Контрольная работа по «История Отечественного Государства и Права»

Целый ряд статей КП (ст.ст.29, 31, 32, 35 -37, 39, 40) рассматривают различные случаи кражи. В изучаемом мною памятнике права краже отводится значительное место, достаточно подробно разработана система наказаний за неё, что говорит о широком распространении этого антиобщественного явления и в то далёкое время.

Следует заметить, что Русская Правда предусматривает более суровое наказание в случае совершения преступления группой лиц, т.е. уже известно понятие соучастия (ст.ст.31 и 40 КП). Независимо от количества преступников, каждый из них должен был заплатить повышенный штраф по сравнению со штрафом, назначаемым за кражу, совершённую в одиночку.

В ст.38 КП подтверждается правило, установленное, видимо, обычаем - право убить вора на месте преступления. Но закон ограничивает это право, разрешая убить его только ночью и запрещая убивать связанного вора. В этом прослеживается сходство с существующим ныне понятием превышения пределов необходимой обороны. Данная статья, так же, как и ст.33 КП (предусматривающая санкции за физическое насилие в отношении смерда, огнищанина, тиуна или мечника без княжеского разрешения), имеет своей целью укрепление княжеской юрисдикции, ограничивая самосуд. Косвенным образом подтверждая существование общинного суда, ст.33 КП указывает на стремление княжеской власти установить монополию на суд.

Не стоит упускать из виду, что при составлении ПП законодатель не только использовал нормы КП, но и сохранял композицию её статей, когда это было целесообразно. Так, ст.ст.10 - 14 КП почти без изменений перешли соответственно в ст.ст.31 - 35 ПП. Так же, как и в КП, в Пространной редакции существует ряд статей (ст.ст.35 - 39 ПП) о своде по поводу украденного имущества. Источником этих статей являются ст.ст.14 - 16 КП, регулирующие порядок свода.

С данным комплексом статей неразрывно связаны, и в то же время его продолжают статьи, посвящённые воровству (татьбе). Ст.40 ПП разрешает без всякого суда убить на месте преступления ночного вора “во пса место”, тем самым дублируя ст.38 КП. Если же вора продержали до рассвета, и люди видели его связанным, то убить его нельзя, иначе придётся заплатить штраф в 12 гривен.

В случае, если вор был схвачен, и ему была сохранена жизнь, то на рассвете он должен быть передан на княжеский суд.

Сравнив ст.ст.41 и 43 ПП о краже из закрытого помещения, (т.е. о краже специально охраняемого имущества), со ст.ст.42 и 45 ПП о краже “на поле”, можно заметить, что в первом случае наказание предусматривается значительно более высокое. Из этого следует вывод о том, что Пространная редакция Русской Правды вводит новую норму, отсутствовавшую в КП и отражающую усиление охраны частной собственности на предметы потребления и средства производства.

Более прогрессивная по сравнению с КП норма изложена в ст.44 ПП. Прогрессивность её состоит в том, что, в отличие от статей КП, пытавшихся досконально перечислить объекты хищения, эта статья позволяет потерпевшему возвратить украденное у него имущество, не конкретизируя объект хищения.

Завершает же цикл статей, посвящённых краже, ст.46 ПП, в которой говорится о краже, совершённой холопом, т.е. человеком лично зависимым и не несущим по этой причине личной ответственности перед князем(т.е. не платящим “продажу”). В этом случае ответственность возлагается на его хозяина, который обязан возместить потерпевшему двойную стоимость украденного.

Виды наказаний.

Кровная месть, поток и разграбление 

Система наказаний по Русской Правде достаточно проста. Смертная казнь не упоминается в кодексе, хотя на практике она, несомненно, имела место. Умолчание можно объяснить двумя обстоятельствами:

- законодатель понимает смертную  казнь как продолжение кровной  мести, которую стремится устранить;

- влиянием христианской Церкви, выступавшей против смертной  казни в принципе.

Высшей мерой наказания по Русской Правде остается поток и разграбление, назначаемые только в трех случаях — за убийство в разбое (ст. 7 ПП), поджог (ст. 83 ПП) и конокрадство (ст. 35 ПП). Наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьей) «головой», т.е. в рабство. Это наказание включало конфискацию имущества и выдачу преступника (вместе с семьёй) “головой”, т.е. в рабство.

Разграбление означало насильственное изъятие имущества. Поток же предусматривал различные формы личных наказаний: изгнание, обращение в рабство и даже убийство. Отсюда могли развиться такие формы наказания, как смертная казнь, телесные наказания и лишение свободы, известные у нас по византийским образцам после принятия христианства. Уже Владимиру епископы советовали казнить разбойников, хотя потом они же предложили восстановить старый порядок взымания вир. В летописях, однако, можно найти и указания, что осужденные на смерть могли от нее откупиться.

