Предпосылки и характер Февральской революции

Военная и экономическая ситуация накануне революции

Известно мнение, что Февральская революция явилась  следствием неудач русского правительства  в ходе Первой мировой войны —  однако, как по наблюдениям современников  тех событий[12], так и по данным современных историков[13], «пессимистические  настроения в тылу были значительно  сильнее, чем на фронте», и особенно сильными пессимизм и оппозиция  были в Петрограде[14] — по мнению некоторых исследователей, в Петрограде это походило на повальное безумие или «массовую истерию»[15][16].

Хотя военная  катастрофа весны-лета 1915 года и «снарядный голод» были успешно преодолены, 1916 год был в целом успешен  для России в военном отношении, и положение на фронтах к 1917 году было стабильное[12][17][18][19][20][21], а на апрель 1917 года Петроградская конференция  стран Антанты (проходившая в  январе-феврале 1917 г.) планировала широкое  совместное наступление, и по возвращении  в Лондон глава английской миссии Милнер доложил военному кабинету Великобритании, что революция, хотя, скорее всего, и неизбежна, но произойдет уже после окончания войны, и что «в разговорах о революции в России очень уж много преувеличений»[14], — несмотря на все это, в феврале 1917 года почти весь Петроград ждал скорой революции. Бернард Пэрс сформулировал это противоречие следующим образом: «фронт был здоров, тыл же прогнил». 

Распространено  также мнение, что война поразила систему хозяйственных связей, прежде всего — между городом и  деревней, что в стране обострилось  положение с продовольствием, a решение  о введении «продразвёрстки» лишь его  усугубило. Однако, урожай 1916 года был большим, и наряду с продразверсткой в 1916 году сохранялась и ранее действовавшая система государственных закупок на свободном рынке. Вместе с тем исследователь Нефёдов С. А. детально анализирует механизм возникновения осенью 1916 — зимой 1916/1917 годов перебоев в снабжении хлебом вследствие того, что сельские производители в условиях военной инфляции начинают массово придерживать продовольствие, ожидая ещё большего повышения цен[22].

Что касается первых и единственных за всю войну перебоев в снабжении Петрограда хлебом в  феврале 1917 года, то, по оценке генерала Хабалова С. С., во время революции  — командующего Петроградским военным  округом, «ни о каком голоде, даже о недоедании питерских рабочих  в феврале 1917 года и речи не могло  быть — на 23 февраля запасов города хватило бы на 10-12 дней, и хлеб все время поступал в столицу»[1](с.371). По оценке петроградского градоначальника Балка А. П., хлеба должно было хватить даже на 22 дня[23].

За 2,5 года войны  в России сменилось 4 правительства, что получило название «министерской  чехарды». Особое раздражение либеральной  думской оппозиции вызывало назначение премьер-министром во время войны  с Германией этнического немца  Штюрмера Б. В., по мнению великого князя  Георгия Михайловича, высказанному в письме царю 11 (24) ноября 1916 года, «ненависть к Штюрмеру чрезвычайная». Однако, нет сведений о том, что это отразилось каким либо негативным образом управлении, в промышленности и в деревне, военно-промышленном комплексе, на военных поставках, или на международных отношениях. Наоборот, к 1917 году многие проблемы фронта и тыла, имевшие место весной-летом 1915 года, были преодолены[1].

Уровень жизни и социальное страхование рабочих накануне Февральской революции

Хотя цены стремительно росли (к концу 1916 года — более  чем в три раза по сравнению  с довоенным временем)[24], опережая рост доходов населения, но известно также, что к 1917 году «квалифицированный столичный рабочий на оборонном  заводе получал редко меньше пяти рублей в день, чернорабочий — трёх, в то время как фунт чёрного  хлеба стоил 5 коп., говядины — 40 коп., сливочного масла — 50 коп., и все эти продукты были в продаже».[1](с.371). Покупательная способность средних зарплат российских рабочих была такой, как у европейских рабочих, и лишь немного ниже, чем у американских[25], — с учетом более низких цен на продукты питания (а также и на другие товары первой необходимости и на аренду жилья). При этом в царской России во время Первой мировой войны не вводилась карточная система на продукты (кроме как на сахар, с августа 1916 года)'[26]. Известно[27](Глава 5, раздел 5.4.1), что 10 октября 1916 г. в Особом совещании по продовольственному вопросу был выдвинут проект введения карточной системы, но он не был принят. Хотя к этому времени в некоторых городах уже существовали свои карточки, но продажа продуктов по ним осуществлялась в небольших размерах и была лишь дополнением к свободному рынку[28] (С. 177—203). В то же время во всех других воюющих странах карточная система на продукты питания была всеобъемлющей (особенно тяжелое положение с продуктами с\х было в Германии)[29][30](Глава 11, раздел 11.2).

