Причины военных поражений на первом этапе войны (1941-1942 годы)

       Начальный период войны закончил  для нас тяжелым исходом. Вооруженные  Силы понесли большие потери, главным образом в боевой технике,  особенно в авиации и танках. Если перед войной западные  приграничные округа располагали  превосходством над противником  в количестве танков и авиации,  то к исходу начального периода  войны это превосходство было  утрачено. Тяжелый исход начального  периода войны оказал всестороннее  влияние на дальнейший ход  Великой Отечественной войны. 

       Была достигнута полная внезапность  нападения, и советские войска  в приграничных районах оказались  захваченными врасплох неожиданным  ночным ударом врага. Германская  авиация сумела в первые же часы войны уничтожить на аэродромах и в парках большую часть наших самолетов и танков. Поэтому господство в воздухе осталось за противником. Немецкие бомбардировщики непрерывно висели над отступающими колоннами наших войск, бомбили склады боеприпасов и горючего, наносили удары по городам и железнодорожным узлам, а быстрые "мессершмитты" носились над полевыми дорогами, преследуя даже небольшие группы бойцов, а то гоняясь и за одиночными пешеходами, бредущими на восток.

       На первый взгляд все шло  по плану, разработанному в  гитлеровской ставке. Точно, как  было предусмотрено, танки Гудериана  и Гота 27 июня встретились под Минском фашисты овладели столицей Белоруссии и отрезали часть наших войск. Через три недели после этого, 16 июля, передовые отряды германской армии вступили в Смоленск. Здесь и там отступающие с тяжелыми боями советские войска попадали в окружения, несли большие потери, и фронт откатывался все дальше на восток. Берлинская печать уже трубила победу, твердя, что Красная Армия уничтожена и в самое ближайшее время немецкие дивизии вступят в Москву.

       Но в эти же самые дни  войны проявилось нечто вовсе  не предусмотренное планами гитлеровского  командования. Итоги первых боев  и сражений, несмотря на успехи  фашистских войск, невольно заставляли  задумываться наиболее дальновидных  германских генералов и офицеров. Война на Востоке оказалась  совсем непохожей на войну  на Западе. Противник здесь был  иным, и его поведение опрокидывало  все привычные представления  немецких военачальников и их  солдат.

       Это странное и необъяснимое  упорство советских людей поражало  и тревожило многих немецких  полководцев. Во всех прежних  походах на Западе, против кого  бы ни сражались германские  войска – будь то поляки  или французы, англичане или греки,  – они имели перед собой  привычную линию фронта. По ту  сторону этой линии был расстроенный, дезорганизованный отступлением  противник, силы которого все  больше слабели и которого лишь предстояло добить. Но все, что было позади, являлось уже прочно завоеванной, покоренной землей.

       Тут, в России, все было не  так. Правда, по ту сторону линии  фронта тоже были отступающие,  терпящие поражение войска. Но  вопреки тому, что обычно случалось  во всех кампаниях на Западе, сила сопротивления этих войск  не уменьшалась, а возрастала  по мере отступления в глубь страны, несмотря на все тяжелые военные неудачи, которые выпали на их долю.

       На фронте с каждым днем  крепло сопротивление Красной  Армии. Вслед за упорными арьергардными  боями в западных областях  Белоруссии и на Березине противнику  пришлось испытать первые сильные  контрудары наших войск в долгой  кровопролитной битве под Смоленском. Рядом с донесениями об одержанных победах, о захвате больших пространств советской земли, о быстром продвижении в глубь России на штабные столы как грозное и зловещее предвестие будущего ложились перед германскими генералами отчеты и сводки с цифрами огромных потерь, понесенных их войсками в этих первых боях, потерь, отнюдь не предусмотренных планами фашистского командования.

       Неудачное начало войны дало  повод для новой волны арестов.  За 18 дней противник продвинулся  на восток на 450-600 км, захватил  большую территорию, на которой  располагалось 200 складов с горючим,  продовольствием, боеприпасами и  другим имуществом. 28 советских дивизий  были полностью разгромлены, а  еще 72 дивизии потеряли свыше  половины своего состава. Потери  оружия и боевой техники были  очень велики: б тыс. танков, 9,5 тыс. орудий, около 12 тыс. минометов,  не менее 3,5 тыс. самолетов. 

       Большая часть потерь приходилась  на Западный фронт, именно здесь  немцы наносили главный удар. Именно, это направление советский  Генштаб считал наиболее опасным  и предлагал стянуть сюда основные  силы. Но Сталин приказал сосредоточить  большую часть войск на юго-западном  направлении (на Украине). Когда  его прогнозы не сбылись, Главковерх  нашел "козлов отпущения". Он  санкционировал арест и предание  суду командующего, начальника штаба,  начальника артиллерии и начальника  связи Западного фронта, а также  командующего 4-й армией "за позорящую  звание командира трусость, бездействие  власти, отсутствие распорядительности, развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление позиций". 