В литературе возникает много споров о правовом основании кровной мести. Исторически кровная месть сложилась как обязанность рода потерпевшего расправиться с преступником. Но процесс феодализации Древнерусского государства, увеличение роли князя и княжеского суда внесли значительные изменения в применение обычая кровной мести. Какое-то время княжеский суд сосуществует с общинным, но постепенно, благодаря усилению феодальных отношений, княжеский суд занимает ведущее положение, оттесняя суд общинный на второй план.

Таким образом, становится возможным вмешательство князя в обычай кровной мести, у убийцы появляется возможность выкупать себя при посредничестве князя (хотя, без сомнения, он и раньше мог договориться с родственниками убитого). В это время выделяется особая категория лиц, оторванных от своей общины (купцы, изгои), а также многочисленные княжеские дружинники и слуги (гридни, ябетники, мечники, огнищане и др.), нуждавшиеся в особой княжеской защите, т.к. , по различным причинам порвав с общиной, они лишились в её лице защитника. Теперь их новым защитником должен был стать князь, поэтому они были заинтересованы в укреплении княжеской власти. В свою очередь, сдерживая самосуд общины, князь вводил свою меру наказания - виру, т.е. денежный штраф в размере 40 гривен, уплачиваемый за убийство в княжескую казну.

Несомненно, древний обычай кровной мести не устраивал ни князя, заинтересованного в ослаблении общинных судов, мешавших централизации власти, ни христианской церкви с её новыми нормами морали и нравственности, но, будучи очень широко распространён, он не мог быть ликвидирован сразу. Поэтому можно предположить, что князь даёт свою санкцию на кровную месть, закрепляя это положение в ст.1 Правды Ярослава. Таким образом, кровная месть в Русской Правде носит ярко выраженный переходный характер от непосредственной расправы рода к наказанию, налагаемому и исполняемому государством. Но следует заметить, что кровная месть применяется только в случае убийства свободного человека свободным человеком.

Первичная форма наказания в Древней Руси — месть, осуществляемая потерпевшим и его ближними. Сначала она был, крайне неравномерна, так как определялась степенью разгневанного чувства и силами пострадавших. Позднее месть начинает подвергаться различным ограничениям, благодаря которым приобретает публичный характер, потому что подлежит контролю общественной власти. Ограничения мести сводятся: к сокращению числа преступлений, за которые допускается месть, установлению срока, в течение которого можно мстить, сужению круга мстителей.

“Русская Правда” Пространной редакции упоминает только о мести за убийство и кражу и не облагает наказанием того, кто ткнет мечом за причиненный удар. Суд проверял соблюдение правил мести. При этом сам суд мог присудить месть. Намек на послесудную месть содержится в Краткой редакции “Правды” и в летописном рассказе о суде над суздальскими кудесниками. Помимо указанных ограничений, важную роль в смягчении мести играло право убежища. Местами убежищ прежде всего являлись церкви, о чем сохранилось несколько летописных указаний. “Русская Правда” в одном случае упоминает об убежище 8 частном доме: холоп, ударивший свободного, мог укрыться в хоромах, и господин мог его не выдать.

Вира

Выкуп — это денежное вознаграждение, уплачиваемое правонарушителем и его родственниками потерпевшему и его ближним при условии отказа их от мести. Такая замена одного обычая другим. по существу противоположным, могла произойти лишь постепенно. Отказ от мести сопровождался при этом обрядами, устранявшими всякое подозрение в трусости перед противником.

Упрочившись, выкупы слагаются в довольно сложную систему правил. Размеры выкупа, определяемые сначала соглашением сторон, постепенно фиксируются соответственно причиненным ущербам. Вмешательство общественной власти в систему выкупа влечет за собой установление штрафов и в пользу власти, и в пользу пострадавших. Так возникают: вира — штраф за убийство, поступающий в пользу князя; плата за голову, головизна или головничество, поступающая в пользу родственников убитого; продажа — штраф за другие правонарушения, кроме убийства и увечья (за увечье взымалось полувирье) , также взимаемый в пользу князя.

В пользу потерпевших от других преступлений, помимо убийств, уплачивался урок, протор, пагуба и т.п. Система выкупов - господствующая форма наказания по “Русской Правде” и современным ей памятникам, но не единственная.

Вира — штраф, который назначался только за убийство. Вира поступала в княжескую казну. Родственникам потерпевшего уплачивалось головничество, равное вире. Вира могла быть одинарная (40 гривен за убийство простого свободного человека) или двойная (80 гривен за убийство человека с привилегиями — ст. 19, 22 КП, ст. 3 ПП) .

