Политическое положение речи Посполитой

Введение :

Вторая половина XVII и первая половина XVIII в. были периодом длительного экономического упадка и политического кризиса феодально-крепостнической  Речи Посполитой. Многолетние тяжелые  войны усиливали и углубляли  экономический и политический упадок страны, обусловленный гипертрофией фольварочно-барщинной системы.

Во второй половине XVII в. в полной мере проявились отрицательные  последствия развития фольварочно-барщинной  системы. Они были намного усилены  тем пагубным воздействием, которое  оказали на народное хозяйство страны почти непрерывные войны (особенно в 50-х гг. XVII в.), приведшие к массовому  разорению крестьянства и городов. Приходило в упадок крестьянское хозяйство. Понижалась производительность шляхетско-магнатских фольварков. К  тому же со второй половины XVII в. сократился спрос на сельскохозяйственные продукты в Западной Европе. Феодалы усиливали  эксплуатацию крестьянства. Основным средством оставалось увеличение фольварков и значительный рост барщины. Помимо обычной недельной барщины, крестьяне несли ряд других повинностей. Очень тяжело сказывались на положении крестьянства монополии (баналитеты) феодалов.

Глубокий экономический  и политический упадок во второй половине XVII — первой четверти XVIII в. переживали польские города. Городское ремесло  деградировало, объем городского производства сокращался. Город не выдерживал конкуренции  иностранных товаров. Поддерживаемое феодалами внецеховое и вотчинное  ремесло подрывало цеховое производство, хотя в перспективе эти формы  ремесла стали основой для  будущего подъема в ряде отраслей.  
Оживленная хозяйственная жизнь продолжалась только в городах, связанных с международной транзитной торговлей. Однако импорт рос значительно быстрее экспорта, со второй половины XVII в. торговый баланс страны был пассивным.  
Засилье магнатов, которому государственный строй шляхетской республики открывал широкий простор, пагубным образом сказывалось на экономическом, культурном и политическом развитии страны. Феодальная анархия, междоусобная борьба крупных магнатских родов, вооруженные столкновения между шляхтой несли разорение крестьянам и горожанам. Насилия и грабежи феодалов на дорогах, в городах и на ярмарках тормозили развитие торговли. Окруженные многочисленной вооруженной свитой, магнаты направляли деятельность сеймиков в своих интересах, препятствовали нормальной работе сейма, игнорировали решения короля. Страна все больше лишалась политической устойчивости.  
Ухудшилось внешнеполитическое положение Польского государства. В то время как военная мощь Польши ослабевала, возрастало могущество централизованных соседних государств — Швеции и России, в столкновении с которыми она неизменно терпела поражение.

№1 Политический кризис Речи Посполитой.Попытки проведения реформ и укрепления государственно-политического  строя в 60-х гг.XVII в.  

В летописи Самуила  Велички (начало XVIII в.) дана яркая картина  запустения Правобережной Украины, которая, по его словам, обезлюдела, а ранее цветущие поля заросли  «тростием и непотребной лядиной». Западная Подолия и Киевское Полесье  пострадали меньше, но и там постоянно  встречались пустые халупы и заброшенные  наделы. Велики были последствия военных  действий в Червонной Руси. В среднем  из 100 хозяйств, существовавших до войн XVII в., осталось 42 хозяйства в Львовской, в Холмской — 45, в Саноцкой земле — 46. Сократилось не только число хозяйств, но и размеры обрабатываемой каждым из них земли. В среднем из 100 крестьянских ланов, обрабатываемых до войн середины XVII в., в Львовской, Холмской и Саноцкой землях, в деревнях, расположенных в королевщинах, запустело около 80 ланов. О таком же разорении белорусских земель говорят данные по Гродненской и Кобринской экономиям. Шляхетские имения пострадали меньше королВо второй половине XVII и первой половине XVIII в. для Польши характерны в основном те же отношения в области сельского хозяйства, промышленности и торговли, которые сложились в XVI — первой половине XVII в.

 
Сельское хозяйство в Польше по-прежнему являлось основой экономики и  оставалось главным занятием большинства  населения. Крупная земельная собственность  продолжала сохранять свое первенствующее значение в народном хозяйстве и  находилась в руках магнатства, шляхты, короля и духовенства.

 
Часть земли принадлежала мелкой шляхте, которая хозяйничала на небольших  участках, владела незначительным числом крепостных крестьян или не имела  их совсем и своими силами обрабатывала пашню. Такие мелкие владения существовали во всех областях Польши, но главным  образом они, как и прежде, были сосредоточены в Мазовии и  на Подляшье. Типичным размером имений средней шляхты были одна или две  деревни. Крупными землевладельцами были магнаты, собственники латифундий в  несколько десятков или даже сотен  деревень. Радзивиллыг Сапеги, Потоцкие, Браницкие, Сенявские, Чарторыские  и другие сосредоточили в своих  руках громадные земельные владения. В середине XVIII в. Кароль Радзивилл  по прозвищу «пане Коханку», помимо наследственных поместий, владел огромным количеством королевщин, в которых было расположено 16 городов и 583 деревни. Этот магнат содержал собственную армию численностью в 6 тыс. человек.  
Магнатские владения неуклонно росли за счет земель мелкой и средней шляхты. Так, в одном из районов Люблинского воеводства помещикам, имевшим меньше 100 крестьянских ланов, принадлежало в половине XV в. 44,9%, а в половине XVII в.— 16,9% и в конце XVIII в.— '9,8% всех земель. Количество земель, находившихся во владении помещиков-собственников от 100 до 500 ланов, осталось без существенных изменений и составляло в середине XV в. 24,3%, в середине XVII в.— 26,3% и к концу XVIII в.—33,2%.  
В то же время доля крупных владений (более 500 ланов) все время росла. В XV в. им принадлежало 13,3%, в XVII в.—30,7%, в XVIII в.-41,9% земли.

