причины и последствия распада СССР

     С естественной сменой поколений руководящий эшелон власти СССР вначале покинула ленинская гвардия партийцев, а затем — участники Великой Отечественной войны. Стала складываться новая партийно-государственная номенклатура, утратившая связь с революционными традициями народа, но наделенная большими привилегиями. Рекрутирование номенклатуры в СССР осуществлялось не по элитарному отбору, как на Западе (в самом элитарном отборе есть две стороны: негативная — если он связан с социальным происхождением — и позитивная — если он основан на конкуренции знаний и способностей). Главным критерием отбора в нашей стране считались: стаж на руководящей работе в партийных, советских и комсомольских организациях, а также на производстве и “политическая зрелость”, а фактически в большинстве случаев — родственные связи, личная преданность вышестоящему начальству, угодничество и подхалимаж, отсутствие собственных убеждений и нравственной позиции, знание негласных правил аппаратной игры, умение вовремя отрапортовать. 
Конечно, это не означало, что в состав советской политической элиты и особенно на ее нижние и средние уровни не попадали достойные люди с высокими интеллектуальными, волевыми и другими положительными личными качествами. Но “номенклатурные правила” создавали для них искусственные препоны для продвижения наверх.

     Долголетнее разрушительное воздействие номенклатурной системы привело к вырождению советской руководящей элиты, которая стала утрачивать привязанность к социализму и ориентироваться на западные ценности и в особенности на частную собственность. Высокая должность на иерархической лестнице стала капиталом в прямом смысле этого слова. За “место под солнцем” шла жестокая борьба. Сложился определенный тип чиновника и партийного функционера — беспринципного карьериста, продвигающегося “наверх” с помощью родственных или приятельских связей. Номенклатура все более обособлялась в особую социальную группу, которая стремилась закрепить за собой государственную власть. Должность откровенно рассматривалась как возможность пользоваться определенной частью государственной собственности. При этом чем она была выше, тем шире становились эти возможности.

     Произошло значительное пополнение элитарного слоя. К нему стали относиться не только высшие партийные функционеры, но и высокопоставленные министерские чиновники, директора крупных предприятий и учреждений. Элита создала в своей среде замкнутые кланы, корпорации, обеспечивавшие ее привилегии. Некоторые профессии превратились в наследуемые.

     И вот наступил момент, когда советской элите стало тесно в старых рамках социалистической демократии и она попыталась изменить общественный строй в своих интересах. Этот процесс ускорился во время горбачевской “перестройки”. Номенклатура хотела закрепить свое фактическое господство юридическим путем, оформить права частной собственности на государственное имущество. Но для этого было необходимо уничтожить ту самую социалистическую собственность и соответствующую ей политическую надстройку, которые в течение десятилетий составляли основу ее господства. Жесткая централизация власти, слияние партийного и государственного аппарата, сложившиеся в революционный период, на новом этапе развития общества стали в определенной мере тормозом.

     Более или менее широкая общественная поддержка М. С. Горбачева продолжалась приблизительно до 1988 г., до тех пор, пока в его действиях не появились неуверенность, маневрирование и шараханье из стороны в сторону.

     Одной из причин развала СССР стал и международный  фактор. В результате действий “пятой колонны” — агентов влияния, подкармливаемых Западом (бесплатные командировки за рубеж, гонорары за публикации и чтение лекций),— начала разрушаться социалистическая идеология. Сам М. С. Горбачев оказался подлинной находкой для Запада. Однажды он сказал, что мы, мол, все (вместе с США) проиграли в “холодной войне”. Нет, Михаил Сергеевич! “Холодную войну” проиграли только Вы, ибо ее хорошо известной целью было разрушение социализма всеми возможными методами — военным давлением, экономическим эмбарго и подрывом изнутри с помощью идеологических диверсий. Советский разведчик Н. С. Леонов в книге воспоминаний “Лихолетье” отмечает, что во второй половине 80-х годов “наблюдался заметный перекос в приоритетах государственного руководства. Все главные заботы должны были быть связаны с социально-экономическими проблемами, внутренней политикой, национальными проблемами — от их решения зависели и судьба строя, и завтрашний день государства, но руководство страны в лице Горбачева упорно тянуло в сферу внешней политики”.

     В проведении пораженческой внешней  политики тогдашний Генсек КПСС шел  на недопустимые импровизации, опираясь не на мнение ЦК (который он к тому же “почистил” в своих персональных интересах) и даже не на мнение всех членов Политбюро, а на крайне узкий круг своих ближайших соратников, в первую очередь Э. А. Шеварднадзе и А. Н. Яковлева.

     Москва  проявила полную пассивность в отношении  событий в Восточной Европе в 1989 г., которые вряд ли стали бы развиваться по катастрофическому сценарию в контрреволюционном направлении, не будь примера команды Горбачева.

