Первые русские князья

Первые русские  князья

Во второй половине IX - начале X в. на Восточно-Европейской  равнине утвердились десятки  конунгов. Исторические документы и  предания сохранили имена лишь нескольких из них: Рюрика, Аскольда и Дира, Олега  и Игоря. Что связывало этих норманнских  вождей между собой? Из-за отсутствия достоверных данных судить об этом трудно. Русские летописцы, записавшие их имена, трудились уже в то время, когда Русью управляла уже  одна династия. Книжники полагали, что  так было с самого момента возникновения  Руси. В соответствии с этим они  увидели в Рюрике родоначальника княжеской династии, а всех других предводителей представили как  его родственников или бояр. Летописцы XI в. сконструировали фантастическую генеалогию, соединив случайно сохранившиеся  имена. Под их пером Игорь превратился  в сына Рюрика, Олег - в родственника Рюрика и воеводу Игоря. Аскольд  и Дир были будто бы боярами  Рюрика. В итоге полумифический варяг  Рюрик стал центральной фигурой  древнерусской истории.

Новгородский летописец  старался доказать, будто новгородцы приглашали на свой престол князей в момент образования Руси так  же, как в XI-XII вв. Он описал начало русской  истории следующим образом. Ильменские словене и их соседи - финские  племена чуди и мери - платили  дань варягам, на затем, не желая терпеть  насилия, изгнали их. Владеть "сами собе" они не смогли: "всташа град на град и не бе в них правды". Тогда словене отправились "за море" и сказали: "земля наша велика и обильна, а наряда в ней  нету, да поидете к нам княжить  и владеть нами". В итоге "избрашася  три брата с роды своими", старший  Рюрик, сел в Новгороде, средний, Синеус, - на Белоозере, а младший, Трувор, - в Изборске. Примерно в одно время  с Рюриком Новгородским жил Рюрик  Датский, нападению которого подвергались земли франков. Некоторые историки отождествляют этих конунгов.

Киевский дружинный  эпос выделялся красочностью и богатством сведений. Но фигура Рюрика не получила в нем отражения. Что касается новгородских преданий о Рюрике, они  отличались крайней бедностью. Новгородцы не могли припомнить ни одного похода своего первого "князя". Они ничего не знали об обстоятельствах его  смерти, местонахождении могилы и  пр. Повествование о братьях Рюрика несет на себе печать вымысла.

Первым историческим деянием норманнов-руссов был кровавый и опустошительный набег на Константинополь  в 860 г. Византийцы описали его как  очевидцы. Ознакомившись с их хрониками  два столетья спустя, летописцы приписали  поход новгородскому князю и  его "боярам" в полном соответствии со своим взглядом на Рюрика, как  на первого русского князя. Бояре  Аскольд и Дир "отпросились" у Рюрика в поход на Византию. По пути они захватили Киев и самочинно  назвались князьями. Но Олег в 882 г. убил их и стал княжить в Киеве с  малолетним сыном Рюрика Игорем.

По словам летописи, "бе бо Олег вещий". Эти слова  воспринимают как указание на то, что  Олег был князем-жрецом. Однако летописный текст допускает более простое  толкование. Имя Хельг в скандинавской  мифологии имело значение "священный". Таким образом, прозвание "вещий" было простым переводом имени  Олега. Летописец черпал сведения об Олеге из дружинного эпоса, в основе которого лежали саги, сложенные норманнами-руссами.

Олег был героем киевских былин. Летописная история  его войны с греками пронизана  фольклорными мотивами. Князь двинулся на Византию будто бы через четверть века после "вокняжения" в Киеве. Когда русы в 907 г. подступили к Царьграду, греки затворили крепостные ворота и загородили бухту цепями. "Вещий" Олег перехитрил греков. Он велел поставить 2000 своих ладей на колеса. С попутным ветром корабли двинулись к городу с стороны поля. Греки испугались и предложили дань. Князь одержал победу и повесил свой щит на вратах Царьграда. Киевские былины, пересказанные летописцем, описывали поход Олега как грандиозное военное предприятие. Но это нападение русов не было замечено греками и не получило отражения ни в одной византийской хронике.

