Медицина в России X – XVIII вв

Медицина  в России X – XVIII вв.

 
     История придворной медицины, обеспечивавшей деятельность верховной власти в  России, неразрывно связана с развитием  российской государственности и  неотделима от истории медицины в  целом. Зарождение придворной медицины с полным основанием можно отнести к начальному периоду Древнерусского государства - временам Киевской Руси. Объединившая к XI веку почти все восточнославянские племена, Киевская Русь была одним из крупнейших государств средневековой Европы с развитой духовной культурой, в том числе с высоким уровнем развития медицины.  
     В летописях, сборниках древнерусских законодательных актов, церковных документах и литературных памятниках встречаются многочисленные сведения, касающиеся медицинской практики и лечебного дела. Термины «лекарь», «лечец», «врач» упоминаются в «Церковном уставе» князя Владимира (конец X в.), в «Русской правде» Ярослава Мудрого (начало XI в.) и других документах того времени. С принятием христианства на Руси, распространением грамотности и письменности многовековой опыт народной, а затем и монастырской медицины обобщался в виде «вертоградов», «лечебников», «травников». Немало было и переводных «лечебников». Помимо русских медиков в Киеве и других крупных городах практиковали и иноземные врачи - греки, сирийцы, армяне, имевшие свои дома с лекарственными «погребами» (аптеками). И естественно, как русские, так и иноземные врачи привлекались для медицинского обслуживания князей, бояр, а также княжеских дружинников, составлявших основу государственной власти в древнерусских княжествах.  
     В древнейшей Радзивиловской летописи описано заболевание великого князя Владимира (988 г.) и врачебный уход за ним. Также в летописи сообщается о том, что Владимир послал своего придворного врача Ивана Смера в другие страны для повышения медицинских знаний. Письмо этого врача к великому князю было обнаружено польскими учеными в 1567 г. в Перемышльском Спасовом монастыре. В Киево-Печерском патерике упоминается искусный врач-армянин, который по внешнему виду и пульсу больного мог определить болезнь. Но, призванный к великому князю, он не смог его вылечить. Тогда был приглашен к больному известный монах-врачевателъ Агапит, избавивший своими лекарствами великого князя от «недугов». Имеются упоминания в летописях и о враче-сирийце Петре, жившем при дворе черниговского князя Святослава Давыдовича до 1106 г.  
     Монгольское нашествие и установление монголо-татарского ига нанесли огромный ущерб русской культуре, которая сохранялась только в монастырях. С конца XIII века и до второй половины XV века не встречаются упоминания о светских врачах. Лишь, в некоторых неразоренных городах при княжеских дворах сохранялось медицинское обслуживание придворными врачами. Известно, что при поездке князя Александра Невского в Золотую Орду его сопровождал придворный врач. Со свержением монголо-татарского ига и укреплением объединившего русские земли Московского государства вновь стали возрождаться самобытная русская культура, восстанавливаться международные связи Руси. Во второй половине XV века, при великом князе Иване III в числе иноземных мастеров в Москву приезжают и иноземные врачи, услугами которых пользовался и великий князь. К 1483 г. относится первое упоминание об иноземном враче Антоне Немчине, которого Иван III «держал в большой чести».В 1490 г. упоминается другой иноземный лекарь — «мастер Леон» из Венеции.  
     Собственно придворные медики впервые появляются при сыне Ивана III Василии III, который продолжил практику приглашения полезных иностранцев в Россию. По словам Н. М. Карамзина, «кроме людей, искусных в деле воинском, он первым из великих князей имел немецких лекарей при дворе». Особым доверием и расположением Василия III пользовался немецкий врач из Любека Николай Бюлов (по русским источникам - Николай Булев или Николай Люев), которого имперский посол Франциск ди Коло, посетивший Москву в 1518 г., назвал профессором медицины, астрологии и других основных наук». По некоторым сведениям, Николай Бюлов в 90-е годы XV в. приехал в Новгород для службы переводчиком при архиепископе Геннадии. В 1504 г. Геннадий был выведен из Новгорода и помещен в Чудов монастырь в Москве. Вероятно, тогда же и Николай Бюлов переезжает в Москву, где вскоре становится придворным врачом Василия III. Этому способствовало не только «милостивое отношение» великого князя к иноземным специалистам, но и знание Бюловым русского языка.  
     Среди лекарей, служивших при дворе Василия III, упоминается также врач Феофил (Теофил), уроженец Любека, взятый в плен воеводой Сабуровым во время похода в Литву в 1515 г.. Прусский магистр Альбрехт дважды (в 1516 г. и 1518 г.) обращался к Василию III с просьбой отпустить Феофила на родину, но оба раза получал вежливый отказ. Отказал великий князь и турецкому султану в 1523 г. на просьбу вернуть на родину другого врача - грека Марко, приехавшего в Россию по торговым делам, но проявившего себя в искусстве врачевания и оставленного при дворе. «Иностранцам с умом и дарованием, - замечал Н. М. Карамзин, - легче было тогда въехать в Россию, нежели выехать из нее».  
     Николай Бюлов и Феофил служили при великокняжеском дворе до смерти Василия III в 1533 г., а Феофил упоминается еще и в 1537 г. при жене Василия Елене Глинской. По мнению историка медицины И. Л. Аникина, именно эти врачи перевели на русский язык один из наиболее ранних лечебников «Благопрохладный вертоград, здравию сотворение».  