     Страны  Восточной Европы были слабым звеном социализма, еще не окрепшим и уязвимым для внешнего давления. Воздействие западной пропаганды в них всегда было сильнее, чем в СССР. Для государственного переворота достаточно было иметь хорошо подготовленных диссидентских вождей и просто провокаторов, оплаченных   иностранной   разведкой. Вспомните, как в Чили путч Пиночета был подготовлен забастовкой водителей грузовиков, снабжавших столицу, которые в прямом смысле были подкуплены ЦРУ. Нечто подобное было возможно сделать и в отношении некоторых представителей интеллигенции и особенно студентов — людей с неустоявшимися взглядами, неустойчивой психикой и неопределенным социальным статусом. 
М. С. Горбачев выдвинул с виду привлекательную, но по сути фальшивую концепцию строительства “общеевропейского дома”. Главное тут состояло в следующем: 
Запад мог принять нас в Европу только как капиталистическое государство. 
В конце 80-х годов в прессе началась шумная пропагандистская кампания за “новое политическое мышление”, за "общечеловеческие ценности”. Главный тезис сводился к следующему: во внешней политике следует отказаться от идеологических подходов, мы должны войти в "мировую цивилизацию” (точнее, быть принятыми в “клуб” богатых стран на равных правах).

     Западные  пропагандистские центры быстро подключились к содействию команде М. С. Горбачева. Выдвинутая Вашингтоном с окончанием “холодной войны” (к концу 1989 г.) концепция “нового мирового порядка”, отождествляемого с “посткоммунизмом”, стала рассматриваться американскими теоретиками как время войн “четвертого поколения”, когда прямое насилие составляет доли процента от общего ресурса войны и где акцент делается на информацию, идеологию, сложные типы организационного, культурного и психологического оружия.

     На  всех этапах горбачевской “перестройки” на Западе пристально следили за ее ходом. Госсекретарь США Дж. Бейкер в отчете конгрессу после поездки по республикам СССР в 1990 г. отмечал: “Мы истратили триллионы долларов за последние сорок лет, чтобы одержать победу в "холодной войне” против СССР”.

     На  основе решения XIX Всесоюзной конференции КПСС (1988 г.) был созван Съезд народных депутатов СССР, две трети состава которого избирались населением на альтернативной основе. Функции законодательства были разделены между Съездом и Верховным Советом СССР, избираемым из состава депутатов Съезда. На первый взгляд все было задумано неплохо. Однако в России не было традиций буржуазного парламентаризма. Поэтому, когда М. С. Горбачев стал проводить политическую реформу по западному образцу разделения властей, то она в конце концов разрушила политическую систему социализма. Основатель Советского государства В. И. Ленин создавал Советы по образцу Парижской коммуны, которая соединяла в себе законодательную и исполнительную власть, чтобы быть дееспособной властью перед лицом могущественного в экономическом отношении и политически опытного класса буржуазии. Сущность диктатуры пролетариата проявлялась именно в этом. 
Ряд, казалось бы, малозаметных фактов также повлиял на развитие обстановки в стране. В 1987 г. были освобождены 700 политзаключенных, многие из которых затем образовали ядро “Демократической России”, поставившей своей целью устранение КПСС с политической арены. В мае 1988 г. т. н. “Демократический союз” провозгласил себя первой оппозиционной партией. В конце 1987-го — начале 1988 г. практически во всех союзных и автономных республиках, областях и краевых центрах появились неформальные прототипы партий — разного рода союзы, ассоциации и “народные фронты”.

     Все события в нашей стране шли  параллельно с политическими изменениями в Восточной Европе, где вышли на улицу антикоммунистические движения при активном участии интеллигенции и пассивности рабочего класса. Глядя на эти события, и наша беспартийная, в особенности художественная, интеллигенция “пошла” в политику. 
Председатель Сибирского отделения РАН академик В. Коптюг в своем последнем перед кончиной интервью еженедельнику “Аргументы и факты” напомнил слова А П Чехова: “Русского интеллигента не поймешь чего он хочет: то ли демократии, то ли осетрины с хреном...”1. В 1917 г. русская интеллигенция (конечно, в союзе с рабочим классом и крестьянством) сделала революцию, но в 1989—1991 гг. она оказалась в силу политической близорукости на поводу у антисоциалистических сил и в конце концов сама от этого пострадала.