 
Перед господствующим классом стояла сложная задача — восстановить разоренное поместное хозяйство, источник благополучия польских феодалов. В зависимости  от конкретной обстановки для этого  практиковалось два метода: очиншевание  крестьян или расширение фольварка. Очиншевание применялось чаще там, где обострение классовых противоречий, сокращение населения и разорение  были особенно велики, где помещики не справлялись с трудностями  восстановления хозяйства и поэтому  вынуждены были отказываться от самостоятельного ведения хозяйства и основывать его на чиншах крестьян. Особенно распространено было очиншевание в землях Литвы  и Белоруссии. Очиншевание как  кратковременная мера для заселения  и укрепления поместий практиковалось весьма широко и на Украине, где тоже было много пустых земель и помещики, нуждаясь в рабочей силе, старались  привлечь и удержать крестьян различными льготами. Паны в таком случае уменьшали  число барщинных дней или совсем ликвидировали барщину, переводя крестьян на сравнительно умеренный чинш.

 
Значительное число чиншевиков было в Великой Польше и Поморье. Здесь  чиншевиками являлись прежде всего  колонисты, называемые «го-лендрами», потому что предки их были выходцами  из Голландии. Впоследствии к ним присоединилась часть немецких колонистов, а также польских переселенцев из других частей страны. Их считали вольными поселенцами, лично свободными, но их «вольность» была сильно ограничена. Особенно много деревень таких чиншевиков-колонистов было на Гдань-ских Жулавах, в долине Вислы, Варты и Нотеци — на низменных и заболоченных землях: Было переведено на чинш также большинство деревень, принадлежавших городским магистратам Познани, Калиша. Чиншевики были заинтересованы в улучшении своего хозяйства, а поэтому работали более продуктивно. Их чиншевые взносы давали если и не всегда большой, то зато надежный доход феодалу. В Великой Польше, в областях с относительно развитой промышленностью, чинш был средством увеличения доходов землевладельцев в деревнях, где широко практиковались крестьянские отходы.

 
Увеличение фольварков практиковалось обычно там, где население хотя и  было разорено, но в массе своей  оставалось на месте и где землевладелец  располагал средствами для того, чтобы  обеспечить фольварк живым и мертвым  инвентарем. В таких случаях фольварк быстро рос, впитывая в себя опустевшие крестьянские земли. Разоренное крепостпое население использовалось для пешей  барщины и принудительного низко- оплачиваемого найма. Рост фольварков сопровождался ухудшением положения  населения, в частности обезземеливанием крестьянства, что видно на примере  Червонной Руси. В 132 селах королевщин Холмской, Саноцкой и Львовской земель число коморников выросло с 0,1 до 2,1%, халупникое и загродников —  с 18,9 до 29,2%, крестьян, имеющих менее  лана,— с 16 до 32,1%. Число же крестьян, имевших лана, уменьшилось с 27 до 20,3%, имевших 7г лана — с 28,9 до 13,9%, имевших лана — с 9,1 до 2,4%. Этот метод  восстановления поместного хозяйства  был наиболее распространенным. Особенно типичным он был для Малой Польши. евских и церковных. В начале XVIII в. раздробление крестьянских хозяйств вследствие роста фольварков достигло такой степени, что наряду с загродниками и халупниками появились владельцы  половины загроды, половины халупы. Обезземеленные и малоземельные крестьяне вынуждены  были искать работы у помещиков, которые, пользуясь тяжелым положением крестьян и своей неограниченной властью, заставляли их работать на себя за низкую плату. Этот вид найма носил чисто  феодальный характер.

 
Связь крестьянского хозяйства с  рынком и все крестьянские промыслы находились под контролем помещичьего  двора. Обязанность крепостных молоть хлеб только на панских мельницах  и монопольное право пропинации очень затрудняли хозяйственную  жизнь крестьянского двора. Тяжесть  этих повинностей тем более ощущалась  крепостными, что пан не только запрещал покупать алкогольные напитки в  другом месте, но и принуждал крестьян покупать у него определенное количество их. Помещичье право пропинации превращалось в право принудительного спаивания  крестьян.

 
В условиях упадка хлебного экспорта и  сворачивания внутреннего рынка  шляхта перегоняла зерно на водку  и, принудительно спаивая крестьян, добивалась получения значительных доходов. Доход от перегонки зерна все время рос, достигая очень часто 30—40% всего поместного дохода.