     Знания придворных врачей использовались не только для лечения великого князя и его ближайшего окружения, но и для борьбы с «моровыми поветриями», то есть эпидемиями, для чего применялись все те меры, которые использовались в то время в других европейских странах.  
     Во второй половине XVI века приглашение иноземных врачей в Москву становится обычным делом. Первенствующее положение среди них начинают занимать медики из Англии, что объясняется установлением в этот период тесных русско-английских отношений. В сентябре 1557 г. вместе с возвратившимся из Англии первым русским посольством в Москву приезжает английский врач, доктор медицины Ральф Стендиш. Выпускник Кембриджского университета, известный медик, член королевского колледжа врачей Стендиш приехал в Россию по приглашению Осипа Непеи, посла Ивана Грозного. При царском дворе он сумел быстро завоевать расположение своим искусством. Доктор Стендиш выполнял обязанности при Иване Грозном около двух лет. Вероятно, врачебное искусство английского медика понравилось царю, так как он и впоследствии неоднократно обращался к королеве Елизавете с просьбой прислать искусных врачей. В 1568 г. по личной просьбе царя королева прислала в Москву доктора Арнульфа Линдсея, образованною врача, хорошо известного в то время своими книгами по медицине и математике. Здесь следует отметить, что в средние века математиками называли и астрологов, к которым Иван Грозный имел пристрастие. Но доктор Линдсей пользовался у царя большим авторитетом именно за свое врачебное искусство. Князь Курбский свидетельствовал, что Иван Грозный к Линдсею «великую любовь всегда показывал и кроме него лекарств ни от кого не принимал», а Н. М. Карамзин называет Линдсея «первым Иоанновым врачом». Арнульф Линдсей погиб во время нашествия крымского хана Девлет-Гирея в 1571 г., задохнувшись в погребе во время пожара Москвы.  
     Кроме названных врачей при дворе Ивана Грозного служили английские доктора Ричард Рейнольдс (1567 г.) и Ричард Ригерт (1569 г.), также имевшие от царя «милостивое отношение». Но были среди врачей Ивана Грозного и специалисты иного рода. В 1570 г. в Москву из Англии русским посланником Савиным был приглашен доктор Елисей Бомелий (Элизий Бомель). Родом из Вестфалии, он обучался в Кембридже и получил там звание доктора медицины. В Англии Бомелий больше прославился как математик (астролог) и колдун, за что даже был посажен в тюрьму. Но именно эти качества позволили Бомелию в России быстро войти в доверие к Ивану Грозному. «Доктор Елисей Бомелий, - писал Н. М. Карамзин, - негодяй и бродяга, снискав доступ к царю, полюбился ему своими кознями, питал в нем страх и подозрения; чернил бояр и парод, предсказывал бунты и мятежи, чтобы угодить несчастному расположению души Иоанновой... Бомелий заслужил первенство между услужниками Иоанна, то есть между злодеями России». Бомелий предложил царю истреблять его врагов ядом и составлял «губительное зелье с таким искусством», что отравляемый умирал в назначенное царем время. По словам англичанина Джерома Горсея, Бомелий жил в большой милости у царя и пышности, отправляя через Англию в Вестфалию накопленные в России богатства. Почти десять лет пользовался он расположением царя, но в 1579 г. был уличен в переписке с польским королем Стефаном Баторием и после долгих и мучительных пыток был казнен.  
     Случай с Бомелием не подорвал веры Ивана Грозного в английских врачей. Он вновь обращается к королеве Елизавете с просьбой прислать искусных и верных врачей и аптекарей. В 1581 г. в Москву приезжают доктор Роберт Якоби и аптекарь Джеймс Френчам. Доктор Якоби, известный в Англии врач, был личным медиком королевы. Посылая его в Москву, Елизавета писала о нем как о «муже искуснейшем в лечении болезней», которому царь «смело мог вверить свое здоровье». Доктор Якоби служил при царском дворе три года и вернулся в Англию в 1584 г. после смерти Ивана Грозного. Будучи на родине личным врачом королевы, он и в России, вероятно, больше занимался здоровьем царицы. Это подтверждается и тем, что через два года, в 1586 г., Якоби был вновь приглашен в Москву для лечения жены царя Федора Иоанновича - царицы Ирины. В своем письме к царице Елизавета писала, что Якоби «женские болезни всякие знает и родильные болезни всякие лечит; а нас в наших болезнях тот же Яков [Якоби] лечил».  
     Помимо врачей из Англии при дворе Ивана Грозного были врачи и из других стран, о которых известно из немногих документов и свидетельств посещавших Москву иностранцев. Приезжавший в 1581 г. в Россию иезуит Джованни Паоло Компант писал, что «князь имеет при себе двух врачей, одного - итальянца, другого - голландца». Врачом-итальянцем был, вероятнее всего. Павел (Паоло) из Милана, служивший затем и у царя Федора Иоанновича. О нем в 1595 г. царю писал французский король Генрих IV, проcивший отпустить Павла в Париж повидаться с родстнниками и знакомыми. В письме указывалось, что сей медик служит при московском дворе длительное время. Однако, Павел Миланский оставался в Москве и при царе Борисе Годунове. В документах Флорентийского посольства (1600 г.) имеются сведения, что дохтура Павла Великий Государь Борис Феодорович добре жалует и ехать ему в свою землю из-за старости возможно».  