       Приказав прочесть это постановление  во всех ротах, батареях, эскадронах  и авиаэскадрильях, Председатель ГКО хотел убедить всех военнослужащих, что именно эти генералы виноваты в трагических событиях начала войны, одновременно он предупреждал, что будет и впредь "железной рукой пресекать всякое проявление трусости и неорганизованности в рядах Красной Армии".

     Причины военных поражений на первом этапе  войны (1941-1942 годы) 

     Почему  же нападение  фашистской Германии на СССР стало  столь неожиданным  для военного и политического  руководства  страны, что повлекло за собой катастрофические потери и  отступление войск Красной Армии  в 1941-1942 годах, на первом этапе войны? Одна из главных причин случившегося заключается в том, что фашистская Германия оказалась более подготовленной к войне. Ее экономика была полностью  мобилизована. Германия захватила на Западе громадные запасы металла, строительного  сырья и вооружения. Гитлеровцы имели  преимущество в численности войск, отмобилизованных и заблаговременно  развернутых у западных границ СССР, в автоматическом оружии, а наличие  большого числа автомашин и механизированной техники значительно повышало мобильность  военных подразделении. На трагический  для войск Красной Армии исход  первых военных операций существенное влияние оказал опыт войны, полученный немецко-фашистскими войсками в 1939-1941 году на западном театре военных действий. 

     Боеспособность  же Красной Армии в огромной мере была ослаблена необоснованными  репрессиями военных кадров в  предвоенные годы. В связи с  этим командный состав Красной Армии  по своей профессиональной подготовке был отброшен фактически на уровень  конца гражданской войны. Огромное число опытных и образованных советских военачальников, мысливших  категориями современной войны, было расстреляно по ложным обвинениям. Из-за этого уровень боевой подготовки войск резко снизился, и его уже невозможно было повысить за короткий срок. Результаты неудачной для СССР кровопролитной войны с Финляндией стали главным симптомом складывающейся угрожающей ситуации. Плачевное состояние Красной Армии, и, прежде всего её командных кадров, было прекрасно известно политическому и военному руководству фашистской Германии. В условиях начавшейся Великой Отечественной войны процесс укрепления советского офицерского корпуса осложнялся еще и тем, что многие командиры среднего и даже высшего звена, не справившиеся со своими обязанностями в первый период тяжелого отступления и поражений Красной Армии, предавались суду военного трибунала и приговаривались к расстрелу. Те же командиры, которые попадали в плен к противнику, без всякого разбора объявлялись предателями и врагами народа. 

     В 1935-1939 гг. более 48 тыс. командиров и политработников  было уволено из Красной Армии, а  значительная их часть арестована. Около 11 тыс., в том числе будущий маршал Советского Союза Рокоссовский, который провел в тюрьме почти три года по абсурдному обвинению в шпионаже в пользу Польши, вернулись в войска, но накануне и в первые дни войны арестовали еще одну группу высших советских военных руководителей, в том числе бывшего начальника Генерального штаба, заместителя наркома обороны, Героя Советского Союза Мерецкова, помощника начальника Генштаба, дважды Героя Советского Союза, отличившегося в боях в Испании и на Халхин-Голе Я.В. Смушкевича, начальника управления Военно-воздушных сил, Героя Советского Союза П.В. Рычагова, начальника управления противовоздушной обороны, участника боев на Хасане и Халхин-Голе, Героя Советского Союза Г.М. Штерна, командующего войсками Прибалтийского военного округа К.Д. Локтионова, начальника разведки И.И. Проскурова. В живых остался один Мерецков, всех остальных расстреляли в октябре 1941 г. К лету 1941 г. около 75% командиров и 70% политработников находились в своих должностях менее одного года. За такой короткий срок они не могли полностью освоиться с новыми обязанностями и успешно выполнять их. Выдвинутые на смену репрессированным новые кадры нередко были смелыми, энергичными и способными, но по уровню подготовки и опыту предыдущей службы они не могли успешно руководить вверенными им частями. 