     В 1990 г. инфляция в СССР достигла невиданных до того размеров — 20% (правда, она не шла ни в какое сравнение с инфляцией при Е. Гайдаре). Сокращалось промышленное производство, падала производительность труда. Именно тогда в стране выросла популярность смотревших в сторону Запада “демократов”, которые спекулировали на недовольстве трудящихся экономическими трудностями, связанными с дефицитом товаров, и указывали ложный путь — рыночные отношения и частную собственность. Некоторые публицисты и представители творческой художественной интеллигенции стали твердить, что мы должны быть частью “современной (читай: западной) цивилизации”, мы станем такими же богатыми, как Америка, “Запад нам поможет”.

     Горбачевская  “перестройка” дала импульс деполитизации и деидеологизации массового сознания. В 1989 г. на разного рода митингах в СССР, по некоторым подсчетам, присутствовало 12,6 млн. человек". Массовая “психодрама”, подогреваемая некоторыми интеллектуалами, вела к подрыву авторитета КПСС. К большому сожалению', партия потеряла доверие у части рабочего класса. Шахтеры от некоторых элементарных требований, касавшихся быта и труда, которые они выдвигали в 1989 г., только в 1991 г. перешли к политическим требованиям.2

     Отмена  в марте 1990 г. Съездом народных депутатов статьи 6 Конституции СССР, определявшей роль КПСС как ядра политической системы, многократно ускорила развал Советского Союза. В КПСС начался процесс внутреннего брожения и распада. В нарушение требования Устава в партии стали возникать платформы, среди которых т. н. “Демократическая платформа” повела линию на сотрудничество с неолибералами. 
Уже к 1990 г. стало ясно, что “реформы” утратили всякий созидательный потенциал и приобрели деструктивный, разрушительный характер. С дискредитацией социализма началась духовная деградация общества. В средствах массовой информации стал накатывать вал очернительства всего и вся в советской истории. “Новое русское кино” превратилось в “королевство кривых зеркал” с пропагандой насилия, жестокости, аморализма по западному образцу.

     Воспользовавшись  падением влияния КПСС, которая раньше не была ориентирована на жесткую избирательную борьбу и альтернативные выборы (с выдвижением нескольких кандидатов), антипартийные объединения и блоки напористо провели избирательную кампанию в 1989 году.  И сумели завоевать большинство депутатских мест в Верховных Советах РСФСР, республик Прибалтики, Молдовы, Грузии, Армении и в городских советах Москвы и Ленинграда.

     В общей сложности в 1989—1990 гг. о  себе заявили около двух десятков партий и движений — Демократическая партия России, Республиканская партия, Либерально-демократическая, Социал-демократическая, Конституционно-демократическая и др., которые объединились в движение “Демократическая Россия” (ее аналогом на  
межреспубликанском уровне был “Демократический конгресс'”).

     На  первом Съезде народных депутатов СССР образовавшаяся летом 1989 г. т. н. “Межрегиональная группа” взяла курс на отстранение КПСС и слом социализма. Ее лидерами стали Б. Ельцин, Ю. Афанасьев, А. Собчак, Г. Попов, А. Мурашов. 
В ряду факторов, приведших к распаду Советского Союза, был и национальный вопрос. Вопреки официальной версии о решении национального вопроса и о существовании нерушимой дружбы народов СССР вызревание напряженности в межнациональных отношениях было налицо.

     В последние годы руководства М. С. Горбачева в ряде республик усилился антирусский национализм. В Прибалтике, Закавказье, среднеазиатских республиках сложилась ситуация вначале мягкого и постепенного, а затем жесткого вытеснения русских и русскоязычных из ключевых сфер деятельности (через законы о языке, гражданстве, через кадровую политику).

     Сепаратизм  в прибалтийских республиках подогревался из-за рубежа. В Вашингтоне находились посольства никем не признанных эмигрантских “правительств” Эстонии, Латвии и Литвы. Как стало впоследствии известно, в декабре 1989 г. на встрече М. С. Горбачева с Дж. Бушем на о. Мальта последний вырвал у него обещание не применять силу в случае сепаратистских выступлений в прибалтийских республиках СССР".

     На  волне псевдодемократического угара  Верховный Совет СССР принял закон  об экономической самостоятельности Литовской, Латвийской и Эстонской ССР. Им с легкостью передавались во владение, пользование и распоряжение не только земля и природные ресурсы, но и предприятия и хозяйственные организации со всеми основными и оборотными средствами, созданными общими усилиями всего советского народа. 
В 1990 г. был принят закон “О реабилитации репрессированных народов", в котором имелась статья, вызвавшая непредсказуемые последствия (речь шла о том, что перемещенные лица могут вернуться в места своего прежнего проживания). В конце 80-х — начале 90-х годов на территории бывших советских республик возникло несколько вооруженных конфликтов (армяно-азербайджанский, грузино-абхазский, молдавско-приднестровский). Во всех союзных республиках образовалась правящая национальная олигархия, которая тяготилась зависимостью от Москвы.