Реформы Петра I

                                            Введение.

Преобразования Петра  I существенно способствовали развитию медицинского дела и становлению образования в России.

В начале XVIII в. В российской армии и на флоте служили главным образом приглашённые в Россию врачи-иностранцы. В стране ощущалась острая нехватка отечественных врачей (докторов медицины) и лекарей. Существовало два пути решения этой проблемы: направление россиян за рубеж для получения высшего образования и создание медицинских учебных заведений в России.

 Пётр I имел большую тягу к наукам и ремёслам. Посещая в юности Немецкую слободу, внимательно слушал рассказы иностранных мастеров о научно-технических диковинах, учился многим ремёслам. Штаб-лекарь Измайловского полка Г. Шульц свидетельствовал: «Ещё на двадцатом году своего возраста имел он кроткое обхождение не только с господином Лефортом, первым своим тогдашним любимцем, но также и с господином Тирмондом, старым, весёлым и искусным хирургом, который всегда бывал при Его Величестве и часто просиживал с ним за полночь». Пётр сам выучился делать некоторые хирургические операции, умел весьма искусно перевязывать раны, вскрывать тела умерших, пускать кровь, выдёргивать зубы.

Проведя за границей в составе Великого посольства около 1,5 лет(с марта 1697 г. По сентябрь 1698 г.), государь многому научился, во многих ремёслах преуспел. В Амстердаме среди петровых учителей был Фредерик Рюйш, голландский врач, анатом, ботаник. Почти 5 месяцев Пётр усердно посещал лекции Рюйша, ходил с ним в госпиталь, где наблюдал за больными, оперировал, учился изготавливать анатомические препараты в его кабинете.

Послу посещения Англии государь провёл ещё три недели в Голландии. Тогда он занимался микроскопией биологических препаратов с А. ванн Левенгуком, а в Лейдене познакомился с 29-летним Германом Бурхааве, который вынашивал планы реформирования медицинского образования и развивал новые взгляды на медицину. Бурхааве оказал особенно сильное влияние на российскую медицину.

                            Николай Ламбертович Бидлоо          

  Н.Бидлоо был зачислен на русскую службу в 1702 г. Прибыв в следующем году в Россию, 33-летний голландский доктор принял участие в боевых действиях под Нарвой и стал лейб-медиком («ближним доктором») государя. Однако его деятельность вышла за рамки должностных обязанностей лейб-медика. 25 мая 1706 г. Состоялся царский указ о постройке «гофшпиталя» - «за Яузою рекою, против немецкой слободы, в пристойном месте, для лечения болящих людей…А у того лечения быть доктору Николаю Бидлоо да двум лекарям…Да из иноземцев и из русских из всяких чинов людей набрать для аптекарской науки (врачебного обучения) 50 человек». Почти через полтора года постройка нескольких двухэтажных деревянных корпусов («домов с светлицами») завершилась, и 21 ноября 1707г. Состоялось торжественное открытие Московского госпиталя (ныне это Главный военный госпиталь им. Н.Н.Бурденко). Госпиталь построили на деньги Монастырского Приказа. До 1753 г. Он содержался на средства Синода.

В специальном распоряжении предписывалось доставлять анатомический  театр при  госпитале трупы «подлых людей», обнаруженные на московских улицах. О содержании учебных занятий с использованием трупов можно судить по «Наставлению для изучающих хирургию в анатомическом театре», составленному Н.Бидлоо в 1710 году. В.А.Оппель назвал этого замечательного врача «первым учителем хирургии в России».

В 1712 г. Бидлоо писал Петру: «Более тысячи больных у меня оздоровели (с 1707 по 1712 год в госпитале лечилось 1996 больных), из которых 1026 от застарелых и тяжких болезней вылечено…Лучших из студентов моих рекомендовать не стыжусь, ибо не токмо имеют знание одной или другой болезни, которая на теле приключается и к чину хирурга надлежит, но и генеральное искусство о всех болезнях, от главы даже до ног…

Взял в разных годах 50 человек до науки хтрургической, которых осталось 33, 6 умерло, 8 сбежали, 2 по указу взяты в школу, 1 за невоздержание отдан в солдаты».

Обучение продолжалось от 5 до 11 лет в зависимости от способностей ученика. В 1712 году окончили курс четыре человека – Иван Беляев, Степан Блаженев (Стефан Невский), Егор Жуков, Иван Орлов, а в 1713 – шесть. Почти все они стали карабельными врачами на Балтийском флоте. За 29 лет работы Н.Бидлоо главным доктором Московского госпиталя в госпитальной школе были подготовлены 134 лекаря.

Бидлоо при жизни императора непосредственно подчинялся ему, хотя и не выполнял все обязанности архиатра и лейб-медика, поглощённый целиком своим великим делом. Поэтому, как писал Я.А. Чистович, Бидлоо почти три десятилетия «бесконтрольно и честно» выращивал «самостоятельную российскую медицину на невозделанной русской почве».