     Личным врачом Ивана Грозного в последние годы его жизни был голландец Иоганн Эйлоф. Как о ближнем царском враче сообщает о нем Джером Горсей. Голландский купец Исаак Масса, излагая одну из версий смерти Ивана Грозного, сообщает, что царя отравил его приближенный Богдан Бельский, который одал ему прописанное доктором Иоганном Эйлофом питье, бросив в него ад». Известно, что после смерти царя Иоганн Эйлоф был выслан из Москвы.  
     Вместе с врачами приезжали аптекари и хирурги. Так, в 1557 г. приехал в Россию хирург и аптекарь Ричард Элмс. В 1567 г. в Москву прибыл аптекарь Томас Карвер, погибший, как и Арнульф Линдсей, во время пожара 1571 года. Есть упоминание в документах о голландском аптекаре Аренде Клаузине, прожившем в России сорок лет, и об аптекаре Николас Броуне. В 1581 г. была открыта придворная царская аптека, первая государственная аптека в России. Ее организация связывается с приездом в Москву английского аптекаря Джеймса Френчама, служившего при дворе Ивана Грозного до 1584 года. Аптека находилась в Кремле в палатах напротив Чудова монастыря и соборов. Как свидетельствовали современники, помещения аптеки были обставлены по тем временам просто роскошно.  
     Поскольку аптека была царской, снабжалась она лекарствами из-за границы. Тот же аптекарь Френчам привез первую партию таких заморских лекарств, как опий, камфора, александрийский лист и другие. Привозили лекарства и врачи, и царские послы. Применялись в аптеке и многие лекарственные растения из арсенала русской народной медицины - валериана, змеев корень, чернобыльник, медвежье ухо, земляной дым, греча дикая, можжевеловые ягоды, земляника, солодковый корень и другие. Поступали они из различных районов России. Важнейшим источником получения лекарственных трав в Москве были специальные аптекарские сады и огороды. По распоряжению Ивана Грозного под аптекарские огороды была отведена территория «между Боровицкими и Троицкими воротами и слободой стрелецкого полка» (часть современного Александровского сада).  
     Преемник Ивана Грозного царь Федор Иоаннович был хронически больным человеком. Английский посол Флетчер, побывавший в России в 1586 - 1587 годах, описывая тридцатидвухлетнего царя, сообщал, что был он «малорослым и болезненным недоростком, расположенным к водянке, с неровной, старческой походкой от преждевременной слабости в ногах». Естественно, что царь Федор уважительно относился к медицине и иноземным медикам. Как уже было сказано выше, при нем оставался врач его отца Павел Миланский. В 1586-1588 годах в Москве вновь служил англичанин Роберт Якоби. В 1592 г. по рекомендации профессоров Лейденского университета, одного из ведущих университетов Европы, для службы при дворе Федора Иоанновича приезжает молодой голландский врач Болдуин Хаммей. Доктор Хаммей служил в России пять лет, и царь с большой неохотой отпустил его домой. Как и его отец, царь Федор Иоаннович высоко ценил английских врачей.  
     В 1594 г., после долгих переговоров, королева Елизавета направила в Москву доктора Марка Ридли. Королева рекомендовала Ридли как высокообразованного в своей области человека, достойного служить царю. Доктор медицины Кембриджского университета, член королевского колледжа врачей тридцатипятилетний Марк Ридли стал любимцем царского двора. Он изучил русский язык и даже, по имеющимся сведениям, составил русско-английский и англо-русский словари, в которых русские слова были записаны кириллицей. Когда через пять лет Ридли уезжал из России, Борис Годунов, занявший трон после смерти Федора Иоанновича в 1598 г., написал королеве Елизавете: «Мы возвращаем его Вашему Величеству с нашим царским благорасположением и похвалой за то, что он служил нам и нашему предшественнику верой и правдой. Ежели и впредь пожелают приезжать в Россию английские врачи, аптекари и иные ученые люди, то всегда будут пользоваться хорошим приемом, пристойным местом и свободным допуском».  
     Но несмотря на эти заверения царя, приехавший на смену Ридли доктор Виллис по необъяснимым причинам не был принят. По приезде в Москву Виллис был «экзаменован» государственным дьяком Василием Щелкаловым. Ответы доктора Оксфордского университета «не весьма удовлетворили Щелкалова. и Виллиса не старались удержать на Москве». После этого инцидента английские врачи появляются в России лишь в 20-е годы XVII века.  
     Так в течение XVI столетия складывалась придворная медицина при российском царском дворе. Штат придворных медиков в этот период был еще невелик. При Василии III, Иване Грозном, Федоре Иоанновиче постоянно было не более 1-2 врачей, что зачастую создавало определенные сложности. Так, с отъездом в 1599 г. из России Марка Ридли при царском дворе остался лишь одни врач - престарелый Павел Миланский.  
     Первоначально ко двору приглашались иноземные врачи, самостоятельно приезжавшие в Москву и проявлявшие там свой талант. Со второй половины XVI века врачи начинают приниматься ко двору уже по специальным рекомендациям. При этом медики, услугами которых постоянно пользовался царь, могли лечить и других людей. Тот же Марк Ридли, будучи врачом царя Федора Иоанновича, одновременно обслуживал и проживавших в Москве английских купцов.  
