Эвенки Бурятии

   Все это  говорит о росте понимания  наших проблем в обществе. И, самое  главное, способствует повышению самосознания среди самих эвенков. Поэтому все это позволяет говорить, что эвенкийская общественность готова сама активно участвовать в процессе принятия действительно действующего законодательства по защите своих прав.

   Включение этнической территории эвенков Прибайкалья в состав русского государства началось в первой половине XVII века с приходом сюда первых русских землепроходцев из числа казаков. Исторические акты свидетельствуют, что в 1638 году 36 казаков под командой атамана Максима Перфильева, поднявшись на дощаниках вверх по Витиму, проникают в Забайкалье именно с севера. В начале 1641 года служилым человеком Иваном Осиповым была предпринята попытка с 10 казаками проникнуть на нартах по р. Чае на Верхнюю Ангару. Из-за непредвиденных трудностей пути отряд был вынужден возвратиться на Лену.

   Через пять лет, в 1646 году, атаман Василий  Колесников в устье Верхней Ангары закладывает острог, названный Верхнеангарским, положивший начало нынешнему Нижнеангарску. А два года спустя уже другой казачий атаман - Иван Галкин - основывает новый острог на месте зимовья, поставленного Семеном Скороходом на берегу Баргузина в 1642 году. В дальнейшем, как мы знаем, Баргузинский острог станет центром всех байкальских острожков.

   В 1652 году казаками под командой Якова Похабова на берегу озера Баунт был поставлен острожек под одноименным названием. Спустя 10 лет им же на устье реки Кидымит - притока Витима - срублен острожек, получивший позднее название Кучидского.

   Все названные  острожки были тогда подчинены Баргузинской приказной избе, а в конце XVII века вся упомянутая здесь территория входила в ведение Иркутского уезда, образуя в нем отдельную  административную единицу под определением «присуд».

   В эвенкийских  преданиях и сохранившихся документах Иркутской и Баргузинской приказных изб буряты на исследуемой территории не упоминаются. Но по данным других источников известно, что отдельные группы бурят временно все же проживали в первой половине XVII века в некоторых местах Баргузинской долины. А во второй половине XVIII века буряты в Баргузине по численности уже превышали численность эвенков. В баунтовской тайге буряты поселились в пригодных для скотоводства местах лишь в начале XIX века, а в Северобайкалье даже в конце XIX века было зафиксировано всего 34 бурята, занимавшихся скотоводством и земледелием.

   Промышленное  и земледельческое освоение севера Бурятии началось в основном в  начале XIX века. Во второй половине XIX века в витимской тайге наибольшее развитие получила золотодобывающая промышленность. В 1862 году в этом районе насчитывалось уже 26 приисков. Нехватка рабочей силы на приисках восполнялась за счет обедневших конных и оленных эвенков, работавших по найму на лесозаготовках. Поселение пашенных крестьян на севере Бурятии началось еще в конце XVIII века. В начале XIX века ими были основаны такие селения, как Ченча, Кумора, Иркана, Муя, Рассошино.

    С территорией вокруг Байкала связано  формирование тунгусских племен –  оседание одной части здесь и  движение другой дальше на север и северо-запад. «Начало становлению тунгусского этноса происходило в среде охотников неолита байкальской культуры, которой  соответствовала алтайская языковая общность. На средних этапах неолита в горно-гольцовых районах южного Прибайкалья стали обособляться охотники, а на юге этой территории – начинающие приручение мелкого рогатого скота предки монголов и тюрок. Общий «алтайский» пласт, сохранившийся в языках, этнонимике и фольклоре тунгусо-маньчжурских, монгольских и тюркских народов, и может считаться следом той этнической среды, северная часть которой развилась в тунгусоязычный этнос […] Учитывая археологические данные и такой термин, как Ламу (Байкал), этот период видимо придется датироваться серовским этапом неолита (по Окладникову) в горно-гольцовой зоне, примыкающей к Байкалу с юга. В конце этого периода началось расселение пратунгусов. Первые групп, ушедшие от Байкала на восток…развивались на бассейнах правых притоков Амура – Сунгари – Уссури – во взаимодействии с иным населением. Они стали основным ядром в образовании чжурчжэней – предков манчжуров. 

    Следующий пласт, тунгусский, образовался во второй период этногенеза прототунгусов. Оставшиеся прототунгусы в это время освоили  горную тайгу, примыкавшую к Байкалу […]. Следующий, третий период, относится к этногенезу тунгусов (предков эвенов и эвенков) и характеризуется расселением их на запад и восток от Байкала. Причиной этого, по видимому, явился выход тюркоязычного населения к Байкалу […] (Г.М. Василевич. Эвенки. – Л., 1969. – С. 39-40). 