               Санкт-Петербургские Генеральные  Госпитали

Создавая Московский госпиталь, Пётр в своих мыслях выходил далеко за пределы Москвы. Уже тогда в  его намерения входила организация  не одного, а четырёх Генеральных  госпиталей – двух Сухопутных и  двух Адмиралтейских (морских). При  каждом из них следовало иметь  госпитальную школу (наподобие школы Бидлоо). В 1706 г. Освободили одну из казарм в Санкт-Петербурге, в Казачьей слободе (ныне – часть территории Выборгской стороны, примыкающей к Неве) и устроили там госпиталь, предназначив его для лечения и воинов, и строителей нового города.

Убедившись в правильности своего замысла, государь в 1715 г. Распорядился строить новые здания для Санкт-Петербургского Генерального Сухопутного Госпиталя  и по соседству с ним – для  Адмиралтейского. Оба здания должны были образовать единый архитектурный  ансамбль с церковью посредине и  двумя анатомическими театрами по краям  – «при Неве, в том месте, где  Невка  от неё отделяется». Строительство поручалось Доменико Трезини, но Пётр собственноручно вносил изменения в его чертежи. И при закладке этих зданий он присутствовал со всеми приближёнными. Место было освящено знатным духовенством. Все военные корабли и галеры, стоявшие на Неве, а также Петропавловская крепость салютовали залпами своих пушек. Государь произнёс краткую энергичную речь: «Здесь всякий изнеможенный служивый найдёт себе помощь и успокоение, котораго ему доселе не было, дай только Бог, чтоб никогда многие не имели нужды сюда быть привозимы». В 1723 г. Завершилось строительство каменных зданий Сухопутного и в 1726г. – Морского госпиталей на набережной Невы. В те же годы построили Адмиралтейский госпиталь в Кронштадте. Госпитальные школы при них открылись в 1733 г.

                   Внимание Петра I к российской медицине.

Интерес Петра к медицине никогда не угасал. И. Фелтен, кухмистер и метрдотель царя, рассказывал Я. Штелину: «Любовь его к сей науке столь далеко простиралась, что он приказывал уведомлять его, если в госпитале или где-нибудь в другом месте надлежало анатомить тело, или делать какую-нибудь хирургическую операцию, и когда только время позволяло, редко пропускал такой случай, чтоб не присутствовать при оном, и часто даже сам помогал операторам…весьма искусно умел анатомить тело, пускать кровь, вырывать зубы и другие хирургические операции делать, и делал оные с великою охотою, кгда имел удобный случай».

В заграничных поездках царь  находил время на посещение больниц, курортов, а также частнопрактикующих врачей. Особенно любил наблюдать  за операциями, когда хирурги предпринимали неизвестные емуоперативные вмешательства. Например, в Париже врач Вилгауз в присутствии Петра удалил катаракту у слепого пациента преклонных лет и возвратил ему зрение. Пётр был в восторге и сразу договорился с врачом, чтобы тот обучил этой операции русского ученика.

Государь не обошёл своим  вниманием и профилактику заразных болезней. Сифилис и «перелой» (гонорея) приобрели в строящемся Санкт-Петербурге почти эпидемический характер, в  связи с чем Пётр распорядился, чтобы полиция вылавливала в городе «гулящих девок», изолировала их в «прядильных домах» и принуждала к бесконечному прядению. Один из таких домов находился на месте прежней деревни Каллина в низовьях Фонтанки. Рядом по приказу монарха возвели большой двухэтажный каменный дом для позументной и шерстяной чулочной фабрик. На его фундаменте в 1781 году построили, а в следующем – открыли знаменитую Калинкинскую венерологическую больницу, колыбель отечественной венерологии.

Жестокой системой противоэпидемических мер, среди которых преобладали  такие, как организация застав и  карантинов, сжигание домов умерщих от чумы со всем имуществом и даже живностью и т.п., были остановлены её эпидемии в Киевской и Азовской губерниях (1717 год), Старооскольской и Белгородской провинциях (1718 год).

При Петре было организовано в России курортное лечение с  использованием минеральных вод. Государь испытал их целебную силу на себе, проходя  курсы лечения за границей, и потребовал, чтобы архиатры озабочены были поиском источников минеральных вод в России. Внимание к этому направлению в медицине выразиось в ряде монарших указов: «О приискании в России минеральных вод» (1717 г.), «Подлинное дознание о действе марциальныя конгезерския воды разными человеки…» (1718 г.), «Указ Его Царского Величества на дохтурские правила» по употреблению «лечительных вод» (1719 г.). Были открыты воды в Карелии (неподалёку от Петрозаводска), терские тёплые воды («теплицы св. Петра») на Северном Кавказе, олонецкие конгезерские воды, полюстровские холодные «железные» воды в Санкт-Петербурге. Все минеральные воды, используемые российской медициной, император употреблял для собственного лечения, строго соблюдая «дохтурские правила» их лечебного применения, поскольку понимал, что питьё любой минеральной воды не по правилам вместо пользы может принести, как он писал, «трату здоровью».