     С появлением при Московском дворе первых иностранных врачей за их деятельностью устанавливается постоянный контроль с целью предотвращения «ведовских дел» (колдовства) и использования «лихо го зелья» (ядов). В основном этот контроль осуществлялся путем проверки подносимых царю лекарств. Эта обязанность возлагалась обычно на одного из наиболее приближенных к царю придворных. При Иване Грозном таким придворным был его любимец князь Афанасий Вяземский. Н.М.Карамзин, подчеркивая неограниченное доверие царя к Вяземскому, отмечал, что исключительно из рук своего любимца Иван Грозный принимал лекарства, прописанные ему доктором Арнульфом Линдсеем. Исходя из этого факта, некоторые историки называют А. Вяземского первым руководителем Аптекарского приказа. Но Афанасий Вяземский умер под пытками в 1571 г., за десять лет до создания в Москве первой царской аптеки. Его место занял другой любимец Ивана Грозного Богдан Бельский. При царе Федоре Иоанновиче Богдана Бельского постепенно оттесняет царский шурин Борис Годунов. Являясь фактическим руководителем Посольского приказа, он занимался и вопросами приглашения иноземных медиков для лечения царя, объединяя тем самым и подбор врачебных кадров, и контроль за их работой.  
     В исторической литературе лица, контролировавшие деятельность придворных медиков, часто называются «аптечными боярами». Такое название взято из «Записок» служившего при Борисе Годунове француза Жака Маржерета. Маржерет утверждает, что «важнейшее в России достоинство имеет сан Конюшего боярина, за ним следует Аптечный боярин, главный, начальник медиков и аптекарей, потом Дворецкий и, наконец, Крайчий; сии четыре сановника занимают первые места в Думе». Однако, среди членов боярской Думы не упоминается об «аптечных боярах». В числе пожалований, раздававшихся при вступлении на престол нового царя, есть сведения о пожаловании в сан конюшего, дворецкого, кравчего (крайчего), в то же время не встречаются сведения о пожаловании во второй по значению, согласно Маржерету, сан «аптечного боярина». А. Вяземский и Б. Белъский были оружничими, Борис Годунов имел сан конюшего. Но ни один из них не имел сана «аптечного боярина». Скорее всего, это название следует считать лишь условным термином, принятым в литературе для обозначения лиц, контролировавших деятельность придворных медиков до создания специального органа управления - Аптекарского приказа.  
     До конца XV века в Московском государстве не было постоянных органов управления. Существовала практика отдельных поручений по делам государева двора и тем или иным вопросам государственной деятельности, выполнение которых поручалось великими князьями наиболее приближенным к ним боярам. С созданием Русского централизованного государства при великом князе Иване III начинают появляться первые органы центрального управления, ведавшие особым родом государственных дел или отдельными областями государства. Возникали они без всякого общего учреждения, по мере необходимости, путем частных приказов, когда какому-либо лицу или нескольким лицам «приказывалось» ведение определенных дел. В зависимости от объема дел и с расширением функций появляется и управленческий аппарат для ведения делопроизводства, состоявший из дьяков и подьячих. Возникавшие органы управления получили название «приказов». Такой порядок становления управленческой системы в Российском государстве XV-XVI вв. затрудняет определение точных дат появления конкретных приказов. По тем же причинам не установлено точно и время учреждения Аптекарского приказа. Ряд ученых относит его появление к концу XVI в. и даже к 1581 г., ко времени создания первой придворной аптеки. Однако большинство историков считают, что он возник при первом царе из династии Романовых Михаиле Федоровиче. Документы же самого Аптекарского приказа имеются лишь начиная с 30-х годов XVII века.  
     Учитывая сложившийся в XVI веке порядок организации центральных органов управления, логично предположить, что и создание Аптекарского приказа шло постепенно, и начало ему было положено в 1581 г. открытием первой придворной аптеки. Будучи «государевым» учреждением, аптека с самого начала должна была иметь в своем штате и «государева» чиновника. Уже в 90-е годы XVI века в аптеке была должность подьячего, который должен был вести делопроизводство и следить за сохранностью предназначенных для паря лекарств. Лекарства, «пристойные про великого государя», хранились в особом помещении за дьячей печатью, и никто, не исключая и докторов, и аптекарей, без подьячего не имел доступа в это помещение. Как единственное медицинское учреждение аптека стала центром придворной медицины, подтверждением чему является и название возникшего затем приказа. Но немногочисленный штат врачей наравне с другими придворными служителями находился в подчинении дворцового ведомства.  
     Сложившаяся к концу XVI века организация деятельности придворных врачей радикально изменяется при царе Борисе Годунове. В 1600 г. он посылает своего переводчика Рейнгольда Бекмана в «немецкие города за докторами». В Риге Бекман уговорил ехать в Россию доктора Каспара Фидлера, уроженца Кенигсберга, о котором было известно, что он служил врачом герцогов курляндского и прусского, германского императора и французской королевы. Кроме Фидлера были приглашены доктора: Давид Фасмар и Генрих Шредер из Любека, Иоганн Хильшениус из Риги, а также студент-медик из Праги Эразм Бенский. Кроме того, на службу к Борису Годунову перешел приехавший с английским послом Ричардом Ли врач Христофор Рейтлингер, венгр по национальности, «весьма искусный в медицине и сведущий в языках». Таким образом, одновременно к царскому двору на службу впервые было приглашено сразу шесть врачей. Всего же при дворе Бориса Годунова, с учетом аптекарей и хирургов, состояло более 10 иноземных медиков. Все они должны были в первую очередь заботиться о здоровье государя. «Царь держал их всех для того, чтобы они ухаживали за его персоной. - свидетельствовал Конрад Буссов, служивший при дворе Бориса Годунова. - Они не имели права лечить кого-либо другого, даже кого-либо из вельмож, если только тот не пойдет на поклон к его величеству и не испросит его дозволения».  
