Ответ  на этот вопрос очень прост на первый взгляд, уж казалось бы какой человек не знает, как часто Петр I посещал Европу. В некоторых источниках можно даже найти описание пикантных подробностей его таких поездок. Но мы не будем о них говорить, так как они ни коим образом не относятся к нашей теме, хотя и, безусловно, интересны.

Несомненно, Петр не только на Западных идеях ехал, хотя некоторые историки, которые выступают  против Петра и говорят, пороча его  в своих трудах, о том, что Великий  царь Петр действовал под воздействием западных политиков целиком и полностью, якобы в силу слабости своего характера и сильного подвержения влиянию других лиц. Но никак я не  могу назвать Петра слабохарактерным. Думаю, со мной согласятся многие. Возможно  что-то он  действительно делал под влиянием западных политиков, возможно те в тот момент действительно имели корыстные цели, советуя то или иное… но давайте это отнесем к ошибкам правителя великого, так как каждый имеет право ошибаться и нельзя только по ошибкам судить человека, а тем более правителя.

     Петр  очаровался западными порядками,  хотя очаровываться, собственно, было нечем. Нравственные и  политические принципы современной  Петру Европы были несравненно  ниже нравственных и политических  принципов Московской Руси.  
       "Миф о человеколюбивой, благоустроенной Европе и варварской Москве есть сознательная ложь, — пишет И. Солоневич в "Народной Монархии. — Бессознательной она быть не может: факты слишком элементарны, слишком общеизвестны и слишком уж бьют в глаза". Это жестокий для большинства русских историков, но совершенно верный вывод.  
       Положение Европы, в которую поехал учиться Петр, во многих отношения было хуже, чем положение в Московской Руси. Историки интеллигентского толка слишком уж произвольно распределяют свет и тени, слишком уж живописуют варварство Московской Руси и процветание тогдашней Европы. В Англии только незадолго закончилась революция. Европа еще не залечила кровавых ран, нанесенных Тридцатилетней войной. Война прекратилась только вследствие того, что разоренное население Франции и бесчисленных немецких государств-карликов стало вымирать с голода. По всей Европе пылали костры инквизиции, на которых жгли еретиков и ведьм. Бельгия и Голландия также, как и все государства, были переполнены нищими, бродягами и разбойниками. В одном из германских городов все женщины были сожжены по обвинению в том, что они ведьмы.  
       Какова была законность в "просвещенной и культурной" Европе, показывает деятельность саксонского судьи Карпцофа. Он в одной только крошечной Саксонии ухитрился за, свою жизнь казнить 20.000 человек. В Италии и Испании, где свирепствовала инквизиция, дело было еще хуже. Нельзя забывать, что последний случай сожжения еретика произошел в 1826 году, сто двадцать пять лет после поездки Петра в гуманную и просвещенную Европу. Таковы были порядки в Европе, которая по словам Ключевского, воспитывалась "без кнута и застенка" и куда Петр поехал учиться более лучшим порядкам, чем московские.