Данные по Военной  инфляции (по росту цен и зарплат  в 1914—1917 гг.) в разных источниках сильно (в 1,5-2 раза!) разнятся. Сильно разнятся в разных источниках и данные по абсолютным величинам средних зарплат по РИ в целом или на отдельных заводах к февралю\марту 1917 года — от 112 руб. в месяц в среднем по России и 163,3р. в месяц в металлообрабатывающей промышленности[31] до 160—400 руб. в месяц (в зависимости от разряда рабочих, на Обуховском заводе[32]) — однако, точно известен прожиточный минимум, рассчитанный в феврале 1917 г. на Обуховском заводе в Петрограде (оборонный завод Морского ведомства)[32]: «В феврале 1917 г. по распоряжению Морского ведомства среди рабочих было проведено анкетирование о минимальном бюджете рабочей семьи. Анализ этих анкет определил среднюю стоимость содержания семейства из трёх человек в 169 руб. (в месяц), из которых 29 руб. шли на жилье, 42 руб.— на одежду и обувь, остальные 98 руб. — на питание». При этом на Обуховском заводе низшая месячная зарплата (последний разряд) была 160р, все остальные рабочие получали от 225 до 400 руб. в месяц, при средней зарплате около 300 р.[33]. По тем же источникам, месячные зарплаты с начала войны по февраль 1917 г.выросли: на Обуховском заводе более чем в 4 раза (месячная зарплата в середине 1914г была около 71р.), то есть полностью компенсировали рост цен; в среднем по России зарплаты рабочих с начала войны выросли 2.5-3 раза (то есть не полностью компенсировали рост цен).

Известно также, что налоги, которые платили рабочие (и вообще люди наемного труда) в  России при Николае II (вплоть до его  отречения в марте 1917 года) были самыми низкими среди всех развитых стран, как по абсолютной величине, так  и (в меньшей степени) в процентах  от зарплаты: «Прямые налоги на 1 жителя в России составляли 3 руб. 11 коп., а косвенные — 5 руб. 98 коп. Во Франции они составляли соответственно (в пересчете) 12,25 и 10 рублей; В Германии — 12,97 и 9,64 рубля; В Англии — 26,75 и 15,86 рубля»[34][35][36]. В процентах от дохода на 1 жителя общая сумма налогов составляла: во Франции 6,5 %, в Германии 7,7 %, в Англии 13,7 % (по данным С. Н. Прокоповича на 1913 г.[36]). В России в 1913 г. при средней зарплате рабочих 300р.[37][38] общая доля налогов составляла менее 4 %, а в 1916 г. при средней зарплате 492р. — менее 2 %.[39] В процентах от дохода на 1 жителя России (по С. Н. Прокоповичу[36]) — 7,2 %, что сопоставимо с Германией и Францией, и примерно в 2 раза меньше чем в Англии.

Социальное страхование  рабочих в России[40][41] после 1912 (и  до 1917) года было не хуже, чем в Европе и США[42][43]. Согласно данным д.и.н. М. А. Фельдмана[44](с.45), к 1914 году рабочие  казённых фабрик получили и право  на государственную пенсию за выслугу  лет («за долговременную беспорочную  службу»). Рабочие отдельных отраслей (горнозаводской) и отдельных заводов  были обеспечены государственным социальным страхованием и задолго до 1912 года. Закон о социальном страховании 1912 года распространялся и на рабочих  частных предприятий (по страхованию  несчастных случаев и по болезни), и они могли получать социальное страхование (и до 1912 года) ещё и  через т. н. эмеритуры (2\3 которых  обеспечивали хозяева предприятия), в том числе и пенсии за выслугу  лет.[45]. 

Сравнивая средние  зарплаты российских рабочих до 1917 года со средними зарплатами европейских  и американских рабочих, академик С. Г. Струмилин показал, что[37][46]: «Заработки российских рабочих были одними из самых высоких в мире, занимая  второе место после заработков американских рабочих. <…> Реальный уровень оплаты труда в промышленности России был  достаточно высок и опережал уровень  оплаты труда в Англии, Германии, Франции». Известно также, что[46] «высокий уровень заработной платы русских  рабочих сочетался с большим, чем в других странах, количеством  выходных и праздничных дней. У  промышленных рабочих число выходных и праздников составляло 100—110, а  у крестьян достигало даже 140 дней в год. <…> Перед самой революцией продолжительность рабочего года в  России составляла в промышленности в среднем около 250, а в сельском хозяйстве — около 230 дней. Для  сравнения скажем, что в Европе эти цифры были совсем иными —  около 300 рабочих дней в год, а в Англии — даже 310 дней».

Известно публичное  заявление Ленина в январе 1917 года в Швейцарии, что он не рассчитывает дожить до революции, но что её увидит молодежь[47].[48]

Распутинщина

Высшая государственная  власть оказалась также злонамеренно дискредитирована оппозицией цепью  скандалов вокруг Г. Е. Распутина  и его окружения, которых называли тогда «тёмными силами». К 1916 г. возмущение распутинщиной достигло уже российских вооружённых сил — как офицерства, так и нижних чинов. Роковые ошибки царя в сочетании с потерей доверия к царской власти привели её к политической изоляции, а наличие активной оппозиции создало благоприятную почву для политической революции[49]. Широко распространились слухи об измене, проникшей на вершину власти; главной предательницей общественное мнение считало императрицу Александру Фёдоровну. Не менее популярными были и слухи об интимной связи императрицы и Распутина.