     Услуги придворных врачей оплачивались довольно высоко. Каждому из придворных докторов полагалось жалованье по 200 рублей и ежемесячные суммы на корма, выделялось по пяти лошадей из царской конюшни для верховой езды и для карет медика и его жены. Кроме того, им жаловались поместья с 30—40 крестьянами. Когда царь принимал лекарства, и они хорошо действовали, медиков дополнительно одаривали кусками камки и бархата, а также соболями. За лечение бояр и других царских приближенных плата давалась отдельно.  
     Руководство деятельностью придворных медиков было возложено на Семена Годунова, двоюродного брата и ближайшего советника царя. Именно Семен Никитич Годунов упоминается впервые в документах в качестве руководителя придворной медицинской службы. В Никоновской летописи под 1602 годом, в рассказе о лечении придворными докторами жениха царевны Ксении Годуновой голштинского принца Иоганна говорится: «А дохтуры те были у боярина Семена в приказе».  
     Одновременное приглашение к царскому двору сразу шести иноземных докторов, чьей основной и единственной задачей являлось «сбережение здоровья государя», определение строгой регламентации их деятельности и оплаты труда непосредственно из дворцовой казны и, наконец, назначение специального руководителя над придворными врачами позволяют говорить, что именно в 1600 г. было положено начало самостоятельной придворной медицинской службе в России. Благосклонный к образованным людям Борис Годунов, по свидетельствам современников, чрезвычайно любил своих иноземных медиков, ежедневно виделся с ними, разговаривал о делах государственных. По их просьбе он разрешил построить лютеранскую церковь в Немецкой слободе за Яузой. Такое отношение царя Бориса к иноземцам, как отмечает Н. М. Карамзин, «не оставалось бесплодным для его славы: муж ученый Фидлер, житель кенигсбергский (брат одного из Борисовых врачей), сочинил ему в 1602 г. на латинском языке похвальное слово, которое читала Европа». Но та же любовь царя к иноземным врачам обернулась для них большими неприятностями после смерти Бориса Годунова. По Москве был пущен слух, что иноземные медики были советниками царя и получили от него несметные богатства. Толпы народа бросились в дома немецких докторов и полностью их разграбили.  
     Смерть Бориса Годунова, начавшееся «смутное время» и польская интервенция прервали развитие созданной при нем придворной медицинской службы. Правда, льготы и привилегии, установленные иноземным врачам, сохранялись и во время краткого правления Лжедмитрия I, который довольно часто посещал аптеку в Кремле и беседовал с врачами. И вновь милостивое отношение закончилось для некоторых из них весьма плачевно. После убийства Лжедмитрия доктора, с которыми он особенно часто общался, новым царем Василием Шуйским были высланы из Москвы. Только Давида Фасмара, который жил уединенно и с поляками особых дел не имел, Василий Шуйский оставил своим врачом.  
     При царе Михаиле Федоровиче восстанавливается деятельность придворной медицинской службы. В этот период расширяется и сфера ее деятельности. Помимо царя и его семьи придворные медики начинают обслуживать и ближних бояр, а позже их услуги становятся доступны и более широкому кругу лиц, составлявших царский двор.  
     Появляется необходимость и в организации военной медицины. В связи с этим придворная медицинская служба выделяется в самостоятельный Аптекарский приказ. Аптекарский приказ был государственным учреждением и действовал, как и другие приказы, от имени царя. Средства на его содержание выделялись из государственной казны. Кроме того, он получал доходы от приписанных к нему деревень. Аптекарский приказ занимал значительное место в системе органов государственного управления. Возглавляли его представители крупнейших боярских родов: Иван Борисович и Яков Куденетович Черкасские, Федор Иванович Шереметев. Борис Иванович Морозов. Илья Данилович и Иван Михайлович Милославские, Артамон Сергеевич Матвеев, Никита Иванович и Яков Никитич Одоевские. Все они, за исключением отца и сына Одоевских, были в ближнем родстве с царской семьей и на том или ином этапе истории были фактическими руководителями внешней и внутренней политики государства. Важное место Аптекарского приказа в государственной системе объясняется тем. что его назначением была забота о здоровье царя, его семьи, его ближайшего окружения, организация медицинской службы в царском войске, то есть медицинское обеспечение всех властных структур государства. Как орган управления Аптекарский приказ ведал всеми специалистами-медиками. В его штате были доктора, лекари, аптекари, алхимисты, костоправы и другие.  
     Главное положение занимали доктора. Большинство из них были наиболее известные и опытные врачи, обучавшиеся в лучших университетах Европы и имевшие степени докторов медицины. Вторыми по значению среди врачебного персонала были лекари. Если доктора занимались лечением внутренних болезней, то лекари лечили болезни наружные и занимались в основном хирургией. На Аптекарский приказ была возложена проверка документов врачей об образовании и службе, проведение экзаменов врачам и аптекарям, желавшим получить врачебную или аптекарскую практику в России. Врачей, не прошедших экзамен, предписывалось «гнать» из России, но «без жадного озлобления». В XVI—XVII веках прибывавшие в Россию доктора должны были представлять рекомендательные письма, в которых давалась оценка их врачебного мастерства. Так, англичане Роберт Якоби и Марк Ридли представили рекомендательные письма от королевы Елизаветы, Артемий Дий - от королей Якова и Карла I, голландец Болдуин Хаммей - от руководства Лейденского университета. Представление рекомендательных писем и проведение профессиональных экзаменов были призваны закрыть дорогу в Россию неучам и шарлатанам.  