 
Крестьянин был сильно связан в  своей хозяйственной деятельности.. Он был ограничен в продаже  своего имущества и кредитовании. Во многих поместьях крестьянин обязан был продавать помещичьему двору  по установленным двором ценам такие  дорогие продукты, как мед, воск, пенька, лен, меха. По установленным  двором ценам он вынужден был покупать у помещика соль, сельди, гвозди, табак  и т. п., переплачивая при этом 50—200% их стоимости.  
Вторая половина XVII и первая половина XVIII в.— это время глубокого упадка торговли и промышленности в Польше. Показателем упадка городов, ускоренного опустошительными войнами второй половины XVII — начала XVIII в. и царившей в стране феодальной анархией, их торговли и промышленности является сокращение городского населения. Так, например, Варшава в 1654 г. имела 10 тыс., а в 1660 г.— всего 4 тыс. жителей. Вельск в 1671 г. насчитывал только 100 жителей, в Пильзяе в 1629г. было 202 дома, во второй половине XVII в. их осталось только 36.

 
Ремесло, начавшее заметно сворачиваться  еще в первой половине XVII в., в  рассматриваемый период пришло в  полный упадок. В ряде городов оно  фактически исчезло. Так, в Освенциме  количество ремесленников сократилось  с 20 человек до шести.

 
Пришло в упадок горное дело. В  рудниках Олькуша добыча свинца сократилась  с 50 тыс. до 14 тыс. центнеров в год, а добыча серебра — с 6 тыс. до 300 гривен. В Хенцинах в середине XVII в. рудники были заброшены.

 
Отрицательное влияние на развитие польской торговли оказывал тот факт, что Польша, как и восточная  Германия, после географических открытий, оказалась, по выражению Маркса, на «задворках Европы».

 
Во второй половине XVII в. польский экспорт  сильно упал. В 1700 — 1719 гг. из Польши ежегодно вывозилось едва 20 тыс. лаштов хлеба. Вывоз  промышленных изделий, не достигавший  больших размеров и раньше, в конце XVII и начале XVIII столетия почти прекратился.  
Торговый баланс был пассивным. В то время как за вывозимые товары Польша получала ежегодно в среднем 35 млн. злотых, за ввозимые из-за границы товары она уплачивала до 45 млн. злотых. Из них 15 млн. шло на вино, около 18 млн.— на пряности и предметы роскоши. Ввоз имел исключительно потребительский характер. Так результаты каторжного труда польского крепостного крестьянства расточались феодалами, обогащали иноземных купцов. Отлив из страны благородных металлов привел к распространению неполноценной монеты, что еще более подрывало внутреннюю торговлю. Большой ущерб денежному обращению принесли медные шеленги, выпущенные в 1659 г., и злотувки (тынфы), чеканившиеся с 1663 г., в которых вместо 8,15 г серебра, как это было раньше, заключалось только 3,36 г. Принудительный курс, установленный правительством на выпущенную обесцененную монету, повлек за собой увеличение лажа на прежнюю полноценную монету. В конце XVII в. он дошел до 100% и на этом уровне держался и в XVIII в. Таким образом, возникло раздвоение денежной системы, что пагубно отразилось на промышленности и торговле.

 
Ярмарки, имевшие прежде большое  значение как для местной торговли, так и для торговли в масштабах  всей страны, привлекавшие иностранных  купцов, какими, например, были ярмарки  в Познани и Кракове, теперь резко  сократили свои обороты.

 
Упадок торговли и промышленности беспокоил не только разорявшихся мещан, но по фискальным соображениям и шляхту, часто подымавшую этот вопрос на сеймах. На тяжелое положение городов  указывали многие сеймовые конституции XVIII в. В одной из них говорилось, что «города по разным причинам дошли  до последней степени упадка, угнетения  и бесправия, совсем опустошены и  вконец обнищали». Но, беспокоясь о  том, кто будет платить налоги, шляхта менее всего была склонна  отказаться от своих привилегий и  своей хозяйственной политики, разорявшей город.

 
Реформы 60-х годов XVIII века  
Царская Россия стремилась к полному подчинению всей Речи Посполитой своему политическому влиянию и поэтому высказывалась первоначально против ее раздела, предпочитая иметь на своих западных границах слабую и зависимую Речь Посполитую, а не агрессивную Пруссию. Однако международная обстановка 60-х годов толкала Россию на союз с Пруссией. Последняя использовала это обстоятельство для навязывания России своей политики в польских делах. Россия и Пруссия вместе выступили против реформ государственного строя Речи Посполитой, поддержали тех, кто защищал liberum veto и другие «шляхетские вольности».  
 
Предлогом для вмешательства Пруссии и России в польские дела явился так называемый диссидентский вопрос, т. е. вопрос об уравнении в правах христиан-некатоликов с католиками. В руках царского правительства, меньше всего заботившегося о национальных чаяниях украинского и белорусского народов, ведших борьбу за воссоединение Украины и Белоруссии с Россией, диссидентский вопрос был средством усиления своего влияния в Речи Посполитой, средством для постоянного вмешательства в ее внутренние дела.