Принцип объективного вменения в древнем праве

Принцип объективного вменения в древнем праве

Объективное вменение — это привлечение лица к уголовной ответственности без установления его вины. Объективное вменение может заключаться как в привлечении к уголовной ответственности за случайные последствия действий человека, так и в привлечении к ответственности лиц, действия которых вообще не состоят в причинной связи с причинённым вредом, но наказание которых по каким-то причинам представляется целесообразным.

В древнем праве обыденные представления и научная мысль не шли дальше того, что называлось физическим, а теперь объективным вменением. Люди видели в обычаях либо законодательстве лишь внешнюю сторону того или иного события и деяния, а также вред, ими причиненный. Отсюда человека приравнивали к животному, а внешние проявления полагали присущими как человеку, так и животным.

Существование объективного вменения доказывается огромным числом древнейших законодательств, которым был знаком факт наказания животных за причинение ими материального ущерба. Эти наказания были не только мерами, принимаемыми в порыве раздражения, или мерами, подсказываемыми мотивом целесообразности, но и форменными наказаниями, определявшимися в судебном порядке, с соблюдением всех гарантий законности, с большой торжественностью. В истории имели место многочисленные процессы над животными, поведение которых было признано преступным (вредным) и заслуживающим наказания. Причем процессы такого рода были не только в древности, но и в средние века. «Преступные деяния» животных предусматривались и в законах (например, в законах Солона в Греции). Широко распространены были такие законы в католических странах. Законодательство Зороастра, к примеру, предписывает, чтобы собака злого нрава, которая нападает на людей и животных, была бы подвержена мучительной казни. Ей отрезали правое ухо, затем левое, отрубали хвост, лапы и, наконец, убивали.

Еще более красноречиво свидетельствует в пользу существования объективного вменения на первой стадии развития права факт наказания предметов неодушевленных. Как бы не объясняли подобные явления - тем ли, что вместе с разрушением этих вещей уничтожается и та таинственная сила, которая присуща этим вещам, или вообще каким-нибудь другим способом, нельзя отрицать того, что в первобытных законах этот вид ответственности существовал. В древней Греции существовал трибунал, ведомству которого подлежали дела об убийствах, осуществленных предметами неодушевленными, камнями, деревьями.

Схематично данную картину объективного вменения можно было бы представить следующим образом. Реакция человека на причиняемое ему зло в форме отражения такого причинения, независимо от того, вызвано ли оно существом разумным, животным или только вещью неодушевленной, глубоко коренится в психической природе человека.

На той стадии развития общества, являясь в своей простейшей форме как бы отражением удара, эта реакция против всякого нарушения человеческой неприкосновенности, приводит субъекта к действиям, направленным против этого нарушения. Причем приводит безо всякой попытки объективно разобраться в истинной причине, вызвавшей нарушение. Руководствуясь такими соображениями, потерпевший думает только о самом себе, о том благе, которое у него отнято, и расценивает нарушение только с точки зрения своего ущерба, а не с точки зрения лица, наносящего своим поведением ущерб.

С течением времени, те средства, которые служат, чуть ли не бессознательно и инстинктивно охране права, постепенно совершенствуются и на смену слепой реакции против правонарушения, приходят меры более действенные.

Они кратчайшим путем ведут к сохранению того, что по обстоятельствам возможно сохранить. Вместе с тем, они становятся приемами, которые, сообразуясь с сознанием лица, учиняющего правонарушение, позволяют говорить о правосудии, а не о безумной реакции.

Такой взгляд, согласно которому на правонарушающее последствие следует реагировать, не различая отношения правонарушителя к этому последствию, объясняется в значительной степени и тем, что главной формой реакции против правонарушителя является в первобытные моменты истории человечества деятельность личная (самостоятельная защита своих прав в форме отражения нападения, переходящая в большинстве случаев в месть). Лицо, отражающее нападение и мстящее, придает реакции против нарушения охраняемых обычаем или законом прав, особый характер. Оно бессильно, в сущности, констатировать вследствие одолевающих его чувств, виновно ли в нашем современном смысле лицо, причинившее ему обиду. Мстя своему обидчику, потерпевший руководствуется только сознанием того, что материальное нарушение имело место.

Со временем, вслед за единичными проблесками субъективного признака вменения, общество перестает довольствоваться одной объективной связью с правонарушением для применения уголовной ответственности.

Наконец, наступает пора, когда открывается эпоха взгляда на преступление через призму субъективного вменения. Решающее значение начинают придавать психическому отношению лица, нарушившего правопорядок. Можно сказать, что быстрота этого процесса дифференциации начал субъективного вменения и хода постепенного уяснения внутренней природы правонарушения прямо пропорциональна прогрессу развития уголовного права. Большинство представителей науки уголовного права единогласно признают, что учение о виновности и его большая или меньшая глубина есть как бы барометр уголовного права. Падение господства вменения объективного справедливо ставят в тесную связь с умственным прогрессом человечества вообще, с постепенным и медленным выходом человеческого сознания из того младенческого состояния, в котором находится в отношении интеллектуального развития первобытное общество. Более полное понимание окружающего мира, более правильное представление о взаимной связи явлений и их причинности должно было неудержимо побуждать людей к переходу от вменения объективного к вменению субъективному.