     Важной функцией приказа было проведение освидетельствования больных, своего рода врачебная экспертиза. Врачебное освидетельствование проходили все лица, находившиеся при царе или служившие во дворце, - родственники царя, бояре и воеводы и даже рядовые стрельцы и служители. По результатам осмотров составлялись протоколы - «дохтурские сказки». Главной задачей осмотров было определение, чем болен человек, годен ли к службе, нет ли у него «моровой» (т. е. эпидемической) болезни.  
     В ведении Аптекарского приказа была и организация медицинской службы в царском войске. Приказ занимался подбором и направлением лекарей в стрелецкие полки, а также комплектованием полевых аптек. Роль военных врачей (полковых лекарей) возрастает с появлением в российском войске при царе Михаиле Федоровиче «полков иноземного строя». Поэтому иноземные врачи стали приглашаться не только для службы при дворе, но и для службы в войсках. Для выполнения возложенных на Аптекарский приказ задач иностранных врачей, особенно для стрелецких полков, уже не хватало. Появляется потребность в подготовке собственных кадров. Первоначально их готовили путем прикрепления учеников к практикующим врачам и аптекарям, служившим в России. Но уже в 1654 г. при Аптекарском приказе открывается первая лекарская школа, которая за время своего существования подготовила более 100 лекарей. Одновременно была открыта школа по подготовке специалистов костоправного дела. По окончании школ ученики направлялись для прохождения службы в стрелецкие полки.  
     В административном подчинении Аптекарского приказа находилась и придворная аптека, которая, по словам очевидцев, «содержалась весьма великолепно». С 30-х годов XVII века лекарства из аптеки по указанию царя начинают постепенно отпускаться «для всякого чина людям». Но в 1672 г. для отпуска лекарств «всякою чина людям» открывается вторая аптека, из которой снабжали и воинские части. Аптека в Кремле вновь остается только придворной. В функции приказа входило не только управление и подбор кадров, но и снабжение аптек лекарствами. Аптекарский приказ подбирал заготовителей лекарств, инструктировал их. где, когда и как собирать лечебные травы и каким способом доставлять их в Москву. Поступали лечебные травы ц в порядке государственной «ягодной повинности». При этом приказ определял, в каких регионах какие травы необходимо собирать. Источниками получения лечебных трав были аптекарские сады и огороды. В XVII веке аптекарские огороды в Москве были организованы за Мясницкими воротами, в Немецкой слободе за Яузой и других местах. Много лекарственных средств завозилось из-за границы, причем не только из Англии, но и из других стран Европы и из Персии. В 1663 г. Ф. Я. Милославскому было поручено купить 20 пудов хинной коры из «Кизилбашской земли» (Персии). Кроме того. Аптекарский приказ давал поручения закупать большие партии лекарств иноземным специалистам и купцам. В том же 1663 г. английский купец Гембдон прислал покупных лекарственных запасов «во шести сундуках да дву бочонках да в тючке».  
     Еще одной функцией Аптекарского приказа было хранение различных научных сочинений. Но прежде всего в приказе были собраны медицинские книги, как переводные, так и многочисленные рукописные лечебники, травники, написанные еще до книгопечатания и излагавшие опыт народной медицины.  
     Но такой широкий круг деятельности Аптекарского приказа, превращавший его фактически в государственный орган руководства медициной, не изменял его основною назначения придворного ведомства. Поэтому подбор иноземных врачей для службы в нем производился особенно тщательно. Вот каким условиям должен был отвечать доктор, приглашавшийся на придворную службу: «...подлинно, прямо ли дохтур, и дохтурскому делу научен, и где дохтурскому делу учился, и в академии он был ли, и свидетельствованные грамоты у него есть ли». Лицам, занимавшимся приглашением докторов, рекомендовалось: «А будет про того дохтура подлинно не ведомо, что он прямой дохтур. и в академии не был и свидетельствованных грамот у него нет, того бы дохтура не призывал, а призывал иного дохтура доброво и ученого и навычново». В связи с этим в большинстве случаев придворные врачи были профессионалами высокой квалификации, имевшими у себя на родине хорошую репутацию.  
     Одним из первых иностранных врачей при дворе цари Михаила Федоровича был голландец Валентин Бильс, приехавший в Москву в 1615 г.. Бильс был придворным врачом в течение 18 лет, до своей смерти в 1633 г.. Он пользовался особым доверием царя, который распорядился построить для Бильса дом непосредственно в Кремле у Троицких ворот, в ста шагах от дворца.  
     В 1621 г., через 23 года после доктора Марка Ридли, при царском дворе вновь появляется английский врач. Им был доктор Артур (Артемий) Дий. направленный в Россию по просьбе царя английским королем Яковом I. В общей сложности 12 лет доктор Дий был личным врачом царя Михаила Федоровича и его отца, патриарха Филарета. Много работал он и в Аптекарском приказе: экзаменовал вновь прибывших врачей и аптекарей, проверял их знания и профессиональную компетенцию; энергично занимался пополнением царской аптеки лекарствами. Во время поездок в отпуск в Англию Дий выполнял различные, в том числе и торговые, поручения царя. Лишь в 1634 г., после смерти жены, Артемий Дий вернулся на родину, где вскоре стал лейб-медиком короля Карла I.  