Существовал особый вид виры — «дикая», или «повальная», которая налагалась на всю общину. Наказание применялось при простом, неразбойном убийстве; при этом община либо отказывалась выдавать своего подозреваемого в убийстве члена, либо не могла «отвести от себя след» (подозрения). Община платила за своего члена только в том случае, если он ранее участвовал в вирных платежах за своих соседей. Институт «дикой» виры выполнял полицейскую функцию, связывая всех членов общины круговой порукой. За нанесение увечий, тяжких телесных повреждений назначались «полувиры» (20 гривен — ст.27,88ПП). Все остальные преступления (как против личности, так и имущественные) наказывались штрафом — продажей, размер которой дифференцировался в зависимости от тяжести преступления (1, 3,12 гривен). Продажа поступала в казну, потерпевший получал урок — денежное возмещение за причиненный ему ущерб. Русской Правде известен институт дикой или повальной виры (в размере 80 гривен), налагаемой за убийство княжеских служащих. Например, в ст.ст. 19, 22 и 23 КП упоминается штраф в 80 гривен за убийство огнищанина, княжеского тиуна или конюха.

Иные виды наказаний

Ст.11 начинает следующий раздел (ст.ст.11 - 17), устанавливающий ставки штрафов за убийство представителей различных социальных групп, связанных с княжеским (и отчасти с боярским) хозяйством, начиная от высокопоставленных тиунов и кончая холопом. В этом разделе вводится следующая система штрафов за убийство:

- огнищанин, тиун, конюший - 80 гривен;

- княжеский отрок, конюх, повар - 40 гривен;

- сельский тиун, ремесленник, кормилица - 12 гривен;

- раба - 6 гривен;

- смерд, холоп, рядович - 5 гривен.

В данном разделе, ст.15, гласящая о штрафах за убийство ремесленника. Вероятно, поводом к созданию этой статьи и установлению высокого штрафа в 12 гривен послужило то, что значительное число предметов ремесленного производства в то время не покупалось, а производилось лично-зависимыми ремесленниками - холопами. Поскольку в XI - XII веках, т.е. на момент создания Пространной Правды, Древняя Русь переживала период подъёма и расцвета ремесленного производства, то неопровержимым становится факт

возросшего значения ремесленников в хозяйстве и повышения их квалификации.

Как и другие средневековые Правды, Пространная Правда знает институт ордалий, т.е. т.н. “божьего суда”. В ст.ст.21 и 22 ПП упоминается об испытании железом и водой тех лиц, которые не могут найти свидетелей (послухов) для свержения поклёпа.

Однако, несмотря на все большее распространение в Киевской Руси перечисленных выше видов наказаний, первое место в общественных отношениях того периода занимали саморасправа или примирение потерпевших с нарушителями. В связи с этим стоит обратить внимание на специфику понимания в Древней Руси преступления. Это — не нарушение юридических норм, грозящее безопасности государства или общества, а ущемление и попрание частных интересов. Сам термин “преступление” не известен древности. Вместо него употребляются такие слова, как обида, сором, пагуба, протор. Обида вовсе не означала оскорбления чести. Так называли и убийство, и неплатеж долга. Во всех этих словах на первом плане стоит понятие вреда, причиненного частному лицу или группе лиц. Материальная сторона преступления имела, таким образом, преобладающее значение. Главное внимание обращалось на материальный ущерб, причиненный преступлением, а не на грозящую от злой воли опасность.

Вопрос 2. «Конструкция Советской власти» по Конституции 1918г.

Органам власти и управления в Основном законе посвящен специально раздел третий, озаглавленный "Конструкция Советской власти". Отдельные нормы, касающиеся структуры государственного механизма, можно найти и в других разделах.

Конституция РСФСР закрепила ту систему государственных органов, которая была порождена народным творчеством и установлена революцией.

К лету 1918 г. система Советов наконец-таки была приведена большевиками в относительный порядок. Юридическим закреплением этого порядка послужила Конституция 1918 г. Согласно ее положениям "конструкция Советской власти" - такова была терминология первого советского Основного Закона - выглядела следующим образом.

Центральные органы Советской власти. Верховной и высшей властью в РСФСР наделялся Всероссийский съезд Советов (ст. 24 Конст.). Съезд созывался не реже двух раз в год (ст. ст. 12 и 26). Последнему положению явно не повезло, большевики очень скоро стали тяготиться подобной нормой, ограничивающей их власть. Новая редакция этой нормы 1922 г. разрешала созывать съезд только один раз в год (СУ РСФСР. 1922. N 4. Ст. 44). Предусматривалась возможность созыва чрезвычайных Съездов, что в годы Гражданской войны не было редкостью. Важно также отметить, что продолжительность "сессий" съезда никак не регулировалась. Это тоже может быть расценено как формальное ограничение его власти, несмотря на ее "верховный и высший" характер.

Конституция определяла численность съезда не прямо, а опосредованно, для чего предусматривалась специальная квота: один депутат от 25 тыс. городских избирателей и один депутат от 125 тыс. сельских избирателей (ст. 25). Почему было такое неравенство, объяснять, думается, не надо. Большевики считали крестьянство мелкобуржуазным по природе, которому только предстоит стать пролетарским.