Общественно-политическая мысль России в 16 веке.Концепция «Москва – Третий Рим»

  Итак, содержание «Послания о крестном знамении» и «Сочинения об обидах церкви», особенности авторской  работы над ними и пути их

распространения в русской книжности свидетельствуют, что оба эти произведения были, по всей видимости, созданы в конце 1540—начале 1550-х гг. Появление в  этих произведениях новых аспектов идеи «Москва — третий Рим», отсутствовавших  в «Послании на звездочетцев», следует  связывать с воззрениями той  среды, которая подхватила новую  идею и придала ей желательный  для себя смысл, обязывающий правителя  «нового Рима» усилить заботу о соблюдении правил религиозной  жизни и об интересах церкви и  духовенства.

  Смысл этот определился не сразу, а в  результате накопления ряда взаимодополняющих  мотивов. Сначала рассуждения о  «третьем Риме» были связаны главным  образом с определением роли русской  церкви и русского государства в  мировой истории, а вопрос об обязанностях московского государя по отношению  к церкви был поставлен, но не развит. В дальнейшем этот вопрос выходит  на первый план, и суждение об особой роли Руси в христианском мире использовалось для повышения требований к московскому  государю как к блюстителю православия.

  В целом содержание идеи «Москва —  третий Рим» ограничивалось рамками  религиозных проблем: оно касалось международного статуса московского  церковного престола, положения русской  церкви в стране и ее отношений  с царской властью. Утверждение  о превосходстве Руси — «третьего  Рима» над великими державами  прошлого относилось не столько к  ее политическому могуществу, сколько  к предназначенной ей якобы роли последнего убежища «истинного христианства».

  Немудрено, что главную роль в распространении  идеи «Москва — третий Рим» играли духовные лица, в том числе высшие церковные иерархи. Следует решительно отвергнуть мнение П. Пирлинга о том, что в основе этой идеи лежало «настроение. . . проникшее до глубины низших слоев и дошедшее потом до трона» и что «смелая фикция Филофея опиралась на народные симпатии». Идея «Москва — третий Рим» исходила от верхушки русского общества, в частности от духовной ее фракции, а «низшим слоям» оставалась неизвестной вплоть до конца XVII в.

  Сочинения первой половины XVI в., содержавшие идею «третьего Рима», воспроизводились в 1560—1580-х гг., очевидно, реже, чем  в предшествующий и последующий  периоды: во всяком случае, мы располагаем 10 списками этих сочинений, датируемыми 1530—1550-ми гг., и 11 списками самого конца XVI в., но ни одного списка 1560—начала 1580-х  гг. до нас не дошло. Можно с уверенностью сказать, что в течение трех последних  десятилетий правления Ивана IV идея «Москва — третий Рим» не пользовалась популярностью у русских книжников. Да и могло ли быть иначе, если вытекавшее из этой идеи требование к государственной  власти о соблюдении интересов церкви шло вразрез с реальной политикой  Ивана Грозного, в результате которой  многие церковные иерархи стали  жертвой опричного террора. Московский самодержец куда чаще оборачивался гонителем, нежели блюстителем церкви, и поэтому тогдашнее духовенство не склонно было пропагандировать идею, возлагавшую заботу о процветании церкви на царя.

  Не  стимулировали развитие этой идеи и  тогдашние отношения русской  митрополии с другими церковными престолами: в течение третьей  четверти XVI.в. эти отношения были лишены той напряженности, которая  была присуща им в предшествовавшие десятилетия, и противопоставление «третьего Рима» столицам католической и греческой церкви не имело.

Для московских книжников такого значения, как во времена Филофея, Даниила и Макария. Вплоть до конца 1580-х гг. развитие этой идеи приостановилось, и содержание ее сохранилось лишь в контексте ранее созданных произведений. Утверждение некоторых авторов о том, что при Иване IV идея «Москва — третий Рим» «стала основой социальных теорий, политической ориентации и религиозных чаяний Московского государства», является несомненным заблуждением.

  Еще более далеки от истины варьируемые  в зарубежной литературе утверждения, будто «господствующая в России марксистская идеология не порывает с древней традицией „третьего  Рима"» и будто внешняя политика СССР представляет собой новую версию «старой русской мечты о Москве как о третьем Риме». Наряду с подобными откровенными спекуляциями на тему «третьего Рима» в некоторых зарубежных изданиях содержатся попытки подойти к истории этой идеи с исследовательских позиций. Однако узость источниковедческой базы и методологическая несостоятельность ряда авторов мешает им достичь серьезных результатов.