     В числе придворных врачей царя Михаила Федоровича в последние годы его жизни были доктор Венделинус Сибилист, доктор Иоганн Белев, известный врач и художник из Шлелвига доктор Артман (Гартман) Граман. Кроме них в штате Аптекарского приказа состояли: два аптекаря, одни алхимист, один окулист, четыре лекаря, два переводчика и часовых дел мастер. Значительное количество полковых врачей, не состоявших в штате Аптекарского приказа, числились за Стрелецким и Рейтарским приказами. Значительно расширяется штат придворных медиков при царе Алексее Михайловиче. Так, в 1663 г. кроме докторов в Аптекарском приказе числились уже 4 аптекаря, 2 алхимиста, часовой мастер, 9 лекарей и 21 ученик лекарского дела. Однако основную роль играли доктора, призванные следить за здоровьем царя, которых лишь при необходимости привлекали к лечению аптекарей и лекарей.  
     Как правило, в штате Аптекарского приказа было несколько докторов из различных стран. Большим авторитетом при царе Алексее Михайловиче пользовался англичанин Сэмюэль Коллинс, чья репутация быстро превзошла репутацию его предшественников. Коллинс прожил в России с 1660 года по 1669 год, выполняя помимо медицинских обязанностей дипломатические и торговые поручения. Он вел также большую переписку с известным английским физиком Робертом Бойлем. сообщая ему свои наблюдения и впечатления о России.  
     В 1665-1667 годах при царском дворе служил доктор Томас Вильсон, уроженец Шотландии, окончивший Лейденский университет. Всего два года пробыл он в России, но за свои заслуги удостоился высшей награды - официальной личной аудиенции царя. Кроме врачей из Англии в Аптекарском приказе при царе Алексее Михайловиче служили и врачи из других стран Европы. В 1656-1666 годах в числе придворных врачей был австрийский врач Андреас (Андрей) Энгельгардт, занимавшийся не только медициной, но и написанием для царя естественно-научных трактатов. Среди придворных докторов во второй половине XVII века были шведы отец и сын Розенбурги. голландец Захарий Ван-дер-Гульст, саксонец Лаврентий Блюментрост и другие. Большинство из них длительное время служили при дворе, много сделали полезного для организации работы Аптекарского приказа и развития российской медицины, а для некоторых из них Россия стала второй родиной. Так, Лаврентий Алферьевич Блюментрост, приехав в Москву в 1668 г., прожил в ней 37 лет и умер в 1705 г. в возрасте 86 лет. Его сыновья Иван и Лаврентий Блюментросты, родившиеся уже в Москве, оставили заметный след в истории российской медицины.  
     В Аптекарском приказе служили не только врачи, добровольно приезжавшие в Россию по приглашениям. Например, известный по истории стрелецкого бунта 1682 года врач Стефан фон Гаден (Данила Гаден, Степан Фунгаданов) был взят в плен во время войны с Польшей в 1656 г.. Первоначально он служил в Аптекарском приказе лекарем, а с 1674 года стал придворным доктором царей Алексея Михайловича и Федора Алексеевича.  
     Труд придворных врачей-иностранцев оценивался довольно высоко. Но и ответственность была высокой. Деятельность докторов строго регламентировалась и контролировалась. Вот как описывает порядок представления лекарств царю боярин А. С. Матвеев, руководивший Аптекарским приказом в 1672-1676 годах: «Лекарства составлялись докторами Костериусом и Стефаном по рецептам, рецепты хранятся в аптекарской палате; всякое лекарство отведывал прежде доктор, потом он, Матвеев, а после него дядьки государевы, бояре Федор Федорович Куракин и Иван Богданович Хитрово; после же приема что оставалось от лекарства, допивал он же, Матвеев, в глазах государя». Регламентировался и сам порядок составления лекарств. Рецепт врача, прописанный царю, поступал в Аптекарский приказ с подробным описанием всех лекарственных средств, вошедших в состав лекарства, и их действия на человеческий организм. Рецепт с описанием докладывался царю, и если следовал положительный ответ царя, то по этому рецепту готовили лекарство особо доверенные аптекари. Царский рецепт в русском переводе записывался в книги Аптекарского приказа с указанием, кто составил лекарство и кто взял его во дворец.  
     Но даже наличие такого жесткого контроля не спасало иных придворных врачей от обвинений в попытках отравления царя, особенно если эти обвинения использовались в борьбе за власть между различными боярскими группировками. В 1682 г., во время борьбы за власть между Милославскими и Нарышкиными, были убиты стрельцами доктор Стефан фон Гаден (Данила Гаден) и доктор Иоганн Гутменш, а также боярин А. С. Матвеев. В грамоте, данной стрельцам царями Иваном и Петром Алексеевичами, указывалось: «А боярина Артемона Матвеева, и Данила дохтура, и Ивана Гутменша. и сына ево, Данилова, побили за то, что они на наше царское пресветлое величество злое отравное зелие, меж собой стакався, составливали». Обвинение было ложным и направленным в первую очередь против боярина А. С. Матвеева, но в этой политической борьбе погибли и два врача. Причем если Стефан фон Гаден был убит как непосредственный, по мнению стрельцов, участник злодейства, то Иоганн Гутменш - как первый попавшийся под руку иноземный врач.  
     Но это был практически единственный случай трагической судьбы придворных медиков в истории Аптекарского приказа, который к концу XVII века стал уже довольно крупным учреждением. В 1682 г. в его штабе состояло более 100 человек, в том числе 82 медика: 6 докторов, 4 аптекаря, 3 алхимиста, 10 лекарей-иноземцев, 21 русский лекарь и 38 учеников лекарского и костоправного дела. В административном аппарате было 12 подьячих, толмачи (переводчики), огородники, разводившие лекарственные растения, и хозяйственные работники.  
