых сил относиться к этому. Усматривать в этом хитрость значит подражать обывателям...». Суть же сложившегося соотношения классовых сил, былотаково, что »или крестьянство должно идти с нами на соглашение, и мы делаем ему экономические уступки, или борьба».

    Накануне Х Всероссийской партконференции В.И.Ленин еще раз уточнил формулу предпринимаемого «отступления», обозначив ее понятием «госкапитализм». Эта формула вобрала в себя и концессии, и совершающийся через органы кооперации товарообмен с крестьянством, и частную торговлю на комиссионных началах, и аренду мелких государственных предприятий. В написанной в апреле 92 г. брошюре « О продовольственном налоге» он признал, что »еще много нужно и должно пучиться у капиталиста», что » за науку заплатить не жалко, лишь бы учение шло толком». Прочитавший рукопись брошюры Л.Б.Каменев написал В.И.Ленину в своем отзыве, что большинству партработников она покажется « чемто неслыханным, новым, переворачивающим всю практику», поскольку »весь аппарат (Губисполкомы, комиссары и пр. и пр.) привык работать как раз в обратном направлении».

    Так оно и происходило: стремление идти на выучку к капиталистам сопровождалось боязнью капитализма, причем не только рядовыми, но и ответственными партработниками. Не исключениемиз правила был и В.И.Ленин. В конце 1922 г. Политбюро РКП(б) отклонило по его инициативе чрезвычайно выгодную концессию английского предпринимателя Л.Урката. По сведениям Г.Е.Зиновьева, »Владимир Ильич выступил против этой концессии непотому, что условия Украта были плохи, и потому, что в конце концов он себе сказал, он и мы с ним: лучше бедненькая, серенькая Советская Россия, медленно восстанавливающаяся, но своя, чем быстро восстановившаяся, но пустившая козла в огород, такого козла как Украт».

    Боязнью капитализма было проникнуто стремление В.И. Ленина и активно поддерживающих его Л.Д.Троцкого и Л.Б.Красина не допустить демонополизации внешней торговли, несмотря на то, что деятельность Наркомвнешторга была крайне расточительной. По мнению В.И. Ленина, даже частичное открытие границ повлекло бы за собой »беззащитность русской промышленности и переход ксистеме свободной торговли. Против этого мы должны бороться изо всех сил...».

    В конце 1920 г. ленинская формула «госкапитализма» обогащается понятием « перевода госпредприятий на так называемый хозяйственный расчет», то есть, по его словам, «в значительной степени на коммерческие, капиталистические основания». Сама постановка вопроса о целесообразности новой формы хозяйствования и управления достаточно решительна: »Надоела, пишет он, лень, разгильдяйство, мелкая спекуляция, воровство, распущенность. Почему не «хозяйственность»? Но при всемрадикализме этой постановки вопроса в ней даже отсутствуетнамек на возможность передачи собственности на средства производства непосредственно коллективам промышленных предприятий, чтобы они были заинтересованы покончить с названными Лениным пороками. Не предусматривала ленинская концепция хозрасчета и возможности заинтересовать рабочих непосредственным участием в прибылях государственных трестов. Лишь в июле 926 г. с таким вопросом обратился в Центральный Комитет партии Л.Б.Каменев, предложив »хотя бы в виде опыта применить новые формы оплаты труда, с тем, чтобы повысить коллективную заинтересованность рабочих масс в социалистическом производстве(участие в прибылях). Однако никаких последствий данная инициатива не имела.

    Заявляя о том, что нэп вводится «всерьез и надолго», лидеры большевизма не упускали возможности подчеркнуть, что все это « не навсегда». Недаром в начале 2х годов Политбюро ЦК обращало особое внимание на правовую сторону регулирования частнохозяйственных отношений, чтобы иметь против них наготове соответствующие юридические основания. »Величайшая ошибкадумать, писал В.И.Ленин в марте 922 г., что нэп должен положить конец террору. Мы еще вернемся к террору и к террору экономическому». В сентябре 922 г. на Политбюро ЦК РКП(б) специально, например, заслушивался вопрос о досрочном расторжении концессионных соглашений. Было решено иметь в гражданском и уголовном законодательстве такие статьи, «которые в нужный момент обосновали бы прекращение концессии».

    При таком политическом подходе к  развитию частно хозяйственных отношений  трудно было ожидать появления цивилизованных форм государственного и частнокапиталистического предпринимательства. »Какой уж там государственный капитализм ?!» восклицал в своей речи на Всероссийской партконференции Ю.Х. Лутовинов известный деятель профдвижения начала 20х годов. « Нарождается,  утверждал он, предпринимательский, нашими собственными руками выхоженный, вынянченный капитализм».

    Этим  заявлением Ленин по сути признал  возможность строительства социализма в одной стране, от которой прежде открещивался, как от немарксистской постановки вопроса. Характерно и то, что в своей оценке развития советской кооперации Ленин не подчеркнул момента предпочтительности одной из двух кооперативных связей вертикальной, основанной на специализации самостоятельных хозяйственных единиц по производству и сбыту какого-то одного или нескольких видов продукции (например, молочная, зерновая, табачная, льняная и т.п. кооперация), или горизонтальной, основанной на концентрации земли и средств производства ранее самостоятельных хозяйственных единиц.

    Не  подчеркнув этого момента, он не связал своих приемников какими-то теоретическими обязательствами, поэтому И.В. Сталину было в конце 20х не так уж трудно доказать, что принудительная коллективизация есть практическое выполнение ленинского кооперативного плана.

    Поворот РКП(б) в сторону нэпа вызвал во всем мире определенные надежды на либерализацию советского режима, которые усиленно подогревались эмигрировавшими из России кадетами, меньшевиками, эсерами. Например, по мнению редакции меньшевистского «Социалистического Вестника», издававшегося в Берлине, «кто сказал А, должен сказать Б. Новую, рациональную на подъем производительных сил рассчитанную экономическую политику нельзя вести государственным аппаратом и методами, приспособленными к экономической утопии и приведшими к экономической катастрофе». На очередь дня в Советской России, по их мнению, выдвинулся вопрос « о демократической ликвидации большевистского периода русской революции».