Поход "в ладьях на колесах" привел к заключению выгодного для русов мира в 911 г. Успех Олега можно объяснить  тем, что греки помнили о погроме, учиненном русами в 860 г., и поспешили  откупиться от варваров при повторном  появлении их у стен Константинополя  в 907 г. Плата за мир на границах не была обременительной для богатой  имперской казны. Зато варварам "злато  и паволоки" (куски драгоценных  тканей), полученные от греков казались огромным богатством.

Киевский летописец  записал предание о том, что Олег был князем "у варяг" и в  Киеве его окружали варяги: "седе Олег княжа в Кыеве и беша у  него мужи варязи". На Западе варягов  из Киевской Руси называли русами, или  норманнами. Кремонский епископ Лиутпранд, посетивший Константинополь в 968 г., перечислил всех главнейших соседей  Византии, вреди них русов, "которых  иначе мы (жители Западной Европы. - Р. С.) называем норманнами". Данные летописей  и хроник находят подтверждение  в тексте договоров Олега и  Игоря с греками. Договор Олега 911 г. начинается словами: "мы из рода русскаго Карлы, Инегельф, Фарлоф, Веремуд...иже  послани от Олега..." Все русы, участвовавшие  в заключении договора 911 г. были несомненно норманнами. В тексте договора нет  указаний на участие в переговорах  с греками купцов. Договор с  Византией заключило норманнское  войско, а точнее - его предводители.

Крупнейшие походы русов на Константинополь в X в. имели  место в тот период, когда норманны создали для себя обширные опорные  пункты на близком расстоянии от границ империи. Эти пункты стали превращаться во владения наиболее удачливых вождей, которые там самым превращались во владетелей завоеванных территорий.

Договор Олега с  Византией 911 г. включал перечень лиц, посланных к императору "от Олега, великого князя рускаго, и от всех, иже суть под рукою его светлых  и великих князь и его великих  бояр". К моменту вторжения  Олега византийцы имели весьма смутные  представления о внутренних порядках русов и титулах их предводителей. Но они все же заметили, что в  подчинении у "великого князя" Олега  были другие "светлые и великие  князья". Титулатура конунгов отразила метко подмеченный греками факт: равенство военных предводителей - норманнских викингов, собравшихся "под рукой" Олега для похода на греков.

Из "Повести временных  лет" следует, что и полулегендарные  Аскольд и Дир, и конунг Олег собирали дань лишь со славянских племен на территории Хазарского каганата, не встречая сопротивления  со стороны хазар. Олег заявил хазарским  данникам - северянам: "Аз им (хазарам -Р. С.) противен..." Но этим все и  ограничилось. Имеются данные о том, что в Киеве до начала X в. располагался хазарский гарнизон. Таким образом  власть кагана над окрестными племенами  не была номинальной. Если бы русам  пришлось вести длительную войну  с хазарами, воспоминания о ней  непременно отразились бы в фольклоре  и на страницах летописи. Полное отсутствие такого рода припоминаний приводит к заключению, что Хазария  стремилась избежать столкновения с  воинствующими норманнами и пропускала их флотилии через свои владения на Черное море, когда это отвечало дипломатическим целям каганата. Известно, что такую же политику хазары проводили в отношении  норманнов в Поволжье. С согласия кагана конунги спускались по Волге  в Каспийское море и разоряли богатые города Закавказья. Не проводя крупных военных операций против хазар, их "союзники" русы тем не менее грабили хазарских данников, через земли которых они проходили, так как никакого иного способа обеспечить себя продовольствием у них не было.

Недолговечные норманнские  каганаты, появившиеся в Восточной  Европе в ранний период, менее всего  походили на прочные государственные  образования. После успешных походов  предводители норманнов, получив богатую  добычу, чаще всего покидали свои стоянки  и отправлялись домой в Скандинавию. Никто в Киеве не знал достоверно, где умер Олег. Согласно ранней версии, князь после похода на греков вернулся через Новгород на родину ("за море"), где и умер от укуса змеи. Новгородский летописец записал местное ладожское  предание о том, что Олег после  похода прошел через Новгород в Ладогу и "есть могыла его в Ладозе". Киевский летописец XII в. не мог согласиться  с этими версиями. В глазах киевского  патриота первый русский князь не мог умереть нигде, кроме Киева, где "есть могыла его и до сего дъни, словет могыла Ольгова". К XII в. не один конунг Олег мог бы быть похоронен  в киевской земле, так что слова  летописца об "Ольговой могиле" не были вымыслом. Но чьи останки  покоились в этой могиле, сказать  невозможно.