     Аптекарский приказ, оставаясь придворным ведомством, к концу XVII в. фактически превратился в центральный орган управления всей государственной медициной. Под его руководством организуются аптеки, аптекарские сады и огороды, производится подбор кадров специалистов, в том числе и подготовка собственных медицинских кадров, создается военно-медицинская служба, проводится врачебная экспертиза и другие мероприятия.  
     Реформы Петра I затронули и деятельность Аптекарского приказа. Одним из первых изменений было назначение руководителем Аптекарского приказа не родовитого боярина, а видного государственного деятеля думного дьяка Прокопия Возницина, возглавлявшего приказ в 1699-1700 годах. Петр I, по словам современников, испытывал большое влечение к медицине. Будучи в составе «Великого посольства» в 1697-1698 годах в Голландии и в Англии, он знакомился и с медицинскими клиниками, и с анатомическими лабораториями. Именно после этой поездки он и назначил главой Аптекарского приказа бывшего с ним в составе посольства Прокопия Возницина. Петр I в деле организации медицины опирался в значительной степени на советы профессионалов. Придворные врачи, получившие в начале XVIII века наименование лейб-медиков, постоянно сопровождали царя в военных походах, заграничных поездках, выполняли его многочисленные поручения, в том числе и по вопросам деятельности Аптекарского приказа.  
     Одним из таких профессионалов был доктор медицины голландец Николаус (Николай Ламбертович) Бидлоо. В 1702 г. русским послом в Голландии А.А. Матвеевым он был приглашен в Россию на должность лейб-медика Петра I и прослужил при царе пять лет. В 1706 г. был назначен главным врачом создававшегося в Москве по его инициативе первого госпиталя (ныне Главный военный клинический госпиталь им. Н. Н. Бурденко). Одновременно он возглавил и первую в стране Московскую госпитальную школу. С самого начала, благодаря Бидлоо, Московскую госпитальную школу отличал клинический принцип обучения, то есть сочетание теории с практикой, обучение учащихся непосредственно у постели больного. Этот принцип, введенный впервые в Падуанском университете в XVI веке Д. Монтано, развит был затем в Лейдене Ф. Сильвиусом и Германом Бургавом. Будучи выпускником Лейденского университета, Бидлоо перенес в Московскую госпитальную школу клинический метод образования, который был затем использован другими медицинскими школами России. Почти тридцать лет оставался Бидлоо на посту главного врача госпиталя и директора госпитальной школы. С его деятельностью связана целая эпоха в становлении и развитии российской медицины и в подготовке национальных врачебных кадров. «Первым учителем хирургии в России» назвал Н. Бидлоо известный русский хирург В. А. Оппель.  
     В 1707 г. в Петербурге учреждается в дополнение к. Аптекарскому приказу Аптекарская канцелярия. Оба эти учреждения имели общее руководство, но в Аптекарской канцелярии, находившейся при царском дворе в новой столице, основную роль играл первый лейб-медик Петра I. Более того, Аптекарская канцелярия постепенно начинает занимать первенствующее положение по отношению к Аптекарскому приказу. Роль последнего все больше сводилась к руководству медициной в Москве и Московской губернии.  
     Особенно значение Аптекарской канцелярии возрастает при лейб-медике Роберте Эрскине. Шотландец Роберт Эрскин (Роберт Карлович Арескин), доктор медицины и философии, член Королевского британского общества (Академии наук), приехал в Россию и 1706 г.. В течение семи лет он был врачом А.Д. Меншикова. выполняя одновременно поручения царя, особенно по вопросам военной медицины. После смерти царского лейб-медика Иоганна Донеля в 1713 г. Эрскин приглашается на освободившееся место. Став лейб-медиком Петра I, Эрскин вскоре фактически возглавил Аптекарскую канцелярию, а затем и Аптекарский приказ. Уже в 1714-1715 гг. Сенат направлял свои указания в Аптекарскую канцелярию и Аптекарский приказ непосредственно «доктору Арескину». Вскоре это положение закрепляется официально. 30 апреля 1716 года Петр I назначает Роберта Эрскина «первым своим доктором», «архиатром» и «президентом канцелярии надворной медицины и всего медицинского факультета империи». Кроме того, Эрскину был присвоен чин действительного статского советника, что впоследствии составляло гражданский чин 4 класса и приравнивалось к званию генерал-майора. Таким образом, впервые руководителем придворной медицины и всей медицины России стал не сановный боярин или дьяк, а врач, которому официально присваивалось звание архиатра.  
     Звание архиатр, существовавшее еще во времена Римской империи и означавшее врача, состоявшего при императоре, было известно в России давно. Оно встречается уже при Борисе Годунове, один из медиков которого носил это звание. И Роберт Эрскин еще до 1716 года в документах периодически называется архиатром. Но официально это звание как особая должность было введено Петром I в 1716 г. и просуществовало в России до 1762 года. Архиатры управляли всей медициной России («всем медицинским факультетом»), имели главный надзор за всеми медицинскими учреждениями. Но основной их задачей оставалась забота о здоровье государя и его семьи и руководство придворной медициной.  
     Роберт Эрскин пробыл в должности архиатра чуть более двух лет. Он умер в декабре 1718 г. Но за два года им было много сделано по усовершенствованию организации медицины в России, созданию новых госпиталей и аптек, изысканию источников минеральных вод, лечению которыми он придавал большое значение. Эрскин принимал активное участие в организации Кунсткамеры и был ее первым директором.