    «По мнению Г.М. Василевич, прародина эвенков  находилась в таежной местности, примыкающей к Байкалу с юга. Отсюда в первые века нашей эры  предки эвенков вышли на Амур, где  в процессе их взаимодействия с палеоазиатскими  автохтонами края сформировались маньчжуры. И.И. Майнов считал, что исходным пунктом движения тунгусов на Вилюй и на Енисей явилось западное Забайкалье, а по мнению М.Г. Левина, область формирования тунгусских языков, следовательно, и тунгусского этноса находилась восточнее Байкала, в непосредственной близости к области формирования тюрко-монгольских народов» (Дугаров Д.С. Исторические корни белого шаманства на материале обрядового фольклора Бурят. – М., 1991. – С.  110-111).

    «Существует предание, что  на территории северной части современной Бурятии на пространстве от Байкала до р. Витима еще до прихода ныне живущих здесь эвенков расселялось эвенкийское племя мойогиров. Другие родовые группы тунгусских племен к этому времени уже расселились дальше на север по р. Лене и на северо-запад […]. Пришедшие первыми из ныне существующих эвенки рода киндигир встретили споротивление мойогиров. Собираясь в дальний путь с берегов Амура и разведав прежде дорогу к Байкалу, киндигиры решили идти отдельными группами и по различным маршрутам. Но одним общим был путь на последнем этапе вверх по р. Витиму до устья Муи, затем по ней к р. Котере, Верхней Ангаре и к Байкалу. 

    Киндигиры дальше не пошли, их пленила красота  Байкала и те богатства тайги, которые они здесь встретили. В предании говорится: киндигиры  удивились богатству этого моря, которое было полно живности, что «волны выбрасывали на берег рыбу, которую можно было собирать руками». О киндигирах говорится, что это было хорошо вооруженное  воинственное племя, они имели стрелы с металлическими наконечниками и  болевые доспехи. Поэтому они без особых препятствий продвигались по земле мойогиров и затем заняли ее» (Беликов В.В. Эвенки Бурятии: История и современность. – Улан-Удэ, 1994. – С.7-8).

    Ко  времени прихода за Байкал русских  казаков тунгусы еще не представляли единой народности. Это были многочисленные племена, компактно расселившиеся за Байкалом. Племя Баргузинских эвенков делилось по родовому составу на лимагиров, баликагиров, чильчагиров, някугиров идр. Някугиры обитали на полуострове Святой Нос, у Чивыркуйского залива и  далее на север по берегу Байкала. Баликагиры освоили часть побережья Байкала у оз. Котокель и по рекам Кика, Сухая, Итанца, Селенга и др.

    Племя верхнеангарских эвенков (северобайкальские  или ламские, от слова «ламу» - озеро, так эвенки называли Байкал) состояло из родов киндигир и чильчагир и охватывало значительную территорию, охватывающую нынешние Северобайкальский и Баунтовский районы.

    Основными формами хозяйственной деятельности эвенков в XVII в. были охота и оленеводство. Баргузинские и северобайкальские эвенки, как и подлеморские эвенки-шемагиры занимались еще и рыболовством.

    Документальные  источники по истории эвенков  появились только с XVII в., при изучении же более раннего периода наука  опирается только на этнографические и фольклорные материалы. Первые образцы эвенкийского фольклора в ХVII-ХVIII вв. записали Р. Маак, И.Г. Георги, В. Васильев, Г. Гут, К.М. Рычков.  В ХХ в. огромный вклад в изучение истории и фольклора эвенков внесли Г.М. Василевич, Б.Э. Петри, П.П. Малых, Е.И. Титов, М.Г. Воскобойников, Л.Э. Элиасов, В.Н. Увачан. Несколько записей фольклора у баунтовских и северобайкальских эвенков на русском языке были сделаны в дореволюционное и советское время этнографами П. Малых, В. Неупокоевым и К. Добромысловым. Ряд записей от эвенков, обучавшихся в середине 20-х-30-х годов в Ленинградском восточном Институте, затем Институте народов Севера сделаны тунгусоведами Г. Василевич, В. Цинциус. Записывал сказки и эвенк Г. Нергунеев. Что касается статей научно-исследовательского характера по фольклору, то до М.Г. Воскобойникова таковых практически не было.  М.Г. Воскобойников собирал материалы по фольклору, языку и этнографии, работая в кочевых школах эвенков Баунтовского района (1930-1935 гг.) и во время специальной экспедиции (октябрь 1946-февраль 1947 гг..) Уже в 30-х гг. эвенкийские сказки были переведены в Англии, Болгарии, Германии и  Китае.

   После прихода русских служилых людей  эвенки, как и все другие народы Сибири, были обложены натуральной  податью - ясаком. Ясак в первые годы колонизации эвенки вносили только соболями. В связи с сокращением добычи соболя позднее было разрешено вносить и шкурки других промысловых зверей. Ясак тяжелым бременем ложился на плечи охотников, принудительный сбор подати вынуждал эвенков откочевывать в труднодоступные районы с целью укрытия от ясака. Несмотря на то, что он в XIX веке был намного облегчен по сравнению с XVII веком, за эвенками постоянно числилась недоимка.

   В XIX веке все эвенки были крещены и во всех острогах построены церкви.

