Рецепция византийского права в России

Рецепция  византийского права  в России

Рецепция византийского  права в России ни по своему ходу, ни по данным ей результатам не может  идти в сравнение с рецепцией  римского права на Западе. На Западе лишь в первоначальных своих стадиях  рецепция римского права была связана  с традицией церкви; позже юристы вносили в область гражданских  правоотношений частное право, отрешенное от элементов религиозного и публичного свойства. Это право часто приходило  в столкновение с народными воззрениями, вытесняло народные обычаи, но и  со своей стороны подвергалось влиянию  обычного права. Совсем не то было в  России. Прежде всего, к нам проникли лишь разрозненные отрывки римской  системы. Главными представителями  ее были Эклога и Прохирон; между  тем, в этих памятниках совершенно отсутствуют  многие основные институты гражданского права, в особенности права вещные, а права обязательственные представлены крайне неудовлетворительно. Да и то, что в Россию проникло, дошло к  нам в византийской обработке, представляющей смешение элементов светских и вероисповедных, права частного и публичного. Уже  по одному этому рецепция византийского  права не могла привести к созданию у нас целой системы частного права. Проводником византийского  права являлось у нас духовенство, применявшее его в церковном  суде. Сообразно с компетенцией этого  суда влиянию В. законодательства подверглось  у нас преимущественно право  семейственное и наследственное. В этих же сферах проявлялось влияние  духовенства и на законодательную  деятельность князей. Так, все положения  Русской Правды об опеке и наследовании супругов воспроизводят начала Эклоги. Под влиянием византийского права  возник институт душеприказчиков, сделан был первый шаг к различению детей  законных и незаконных, к ограждению личной и имущественной самостоятельности  жены и проч. В московскую эпоху  византийское право применялось  непосредственно только духовными  судами; светские учреждения знали  его лишь постольку, поскольку оно  отражалось в государевых указах, а потому влияние его на практику не могло получить решающего значения. На указной деятельности московских государей оно отражалось также  в меньшей степени, чем в Руси домосковской. Тем не менее многие статьи уложения 1649 г. заимствованы из византийского права, именно из Градского закона (Прохирона), как об этом свидетельствует и хранящийся в Оружейной палате подлинный список уложения, в котором против каждой статьи указан ее источник. Ср. Забелин, «Сведения о подлинном уложении царя Алексея Михайловича» (в «Архиве историко-юридических сведений» Калачова, кн. I, М., 1850). Некоторые из этих статей уложения перешли в Свод Законов, так что в ныне действующем т. Х ч. 1 ^[24] имеются статьи, представляющие собой буквальное воспроизведение положений Прохирона ^[25], и другие, которые на Прохироне основаны (ст. 976, 1322, 2063, 2065, 2067, 2201). Общие замечания о рецепции византийского права в домосковской Руси см. в сочиненииН. Л. Дювернуа «Источники права и суд в древней России» ^[26]. Несравненно глубже было влияние духовенства, руководствовавшегося византийскими законами, в области права уголовного. До принятия христианства на Руси господствовал материальный взгляд на преступление как на причинение обиды и вреда. Духовенство вносит новое воззрение — формальное; преступление становится нарушением предписаний закона, на первый раз — закона церковного. Этот взгляд на преступление нашел свое выражение сначала только в церковных уставах св. Владимира и Ярослава, составленных под сильным влиянием «Закона судного людем». В уставе св. Владимира запрещаются многие деяния только потому, что они не допускаются церковными законами, напр. моление у воды, волшебство и проч. Начинает проникать к нам и система наказаний, заимствованная из Эклоги, а именно смертная казнь, телесные и членовредительные наказания. Первоначально народно-русская система денежных штрафов оказывается более сильной, и даже в церковных уставах находит себе место выкуп. Преступления взяты из византийских сборников, а наказания — русские. В «Русской Правде» из византийских наказаний заимствованы только поток и разграбление, то есть ссылка преступника с конфискацией его имущества; в Двинской и Псковской судных грамотах встречается уже смертная казнь. В москов. Руси наказание все более теряет характер частного вознаграждения. Телесные наказания, болезненные и членовредительные, совершенно вытесняют денежные штрафы; смертная казнь получает широкое развитие. В то же время в системе наказаний происходит и другая существенная перемена. В памятниках домоск. Руси, напр. в «Русской Правде», господствует система безусловно определенных наказаний. В памятниках моск. государства, как и в Эклоге, часто встречаются наказания неопределенные: предписывается чинить наказание по усмотрению, как «государь укажет», или «наказати смотря по вине», или «чинить жестокое наказание, что государь укажет»; кнут и батоги назначаются обыкновенно без обозначения меры, но иногда прибавляется «нещадно». В ныне действующем уложении о наказаниях ^[27] имеется положение, заимствованное из византийского права: это — статья 94, установляющая уголовную невменяемость для детей, не достигших семилетнего возраста. Это положение вошло в новоуказную статью «О убийственных делах» (1687 г.) ^[28], которая вся основана на Прохироне и на него ссылается.