Много усовершенствований претерпела организация медицинского обеспечения  российского населения. В Санкт-Петербурге Государь завёл Аптекарскую проходную  канцелярию, которая как бы дополняла  Аптекарский приказ, оставшийся в  Москве, постепенно  превратившийся в орган управления здравоохранением населения прежней столицы и  с 1721 года до середины XIX века называвшийся Московской медицинской конторой. Руководство медициной в империи монарх возложил на Аптекарскую канцелярию, которую в 1725 году преобразовали в Медицинскую канцелярию. Ей подчинили все медицинские учреждения Российской империи, как ведомственные, так и частные.

                     Аптекарская канцелярия и её учреждения.

С 1716 года Аптекарскую канцелярию возглавил архиатр. «Его Императорского Величества архиятром, лейб-медикусом и президентом Аптекарской канцелярии и факультета» был назначен Роберт Эрскин (Роберт Карлович Арескин). Воспитанник Оксфордского университета, член Британского Королевского общества, этот шотландский дворянин с 1706 года состоял на русской службе. Будучи врачом А.Д.Меншикова, участвовал во многих военных походах и сражениях. В 1713 году стал лейб-медиком императора, а 30 апреля 1716г. – архиатром. В этой должности он трудился 2,5 года.

После смерти Эрскина в декабре 1718 года обязанности архиатра исполнял Иван Лаврентьевич Блюментрост, сын обрусевшего лейб-медика царя Алексея Михайловича и царевны Софьи. И.Л.Блюментрост изучал медицину в университетах Кенигсберга и Галля.Став доктором, возвратился в Россию, служил военным врачом, а потом – лейб-медиком Петра I. В феврале 1722 года (после почти четырёхлетнего неофициального управления российской медициной) указом императора Иван Блюментрост был назначен архиатром и состоял в этой должности до 1730г.

Государь отдал в распоряжение ведомства архиатра один из островов в Санкт-Петербурге – этот остров стал называться Аптекарским. «В прошлом 1714 году февраля 11 дня…на данном под аптеку по именному его же Императорского Величества словесному указу острове, на котором посторонним людям никому кроме аптекарских служителей строится не велено, огорожен огород и построен для житья аптекарским служителям двор…Оный остров для наилучшего произведения медицинского огорода». В Аптекарском огороде культивировались многие лекарственные растения.

При аптеке в Аптекарском  огороде Пётр повелел изготавливать  лекарские инструменты. Для этого  в 1718г. Зачислил в штат Аптекарской  канцелярии парижского инструментального  мастера Этьена-Стефана Луботье и приказал построить мастеровую (инструментальную) избу на Аптекарском острове. Через год Луботье вместе с Василием Шершавиным, Иваном Носковым и Нестором Степановым изготовил первые инструменты, сразу получившие высшую оценку врачей. Работу мастеров постоянно консультировали лекари Санкт-Петербургского Сухопутного госпиталя. С 1717 года Ямбургские стекольные заводы начали выпуск аптекарской посуды.

В ведении архиатра находился также Кабинет анатомических и других натуральных редкостей, собранных как в России, так и при путешествиях Петра за границу. С 1714 г. Он назывался Кунсткамерой и был доступен для посещения любому жителю и гостю новой российской столицы. Любопытствующая публика не только не платила за вход в Кунсткамеру, но ещё и получала угощение после осмотра коллекции. Библиотекарем и надзирателем над Кунсткамерой был Даниил Шумахер, который говорил Штелину, что Пётр I проводил в музее «всякую неделю по два или по три дня» целое утро «в систематическом рассматривании вещей, пока наступало время ехать на Адмиралтейство».

Начало коллекции положили препараты, подаренные Рюйшем в 1697 году. В 1717 году Пётр купил всю его коллекцию, а также кабинет (коллекцию) амстердамского аптекаря Зебы. Вместе они насчитывали более 2000 анатомических и эмбриологических препаратов человека, более 1000 препаратов животных и насекомых, около 300 чучел птиц. Через год последовал имперской указ, требующий, чтобы губернаторы направляли в Кунсткамеру со всех концов необъятной России препараты уродов («монстров») и «всякого рода раритеты (редкости из царств растительного и минерального)».

Петровским архиатрам принадлежит также огромная роль в создании воинского устава, написанного весной 1716 года «собственною рукою Государя» во  время лечения в Данциге. Автор устава использовал, очевидно, книгу будущего архиатра И.Л.Блюментроста «Практический трактат, ставящий лагерного врача блюстителем здравия в Московском войске» (1700г.). Это предположение основано на сопоставлении текстов устава и книги, написанной по царскому велению и ему посвящённой. Сам же процесс создания устава проходил в Данциге при участии Р.К.Эрскина, имевшего богатый опыт медицинского обеспечения войск.

Выдающийся документ, вышедший из-под пера Петра Великого, впервые  за всю историю русской армии  определил организацию в ней  особой медицинской службы. Её составляли доктор и штаб-лекарь в каждой дивизии, полевой лекарь – в полку, цирюльник (фельдшер) – в роте. Регламентировалось и лекарственное обеспечение.