   Родовой состав эвенков Баргузинского присуда в XVII веке выглядел следующим образом: Баргузинский острог - лимагиры, баликагиры, намясинцы (намегиры), почегоры, някугиры, киндыгиры; Баунтовский и Северо-Байкальский - киндыгиры и чилчагиры; Кучидский - киндыгиры, «украинский» (вэкоройский род). Указанные родовые единицы сохранялись до Октябрьской революции, за исключением намясинцев и почегоров, слившихся с другими родами.

   Фольклорные материалы, в частности - предания, сохраняющиеся  в народе в виде фрагментов, дают основание делать предположение об обитании в горной части указанной территории древних аборигенов края - мойогиров (мамугиров), а в долине Баргузина каких-то скотоводов баргутов (хорчинов). Местная топонимика и название рода някугир свидетельствуют также о пребывании в добаргутский период в долине р. Баргузин предков якутов.

   Согласно  преданиям, первыми в Забайкалье из оленных эвенков прибыли многочисленные киндыгиры. В XVII веке они активно  осваивали значительную территорию современного севера Бурятии. Вторыми по численности были чилчагиры, которые в Сибири больше нигде не зафиксированы, кроме указанной территории.

   Обе территориальные  группировки северобайкальских  и баунтовских эвенков, в свою очередь, делятся на киндыгиров и  чилчагиров. По всей вероятности, это разделение следует рассматривать не как случайно возникшие группировки, а как пережиток некогда существовавшей дуальной организации у эвенков Прибайкалья. Из родов конных эвенков во второй половине XVII века самыми многочисленными были баликагирский и лимагирский. Род лимагир и родственные им тэпкожиры в первой половине XVII века осваивали район низовья р. Верхняя Ангара, а во второй половине того же века мигрировали в Баргузинскую долину. Северо-восточное побережье Байкала осваивал малочисленный род някугир, устье р. Баргузин - намясинцы (намегиры) и почегоры. В отношении рода някугир следует заметить, что он, вероятно, образовался еще до XVII века в результате ассимиляции эвенками малочисленной группы якутов, живших в Баргузинской долине после ухода их основной массы дальше на Север. Някугир - это, возможно, искаженное название отунгусившихся якутов из рода якол или якогил. Район верховья р. Витим в XVII веке осваивала группа конных и оленных вэкореев.

   Роды  лимагир, тэпкогир, баликагир, намясинцы, почегор и вэкорей, которые считаются древними насельниками края (аборигенами), в канун прихода русских были в основном коневодами, а някугиры - пешими охотниками и рыболовами. Не исключено, что до прихода киндыгиров горную часть края осваивали уже упоминавшиеся нами мойогиры (маугиры).

   В начале XX века эвенкийские роды кочуют там же, где они кочевали в XVII веке. Освоенную территорию род считал источником своего существования и благоденствия. Естественно, что посягательство на ее ресурсы со стороны других родов, а также соседних народов род считал нарушением нормы обычного права, а это не могло не сопровождаться различными конфликтами.

   Род у  эвенков представлял собой коллектив  кровных родственников, имеющий  общее происхождение по мужской  линии. До Октябрьской революции у эвенков сохранялись отдельные элементы родового строя: деление на патрилинейные роды, соблюдение экзогамии рода, норм обычного права, в том числе дележа некоторых видов охотничьей добычи («мясного» зверя) всем стойбищем.

   У эвенков  издавна сложился промыслово-охотничий тип хозяйствования. Главным объектом пушного промысла оленных и конных эвенков являлись соболь и белка - главные источники для добывания средств существования, из «мясных» животных - лось, изюбрь, дикий северный олень, кабарга. Промысел на крупных зверей велся круглый год, а на пушных - поздней осенью и зимой. Оленные эвенки на промысле, естественно, передвигались верхом на олене, конные эвенки и подлеморские шемагиры - пешком и на лыжах. И также естественно, промысел был немыслим без помощи специально приученной и натасканной собаки.

   Оленеводство  имело главным образом транспортное и продовольственное назначение. Успех на промысле находился в  большой зависимости от наличия  ездовых оленей. Практиковался вольный  выпас, о какой-либо селекционной работе и речи не велось.  Для защиты от гнуса оленеводы устраивали дымокуры. Никаких мер для отпугивания или уничтожения хищников не предпринималось, что приводило к значительным потерям от волков. Следует отметить, что в результате сильных эпизоотии в XVII и XIX веке погибало много оленей. Скотоводство оленным эвенкам до революции не было известно. 

   Важнейшей отраслью хозяйства считалось рыболовство, в основном у подлеморских шемагиров  и береговых киндыгиров. Горные оленные  эвенки рыболовством занимались мало. Рыба потреблялась в вареном и вяленом виде, шла на корм собакам. Береговые киндыгиры и подлеморские шемагиры, а также конные эвенки с наступлением весны выходили на промысел байкальского тюленя (нерпы). Промысел велся при помощи специальных санок с белым маскировочным парусом.