     И.  Солоневич нисколько не искажает  исторического прошлого, когда заявляет в "Народной Монархии":  
       "Самого элементарнейшего знания европейских дел достаточно, чтобы сделать такой вывод: благоустроенной Европы, с ее благо-попечительным начальством Петр видеть не мог, и по той чрезвычайно простой причине, что такой Европы вообще и в природе не существовало".  
       "Не нужно, конечно, думать, что в Москве до-петровской эпохи был рай земной или, по крайней мере, манеры современного великосветского салона. Не забудем, что пытки, как метод допроса и не только обвиняемых, но даже и свидетелей, были в Европе отменены в среднем лет сто-полтораста тому назад.  
       Кровь и грязь были в Москве, но в Москве их было очень намного меньше. И Петр, с той, поистине, петровской "чуткостью", которую ему либерально приписывает Ключевский — вот и привез в Москву стрелецкие казни, личное и собственноручное в них участие — до чего московские цари, даже и Грозный, никогда не опускались; привез Преображенский приказ, привез утроенную порцию смертной казни, привез тот террористический режим, на который так трогательно любят ссылаться большевики. А что он мог привезти другое?  
       В отношении быта Москве тоже нечему было особенно учиться. На Западе больше внимания уделяли постройке мостовых, Московская Русь больше уделяла внимания строительству бань. На Западе больше внимания уделяли красивым камзолам и туфлям с затейливыми пряжками, русские стремились к тому, чтобы под простыми кафтанами у них было чистое тело..." ⁵ 
       В царских палатах, в Боярской думе, в боярских домах, не ставили блюдец на стол, чтобы на них желающие могли давить вшей. В Версальских дворцах такие блюдца ставили. Пышно разодетые кавалеры и дамы отправляли свои естественные потребности в коридорах роскошного Версальского дворца. В палатах Московских царей такого не водилось.  
       Для того, чтобы не искажать исторической перспективы нельзя ни на одно мгновение забывать о том, что западный мир, куда прибыл Петр I, был уже в значительной части безрелигиозный мир.  
       "Западный мир, куда прибыл Петр I, был уже безрелигиозный мир и объевропеевшиеся русские, прибывшие с Петром Великим, стали агентами этой европеизации, не стремясь нисколько принимать форму западного христианства", — пишет знаменитый английский историк Арнольд Тойнби в своей книге "Мир и Запад".  
       Борис Башилов о взаимосвязи Петра и Запада говорит вообще очень жестко, презирая Петра за его «перекатывание» Запада, вместе с Башиловым мнение разделяет и И.Солоневич, который говорит так: "Европеизацией объясняются и петровские кощунственные выходки. Описывая их, историки никак не могут найти для них подходящей полочки. В Москве этого не бывало никогда. Откуда же Петр мог заимствовать и всепьянейший синод, и непристойные имитации Евангелия и креста, и все то, что с такою странной изобретательностью практиковал он с его выдвиженцами?

Историки снова  плотно зажмуривают глаза. Выходит  так, как будто вся эта хулиганская  эпопея с неба свалилась, была, так  сказать, личным капризом и личным изобретением Петра, который на выдумки был  вообще горазд. И только Покровский в третьем томе своей достаточно похабной Истории России (довоенное издание), — скупо и мельком сообщая о "протестантских симпатиях Петра", намекает и на источники его вдохновения. Европа эпохи Петра вела лютеранскую борьбу против католицизма. И арсенал снарядов и экспонатов петровского антирелигиозного хулиганства был, попросту, заимствован из лютеранской практики. Приличиями и чувством меры тогда особенно не стеснялись, и подхватив лютеранские методы издевки над католицизмом, Петр только переменил адрес — вместо издевательств над католицизмом, стал издеваться над православием. Этот источник петровских забав наши историки не заметили вовсе.» (Б. Башилов «Робеспьер на троне»). Но я не хочу повторяться, комментируя эти слова. Выше я уже сказал об ошибках Петра. Хотя я в общем , в некоторых аспектах тоже согласен с этими словами. Действительно, Петр через чур уж перекинулся на опыт Запада, иногда он гиперболизировал западные преимущества и не замечал российских достоинств. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2.3. Реформы Петра 

и особый путь России 

  Понятие России в значительной степени  отождествлялось  с Государством Российским. Само понимание  русского, русской территории после  классического периода Киевской Руси связывалось с  работой государственного собирания.

  Русский этнос в его современном понимании как нечто единое по  существу  был вынянчен государством в процессе смешения разноплеменных человеческих масс. Государственное начало в русской истории выглядит  действительно как нечто, выросшее из творящей самое себя идеи, — русский этнос, территория и культура.

  Становление основного  положительного принципа развития государственного, борьба за его утверждение и т. д. — осуществлялось за  счет  массовых репрессий, уничтожения  целых укладов жизни, за счет дальнейшего  ограничения свободы личности. В  России  в условиях слабости  или практического отсутствия гражданского общества реформы, которые в Европе шли  снизу, от  общества, как  результат выхода  на  поверхность новых укладов, новых типов производств в борьбе со сложившимися, — в России проводились в интересах власти  перед лицом внешней и внутренней угрозы, в частности, со стороны собственного общества. Поэтому эти реформы осуществлялись прежде всего посредством подавления общества, породив феномен отчуждения общества от власти.

  В России  налицо  особенное, ни  с чем  не сравнимое развитие, в котором  движение вперед парадоксальным образом  переплетается с  подавлением  свободы, а технический и другой прогресс — с отчуждением общества от государства.

  В результате исторического развития сложился своеобразный "русский путь" — от модернизации до модернизации. А поскольку реформы  сверху, особенно  внедрение  нового, требуют усиление власти, то развитие производительных сил в России, сопровождаясь  волнообразным  усилением  деспотизма  на  каждом витке реформ, шло в сторону уничтожения гражданского  общества, до  некоторой  степени возрождавшегося, однако после того, как эпоха реформ проходила.