     Высшее  военное  командование часто не имело  систематического военного и общего образования. Достигнув высоких  должностей и званий, они нередко  сохраняли привычки своей солдатской молодости – управляли подчиненными при помощи мата, а иногда и зуботычин (этим, по свидетельству Н.С. Хрущева, грешили, например, командовавшие фронтами маршал С.М. Буденный, генералы А.И. Еременко и В.Н. Гордов). Кое-кто страдал запоями, как командовавший Северным фронтом генерал М.М. Попов. Оба наркома обороны довоенного времени: близкий к Сталину известнейший политический деятель К.Е. Ворошилов и сменивший его в 1940 г. С.К. Тимошенко, лихой рубака-кавалерист времен Гражданской войны, – имели лишь начальное образование. Доля людей с высшим образованием в командном составе Красной Армии составляла в 1940г. всего 2,9%. Отсутствие образования и опыта современной войны некоторые военачальники возмещали большой самоуверенностью. Так, командующий Западным Особым Военным Округом (будущим Западным фронтом) генерал Павлов до войны утверждал, что один "советский танковый корпус способен решить задачу уничтожения одной-двух танковых и четырех-пяти пехотных дивизий". Начальник Генерального штаба Мерецков на совещании в Кремле 13 января 1941 г. говорил: "Наша дивизия значительно сильнее дивизии немецко-фашистской": "во встречном бою она, безусловно, разобьет немецкую дивизию. В обороне же одна наша дивизия отразит удар двух-трех дивизий противника". 

     Германия  имела  существенный перевес над  силами приграничных округов – в 1,4 раза. Техническое оснащение Красной  Армии уступало немецкой. Немецкие самолеты и танки имели радиосвязь и далеко превосходили основную массу  советских самолетов и танков по скорости, вооружению и маневренности. Новые образцы танков и самолетов, созданные в СССР накануне войны, не уступали немецким, но их было мало. В приграничных округах имелось  только 1475 новых танков и 1540 боевых самолетов новых типов, причем лишь часть экипажей освоила управление ими. Немецкие войска передвигались в основном на автотранспорте и управлялись по радио, тогда как советские войска часто двигались пешим порядком или на конной тяге. Радиостанций у них было мало, а проводная связь оказалась ненадежной. Большинство бойцов Красной Армии было вооружено винтовками (да и тех порой не хватало), а немецкие солдаты – автоматами, В Красной Армии было мало зенитной и противотанковой артиллерии; бойцам приходилось идти против танков с бутылками с зажигательной смесью, которые за рубежом почему-то называли "коктейль Молотова". 

     Огромное  значение имел тот факт, что немецкая армия  обладала двухлетним опытом современной  войны, а Красная  Армия такого опыта не имела. Немецкое командование уже провело целый  ряд успешных операций в Европе; немецкие штабы получили большую  практику руководства войсками и  взаимодействия друг с другом; немецкие летчики, танкисты, артиллеристы, специалисты  всех родов войск получили хорошую  подготовку и были обстреляны в боях. Напротив, руководители Красной Армии  участвовали только в Гражданской  войне и сравнительно небольших  по своим масштабам локальных  военных конфликтах в Испании, на Халхин-Голе и в Финляндии. 

     Еще один комплекс причин, повлиявший на катастрофическую для  Красной Армии ситуацию начала войны, заключался в том, что советское  военное и особенно политическое руководство допустило серьезнейший просчет в оценке военно-политической обстановки накануне германского вторжения. Так, план обороны СССР исходил из ошибочного предположения Сталина  о том, что на случай войны главный  удар Германии будет направлен не на минском направлении против Москвы, а на юге, против Украины с целью  дальнейшего продвижения к нефтеносному Кавказу. Поэтому основная группировка  войск Красной Армии находилась на юго-западном направлении, в то время  как оно рассматривалось германским командованием на первых порах как  второстепенное. Слабость и несоответствие вооружения и организации войск  Красной Армии в условиях современной  войны, столь явно обнаружившиеся в  ходе советско-финляндского конфликта, привели советское руководство к решению о необходимости их перевооружения и реорганизации. 

     Но  этот процесс  затянулся и не был  завершен до нападения немецко-фашистских войск. Дело в том, что подобная крупномасштабная реорганизация без учета реальных возможностей обеспечения войск  оружием и боевой техникой, а также  хорошо подготовленными командными кадрами, оказалась невозможной. Например, в марте 1941 года было принято решение  о создании 20 механизированных корпусов, расформированных в 1939 году в результате ошибочного решения тогдашнего руководства  наркомата обороны. Для этого  требовалось около 32 тысяч танков, из них – 16,6 тысяч новых. Однако промышленность не могла поставить такое количество техники за столь сжатые сроки, в  особенности новейших конструкций. 

     Руководители  наркомата  обороны, выдвинувшиеся  на высокие  посты после 1938 года, не всегда могли  правильно оценить  преимущество представляемых им на рассмотрение новых  образцов оружия и принять  их на вооружение. Так, считалось, что  автоматы не имеют никакого значения для ведения современных боевых действий, в результате чего на вооружении Красной Армии по-прежнему оставалась трехлинейная винтовка (правда, модернизированная) образца 1891 года. Не были оценены вовремя  боевые возможности реактивного  оружия. Лишь в июне 1941 года, уже после  нападения на СССР, было принято  решение о запуске в серийное производство знаменитых в дальнейшем "катюш".