  В «Послании на звездочетцев» порядок  изложения обусловлен полемической направленностью произведения против католической пропаганды. Опровергая утверждения католиков о «неподвижимости  ромейского царства», Филофей использовал  прежде всего аргумент церковно-историче-ского  характера о еретичестве «латинян»  и о предательстве греков на Флорентийском  соборе. В качестве второго аргумента, доказывающего неправоту католиков, Филофей приводит то обстоятельство, что «старый Рим» утратил свое былое значение (а вслед за ним и «второй Рим» — Константинополь) и истинным центром («солнцем») христианского мира стала Москва и ее престольная церковь. И уже после этого приводится апокалиптическое пророчество и такое его толкование, которое подкрепляет мысль о том, что «токмо единаго государя нашего царство единою благодатию христовою стоит».

  Церковно-исторические аргументы, обосновывающие правомерность  уподобления Москвы «третьему Риму», содержатся и в двух других произведениях  этого цикла, а толкование легенды  об апокалиптической жене приведено  лишь в «Сочинении об обидах церкви». Причем здесь оно связано не только с рассуждениями о «третьем Риме», но и с основной темой «Сочинения»: вслед за жалобами на обиды, причиняемые  русской церкви, напоминается об испытаниях, которые предсказаны христианской церкви . Встречающееся в «Послании  на звездочетцев» уподобление московской церкви «солнцу» Кемпфер тоже считает  непонятным вне ассоциации с образом  «жены, облеченной в солнце», восходящей к «Сочинению об обидах церкви».Однако более вероятно, что Филофей просто следовал традиции иосифлянской литературы, ибо образ церкви, сияющей «яко великое солнце посреди Руския земли», встречается в сочинениях Иосифа Во-лоцкого и в других произведениях писателей этого круга.

Особый интерес  создателя «Сочинения» к этому  пророчеству и его толкованию вызвал, видимо, сверку с текстом  Андрея Кесарийского и соответствующее  расширение данного фрагмента, но это  уже не отразилось на содержании идеи «Москва — третий Рим».  
 
 
 
 
 
 
 
 

Заключение

Таким образом, толкование апокалиптической легенды лишь сопут-ствовало изложению идеи «третьего Рима», а не породило ее. Нет оснований считать образы этой легенды «ключевыми» для понимания изучаемой идеи, а значит нет оснований и для того, чтобы определять последовательность сочинений, содержавших эту идею, в зависимости от наличия или отсутствия в них подобных образов.  
Список литературы                                                                                                                                           1 -. С. Чаев. «Москва — третий Рим» в политической практике московского правительства XVI века. — ИЗ, т. 17ок литературы

 2-Ж макин. Памятник русской против католической полемики XVI в. — ЖМНП, 1880, № 10, с. 331.                                                                                        3- Н. В. Синицына. Максим Грек в России. М., 1977, с. 80—81.

 4 - Подробнее см.: А. Л. Гольдберг. Три «послания Филофея», с. 79— 92. Здесь же объяснена причина отказа от принятого после первых публикаций данных сочинений именования их «Посланием Филофея к великому князю Василию Ивановичу» и «Посланием Филофея к великому князю Ивану Васильевичу».                                                                                                               5 - Н. В. Синицына. Максим Грек в России, с. 246.                                       .                                                                                                                                                                                                                         6 - И. Н. Жданов. Материалы для истории Стоглавого собора. — ЖМНП, 1876, июль, с. 67; Н. Тихонравов. К материалам для истории Стоглава и его времени. — Летописи русской литературы и древностей, т." 5, 1863, разд. III, с. 129—131; Г. Н. Моисеева. Старшая редакция «Писания» митрополита Макария Ивану IV. — ТОДРЛ, т. XVI. М.—Л., 1960, с. 467.                                 7 - А. А. 3 и м и н. И. С. Пересветов и его современники. М., 1958, с. 75—81; Н. В. Синицы на. Рецензия на книгу «Судные списки Максима Грека и Исаака Собаки». — ВИ, 1973, № 2, с. 155.                                                           8 - См. Успенский список ВМЧ (ГИМ, Синодальное собр., № 997, л. 1564—1567) и Царский список ВМЧ (ГИМ, Синодальное собр., л. 803—807).

  Н. Н. Масленникова. Присоединение Пскова к Русскому централизованному государству. Л., 1955, с. 156.                                                9 - П. Пирлинг. Россия и Восток. Царское бракосочетание в Ватикане. СПб., 1892, с. 158—159.                                                                                        10 - Р. Г. Скрынников. 1) Начало опричнины. — Учен. зап. ЛГПИ, т. 294, 1960, с. 381, 397; 2) Опричный террор. — Учен. зап. ЛГПИ, т. 374, 1969, с. 40, 76; 3) Россия после опричнины. Л., 1975, с. 16—17.