  Реформы Петра  заморозили  процессы  эмансипации  частной собственности, особенно на   самом   массовом, крестьянском  уровне. Подтверждение этому — разрушение  права частного  владения землей вследствие  введения уравнительного подушного (вместо поземельного) налога на государственных крестьян. Со временем  этот налог привел  к ликвидации частного владения, переделам земли общиной и ко все возрастающему вмешательству  государства  в  дела крестьян.

  Сейчас, оглядывая  разоренную  страну, оказавшуюся  вдруг, как в давние времена, нищей  и отсталой, который раз  в  нашей  истории  ощутив себя  перед  неопределенностью  будущего, необходимо задуматься, так как пронесла с собой наша страна сквозь  революционные бури вековую  традицию создавать в результате реформ жестко-деспотический режим особого типа, который в России назывался самодержавием.

  Своеобразие исторического пути  России состояло в том, что каждый раз  следствием реформ оказывалась еще большая архаизация системы общественных отношений. Именно она и приводила  к  замедленному течению общественных процессов, превращая Россию в страну догоняющего развития.

  Своеобразие состоит и в том, что догоняющие, в своей основе насильственные реформы, проведение которых требует  усиления, хотя бы временного, деспотических  начал государственной власти, приводят, в конечном итоге, к долговременному  укреплению  деспотизма. В свою очередь  замедленное  развитие  из-за деспотического режима требует новых реформ. И все повторяется вновь. Циклы эти становятся типологической  особенностью  исторического пути России. Так и формируется — как отклонение от обычного исторического порядка — особый путь России.

  Продлится ли в нашем будущем "изменение  обычного  исторического порядка" — особый путь, который в очередной  раз ввергнет страну в пароксизм  конвульсивных  насильственных  изменений, не давая ничего  взамен, кроме  перспективы  повторения  их  в будущем, уже на периферии мирового развития?  Или в нашей истории изменится смысл слова "реформа", и мы найдем в себе силы, возможности и волю занять достойное великой культуры место в этом мире?

  На эти  вопросы смогут ответить только историки  будущих  поколений, но хотелось бы, чтобы утвердительно —  на второй. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Глава 3

  Реформы Петра  1

3.1 Формы правовых актов 
 

      Рассмотрение  непосредственно правовых реформ Петра  I я хотел бы начать именно с рассмотрения форм правовых актов – источников права. Итак, источники права при Петре I были следующие.

        Главным Законом в то время  было Соборное Уложение 1649 года.

      Уставы издавались для определённого ведомства (Воинский, Морской) или регулирования определённой отрасли права (Устав о векселях, Воинский, Краткое изображение процессов или судебных тяжб).

      Регламенты  (акты учредительного характера) определяли состав, организацию, компетенцию и порядок делопроизводства органов управления (Генеральный регламент 1720 г., Духовный регламент 1721 г.).

      Указами оформлялось учреждение новых государственных органов и должностей (Указ об учреждении губерний 1708 г., указ о фискалах 1714 г.), введение в действие актов отраслевого законодательства (Указ о форме суда 1723г.), назначение на должности (Указ о назначении Позднякова оберсекретарём Сената 1721 г.). Петром I предпринята попытка разделить указы на временные и постоянные, присоединив последние к уставам и регламентам.

      В петровский период в среднем в  год издавалось около ста шестидесяти указов. Огромное число нормативных актов, регламентировавших все сферы жизни, нуждалось в систематизации.

      В 1695 г. всем приказам было поручено составить  выписки из статей, дополнявших Уложение и новоуказные статьи. В 1700 г. издан Указ о составлении нового Уложения. В 1714 г. распоряжение повторилось, однако, без результатов.

      Новые правовые акты дополняли Уложение 1694 г. и регламенты, в случае разногласий  предпочтение отдавалось новым актам. Кодификационные работы вновь активизировались в 1720 – 1725 гг. За этот период были подготовлены проекты частей Уложения о суде, о процессе в криминальных, розыскных и пыточных делах, о наказаниях и рассмотрении гражданский дел.

      Для законотворческой деятельности абсолютизма  характерна весьма подробная, тщательная регламентация всех сторон общественной и частой жизни. Особое внимание уделялось формам правовых актов и правового регулирования.