В действительности, по сведениям директора Департамента полиции А. Т. Васильева (он служил в  «охранке» Петербурга с 1906 г., и возглавлял полицию в 1916-17гг.)[50]:

Множество раз  я имел возможность встречаться  с Распутиным и беседовать с ним  на разные темы.<…> Ум и природная  смекалка давали ему возможность  трезво и проницательно судить о  человеке, только раз им встреченном. Это тоже было известно царице, поэтому  она иногда спрашивала его мнение о том или ином кандидате на высокий пост в правительстве. Но от таких безобидных вопросов до назначения министров Распутиным — очень большой шаг, и этот шаг ни царь, ни царица, несомненно, никогда не делали <…> И тем не менее люди полагали, что все зависит от клочка бумаги с несколькими словами, написанными рукой Распутина… я никогда в это не верил, и хотя иногда расследовал эти слухи, но никогда не находил убедительных доказательств их правдивости. Случаи, о которых я рассказываю, не являются, как может кто-то подумать, моими сентиментальными выдумками; о них свидетельствуют донесения агентов, годами работавших в качестве слуг в доме Распутина и, следовательно, знавших его повседневную жизнь в мельчайших деталях. <…> Распутин не лез в первые ряды политической арены, его вытолкнули туда прочие люди, стремящиеся потрясти основание российского трона и империи… Эти предвестники революции стремились сделать из Распутина пугало, чтобы осуществить свои планы. Поэтому они распускали самые нелепые слухи, которые создавали впечатление, что только при посредничестве сибирского мужика можно достичь высокого положения и влияния[50].

«Глупость или  измена?» — таким вопросом П. Н. Милюков характеризовал явление  распутинщины 1 ноября 1916 года в своей знаменитой речи на заседании Государственной Думы[14]. Знаменитая речь лидера партии кадетов — авангарда объединённой оппозиции Императору и его правительству — знаменовала собой переход парламентской оппозиции (Прогрессивный блок) в решающее наступление на Императора и его политический курс. Николай II 16 декабря отправляет Государственную Думу и Государственный Совет на Рождественские каникулы до 3 января 1917 года.

16 (29) декабря  1916 года группа высокопоставленных  заговорщиков-монархистов (князь  Ф. Ф. Юсупов, В. М. Пуришкевич, великий князь Дмитрий Павлович  и др.) убивает Григория Распутина,  однако это дело вбивает клин  между монархистами и царем.  Заговорщики помещаются под арест.  Через 10 дней Николай II отправляет  в отставку консервативное правительство  Александра Трепова. Новым главой царского правительства становится князь Николай Голицын, протеже императрицы Александры Фёдоровны — этнической немки. Распространяются слухи об угрозе выхода России из состояния войны с Германией, что никак не может устраивать правительства Антанты. Петроградская конференция союзников в январе-феврале 1917 года была обеспокоена этими слухами, но никаких подтверждений этих слухов миссии союзников не нашли[14].

Многие циркулировавшие  в обществе слухи об императрице  носили откровенно фантастический характер, как то: «дороговизна оттого, что  государыня императрица отправила  за границу 30 вагонов сахару», несколько  раз появляются слухи, что она  уже арестована за шпионаж, и что  в Царском Селе якобы находился  прямой провод для связи с Берлином. В январе 1916 появляются слухи, что  императрица якобы разводится с  Николаем II, и уходит в монастырь. После гибели британского военного министра Китченера появляются слухи, что императрица, сама будучи этнической немкой, якобы выдала Германии его местонахождение. После Февральской революции был проведён тщательный обыск царскосельского дворца, однако никаких «прямых проводов» и «радиотелеграфных станций» обнаружено не было. 

Как известно, Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства  с марта по октябрь 1917 года тщательно  искала доказательства «измены» (а  также и коррупции в царском  правительстве). Были допрошены сотни  людей. Ничего найдено не было. Комиссия пришла к выводу, что ни о никакой  измене России со стороны императрицы  не могло быть и речи. Посол Великобритании в России Дж. Бьюкенен в своём  докладе в Лондоне в феврале 1917 года подчеркивал, что императрица (Александра Федоровна) «не только не работает в интересах Германии, как  это часто утверждают, но она более  всех других предана идее самодержавия в России и войны против Германии до полной победы союзников»[51]. Однако Бьюкенен, как и многие, был резко  настроен против Распутина.

Путиловская стачка

Всего в России за январь-февраль 1917 г. только на предприятиях, подчинённых надзору фабричной  инспекции, бастовало 676 тыс. человек, из них участников политических стачек в январе было 60 %, а в феврале — 95 %[52].